Ландскнехты (глава 1 из 5)

Йожин оборвал фразу движением руки. Священник понял верно, и мыслию растекаться не стал.

— Когда тело нашли, мы послали известие... к вам. Ваш друг был предусмотрителен, — уточнил священник.

— Прямо сразу и послали? — прищурился Йожин.

— Не сразу, — с достоинством признал священник. — Всю ночь проспорили. Но я сказал, что лучше так, чем ваши когда-нибудь узнают правду и придут разбираться уже с нами.

— Продолжай, — кивнул монах, принимая ответ. Звучало и в самом деле весьма разумно.

— Затем сообщили барону. Пойми верно, брат, но порядок есть порядок.

Йожин кивнул, что, мол, понимает, и ничего против не имеет. Однако уточнил:

— Про нас речь была? Что за нами послали — говорили?

— Нет! — вздрогнул священник и перекрестился. — Боже упаси.

— И правильно. Дальше?

— Барон решил, что с делом надо разобраться быстро и тихо. Пока молва не разошлась по округе и окончательно не распугала купцов и проезжающих. Их и так мало нынче... Раньше в наших краях даже последний нищий хоть раз в неделю да ловил в котле мясо. А теперь даже благородные за обычную еду каштаны держат.

Йожин понимающе кивнул, сподвигая к продолжению истории.

— Барон наш молод и скор в решениях. Нанял каких-то разбойников, что скрываются за личиною честных солдат.

Священник скорбно поджал губы. Йожин не стал торопить — разговор и так шел в нужном русле и без заторов. Пауза не затянулась:

— Не местных нанял, да. Среди нашего люда не осталось храбрецов.

После этих слов, священник стеганул взглядом тело старосты. Йожин мог поклясться, что брат во Христе, будь его воля, с превеликой радостью, рубанул бы толстяка тесаком. Или хотя бы отходил как следует хорошим дрыном.

— Ясно, — монах кивнул священнику, затем посмотрел на старосту. — Вставай, раб Божий, у тебя ресницы дрожат.

Мартин слегка пнул лежавшего носком высокого сапога, не словом, но делом советуя не медлить.

Когда притворщик кое-как поднялся, делая вид, что все идет издавна заведенным порядком, Йожин продемонстрировал крепко сжатый кулак. Кулак был внушительным, а редкие чернильные пятна не скрывали толстых мозолей, приличествующих скорее человеку меча. Монах сопроводил простую и наглядную демонстрацию словесным напутствием, столь же кратким и ясным:

— Нас здесь не было. Подорожных вы не видели. Простые путники ехали мимо, решили остановиться на ночь. Лошадей оставим у дома, позаботитесь. Ясно? Или повторить?

Священник и староста кивнули столь слажено, что можно было заподозрить невидимого кукловода.

— Приготовьте тело. Похороним завтра.

На сей раз сдвоенный кивок вышел еще четче. Но когда монах и ветеран уже подходили к воротам из церковного двора, священник не удержался и глухо спросил им в спины:

— Вы справитесь?

Хотя спрошено было у Йожина, ответил, не оборачиваясь, Мартин:

— Если на то будет Божья воля.

* * *

Верно говорят знающие люди — кто видел хоть один сельский кабак, тот видел все.

Трактир, что располагался посреди Челяковиц, полностью соответствовал этим словам. Совершенно ничего примечательного: невысокий, вросший в землю дом с пологой двускатной крышей и россыпью маленьких окошек, перекрещенных мощными рамами. Широкая дверь чуть ближе к левому углу, длинная коновязь из препаскуднейше ободранной от коры жердины с клочками высохшего луба.

Коновязь пустовала. Разве что, у самого входа на жердь были наброшены поводья усталой клячи, понуро цедящей мутную воду из грязной поилки.

Рядом с конягой опирался одной рукой о стену невысокий, но широкоплечий солдат без штанов, зато в криво нахлобученном шлеме-"шапеле" самого древнего вида и с замятым с одной стороны краем. Бравый воин отливал на угол трактира, по немецкой привычке не ища уединения для столь ответственного процесса.

