Я не орала по одной причине — воздуха не хватало.
На той стороне рыжий мгновенно развернулся на пятках, выпустил меня, освобождая руки, что-то сделал — и заросли сизоватой травы полыхнули гигантским костром. В ответ вылетел чёрный масляный шар, шипящий и искрящий.
Тейт ругнулся и с размаху отшвырнул его ногой обратно, по плавной дуге. Я только и успела заметить, как вокруг ботинка вспыхнул огненный ореол.
— Подавитесь!
За обрывом раскинулся лес, утопающий в голубоватых мхах. Там пахло чем-то кислым, с примесью сырого мяса, до тошноты. Чистого пространства без рыхлой голубой "губки" почти не было, но рыжий избегал наступать на неё и скакал с одного поваленного дерева на другое, с камня на камень. Две щетинистые химеры, которые ринулись за нами, отстали очень быстро — вляпались в одно такое голубоватое мшистое пятно, а выскочили обратно уже с оголёнными костями. Одна, похожая на ежа с жилистыми ножками, сразу завалилась набок и затихла, а другая, более массивная, сделала ещё несколько шагов и опрокинулась, конвульсивно дрыгая оплавленной лапой.
Меня перекосило от ужаса.
Если промахнёмся и рухнем в этот красивый мягкий мох...
За лесом была очередная расщелина, ещё шире и глубже, затянутая желтоватой паутиной. Тейт пересёк её по упавшему дереву, потом развернулся, двинул рукой — и ствол с чудовищным хрустом надломился посередине.
Надломился, но не упал, остался жалким подобием моста. А паутина предвкушающе зашевелилась, и кто-то внизу заклекотал и защёлкал.
Впереди высилась колоссальная стена скал. Но до неё путь лежал через ровное, абсолютно открытое поле сплошь в жёстких сизых вьюнах и гибких хвощах. Справа и слева наперерез нам скользили в полуметре над землёй люди в балахонах. И простейшие подсчёты говорили, что мы сойдёмся в одной точке, аккурат посередине...
Тейта это не смутило.
Они ринулся вперёд с удвоенным энтузиазмом, передвигаясь гигантскими прыжками, и оглушительно свистнул на ходу. Затем поднапрягся, взвился особенно высоко...
...и шлёпнулся на спину очередной твари, прозрачной, как стекло, и шершавой на ощупь — то ли в жёстких перьях, то ли в чешуе.
— Ну, ну! — заорал рыжий, с размаху ударяя кулаками по невидимой спине.
Существо вздрогнуло, встопорщило "пёрышки", стремительно темнея, и взмыло в небо ошеломительно оранжевой птицей с четырьмя мощными крыльями. Тейт слегка отъехал назад, к подобию седла, попал ногами в крепления, перехватил одной рукой какие-то ремни и ловко пристроил меня впереди себя, крепко обнимая поперёк живота.
Эмпатический купол к тому времени сжался до неприлично маленького диаметра. Но большего нам, похоже, и не нужно было. Я бессильно обмякла — слишком много впечатлений и усилий. Лицо щипало, от волос несло палёным.
Чучело по имени Трикси, да.
— Эй, взбодрись! — затормошил меня рыжий и требовательно прикусил за ухо. — Ну, не будь занудой! У нас получилось. Смотри!
Он потянул за ремни, заставляя свою птицу сделать широкий плавный круг. Пересилив дурноту, я повернула голову, глядя вниз.
Отсюда, с высоты, смертоносная долина напоминала фантастический каменный цветок с полураскрытыми лепестками. В стороны от неё тянулись горные цепи — как складки лоскутного одеяла, где-то зеленоватые, покрытые растительностью, а где-то — белые от снега. И даже красные — от чего именно, ума не приложу. По левую руку от солнца скалы задирались выше, по правую постепенно сходили на нет и упирались во что-то гладкое, синеватое, сверкающее... Озеро, море, океан?
Наверное, океан. Какой огромный...
От ощущения головокружительной высоты и простора дух захватывало.
— Красиво? — с гордостью спросил рыжий, точно всё вокруг было плодом его неустанных трудов или, по крайней мере, частной собственностью.
