Самым роскошным местом в западном полушарии были Счастливые Острова. После поражения на Игисе туда бежала вся кэрланская элита, отныне поддерживавшая связь с материком через посредника, каковым на данный момент являлся наместник Беллинган.
Счастливые Острова были вполне самодостаточны и богаты. Их обитатели ни в чем не нуждались и по рассказам капитана напоминали мне жителей древнегреческого города Сибарис. И если бы не Эликсир Избранных, они давно бы уже порвали последние связи с материком.
Об Эликсире Сотфор говорил скупо. С его слов я смог понять лишь то, что он даровал счастливому обладателю молодость и долголетие. Добывался он исключительно на Игисе, и ради него элита Счастливых Островов была готова на все. Вот и приходилось им прилагать все немыслимые усилия, чтобы удержаться на материке, полностью захваченном враждебными иллатхи.
В то время как на Счастливых Островах царил достаток и благоденствие, большая часть населения Моросана прозябала в нищете, едва сводя концы с концами. Причиной тому были не только суровые условия жизни в осажденном городе, расположенном на краю безжизненной пустыни, но и постоянные притязания метрополии, отнимавшей у колонистов последнее. В народе были недовольны таким положением вещей и все чаще поговаривали о независимости. Подобные настроения жестко пресекались местной администрацией, но искоренить крамолу окончательно не удавалось.
Кроме Эликсира на Счастливые Острова поставлялись и другие ресурсы, но в первую очередь — прирученные, — а точнее, обращенные в рабство — иллатхи. Это был самый ходовой товар. Существ, прибывших в Фераблим из другого мира и уже давно считавших его своим, использовали во всех сферах жизнедеятельности. Сотфор не стал об этом распространяться, сказав, что лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Зато он продемонстрировал мне браслет, с помощью которого ему удавалось контролировать своих необычных невольников.
— Несмотря на то, что люди потерпели поражение на Игисе, мы научились бороться с иллатхи. Они не оставляют надежд уничтожить наше последнее поселение на материке, однако захватить Моросан им до сих пор не удалось. Они нападают постоянно, мы защищаемся, берем пленных и обращаем их. Вы заметили клеймо на теле Роо? Кроме всего прочего оно лишает его воли и способно причинить нестерпимую боль и даже уничтожить в случае необходимости. Роо — умничка, поэтому особо не ерепенится. А вот другим порой приходится напоминать, кто в доме хозяин.
— А Масбат?— поинтересовался я.
— Несмотря на клеймение, он служит мне добровольно. Однажды я спас его, а иллатхи не чуждо чувство благодарности... Как я и говорил, они вполне разумны — я имею в виду Высших. У них свои понятия о чести и так далее. Они быстро учатся и во многом берут пример со своих хозяев. И порой начинаешь замечать, что они чем-то похожи на людей. Но лучше об этом не задумываться и помнить, кто они на самом деле. Потому как они не только умны, но и коварны. Многие мои знакомые поплатились за то, что были слишком доверчивы к своим иллатхи...
Мои доводы показались Сотфору весьма убедительными, и он вернул мне мое имущество. Оружия в этом списке не оказалось абсолютно никакого. Либо я растерял все, бредя по пустыне, либо капитан решил оставить его себе на память о человеке, которого он спас. В остальном, если не считать горсти всякой бесполезной мелочи, заполнявшей мои карманы, я снова стал владельцем Анализатора. Проводник Сотфор пока оставил у себя.
— Получите его, когда выполните мое поручение,— сказал капитан.
Часть имущества за ненадобностью отправилось за борт, остальное я рассортировал по карманам.
Анализатор...
Это был серебристый брусок, покрытый пластинками, похожими на микросхемы. После его активации одному мне известным способом, он трансформировался в обруч, который я тут же водрузил на голову. Сотфор наблюдал за моими манипуляциями с интересом, однако, сохраняя при этом заметное достоинство. Если он и был чем-то удивлен, то умело скрывал свои эмоции.
То ли день выдался необычайно тяжелым, то ли капитану наскучило мое общество, но до вечера я его больше не видел. Он ушел в свою каюту, оставив меня на попечение Роо. Впрочем, вскоре появился Масбат, державшийся в стороне, но не сводивший с меня глаз. Его раны быстро затянулись, что красноречиво говорило о способности к быстрой регенерации. По крайней мере, это первое, что пришло не в голову. Впоследствии я узнал, что дело обстояло несколько иначе.
Роо, выполняя поручение хозяина, развлекал меня своей болтовней. Он любил поговорить, а мне это было необходимо, чтобы в кратчайшие сроки освоить кэрланский язык. При помощи Анализатора это была вполне достижимая цель. Уникальное устройство улавливало мыслеобразы собеседника, трансформируя их в привычные мне слова. Впрочем, мне понадобилось время, чтобы "настроиться на нужную волну". Сначала я стал различать отдельные слова, которые постепенно начали складываться в предложения. Я попросил Роо говорить короткими фразами, что значительно облегчало обучение. На первых порах Анализатор работал в качестве переводчика. Но со временем я стал замечать, как быстро начал пополняться мой словарный запас. И к вечеру я уже сам мог складывать отдельные слова в простые предложения. Таким образом, когда на закате солнца появился Сотфор, я поприветствовал его по-кэрлански и, в свою очередь, понял, что он сказал мне в ответ:
— Неплохо! У вас ужасное произношение, но я пока что не встречал ни одного жителя с острова Сура, который безупречно говорил бы по-кэрлански. Признаться, я вначале вам не поверил. Отныне обещаю быть более осмотрительным...