— Истинно говорю вам, будьте просты, как птицы небесные, — очень вольно процитировал Йожин, подбирая края рясы и осторожно перешагивая через очередную лужу.

— Как думаешь, Мирослав уже здесь? — спросил Мартин.

— Где пиво разлито по кружкам, там и наш бравый московит собрался во славу его, — отозвался монах. — Где ж ему еще быть... Если в лесу не застрял. Но днем ему там ничего не грозит.

Мимо торопливо пробежала селянка в грязном платье и с большим кувшином в руках. Опасливо глядя на солдата (и еще более опасливо — на Мартина с Йожином), она направилась ко входу в трактир. 'Немец' глумливо заржал и потянулся к женщине. Однако не удержался на ногах и упал в собственную лужу. Где блаженно ухмыляясь и растянулся, захрапев.

— Свинья, — подумал вслух Мартин, обходя счастливое тело по широкой дуге.

— Что ж, райские кущи лишь на небе одинаковы, — глубокомысленно сообщил Йожин. — На грешной же земле каждый подбирает место по собственному вкусу...

Внутри кабака было куда больше народу. Причем все присутствующие делились на разряды и сословия с дивной точностью и определенностью. Несколько местных жителей, черных от сажи и копоти углежогов и лесорубов жались в одном углу, обнимая заскорузлыми ладонями кружки с пивом. Кабак сей определенно знавал лучшие времена, поэтому кружки были солидные, оловянные, хотя и мятые, словно вышли из рук великанов.

Мирослав, Йожин и Мартин располагались от лесорубов, если призвать на помощь хитроумную науку-геометрию, точно по диагонали, за могучим столбом, подпирающим малость просевшую крышу. Монах брезгливо отстранился, стараясь и взглядом не касаться стола, по которому даже тараканы не бегали — боялись завязнуть в многолетних наслоениях грязи, жира и пролитого пива. Мартин и Мирослав оказались менее требовательными, однако положили на видное место, точно посередине стола оружие. Мирослав — тяжелую польскую саблю "баторовку" без елмани и с длинной простой крестовиной. Мартин — короткую пехотную шпагу с простой гардой из двух колец. Обычно правила хорошего тона рекомендовали в подобных случаях выдвинуть клинки из ножен не более чем на четверть. Но два бойца справедливо заключили, что в столь глухих местах о таких тонкостях могли и не знать, поэтому обошлись без ножен вообще. Во избежание. Благо, было чего избегать, поскольку солдат оказалось слишком уж много, причем сразу из двух ганз, то есть боевых братств, а если по-простому, то наемных банд.

Первая ганза (или банда) была числом невелика — шесть-семь человек. Отличалась сильной обтрепанностью и вообще выглядела так, словно ей не платили, по меньшей мере, пол-года. Хотя с другой стороны, по нынешним временам каких-то жалких шесть месяцев особой задержкой уже не считались... Физиономии у суровых воинов казались постными и голодными. Точнее у тех, чьи рожи видны. Один из наемников — невысокий и худощавый — был полностью закутан в плащ с капюшоном, полностью скрывающим лицо. Вторая банда оказалась и числом побольше, и на вид побогаче. Не меньше дюжины, рожи куда веселее, а речи громкие и звучали даже по мнению многотерпимого отца Йожина крайне вызывающе.

Вообще, когда в одном нищем кабаке собираются сразу три вооруженных компании — быть беде. Однако на сей раз беда откладывалась, потому что все внимание наемных живорезов было отвлечено. Шла Игра, занятие, противное Богу и ангелам, зато угодное Дьяволу и всей сатанинской армии. Ну и сердцу каждого солдата, которому, как известно, в рай дорога заказана.