— Красиво, — признала я.
Пожалуй, кое в чем мы сходились, несмотря на культурные различия.
Глава 3
ХУДШИЙ УЧЕНИК
Снаружи — камни, травы, дёрн, вьюны,
а внутри — сплошные проблемы и хаос.
Из свитка "Загадки Лагона"
Единственное, из-за чего я всегда завидовала своей пустоголовой кузине, — это умение высыпаться в путешествиях и выглядеть блистательно после самой тяжёлой дороги.
Помню, два года назад, когда случилась какая-то путаница с билетами и нас посадили в конце салона, у самых туалетов, а полет проходил от турбулентности до турбулентности, Лоран безмятежно продремала весь восьмичасовой рейс до Шерерских островов и потом спустилась по трапу такой же ослепительной стервой-блондинкой, какой и поднялась на борт. У неё даже локоны не растрепались. Ну а меня даже тётя Глэм при встрече не узнала из-за вороньего гнезда на голове и шикарных синяков под глазами от недосыпа... Но стоит ли упоминать о таких мелочах?
Сейчас, после нелепо короткого ночного сна и безумного забега через долину-ловушку, самым рациональным решением было бы отдохнуть хотя бы в полёте, чтобы не представать перед обитателями Лагона угрюмой дикаркой. Благо, взмахи крыльев гигантской птицы вскоре перестали ощущаться, а держал меня Тейт крепко. Но стресс подействовал как хорошая инъекция кофеина. Все три с лишним часа — два сета или около того, по уверению рыжего, — я только и делала, что вертела головой и задавала вопросы. Да и поглядеть было на что.
Ландшафт поражал воображение — как в хорошем смысле, так и в дурном. Путешествовать с группой Эрнана мне приходилось достаточно; десятую часть обитаемого мира мы объехали точно. Однако таких перепадов высот у нас, думаю, нигде не было. Западная Арраска с её каньонами и пиками по сравнению со здешними пейзажами была всё равно что песчаные карьеры рядом с настоящими горами. К тому же рельеф менялся столь резко, что впору заподозрить — его сформировали искусственно; в общем, Тейт и подтвердил это косвенно, сообщив, что в древности окрестными землями "много занимались".
Думать не хочу, что он подразумевал. Воздействие такой силы...
Первую горную гряду мы миновали по ущелью — грандиозному, глубиной километров двенадцать, не меньше. То был настоящий естественный лабиринт: повороты, развилки, слияния, слепые "тоннели"-перемычки между разными "рукавами". Но рыжий ориентировался там вполне уверенно. Несколько раз мы пересекали тайные долины в обрамлении загнутых внутрь скальных "лепестков", и каждая следующая не была похожа на предыдущую. Одну из них я вообще издали приняла за море: она переливалась изумительными оттенками синего, от светлой бирюзы до насыщенного кобальта, от ультрамарина до нежного бледно-голубого, а на подлёте слышался низкий гул и ритмичный плеск. Запах йода, плесени и сырого мяса там стал особенно сильным.
— Опасно, — качнул поводьями рыжий, когда заметил, как я засматриваюсь на это чудо. — Надо уходить выше.
— А что внизу?
— Ну... — растерялся он, не зная, как объяснить нечто очевидное с его точки зрения. — Помнишь гаюс? Такую голубую штуку в лесу, где за нами айры бежали?
Я тут же ярко представила химеру с оголёнными костями. Захотелось поджать ноги, хотя до смертоносной синевы было километров пять или около того.
Ущелье вывело нас в долину, точно сшитую из клочков ткани. Сказочно-изумрудные холмы вдруг сменялись ковром из алых и пурпурных цветов, а затем сразу, без намёка на переход, вырастала стена деревьев-великанов, обрамляющих глубокую воронку в земле или тёмно-синее озеро. Две широкие реки стекали с гор и ближе к краю долины сливались в одну, и в общем русле россыпью лежали мелкие островки, словно кто-то опрокинул коробку с детскими карамельками. Здесь Тейт заставил свою оранжевую птицу спуститься и пролететь ниже; её тень скользила по водной глади, и кто-то в глубине, быстрый и едва различимый, гнался следом, так что иногда можно было разглядеть сверкающий гребень или гибкий хвост.
