Теперь Эрион плыл медленнее и тяжелее, таща и Тревера и Китца. Солис куда-то исчезла. Тревер видел, какого напряжения сил стоили Китцу старания держаться на воде и даже хоть как-то плыть… Тревер видел, насколько это истощало его силы. Китц был страшно бледен — это было видно даже здесь, среди отблесков пожара во тьме. Его била крупная дрожь, зубы были оскалены в гримасе боли и сумасшедшего усилия. И всё же он продолжал плыть, кажется, уже далеко превзойдя собственные пределы выносливости…

И когда Треверу уже казалось, что сдаться и навсегда уйти в эту ледяную воду — вовсе не худший вариант по сравнению с бесконечным, вытягивающим все силы заплывом, они увидели блеск дюрастила совсем рядом. Непонятно откуда вынырнувший корабль теперь парил прямо над ними, и в кресле пилота сидела Солис. Рампа опустилась к самой поверхности воды, Эрион тут же вытолкнул на неё Китца. Тот сумел даже сам заползти по ней немного вверх, прежде чем Солис спустилась к нему и, неожиданно легко подхватив, подняла на борт.

Следующим Эрион затолкнул на рампу его самого. Тревер принялся карабкаться вверх, неловко, чувствуя себя, как будто вместо ног у него были копыта… Кувыркнулся в кабину; Эрион тяжело ввалился следом. Ещё там, в воде, ботан сбросил мешающие плыть ботинки, и теперь был босым. Они скорее рухнули, чем сели в кресла кабины; Китца Солис уложила на койку.

Не сказав ни слова, она включила двигатели, и корабль рванул с места. Тревер понятия не имел, куда они направлялись… впрочем, он слишком устал, чтобы это могло его заботить.

Глава 6

Способ выбраться отсюда нужно было придумать быстро. Если бы только Ферус мог понять, как это осуществить! Будь у него световой меч, было бы значительно проще, — отвлеченно думал он, — Увы, сейчас ему понадобится вся его изобретательность и даже больше. Проблема с каждым часом становилась все серьезнее. Он чувствовал, как быстро уходят силы.

Ферус пробыл здесь всего два дня, но недостаток сна, еды и изнурительная монотонная работа уже давали свои результаты.

Каждый день их вели в цеха. Ферус видел, что завод был построен совсем недавно, возможно вскоре после того, как Палпатин объявил себя Императором. Строился он явно в спешке, по полу и потолку уже тянулись трещины, из которых сочилась вода и пробирались какие-то мерзкие жирные и вечно голодные насекомые с острыми клешнями, большие любители крови…

Если вы вздрагивали, вы получали удар от охранников, так что вы поневоле учились ни на что не реагировать. Только работать.

Ферус не мог понять, что именно производил завод. Это были всего лишь мелкие разрозненные части чего-то большего. Что они делали? Оружие? Машины? Дроидов? Детали были слишком мелкими или слишком непонятными, чтобы сделать по ним какие-то выводы. Арестанты рисковали перешептываться о некоем невероятной силы оружии, но Ферус не мог понять, что бы это могло быть.

Не проходило дня, чтобы кого-то из арестантов не выдергивали из общей шеренги, уводя неизвестно куда. Уведенные никогда не возвращались. Ферус знал, что его дни сочтены. Он умрет по прихоти Малорума. Скорее всего, следователь откладывал исполнение казни лишь для того, чтобы заставить его мучиться.

Он чувствовал, что все избегают его. А сокамерник просто сказался больным, чтобы отправиться в медцентр. Ферус говорил с ним как раз перед тем, как того должны были туда отправить.

— Но вы же говорили, что оттуда никто не возвращается, — шепотом напомнил ему Ферус.

— Я предпочитаю быть убитым смертельной инъекцией меддроида, чем оказаться под перекрестным огнем вместе с тобой, — буркнул тот.

