— Наконец-то, может быть, ты мне объяснишь, что тут у вас произошло, — спросил Димка. Он стоял рядом с сестрой, которая к этому моменту успела выплакаться, но при этом ни слова из нее вытянуть не получилось.

— Лиса? — девочка подняла заплаканное лицо и посмотрела на Ваню. — Я обидел тебя, прости, пожалуйста... Дим, ты можешь нас оставить ненадолго?

— И не подумаю, — мальчишка зло сверкнул глазами. — Развели тут секреты.

— Я тебе потом все объясню.

— Тогда зачем мне уходить?

— Дима... — голос Вани дрожал от еле сдерживаемого раздражения. — Будь так любезен, сходи к реке и набери воды в бутылку, а потом досчитай до ста и возвращайся.

— Раскомандовался, — пробурчал Димка, но послушался — он впервые видел своего друга в таком состоянии и не стал рисковать.

— Лиса, — Ваня присел на корточки рядом с напуганной девочкой. — Прости меня, что я так странно себя повел. Мне очень понравился твой подарок. Правда. Ты даже не представляешь себе, как он был для меня важен...

Василиса хлюпнула носом и спросила:

— Ты точно не врешь?

— Нет, я говорю честно. Просто твой подарок... Он... — мальчик задумался. — Он очень многое изменил, и мне нужно было... Мне нужно было время, чтобы все обдумать. Я не могу тебе пока это объяснить, просто поверь мне, хорошо?

Лиса посмотрела ему в глаза. Ваня не врал. Это было понятно.

— Ну что, мир? — мальчишка протянул Василисе свою руку.

— Мир, — смущенно сказала Лиса и мягко пожала его ладонь.

Через несколько минут к ним присоединился обиженный Димка.

— Теперь, что касается объяснений... — Ваня встал и подошел к другу.

— Ваня... — в глазах Василисы читалась мольба.

— Не бойся, — подмигнул ей мальчишка. — Я не скажу лишнего. Пойдем, — он взял Димку за руку и отвел его в сторону. — Нам с тобой нужно будет поговорить, но только наедине. Разговор будет долгий, ты сможешь завтра прийти к нам с бабушкой без Лисы?

— Попробую, — заговорщически прошептал Димка, польщенный тем, что на его долю тоже достались тайны.

— Итак, мне кажется, больше на меня никто не обижается. А теперь... Ребята, вы сильно на меня обидитесь, если мы свернем нашу вечеринку и разойдемся по домам? Сегодня много чего произошло и я, если честно, очень устал.

— Хорошо, — сказал Димка, заговорщически подмигнув другу.

— Жалко, но, что поделаешь, к тому же мы тоже должны немножко отдохнуть с дороги...

— Тогда давайте затушим костер, — Ваня взял принесенную Димкой бутылку и, разворошив угли, залил их водой.

Он проводил друзей до их деревни, и только потом отправился домой.

— Бабушка! — скрипнула ветхая дверь, и в дом влетел запыхавшийся Ваня.

— Явился, не запылился, и где тебя только весь день носило? — по-доброму пожурила внука Ярина Горынишна. — Пойдем, я тебе кашки наварила чечевичной, как ты любишь...

— Ох, не до кашки сейчас мне, не до еды. Бабушка... Мне поговорить с тобой нужно. Сегодня случилось что-то очень важное, но я не знаю, что и думать. Я сделал выбор, но правильный ли он был...

Старушка внимательно оглядела внука, и вздохнула:

— То, что я предсказала Ивану, начинает сбываться? Ты захотел стать взрослым и решил, что сможешь при этом остаться собой? — она тяжело покачала головой и, отперевшись на печь, присела на табурет. — Что же ты наделал, Ваня, что же ты наделал... Та девочка, Василиса... Это все-таки... та... которая ушла?