За долиной скалы опять начали задираться к небу. И стало ясно: то, что поначалу казалось скоплениями облаков, на самом деле горные пики. По самым скромным подсчётам, километров пятнадцать высотой! А то и больше... Вершины терялись в тучах, словно нарочно согнанных в стаю вокруг каменных исполинов.
Мимо одного из таких колоссов мы как раз и пролетали, когда рыжий вдруг наклонился к моему уху и интимным тоном сообщил:
— Лагон — тайное место, цитадель. Но все равно каждый маг может найти сюда дорогу. Только пускают не любого.
— Тебя-то, надеюсь, пустят? — поинтересовалась я осторожно.
Эмпатический купол к тому времени был свёрнут до минимума, чтобы сэкономить силы. Но если словарного запаса хватало для общения, то различать оттенки интонаций пока ещё получалось не слишком хорошо. И то, что вытворил Тейт вместо ответа, повергло меня в шок.
Рыжий цокнул языком и дёрнул за один из ремней. Птица встрепенулась... и резко сложила крылья.
Чёрно-алые скалы рванули навстречу с быстротой и неотвратимостью экспресса в подземке. Точно не мы на них падали, а они — на нас. Дыхание перехватило, из глаз брызнули слезы. Склон оскалился бритвенно острыми сколами — даже разбиться не успеешь, разрежет на подлёте, без боли.
А Тейт, сволочь, захохотал в голос!
"Он не самоубийца", — подумала я. А поверить не успела — и зажмурилась.
На ощупь скалы были точно упругий поток тёплого воздуха в аттракционе типа аэротрубы. Слезы мгновенно высохли. Падение сначала мягко замедлилось, а потом остановилось. Птица с металлическим скрежетом раскрыла крылья и начала упорно продираться сквозь преграду, когда я наконец открыла глаза. Вокруг висел плотный багровый туман. Через мгновение он сгустился ещё больше — и выплюнул нас на открытое пространство, точнее, на окраину секретной долины-чаши, близняшки той, где прятались свободные.
Фальшивый скальный купол изнутри был совершенно прозрачным и позволял разглядеть ясное небо с жизнерадостным блином солнца. Света более чем хватало. Химерическая птица, повинуясь сигналу, спланировала на ровную площадку. Тейт подхватил меня на руки и спрыгнул на землю.
— Отпустить тебя, Трикси? — спросил он коварно. — Или ноги пока не держат?
Честное слово, я такую жажду убийства не испытывала даже рядом с милой белобрысой кузиной.
— Послушай, тебе кто-нибудь говорил, что ты мелкое пакостное зло? — спросила я, стараясь с помощью купола донести смысл максимально ясно.
Однако рыжего это смутило не больше, чем проповедника из "Свидетелей Альтернативы" — закрытая перед носом дверь.
— Говорили, — признал он и с толикой гордости добавил: — Ты даже не представляешь, что и как часто мне говорят.
— Учту. А теперь убери руку из-под платья. И поставь меня на землю.
Послушался рыжий беспрекословно — уже хорошо. А пока я приходила в себя и приводила в порядок одежду, он снова засвистел, но в иной тональности, чем прежде. Крылатая химера вытянула шею, топорща жёсткие перья, щёлкнула зубастой пастью, больше подходящей какому-нибудь древнему ящеру, и — начала стекленеть. Через несколько секунд она стала совершенно прозрачной и почти бесшумно побежала в сторону ближайших зарослей, оставляя на влажной почве оставались заметные вмятины.
Злость из-да дурацкой выходки как-то испарилась; стало не по себе. И подумалось, что размеры размерами, но вообще-то по законам физики летать такое диво не может. И уж тем более — носить на спине двух пассажиров.
— Слушай... А вот это был айр, да?
— Угу, — подтвердил рыжий.
— И откуда он у тебя?
