Феникс императора.

— Нет не надо, автобус вот-вот подойдет, — зуб на зуб не попадал от вцепившегося, казалось в самое сердце холода.

— Вы заболеете!

— И вовсе нет. Апчхи!

— Будьте здоровы!

— Спасибо.

— Тогда оставьте свой номер телефона, мы попьем горячего чая с лимоном и съедим по пирожному, — волосы набрякли от влаги и завились кудряшками.

— Пирожные это хорошо, а чай я не люблю.

— Тогда кофе?

— Черный с корицей и ванилью.

— Так вы согласны?

— Я не пью кофе, — в сапожках противно хлюпает вода.

— Тогда просто побалуем себя сладким, — карандаш скользит в мокрых пальцах, а на клочке тетрадной бумаги в крупную клетку пальцы оставляют серые водяные кляксы.

— Меня зовут Руслан, — фары подъезжающего автобуса выхватывают его точеный силуэт и блеск в темных глазах.

— Я не буду ждать звонка, а вы не будете утруждать себя, вспоминая, как меня зовут, — яростно взрыкивает двигатель старенького пазика, увозя меня домой.

Кажется, в тот день меня сильно нагрузили на работе, я была не в настроении, погода тоже не баловала, хотелось поскорее попасть домой. А еще не хотелось говорить банальностей, и я наболтала какой-то ахинеи, видимо в тот момент у меня уже поднялась температура.

На следующий день я слегла с высокой температурой. Меня давил жуткий кашель, все время хотелось спать и пить. Две недели я не вылезала из постели, потом болезнь отпустила меня.

Тогда-то все и началось. Звонки, долгие ночные разговоры и ни одного намека на встречу, я почти привыкла к такому общению, а потом он появился под окнами моего дома. Я испугалась. Одно дело говорить с воображаемым абстрактным собеседником, и уж совсем другое смотреть ему в глаза. Но лелеять свой страх я не намеревалась. Он встретил меня широкой покровительственной улыбкой и жаркими объятьями. Его эмоции захлестнули, они кружили и вьюжили меня всю осень и зиму, а когда наступила весна, я поняла что начинаю задыхаться. Меня душило его стремление быть везде и всюду. Я фактически была на пороге увольнения с любимой работы в школе. Я незаметно для себя стала жить в его квартире, он знал обо мне все, а иногда даже больше меня самой.

Опомнилась, ужаснулась, решила чуть сбавить обороты, но лавина, катящаяся с крутого спуска, стремительно неслась на меня. Я попыталась поговорить с Русланом, на что получила довольно резкий ответ и обвинение в бессердечности и холодности. С этого момента я решила взять тайм-аут. Когда Руслан ушел на работу, я собрала вещи, ужаснулась их количеству и вернулась домой.

Родители категорически не поняли моего поступка, а я не стремилась им объяснить, что для меня это уже слишком. Вечером состоялся жуткий скандал, теперь меня обвинял не только Руслан, но и родители, сначала я пыталась оправдываться, отстаивая свою точку зрения, потом поняла — меня не слышат.

Руслан не кричал, не бил посуду, даже не пытался влепить мне отрезвляющую пощечину, он спокойно вываливал на меня мою черную неблагодарность, так было всегда, когда он злился.

Так потекли бесконечные вечера, Руслан был само обаяние и терпение, привозил охапки роз, чего никогда не делал, я вздыхала и тоже терпела. Его терпение закончилось быстрее, и последовали угрозы. Потом угрозы переросли в насилие...

Собрать вещи уже дома и взять билет на ближайший поезд оказалось проще, чем я ожидала. Новая жизнь не стала спасением, город не вылечил меня, но все же так стало лучше.

Новая, но знакомая работа, новые знакомые, вечера с кисточками в руках, тихое мурчание Матроса, тиканье старых часов. Мои акварели неплохо продавались в крошечном магазинчике, что давало мне дополнительный доход и возможность оплачивать маленькую квартирку на окраине города возле старого заросшего парка.