Ваня пожал плечами:

— Я не знаю, бабушка, она похожа на нее, думаю, когда вырастет, их сложно будет отличить, но, может быть, она всего лишь ее дальний потомок. Теперь уж и не скажешь. Пророчества всегда очень зыбкие. "Ушедшая" — не обязательно "умершая"... Словом, та ли это Василиса, или нет — какое теперь это имеет значение? Это ее подарок, — мальчик протянул старушке василисин шарфик. — И мы с Иваном теперь... Он сказал, что через три года меня больше не будет. Но ведь в пророчестве говорится, что "Битву выиграть сможет лишь тот, для кого это важно", а для меня это очень важно. Понимаешь? Если победит он, то я не представляю, что будет с Димкой и Лисой. Они же вернутся сюда рано или поздно. Я не хочу, чтоб он причинил им зло, а он... Ты бы видела, во что он превратился. Он же... — Ваня всплеснул руками. — Я знаю, они с отцом хотят использовать вот это. — Мальчик снял с шеи шнурок с полушкой. — Они хотят изменить здесь все. Но тогда Димки и Василисы больше не будет.

— Ведаю я про полушку эту. И про планы их ведаю. Да только сказать тебе в утешение мне нечего. Ты дорожишь друзьями — это славно, но лес все одно превыше. И если не сделать так, как желает Лесной владыка, люди вскоре разрушат Сердце нашего леса. И не будет у нас у всех будущего. У тебя, у меня, у Лешего, у Водяного, у русалок, у берегинь... Ни у кого его не будет. Посмотри вокруг — те ли это дремучие чащобы, те ли это леса, что были? Давно ли ты видел выруба, давно ли был на просеке? Давно ли видел мертвых зверей, убитых ради забавы? Нет, Ваня, другого пути у нас нет. Ивана не стало, значит, все ложится на твои плечи. А там... как будет, — Ярина Горынишна тяжело вздохнула. — Знаешь, та, первая, Анастасия... — старуха махнула рукой на Ваню, уже открывшего рот, чтобы что-то возразить. — Молчи. Ведь ее не Василисой нарекли. Это мать ее, дура, уж прости, наслушалась гадалок... Да Иван поддержал глупость эту. Но не об именах речь. Ты, возможно, встретишь ее там, в том времени. Не так уж долго ждать ее появления. Она заменит тебе Василису. Это все, что я могу тебе сказать.

— А как же Димка, как же... Да разве же может Настенька заменить Лису? Разве она подарила мне этот подарок, разве ее мы с Димкой выручали, разве ради нее Нав пожертвовал жизнью? Нет, Настя мне не нужна. И утешение это слабое. Ты говоришь, лес нужно спасать, так я по-другому буду, я зверей на них напущу лютых, я сам обращусь в волка и любой, посягнувший на мои владения, смертью умрет безвременной, я...

— Эх, Ваня, Ваня... Их много, а нас мало. На зверей твоих облаву устроят и истребят всех до единого, да и тебя не пожалеют. Нешто не помнишь, даже Иван не миновал капкана. А то и вовсе подожгут лес, да спалят здесь все. Эти люди про завтрашний день и не думают, им что в голову взбрело, то и ладно. Нет, чтоб с этим ужасом бороться, нужно вернуться назад, насколько это возможно и стать наставником для всех этих варваров. Тогда будет шанс. Иначе — нет. Ты должен понять это, Ваня. Понять и принять.

— А, может, я смогу взять ребят с собой? — робко спросил мальчишка.

— Сможешь, да только не поможет тебе это. Ты заберешь их отсюда, но стоит изменить хоть что-то в прошлом, как рассыплется цепь поколений, которая привела к их появлению. Они просто исчезнут.

— Если так, то и я тоже исчезну, — сказал Ваня. — Ведь монетка меня перенесет в то время, когда мой отец был молодым. И я тоже никогда не появлюсь на свет. И никогда мои родители не поедут на масленицу, и меня не украдут, и я не попаду в Тверские леса, и царь тех лесов никогда не отдаст меня моему приемному отцу и...

— Верно, — задумалась бабка. — И выход здесь один: затаиться нужно тебе на время, пока княжич Иван не попадет в наши леса. Заодно и Настеньку свою не потеряешь. Та она или не та, не важно, к тому времени ты тоже уже будешь не тем, с кем я сейчас разговариваю...

— Этого не будет, — вспыхнул Ваня. — Никогда не будет. Пока я жив, Лису и Димку никто не тронет. И я... я не дам их убить! Слышишь, ни тебе, ни отцу, никому! А полушка эта, — он схватил монетку со стола. — Я ее уничтожу!