Не нуждавшийся в дорогах лианг двигался на юго-запад без остановок. За день мы преодолевали — по моим прикидкам — не менее семисот километров. Местность под нами практически не менялась — все та же бесплодная пустыня Карафлет, временами разбавляемая причудливыми скальными образованиями, отдаленно похожими на горы. А когда-то здесь зеленели леса и стояли настоящие города. Об этом говорили как Сотфор, так и руины древних поселений, полностью или частично занесенные песком.
Предки современных кэрланов были довольно продвинутым в цивилизационном плане обществом, развитом не только технически, но и ментально. Упоминая последнее, Сотфор имел в виду возможности человека, именуемые в одних мирах сверхспособностями, в других же — магией. В то время как жители земель, расположенных в восточном полушарии, вели бесконечные войны, используя довольно примитивное оружие, обитатели Игиса не только успешно механизировали свой труд, но и открыли "тропы" в сопредельные миры. Подобные контакты давали положительные результаты, но ровно до тех пор, пока не был открыт Портал, из которого на Игис хлынули несметные полчища иллатхи. Предкам кэрланов не удалось сдержать натиск, несмотря на применение самого разрушительного оружия из всего, что видела эта земля. Многие погибли, кому-то удалось эвакуироваться в сопредельные миры, а те, что остались, вынуждены были на протяжении столетий бороться за выживание. Иллатхи теснили людей по всем фронтам, и тем пришлось покинуть материк, перебравшись на соседние острова. И лишь Моросан продолжал стоять там же, где и стоял на протяжении последних трех тысяч лет. Город заметно преобразился за это время. Многое было утеряно в результате бесконечных войн и лишений. Сама цивилизация была на грани исчезновения. Однако люди не только выстояли, но и смогли адоптироваться к новым условиям жизни. Отныне благополучие как Моросана, так и Счастливых Островов зиждилось по большей части на использовании способностей иллатхи. В основном это касалось Низших представителей этого вида. Хотя и для Высших время от времени находилось применение...
Сменяя друг друга, Сотфор и Роо рассказывали мне о мире Фераблим. Времени у нас было немного, а узнать мне предстояло ровно столько, сколько впитывал взрослый человек на протяжении всей своей жизни. Впрочем, детали — по мнению капитана — были несущественны: Тибур Пинетрель был сыном правителя острова Сура, а принц он и в Африке принц — мог позволить себе любую глупость в пределах разумного. Особенно, если речь шла о туземце.
В этих беседах я продолжал совершенствовать свой кэрланский, и Сотфор с неудовлетворением отмечал явный перебор, если учесть, что Тибур Пинетрель в совершенстве владел только родным языком. Кстати, он и сам немного говорил по-лапански, поэтому настоял на том, чтобы я тоже выучил пару фраз на тот случай, если кому-то из придворных вздумается блеснуть знанием языков.
Мы говорили много и обо всем: о погоде, о природе, об экономике и обычаях Моросана, Суры и Счастливых островов. Во многом обитатели Фераблима не отличались от жителей других знакомых мне миров: та же психология, те же страсти. Поэтому для меня гораздо больший интерес представляли иллатхи. Сам Сотфор говорил о них скупо, зато Роо, будучи одним из этих представителей иного мира, мог разглагольствовать без передышки. И кажется, ему льстило мое внимание к тем, кого в Моросане считали бичом Фераблима.
Слушая Авогедримероо, можно было предположить, что иллатхи были повсюду — просто кишмя кишели. Будто именно они, а не люди, правили этим миром. Однако за два дня путешествия я видел лишь нескольких. Один, крылатый, появился по правому борту, и на лианге даже подняли тревогу, но опасность миновала — иллатхи не стал нас преследовать. Остальных я заметил на земле. Они были похожи на больших... нет, просто огромных жуков, ползавших среди руин разрушенного города. Еще один предстал предо мной в образе гигантского песчаного червя. Вынырнув из бархана, над которым пролетал наш корабль, он едва не пробил днище лианга, и капитан приказал набрать высоту.
Однако когда я назвал иллатхи примитивными насекомыми, Роо даже слегка обиделся. А после его объяснений мне пришлось взять свои слова обратно. Оказалось, что по своей природе эти существа бесплотны. В том мире, откуда они прибыли, материи, как таковой попросту не существует. Зато полно энергии, приобретавшей, порой самые причудливые формы. Причем, энергии разумной. В своем первозданном виде она внешне напоминала необъятное облако черного дыма, настолько густого, что он был практически осязаем. В давние времена — очень давно — это была единая масса. Но потом, по неизвестным причинам, она начала распадаться и делиться. Так возникли иллатхи. Однако мирное сосуществование продолжалось недолго. Иллатхи начали методично пожирать друг друга, впитывая силу побежденных. В конце концов, должен был остаться лишь один, превратившись в первозданную массу. И так продолжалось из века в век: единение — распад — борьба — единение...