Меня кто-то тронул за плечо, я удивленно моргнула.

— Содзи?

— А ты кого ждала? — огрызнулась она, — ты чуть все не испортила! Вставай, идем скорее, да и еще надень плащ и возьми маску, в городе ее не снимай. И помни, что я тебе говорила.

Цветы и птицы.

Отвоюй себя для себя самого, береги и копи время, которое прежде у тебя отнимали или крали, которое зря проходило.

Луций Анней Сенека.

Содзи вывела меня на главную площадь, сунула в ладонь тихо звякнувший мешочек и незаметно ушла. Оставшись одна, я все еще не знала, что мне делать, как поступить, куда пойти. Дорог было много выбирай любую и иди, но неизвестность страшила. Хотя весь этот мир неизвестность так чего бояться? Что там говорила Содзи? Нужно лишь задать цель или направление движения...знать бы, как интерпретировать ее слова.

Город постепенно погружался в бархатную ночь. Каменные силуэты знаний тонули в чернильной глазури, зеленые островки зелени тихо шелестели тонкими листочками, где-то вдалеке слышались голоса людей, но площадь оставалась пуста.

Останься я, стоять на месте, неумолимо привлекла чужое и ненужное мне внимание, поэтому пришлось идти. К чести сказать город оказался чистым и ухоженным, дорога мощеной отполированным камнем.

Мне редко попадались прохожие, но они не обращали на меня ровным счетом никакого внимания. Город оказался не таким большим, здесь не было темных кривых подворотней, улицы ровными лучами расходились от главной площади, заканчиваясь у высокой крепостной стены. Я гуляла всю ночи, бесцельно бродя от дома к дому, забредала в уютные скверики, слушала пение ночных птах. Столица лучилась благополучием. Нет, я не говорю, что здесь жили только богатые люди, это не правда. Здесь находилось множество самых разнообразных по достатку домов, которые отличались размером, богатством отделки и количеством этажей.

Я бродила до самого рассвета, но с первыми лучами солнца город ожил, улицы наводнились людьми конными и пешими, множество груженых телег тянулись в сторону рынка. Оставаться незаметной стало просто невозможно, я постаралась уйти как можно дальше от возвышающейся громадины императорского дворца, забиться в самый тихий закуток, но пока ничего подходящего не попадалось. Когда я решила в очередной раз свернуть, чтобы поменять направление движения, из-за угла на меня налетело облако ароматных шелковых крыльев, в воздухе цветными бабочками взмыли солнышки апельсинов, корзина полетела в другую сторону, от неожиданности маска выскользнула из рук. Запоздало пришло понимание, что я только что натворила, но сейчас не место и не время для паники. Я натянула капюшон до самых глаз и бросилась на колени собирать раскатившиеся фрукты.

— Простите госпожа, я такая неловкая, — залепетала я, складывая пойманные фрукты обратно в корзину.

— Ах, это мне нужно быть внимательней, — нежным грудным голосом отозвалась сбитая мной женщина. Я неосторожно подняла голову, наши взгляды пересеклись. Она от удивления раскрыла рот и замерла. Краем глаза я увидела оживление в толпе прохожих, и к нам подъехала конная пара.

Стражники, — пронеслось в голове, меня затрясло, — сейчас она сдаст меня.

Захотелось разреветься от обиды, надо же было так глупо попасться.

— Госпожа Тора, у вас все в порядке? — я перевела загнанный взгляд со стражей на женщину, она упорно смотрела на меня.

Ну, все мне конец, — я до боли закусила губу, но на глаза все равно набежали непрошенные слезы.

— О! Нет, все в порядке, моя помощница такая растяпа, но вы не переживайте благородные стражи мы мигом наведем порядок! Правда, Рия? — она выразительно посмотрела на меня и незаметно подмигнула. В ответ я так усердно закивала головой, что чуть не сбросила капюшон.

— Всего доброго, — попрощался один из стражей.