В центре, с позволения сказать, зала, за небольшим чисто выскобленным столиком шла игра главарей наемничьих банд. Один, лет двадцати пяти от роду , высокий, желтоглазый, грыз узкие губы, морщил лоб, и вообще производил впечатление человека, проигрывающего последние гроши. Второй же, верзила крайне наглого вида, не скрывал радости по случаю череды побед и ухмылялся столь мерзко, что сердитому Йожину самому захотелось разбить наглючую харю. Игроки поочередно стучали по столу простой деревянной кружкой, вслух подсчитывая количество выпавших очков. Играли по самым простым правилам, на две кости, у кого больше выпадет. Между главарями-игроками, на примерно одинаковом расстоянии, лежала кучка всяческих безделушек, среди которых мелькали горделивые королевские профили в серебряном и золотом блеске.

Мартин шепотом чертыхнулся. Йожин с Мирославом оторвались от созерцания игры и обернулись к товарищу. Тот, положив на лавку куртку, закутывал поясницу толстым, теплым даже на вид шерстяным платком.

— Совсем паршиво? — дернул подбородком в сторону платка Мирослав.

— Мы все не молодеем, — с отсутствующим видом ответил Мартин, глядя куда-то сквозь узкое окошко, затянутое слепым бельмом бычьего пузыря. Мирослав не стал развивать беседу. Все же, возраст хоть и не добавляет здоровья, однако привносит немного мудрости и понимания, что некоторые вопросы не стоит затрагивать. Если, конечно, нет желания получить добротный пинок. Однако Мартин вдруг сам решил пояснить:

— Руки и ноги в порядке, а вот спина решила вспомнить все мои прошлые прегрешения пред нею...

— Они это любят, — философски хмыкнул Мирослав и продолжил:

— О личных бедах говорить толку мало, а вот о нашем деле... Как, нашли?

Йожин снова бросил осуждающий взгляд на игроков, губящих костями свои бессмертные души, и кратко описал предшествующее расследование. Под конец рассказа повторил жест Мартина, отмерив пальцами на столешнице расстояние:

— Примерно такая вот пасть. Тело, вернее, то, что от него осталось, сейчас в церкви. Местные прибрали.

— Ну, хоть что-то хорошее за весь сегодняшний день, похороним по-людски, — грустно улыбнулся Мирослав. — А я послушал лес...

Дознаватель и экзекутор отметили особую интонацию, с которой было сказано это "послушал". Склонились к товарищу, готовые ловить каждое слово.

— Дальше по тракту, чуть в сторону, есть тропа. Тянется к старому кладбищу. До погоста мили две, может чуть больше. Само кладбище очень большое и очень старое. Не уверен, но похоже, что со времен первого прихода Черной Смерти заброшено. Никто не хотел зарывать своих покойников рядом с чумными костями. Этого кладбища... — вислоусый замолчал, подбирая слова. Его не торопили. — Лес его боится. Вернее — сильно не любит.

— Все сходится! — с удовлетворением кивнул Йожин. — Как божились местные, наш ... друг тоже все посматривал в ту сторону, расспрашивал. Неподалеку его и нашли.

— Как нашли? — быстро уточнил Мирослав.

— В круге, — скривился Йожин. — Все как положено, со свечами и прочим. Бедняга не знал, с кем имеет дело, потому ждал вампира.

— А вот это совсем скверно, — тихо сказал Мирослав. — Значит, был готов, не врасплох застали. Но не отбился...

— Медлить нельзя. Но я не помощник, к сожалению, — сгорбился и виновато отвел взгляд монах. — Тут надо не "завесу" намаливать, а рубить.

— Да это понятно, — досадливо кивнул Мирослав. — Если он не справился, то и от меня проку мало. И ведь не заговорить, зенки не отвести, нужной травкой не пугнуть... Только убить.

Мартин тяжело вздохнул и тряхнул головой, будто пытаясь отогнать скорбные мысли. Монах пытливо посмотрел дознавателю в глаза:

— Справишься?

Над столом повисла тягостная тишина. Наконец, Мартин замедленно кивнул, словно не был уверен в ответе. Впрочем, так оно и оказалось...

— С верою в сердце, можно справиться и не с такой напастью. Но я верю в Господа нашего, и не верю в себя. Лет тридцать назад я бы его порубил, не запыхавшись — и не такое забарывал. Десять лет назад — середина на половину, кому больше повезет. Сейчас... две трети шансов за него. Такие дела...