Откровенно признаться, я не собиралась подкалывать Тейта или смущать. Но он вдруг стушевался и по-детски уткнулся взглядом в собственные ботинки.
— Ну... Может, мне его подарили, потому что я такой хороший?
"Подарили"? Ну-ну. Откуда тогда воспоминания о чудовищном нагоняе, интересно.
— Может, — не стала я спорить. — А мы сейчас где?
Рыжий встрепенулся.
— В Лагоне. И, кстати, чуть не забыл сообщить нашим.
Он торжественно воздел к небу ладонь, сжал руку в кулак — и высоко вверх, едва ли не до невидимого купола, ударил фонтан трескучих оранжевых искр. Длилось это всего несколько секунд, потом Тейт зашипел и принялся трясти рукой, словно обжёгшись.
— Вроде хватит. Пойдём, — на лице у него была написана смертельная решимость.
Мне это очень, очень не понравилось.
— Ты ничего не хочешь сказать? Может, мне надо переодеться? — Прикусив губу, я нервно попыталась одёрнуть подол пониже середины икр, но платье, увы не тянулось. — Там какая-то опасность? Сначала надо подготовиться? — Шрах, трещу тут, как Лоран в бутике! Позорище... — Ты можешь хоть что-то ответить? Понимаешь, что я говорю?
Рыжий развернулся, сгрёб меня в охапку и упёрся лбом в лоб.
Дыхание перехватило.
— Ты моя добыча, — произнёс он чётко, глядя в глаза. — Я тебя никому не отдам. Ничего не бойся и верь мне. Поняла?
Я кивнула, потом спохватилась и склонила голову к плечу. Он усмехнулся и потрепал меня по волосам.
Ноги почему-то подгибались сильнее, чем после падения сквозь фальшивую скалу.
Долина оказалась больше, чем я подумала вначале. В отличие от убежища свободных, рельеф здесь был разнообразнее. Вдалеке виднелось несколько больших холмов и четыре узкие высокие скалы, напоминающие то ли башни, то ли сталагмиты-переростки. Одну широкую расщелину мы обошли по дуге, другую пересекли по каменному мосту. В ближайшем лесу преобладали знакомые уже деревья-великаны с пронзительно зелёной листвой, но попадались и заросли травы с розовыми соцветиями-метёлками. Смертоносная голубая "губка" нигде не мелькала — и то славно.
Когда мы вышли на дорогу, вымощенную светлым камнем, то мне стало жутковато. По обочинам время от времени попадались небольшие шары из материала, напоминающего красно-зелёный мрамор, испещрённые полустёртыми белыми значками. Шаги порождали гулкое эхо, притом что отражаться звуку вроде было не от чего.
Ни дать ни взять фильм ужасов, где компания глуповатых подростков крадётся, нервно перешучиваясь, в какой-нибудь древний храм.
Я попросила остановиться ненадолго, уселась в любимую позу для концентрации потоков — со скрещёнными щиколотками — и развернула широкий, на сорок шагов, эмпатический купол второй ступени, как можно более рассеянный и незаметный.
"Ожидай худшего". Если первые два правила дяди Эрнана иногда бесполезны, то это подходит всегда.
Вскоре полоса из светлого камня упёрлась в подножье холма, высокого и пологого, со скошенной вершиной. Основание было, по самым грубым прикидкам, километра три в диаметре... Впрочем, с оценкой на глаз таких вот громадин у меня туговато. В конце дороги высилось дерево в три обхвата с густой кроной, сильно прижатое к склону. Нижняя ветвь, с человеческий корпус толщиной, росла от основания под острым углом. С неё свешивались жёсткие вьюны, покрытые мелкими белыми цветами. Тейт сглотнул, покрепче сжал мою руку, затем, упрямо склонив голову, отвёл в сторону эту естественную "занавеску" и шагнул в открывшуюся арку.
То, что я приняла за холм, оказалось кольцом высоких стен.
Внутреннее пространство было выложено тем же светлым камнем. В нагромождениях скальных обломков я не сразу опознала строения, но потом заметила двери-щели, занавешенные нитками бус и вьюнами... и почти сразу почувствовала присутствие других людей.