Мы молча собрали фрукты, я подобрала маску и водрузила ее обратно, после чего задала закономерный вопрос моей нежданной спасительнице.

— Спасибо, но зачем вы помогли мне?

— Никогда не видела такой необычной внешности, — она покрутила головой по сторонам, схватила меня под локоть и потащила в одной ей известном направлении.

Мы быстро миновали окраину города, и скоро влились в очень плотный людской поток. Хватка на моем локте усилилась, лавировать приходилось меж гружеными всякой всячиной телегами, моя провожатая будто и не замечала напирающий со всех сторон люд, а я едва поспевала за ней, каждую секунду рискуя потерять свою конечность. Но вот уже показалось какое-то громадное здание, которое ночью я приняла за чей-то особняк. Каково же было мое удивление, когда госпожа Тору сообщила мне, что это и есть рынок.

В четыре этажа высотой, каждый этаж превышал два человеческих роста, с широкими каменными лестницами. Я чуть не расхохоталась когда поняла, что рынок напоминает современный торговый центр с закутками маленьких и не очень магазинчиков.

Тора уверенно вела меня на самый верх, часто здоровалась со встреченными людьми, реже останавливалась, чтобы перекинуться парой слов. Но восхождение на последний этаж, наконец, закончилось и мы прямиком с лестницы попали в рай для местных модниц.

— Я держу лавку по продаже тканей, — потихоньку просвещала меня Тора, — здесь же мастера наносят рисунки, как механическим путем оттиска, так и расписывают в ручную.

Лавка была достаточно большая, но рулоны ткани все равно очень плотно теснились на специальных полках. Перед полками стояло несколько столов, на которых девушки, работающие здесь, отмеряли ткань. Между стеллажами висела драпировка, расписанная дивными цветами, за нее-то меня повела Тора. Там находилась сама мастерская.

Тора поставила на огромный рабочий стол корзину и, облокотившись на край, посмотрела на меня. Я опустила маску и сняла с головы капюшон.

— Ты знаешь, что тебя ищут Феникс? — я замерла, услышав ее слова.

— Знаю, — вздохнула я.

— Почему ты сбежала?

— Я испугалась, — честно призналась я и нервно затеребила край плаща, — можно мне сесть, очень устала.

— Конечно, — Тора засуетилась и указала на кушетку в стороне от стола, — так чего ты испугалась?

— Император, он такой бррр. У меня от него мурашки по коже, он ведь сжег меня, а мог отпустить обратно домой, — по крайней мере, мне хотелось верить в свои слова.

— Ясно, — только и сказала женщина, задумчиво глядя на несчастную корзину. Я не стала мешать ей думать, принялась разглядывать мастерскую. Вдоль стены на специальной подставке сохли отрезы расписанной ткани.

— Послушай, — вновь заговорила Тора, — оставайся у меня, будешь помогать мне в лавке, а то девочки порой не знают, за что хвататься!

— Что же мне теперь вообще маску не снимать? — пригорюнилась я.

— Почему? С лицом мы что-нибудь придумаем, волосы спрячем под платок. Делов-то! — отмахнулась Тора, вставая с кушетки.

— Мне жить не где, но я могу прямо здесь на кушетке...

— Чушь! Будешь жить со мной, дочь давно вышла замуж и ее комната пустует. Кстати как тебе мои работы? — она с гордостью посмотрела на полотна.

— Чудесные, — и грустно добавила, — я тоже, когда-то, в прошлой жизни, учила детей рисовать.

— Правда? — недоверчиво отозвалась Тора.

— Правда.

— Покажешь?

— А можно?

— Конечно. Но ты я смотрю не в состоянии, — она, улыбаясь, смотрела, как я зеваю и тру покрасневшие из-за недосыпа глаза.

— Да-ааа красивый у вас город, кстати, как называется?

— Деркас — столица Морны, — я еще раз заинтересованно зевнула, — ты давай ложись, поспи, мне пока некогда с тобой историю вспоминать, а я делами займусь.