Снова опустилась тишина. Йожин перебирал четки. Мирослав, сцепив руки под подбородком, погрузился в тягостные раздумья. А затем неожиданно хмыкнул, пряча легкую улыбку под седыми прокуренными усами. Йожин проследил взгляд и тоже усмехнулся. Мартин шевельнул усом, пригладил острый кончик, словно стилет навострил, явно готовясь сказать пару недобрых слов насчет легкомысленности спутников. Опережая несказанное, монах улыбнулся еще шире и одновременно склонил голову ниже, укрывая недобрую ухмылку в складках рясы. Чтобы ни одна живая душа со стороны не заметила.

— Погодим впадать в грех уныния, — глухо пробурчал он из недр одежки. — Может и у нашей заботы есть решение...

— Да что ты будешь делать?! — гаркнул желтоглазый, увидев, что выпало на гранях кубиков. И врезал по столу кулаком. Жалобно звякнул подпрыгнувший серебряный браслет тонкой работы.

Наемник в плаще, сидящий рядом с проигрывающим главарем, склонился к его плечу и что-то негромко сказал. Судя по прозвучавшему 'Гюнтер' и 'пожалуйста', явно предостерегая от продолжения. Ландскнехт отмахнулся, чуть не задев глубокий капюшон, что скрывал лицо непрошеного советчика.

Йожин не заметил, когда тот подсел к столу игроков. Наверное, как раз отвлекся, когда Мартин заматывал спину. Успокаивающий солдат, кроме того, что даже в духоте кабака не снял капюшон, отличался от прочих наемников хрупкостью телосложения. Похоже, что далекие предки согрешили с кем-то из Ночного народца. Впрочем, Йожин тут же одернул себя. Ну какие Ночные, прости, Господь, глупость раба своего... Парень недоедал в детстве или вообще весь род такой. Не всем же солдатам быть здоровыми аки фризские коняки. Но раз в банде, значит чем-то определенно уравновешивает телесную скудость.

— А ружьишко-то, у парня доброе, — негромко заметил Мирослав, омочив глотку пивом. Йожин молча кивнул, Мартин же лишь задрал усы — старый воин огнестрельное оружие не любил и не признавал. Что, в общем, было вполне понятно при его особенной работе.

Ружье, что юноша в плаще с капюшоном держал под рукой, оказалось весьма любопытным. Шестигранный ствол крепился на простой ложе из темного дерева — без привычной резьбы и металлических накладок, но очень тщательно отполированной. Ствол длиннее обычного мушкета, однако ощутимо тоньше. На взгляд Мирослава, калибр здесь был едва ли на треть обычного "цолля" сиречь немецкого дюйма, а скорее даже меньше. Мушка тоже казалась необычной. В тусклом свете плохих сальных свечей она иногда искрила, как бриллиант в перстне. Прищурившись, Мирослав заметил, что мушка и в самом деле была сделана из кристаллика очень чистого — без пузырьков и мути — стекла. Ружье имело устаревший фитильный замок, что вкупе с мушкой и калибром многое говорило понимающему человеку. Редкая, штучная работа, оружие для дальней и точной стрельбы. Ствол еще, небось, нарезной, как у новомодных штуцеров для знати.

— Значит, есть такое предложение, — Мирослав наклонился вперед и сделал незаметный жест, приглашая спутников присоединиться.

Пару минут троица совещалась, почти касаясь лбами. Этого времени игрокам как раз хватило на то, чтобы ругнуться, отпить из кружек, и снова растрясти стаканчик с костями. Желтоватые кубики прокатились по столу, стуча и гремя тяжело, словно грехи страдальцев преисподней. И опять выиграл наглый здоровяк. Меньшая компания еще сильнее приуныла, большая же, соответственно, развеселилась.

— Не умеешь, не садись за игру с настоящими мужчинами! — захохотал выигравший, когда соперник, увидев выпавшие очки, совершенно по-волчьи тоскливо взвыл — Мирослав даже дернулся к пистолю в напузной кобуре.