Правда, в последний раз что-то не заладилось, и часть иллатхи решила сбежать в иной мир, чтобы не быть сожранными своими сородичами. Так тысячи этих удивительных существ оказались в Фераблиме. Здесь они принялись за старое: начали пожирать друг друга, пока не образовалось около десятка довольно могущественных иллатхи в окружении тысяч более слабых и немощных. И тут у них появился новый враг в лице человека. Новый враг — новая цель в жизни. Позабыв прежние распри, иллатхи начали борьбу с коренными обитателями Фераблима и пока что они одерживали верх в этой войне, длящейся уже не одну сотню лет. И только она удерживает их от того, чтобы вернуться к своему излюбленному занятию — пожиранию себе подобных.
Впрочем, иллатхи многому научились у людей, некоторые даже приняли их облик. Кстати, эти существа — по крайней мере, те, кого Сотфор называл Высшими,— легко меняли свою форму. Зная людские страхи, они охотно принимали образ самых ужасных чудовищ, каких только могло породить воображение человека. Но чаще всего они приспосабливались к среде обитания. И если жуку в пустыне живется легче, чем, к примеру, рыбе, то нет ничего удивительного в том, что иллатхи становились похожими именно на жуков. Но не безобидных маленьких насекомых, а огромных и опасных тварей, способных в случае необходимости колоть, рвать на части и кромсать своих врагов.
Низшие, в отличие от Высших, не обладали способностью к материализации. Они оставались бесплотными кляксами, или облачками, или совсем воздушными пузырьками. Зато они научились черпать энергию из окружающего мира. И как раз это их свойство вовсю использовали жители Моросана и Счастливых Островов.
Это если вкратце. На самом же деле Роо высыпал на меня такой объем информации об иллатхи, что я смог бы написать внушительных размеров многотомник, возникни у меня такое желание. Сотфору часто приходилось осаживать разговорчивого раба, возвращая к вопросам более насущным, нежели жизнь и пристрастия разумной энергии...
Два дня пролетели незаметно. И настал момент, когда на горизонте появилась береговая линия, где на желтую полоску песка накатывали волны темно-синего океана.
— Если не изменится ветер, мы уже к вечеру будем в Моросане,— заявил Сотфор за обедом.
Лианг вышел на финишную прямую, и, расправив паруса, мчался на запад над водной гладью. Судя по налету соли на днище, корабль не только летал, но и плавал... вернее, как принято говорить во флоте — ходил по воде. Однако капитан не спешил опускать судно в родную стихию. Днище, поврежденное виллингом, было успешно залатано нашими плотниками, трудившимися и днем, и ночью, но Сотфор не хотел терять набранную скорость, которая в воздухе была выше, чем на воде.
Чем ближе к Моросану, тем чаще встречались иллатхи. В одиночку или небольшими группами они двигались в сторону города. Гигантские жуки самых затейливых форм, песчаные черви, извивавшиеся вдоль берега и временами исчезавшие под золотистыми барханами, совсем уж причудливые твари, провожавшие взглядом пролетавший мимо лианг. Водная стихия была им так же чужда. Я заметил несколько особей, похожих на ихтиозавров. И еще одного, напомнившего мне жука-водомерку, бежавшего по глади океана аки посуху. И представлял неутешительную картину того, как орды созданий из другого мира штурмуют окраины города, ставшего последним оплотом человечества на материке Игис.
Однако действительность обманула мои ожидания. Когда солнце начало клониться к закату, я увидел Моросан. На подступах к городу непрерывной цепью стояли металлические топорщащиеся шипами столбы, увенчанные кристаллами, похожими на тот, что я видел в трюме корабля. Когда они вспыхивали через определенный промежуток времени, пространство вокруг столбов покрывалось заметной рябью, словно поверхность воды при сильном порыве ветра. Предназначение этих столбов стало понятно, когда к ним приблизился одинокий иллатхи. Последовала внеочередная вспышка, и огромный жук растекся лужей черной пенящейся субстанции, которая тут же впиталась в песок.
— Это Излучатели Форката — самое действенное оружие против иллатхи,— пояснил Сотфор, заметив мое любопытство.— Они надежно защищают подступы к городу и сам Моросан. Преодолеть их практически невозможно. Для человека они безопасны, если, конечно, не настроены на поражение любой цели.
Как только он это сказал, я почувствовал острую резь в животе. Тут же закружилась голова, а ноги стали ватными. Не думаю, что я ощутил на себе воздействие Излучателей — они находились слишком далеко. Но заметив, как меня согнуло пополам, Сотфор пришел на помощь. В его руке появилась крохотная бутылочка из синего стекла, он насильно влил мне в рот пару глотков, после чего я почувствовал облегчение.