— Спасибо, — уговаривать меня не пришлось, спать хотелось зверски, а кушетка показалась мне царским ложем. Растянувшись на ней, я блаженно прикрыла глаза, почти сразу же погрузившись в мир грез.

* * *

Пустынная дорога шелковым полотном стелилась под ноги, впереди горизонт виделся тусклой серой полоской. Я шла долго, постоянно оглядываясь назад, но как не старалась ничего не видела. Ни леса, ни деревца, даже чахлого кустика, лишь голая равнина. Здесь не было солнца, а царившие сизые сумерки уныло плыли в сухом воздухе.

Странный сон, — подумалось мне.

Это не сон, — послышался тихий шелестящий голос.

Пространство вокруг не изменилось, я снова оглянулась. Никого.

Ну да, конечно не сон, это моя шизофрения, — усмехнулась я.

Дорога продолжала радовать равнодушным однообразием, идти было легко, но тошно. А когда идешь куда-то без определенной цели становится скучно. Именно по этой простой причине я резко затормозила и села прямо на землю. Как ни странно на мне оказалась вполне обычная одежда нашего мира.

Точно, я сошла с ума, а это моя персональная палата!

Странный ты человечек, — опять зашелестел голос, но уже где-то совсем близко.

Я скосила глаза в сторону в надежде ничего не увидеть и спихнуть все на разыгравшееся воображение. Но там как назло прямо рядом с моими ногами катился по земле огненный комок.

Это ты говоришь со мной?

А ты видишь кого-то еще? — и мне показалось, будто я слышу трескучий смех, на что я махнула рукой и отвернулась.

И что ты хочешь?

Поговорить.

Я слушаю, — комок подкатился еще ближе и прыгнул ко мне на колени, от него исходило мягкое приятное тепло.

Не верь слухам о твоем предназначении, ты та кто сама решает чему быть, а чему нет. Будешь злиться и ненавидеть, вокруг тебя станут полыхать костры, люди возьмутся за оружие, они пойдут за тобой и будут убивать... Будешь смеяться, радоваться жизни, любить... мир воцарится на земле той.

Красивая сказка, — задумчиво произнесла я, накручивая на палец почему-то рыжую прядку.

Пока да, — с явным сожалением прошелестел голос, — но скоро грядут перемены, ты не сможешь остаться в стороне. Придет время, когда ты займешь одну из сторон...

Послушай, ну какой из меня Феникс? Я простая учительница из маленького провинциального городка! Вершить судьбы и вести армии в бой это прерогатива сильных мира сего, но уж никак не моя.

Верно, ты другая, — комок задрожал и вроде бы стал меньше, — слабая, ранимая, но в тебе есть сила. Прислушивайся к ней!

Легко сказать, — фыркнула я, краем глаз отметив, что пейзаж начал терять границы, кажется, я просыпалась. Огненный клубок тоже заметил, торопливо закрутился, подпрыгнул к самому лицу.

Ты должна знать... — серые сумерки гасли, я уже ощущала, как затекло тело после неподвижного сна. Последние слова утекли вместе с последними каплями сна.

* * *

Сон распался на части, последние слова, сказанные мне золотым клубком, стерлись, и сколько я не напрягалась, упрямая память лишь натужно скрипела и отталкивала слишком навязчивое любопытство. Обидевшись на свой непослушный организм, я открыла глаза. В каморке ничего не изменилось, лишь на столе появился огромный подсвечник на десяток свечей. Склонившись над ним, колдовала Тора. Волосы она убрала под косынку, вместо нарядного шелкового платья появился рабочий костюм, рубаха да брюки, что я так редко видела на жителях города. Торе на вид можно было дать лет тридцать с небольшим, и то, только после обстоятельного общения.

Мне стало любопытно, и я поднялась с кушетки. Тора увидев, что я уже проснулась,

громко крикнула:

— Мирио, сходи-ка к Рою и принеси мой заказ.