Ярина Горынишна попыталась его остановить, но куда ей, старой, угнаться за мальчишкой.

— Стой, стой пострел окаянный, — запричитала она. — Весь же лес погубишь, всех нас в Навь сведешь!..

Но Ваня уже не слушал ее, а бежал, куда глаза глядят. Он уже понял, что сделал очень большую ошибку.

"Но, слава Богу, есть друзья..."

Димка лег спать рано — устал с дороги, да и вообще день непростой выдался. И снился ему какой-то хороший сон, но только он его не запомнил и не досмотрел, потому что, вскоре пришлось проснуться. И причиной этого пробуждения стали какие-то странные назойливые звуки, вроде как кто-то, то ли осторожно стучит, то ли в стекло скребется. Димка открыл глаза — темно. А звуки продолжаются. Мальчик приподнялся и посмотрел в окно, благо, оно было как раз в изголовье кровати. Несмотря на то, что было темно, Димка узнал заглядывающего в окно друга. Ванька, смекнув, что его заметили, сделал знак рукой, мол, поговорить нужно. Пришлось срочно одеваться и на цыпочках пробираться к выходу. Димка задумался, стоит ли будить сестру, но решил, что пока этого делать не будет. Он тихонько пробрался на повить и, приоткрыв ворота, выпрыгнул наружу. Ванька ждал его внизу.

— Лиса с тобой? — спросил он сразу, как только друг оказался рядом с ним.

— Нет, ее разбудить?

Ваня отрицательно покачал головой.

— Димка, мне нужна твоя помощь, — сказал он, сразу переходя к делу.

— Что случилось? — встревожился мальчик, понимая, что Ванька никогда бы не стал его тревожить среди ночи по пустякам.

— За мной идет охота. Мой отец... Дим, ты мне доверяешь? — неожиданно спросил Ваня.

— Конечно, — не сомневаясь ни секунды, ответил Димка.

— Тогда ты можешь не задавать мне никаких вопросов и удовольствоваться тем, что я тебе сейчас расскажу?

— Что-то ты такое хитрое затеял, — почесал в затылке Дима. — Но постараюсь не спрашивать лишнего.

— Хорошо, — успокоился Ваня. — Нам нужно поговорить где-нибудь... А, знаю, пойдем в ваш старый дом?

— В какой дом? — сначала не понял его Димка.

— В заброшенный, там, где твоя бабушка жила, — пояснил Ваня.

Действительно, старый дом, где много веков жили предки Димки и Василисы, все еще стоял на краю деревни. Дорога к нему заросла крапивой, но, несмотря на провалившуюся крышу, полуразрушенный повить, выбитые стекла и отсутствие дверей, ребята иногда использовали его как свою штаб-квартиру.

— Пойдем, — кивнул Димка и поспешил за другом.

Молодой месяц серебристым светом указал им дорогу, легкими мазками вырывая из лап темноты очертания старых домов и черные контуры далекого леса. С еле слышным писком над тропинкой носились летучие мыши. Димка удивился, насколько же этот, ночной, мир не похож на то, что он привык видеть днем. Только теперь он понял, почему же Лиса так любит бодрствовать по ночам.

Когда мальчишки проходили мимо дома тети Тони, старые качели, подвешенные к огромной березе, тихо заскрипели и закачались. Димке стало жутко. Он не удержался и схватил друга за руку. Ваня оглянулся на него, потом перевел взгляд на качели. Улыбнулся:

— Не бойся, это ветер прошлого. Память, не более, — сказал он и пошел дальше.

Димка ничего не понял, но от дальнейших расспросов отказался — не место и не время для них.

Вскоре друзья добрались до развалин старого дома и залезли внутрь. Там, как и всегда, было тихо, пусто и безжизненно. Забравшись в свое потайное местечко, которое некогда было, судя по всему, коровьим стойлом, мальчишки уютно устроились на охапках старого сена. Они втроем с Лисой его натаскали еще прошлым летом, чтобы сидеть было удобней. По негласному соглашению, дети здесь устроили свою штаб-квартиру. Зажгли огарок свечи, сразу же стало немного уютней.