— Послушайте, — сказал Ферус, — я справлюсь с этой ситуацией, и я не намерен умирать здесь.

Его сокамерник взглянул на него, взгляд был усталым и жалким.

— Ты один из тех, что думают, что смогут убежать. Что ж, это тем более причина для меня, чтобы уйти вовремя. Ты просто ходячая неприятность. У тебя ничего не получится. Нет никакого выхода.

— Выход есть всегда.

— Хорошо, — сокамерник вытянул ноги и засмеялся, — Значит, у тебя свой выход, а у меня — свой.

Его смех заставил Феруса вздрогнуть. В камере словно повеяло вдруг холодом смерти; наверное, так чувствует себя путник, затерявшийся в ледяных высокогорных пустошах… Холод. Одиночество. Это был смех человека, решившего умереть.

Прибывшие четверо охранников грубо поволокли его соседа из камеры. Ферус мог только горестно проводить его взглядом. Он чувствовал, что встреться они по-другому, им было бы о чем поговорить.

…но теперь он так и не узнал даже его имени…

…Утро. По крайней мере, он предполагал, что утро. Он не видел солнца с тех пор, как его привезли сюда. Ни солнца. Ни лун. Ни неба. Весь этот дюракрит начинал уже душить его. Он был заперт в мире серого камня. И видел, как всё вокруг тоже становится серым.

Он ждал звука автоматического замка, когда одновременно во всех камерах открывались двери. Чтобы не получить станнером в ребра, выйти из камеры надо было за три секунды.

Он стоял у двери и ждал. Сегодня, решил он. Сегодня что-то должно измениться. Он должен найти какое-то слабое звено в этой цепи. Моменты, когда внимание охранников ослабляется; не так тщательно охраняемые двери… что угодно. Сегодня он должен будет сделать первый шаг к своему спасению.

Щелкнули, открываясь, замки; начинался очередной изнурительный день.

…Они напали сразу же, как только он вышел в коридор. А он опять не почувствовал Предупреждения в Силе…

Шестьдесят седьмой и пятеро его прихвостней окружили его и протолкнули в общую шеренгу.

Шестьдесят седьмой оказался сразу позади него. Краем глаза Ферус увидел, что верзила уже нацелился схватить его за горло. Четверо других тем временем незаметно для охраны схватили его за руки. Их захват был сильнее, чем он ожидал — дополнительная еда — та, что отнималась ими у других арестантов — явно давала им преимущество.

Ферус сразу же понял всю сложность своего положения. У него не было никакого оружия; мало того, выступи он хоть на шаг из шеренги, охранники пристрелили бы его, не задумываясь. Он уже видел, как это случалось.

Если же он сам нападет на Шестьдесят седьмого, не дожидаясь, пока тот начнет его душить, то — он был уверен — прихвостни верзилы просто расступятся в стороны и будут смотреть, как Ферусом займется охрана.

Нападение на другого заключенного могло влечь за собой разные последствия — одно хуже другого. Уволокут и замучают до смерти или же убьют на месте — это зависело исключительно от настроения охранников. А оно у них добрым не бывало.

Все это в одно мгновение пролетело в голове у Феруса, прежде чем жирные руки верзилы двинулись к его шее.

Ферус решил использовать тот способ боя джедаев, который кто-то из их преподавателей назвал «атакой назад». Внезапный шаг назад — и удар не разворачиваясь. Тогда это была забава — борьба с другими падаванами в комнате для занятий. Здесь же, в этой тюрьме с её зверскими порядками, в нескольких метрах от охраны… совсем не так весело.

Ферус извернулся, нанеся сильный удар назад и попутно освободившись от вцепившихся в него прихвостней верзилы. Но Шестьдесят седьмой тоже оказался проворнее, чем он ожидал; его рука всё же захлестнула горло Феруса. Мир вокруг начал сереть.

Внезапно углом глаза он увидел какой-то проблеск. Что-то летело с невероятной силой и скоростью, вращаясь при этом. Ферус увернулся, и непонятный блестящий предмет врезался прямо в центр лба Шестьдесят седьмому. Глаза верзилы закатились, он тяжело рухнул на пол. И только теперь стало видно, что неожиданно страшным оружием оказался обычная пластоидная инфокарта.

На звук падения тела тут же примчалась охрана, но к этому моменту Ферус уже был в нескольких шагах от того места. Прихвостни Шестьдесят седьмого, как бы ни были ошеломлены произошедшим, тоже сочли за благо смешаться с толпой.

Безразличные охранники уволокли тело.

Ферус незаметно изучал толпу, но так и не понял, кто стал его спасителем. Сразу же после броска тот моментально затерялся среди остальных арестантов. Ферус видел, что другие заключенные тоже осматриваются — осторожно, одними глазами. Но было ясно, что никто из них тоже так и не понял, кем была брошена инфокарта.

Расстроенный, Ферус вместе с остальными побрел в цех. Ещё один день изнурительной работы.

Ещё один скудный обед.

Но теперь было кое-что, чего не было прежде. Было не так много существ в Галактике, способных превратить кусок пластоида в смертельное оружие; способных швырнуть его с такого расстояния — и не промахнуться, и остаться незамеченным… И один из них был его другом.

Обнаружился он лишь в самом конце рабочего дня, когда Ферус стоял возле грохочущей машины, подавая мелкие куски дюрастила, которые машина пластала в сплошные непрерывные листы, и старался при этом не остаться без пальцев. Тут-то он и услышал позади себя такой знакомый голос.

— Вот уж сюрприз — встретить тебя здесь, Олен. Я полагал, ты предпочитаешь заведения разрядом повыше.

Ферус, не оборачиваясь, усмехнулся:

— Местечко скорее в твоем вкусе, Флекс? — съехидничал шёпотом.

Его спаситель был именно тем, о ком он думал, вернее, надеялся… Клайв Флекс. Музыкант. Промышленный шпион. Двойной агент.

Ну хоть что-то прояснилось.

Глава 7

Тоннели стали настолько узкие, они вскоре они были вынуждены оставить корабль, спрятав его за грудой какой-то ломаной техники, и двигаться дальше пешком. Они никогда бы не подумали, что найдут в себе силы хотя бы ещё на один шаг; и всё же они шли. Вчетвером: Эрион, Солис, Китц и Тревер. Тревер уже не помнил, когда он последний раз спал или ел. Время остановилось, единственным ощущением была смертельная усталость.

Они петляли по уровням Корусканта: Солис хотела быть уверенной, что за ними нет слежки. И только убедившись в этом, она позволила Эриону вести их в тайное убежище Джетцтера.

Оно было расположено в предместьях Оранжевого Сектора. Район получил свое прозвище за то, что жители постоянно меняли лампы уличных светильников с белых на свой любимый оранжевый. И сколько ни старались власти и коммунальные службы навести порядок, считая, что хорошее освещение препятствует преступности, жители опять приводили район в прежний вид. Их мало волновала преступность. Они всё равно предпочитали приглушенное оранжевое освещение, придававшее району таинственный, если не зловещий вид…

Это же было всего-то несколько дней назад, — удивленно подумал Тревер, — Когда они пришли сюда с Ферусом, ища Декстера Джецтера в надежде, что он может что-то знать об исчезнувшем джедае… Теперь ему казалось, что это было в какой-то другой жизни.

Эрион вел их узким проулком, тусклое оранжевое освещение наводило жуть. Здания здесь были какие-то скругленные и невысокие (по меркам Корусканта, конечно) — не выше десяти-двенадцати этажей. На первый взгляд они даже напоминали своими очертаниями холмы, впрочем, это впечатление рассеивалось при более внимательном взгляде. Вместо обычных окон в сенах были узкие щели — предназначенные для скрытого обзора, понял Тревер. Это придавало домам жутковатый вид. Мальчишка передернул плечами — он не мог избавиться от ощущения, что за ним следят.