Ванька зябко поежился, было заметно, что ему нездоровится.

— Ты простудился? — встревожено спросил его Димка.

— Не совсем, — неопределенно пожал плечами Ваня. — Дим, скажи, ты мне друг?

— Конечно, — кивнул мальчик. — Друг. А что?

— У меня большие неприятности. Но всего я рассказать тебе не смогу. Только кое-что. И даже при этом пообещай мне, что никому ничего не расскажешь.

— Обещаю, — сказал Димка.

— Что ж... — начал свой рассказ Ваня. — Помнишь, я в прошлом году рассказывал тебе о заклятье, которое не позволяет мне стать взрослым?

— Помню.

— Так вот, твоя сестра, сама о том не зная, его разрушила. Теперь я вместе с вами расти буду, — судя по ваниному голосу, случившееся его отнюдь не так порадовало, как по идее должно было.

— Это ж замечательно, — неуверенно сказал Димка и вопросительно посмотрел на друга.

— Да, вот только... Дим... — Ваня зажмурился и обхватил руками голову, словно она внезапно заболела. — Димка... Я запутался. Все запуталось. Так запуталось... — мальчишка поежился, потом достал из-за пазухи шерстяной шарф и накинул его на плечи, словно пытаясь хотя бы так согреться. Димка удивился — в его представлении носить за пазухой зимние шерстяные шарфы летом, было, по меньшей мере, странно. На некоторое время, казалось, Ваня выпал из реальности, только зябко кутался в этот свой шарф, да смотрел на тускло мерцающий огарок свечи.

— Вань... Что случилось? — встревожился Димка.

— Я и Иван... Мы не братья, — наконец заговорил Ванька. — Мы — одно и то же.

— Это как? — удивился Димка.

— Когда Василиса Прекрасная умерла, Иван очень сильно переживал. Он и сам не ожидал, что это известие может его так больно ударить. Его ничто не радовало, ничего не хотелось. Целыми днями он лежал на кровати и смотрел на ее портрет — прощальный подарок, который прислал ему его друг одновременно с известием... В общем, сам понимаешь, с каким. Но чем больше он смотрел на портрет, тем хуже ему становилось. Отец... То есть лесной владыка забеспокоился — жизнь уходила из его единственного наследника. И, конечно же, он нашел способ это исправить... Жестокий способ...

— Но какое это имеет отношение к тебе? — не выдержал Димка. Он мало что понимал из ванькиного рассказа и еще меньше представлял себе, с какой целью его друг все это вспоминает.

Ванька словно не заметил его вспышки и продолжал свой рассказ.

— Я не знаю, как все было сделано, но отец помог Ивану избавиться от того, что мешало ему жить. Он разделил его душу на части. Одну — самую малую — спрятал в церковной фреске. А другую... большую...

Он надолго замолчал. Огарок свечи, догорев, вспыхнул и окончательно погас. Димка вытащил из тайника новую свечку, зажег ее. Ваня молчал и смотрел в пламя.

— Димка, вторая часть души досталась мне. Он отдал мне свое детство, а еще... он отдал мне способность любить. Просто потому, что у детей она выражается в другом. Он посчитал, что так она ему никогда не сможет помешать... Вот так я и появился. Потому и был столько лет вечным ребенком. И вообще... Я не настоящий... Был. Просто память и чувства в каком-то подобии человеческого тела. Оттого и мог превращаться то в ребенка, то почти во взрослого. А вот теперь не могу. Не могу... Василиса заставила все части объединиться. Еще несколько лет я буду расти вместе с вами и оставаться самим собой, а потом, когда мне исполнится семнадцать, в свои права вступит Иван, а меня, наверное, попросту не станет. И я не знаю теперь, зачем пошел на это...

— А как Василиса ухитрилась снять с тебя заклятье?

— Она ничего особенного не делала, просто в любом заклинании запрятано антизаклинание, которое может его разрушить при определенных условиях. В моем случае оно тоже было. Так вот, Лиса мне сделала подарок. Своими руками. И она делала его для меня. Душу свою в это вкладывала. Вот это-то подарок и был тем самым антизаклинанием. Точнее, мне достаточно было только его принять и все — остальное само произошло.