Каждый раз, когда он думал, что они дошли до конца переулка, тот вдруг резко сворачивал, порой почти в обратную сторону. Пока они шли, переулок становился все уже и уже, дома, казалось, уже просто нависали над ними, словно вот-вот готовые окончательно сомкнуться или рухнуть им на головы…

На Корусканте всегда было шумно, они давно привыкли к этому. Гул спидеров, многоголосый говор толпы, шум аэробусов. Тишина, царившая здесь, просто придавливала к земле. Был слышен только звук их собственных шагов и дыхания.

Наконец Эрион остановился перед одним из домов, ничем, казалось, не отличавшимся от остальных здесь. Остановился и стоял, словно в нерешительности. Тревер уже открыл рот спросить, в чем дело, когда вдруг понял. Эрион давал время тем, кто был внутри, разглядеть его самого и его спутников. Выждав, он шагнул вперед и несколько раз стукнул по двери — явно условным кодом. Дверь почти тут же отъехала в сторону.

Они вошли в прихожую, тускло освещенную одним навесным светильником. Вверх вел пологий пандус, и Эрион без раздумий двинулся по нему. Пандус вывел в более просторный коридор, заваленный всевозможным оружием и медицинским оборудованием. Прислоненная к стене, стояла дюрастиловая тачка; рядом — пирамида бластеров в специальной стойке. На полке коробка со стандартным набором медикаментов. Тревер уже не знал, что и думать. Собственно говоря, это что? Казарма? Барак? Госпиталь?

Они прошли примерно пол коридора, когда Эрион повел их в одну из дверей. Декстер Джетцтер сидел на специально для него подогнанном и укрепленном стуле, способном уместить — и удержать! — его грандиозную тушу. У одной из стен стоял пустой стол, противоположная же вся была занята обзорными экранами. Тревер с одного взгляда оценил здешнюю систему наблюдения. Она охватывала весь переулок, крышу, соседние здания, небо. Переулок просматривался весь, вплоть до самого входа в него — километра на два, не меньше, насколько мог судить Тревер.

Декстер поднялся со стула, весь подавшись в их сторону. Как помнил Тревер ещё с прошлой встречи, это означало, что Декс был сильно взволнован.

— Рад видеть вас, — он учтиво поклонился Солис, и окинул быстрым взглядом всю их поредевшую компанию, — Я счастлив видеть, что вы живы. Но вы вернулись не все…

Первым смог заговорить Эрион:

— Мы точно знаем, что погибли Рия и Хьюме. Джилли и Спенс скорее всего тоже. И Карран.

Декс покачал головой:

— Ну нет, только не хитрюга Карран. Он не мертв.

— Мне жаль, — отозвался Эрион, — Он не мог выжить. Это было невозможно.

— Невозможно? Ну нет. Невероятно — да, пожалуй. Он здесь; выглядит, правда, не лучшим образом. Он угнал имперский спидер, но по дороге сюда зачем-то решил поздороваться со стеной. Впрочем, с ним все будет в порядке. Когда он прибыл, то выглядел примерно как Китц сейчас. Идемте-ка. У меня здесь есть медцентр, если это можно так назвать. И вообще, здесь найдется всё — и меддроид для Китца, и обед для всех.

Декс подвел их к казавшейся совершенно однородной стене и как-то по-хитрому провел рукой по её верхней части. Стена отъехала назад.

Карран лежал в медицинской капсуле, дроид сновал вокруг, проверял состояние основных систем организма. Покрытое короткой шерстью лицо свиврени просияло от радости, когда он увидел Китца.

— Китц! Я же видел, как они по вам попали!

— Ну да, по мне можно попасть; но убить меня? Нет! — ухмыльнулся Китц.