Где-то, в "прошлой жизни", у меня в тумбочке валялся орден "Мужества". За Первую чеченскую... точнее, за командировку в Ханкалу. С генералами водки попить...

Тогда, посреди всеобщего бардака и развала, боеспособные части собирали по всей стране и со всех ведомств. У МинЮста тоже забрали спецназ ГУИНА.

Некоторые начальники — не растерявшие совесть и честь — помогали ребятам, чем могли. В частности, осуществляли продовольственное и медицинское снабжение отряда через свое министерство. А то у Минобороны "левые конвойники" могли только боеприпасы выпросить, хотя боевые задачи им ставились, как полноценному боевому соединению.

Когда выпала моя очередь возглавить доставку спецгруза, возникла заминка. Командир "Сводного отряда ГУИНа" слёзно умолял привезти в Чечню блокираторы радиоуправляемых взрывных устройств, известных тогда под названием "Белый шум". От взрывов фугасов, заложенных чеченцами вдоль дорог, в отряде уже погибло одиннадцать человек. Министр долго не раздумывал, и выделил средства на их приобретение(!) у "оборонщиков". А его заместитель своим решением потратил эти деньги на итальянскую плитку для отделки холлов в новом здании МинЮста.

"Тоже нужное дело, — равнодушно отреагировал министр, — в следующий раз закупим, когда лимиты будут".

Как ехать к воюющим пацанам с этими словами, я не знал. Поэтому приобрел три "БШ" по связям и за свой счет...

...Начальник колонны долго удивлялся и отговаривал, когда узнал, что я собираюсь ехать в Мескер-Юрт к ним в отряд. "Это небезопасно — ваши предшественники сдавали груз в Ханкале", был его главный довод. Я поехал. Это были мои подчиненные, и я не мог поступить иначе. Но это не была смелость...

Чего-то мне, как мужику, всегда не хватало. Скорее всего, решительности... Решимости... Я всегда действовал по необходимости, а не по своему желанию.

Я не ехал в Чечню по собственной инициативе — просто подошла очередь. Я не горел отвагой сопровождать колонну — просто не хотел выглядеть трусом в глазах воюющих подчиненных. Даже здесь... В прошлом... Я схватился с урками не от собственной крутизны, а просто понял, КАК буду выглядеть в глазах Щелокова с Чурбановым, если они узнают, что МЕНЯ, боксёра, награждённого медалью МВД(!), ограбили на улице! Да и Клаймич был рядом... А так — вряд ли бы...

Странно, что выбрали меня... я ведь совсем НЕ герой.

И что же меня удерживает от варианта жировать на развалинах своей страны?! Мдя...

"Ладно. Надо драться и побеждать. Для этого и дали мне жизнь... второй раз...".

...На ринг я выходил почти "нормальный". Усталость и сонливость исчезли, уступив место мрачной уверенности в "собственной миссии".

Сегодня нужно побеждать так, чтобы я был уверен и в завтрашней победе. Иначе гостей не пригласишь...

Моим вторым соперником был парень из Кишинева. Смуглый жгучий брюнет: немного ниже меня ростом, но гораздо более широкоплечий и мускулистый. Но... я увидел в его глазах неуверенность...

Так-то, неудивительно — любому, наверное, было бы не по себе, если твой соперник вчера начисто вырубил своего оппонента одним ударом, и его (оппонента) с ринга уносили. Но он меня опасался, а я же СЕЙЧАС не боялся, наверное, никого...

Мое появление на ринге было встречено приветственными выкриками с одной из скамеек. Понятное дело, что сидел там прежний состав и "примкнувшие к ним лица". Несмотря на вчерашние уговоры подождать до финала (если он будет), Вера с Альдоной все-таки припёрлись посмотреть на мои "подвиги".

"Классно, если мне "начешут репу" при моей девушке!"

Гонг.

— Бокс!..

Я, пересиливая себя, опустил руки и "заплясал" вокруг молдаванина. Ретлуевский вопль "Подними руки, балбес!" услышал, наверное, весь зал — но я его проигнорировал. Непонятная уверенность в себе захлестывала все сильнее и сильнее.

Что ж — даешь классическое "ройджонсовское": со всех направлений, под любыми углами! Я прыгал и бил, подныривал и кружил...

Соперник беспомощно отмахивался, и пытался применить в ответ всё, чем владел. Он качал корпус, пригибался, отступал, даже пытался клинчевать — от чего я благополучно раз за разом ускользал, и успешно пробивал "уходящий" апперкот.

— ...У тебя длиннее руки... но не заигрывайся! Перестань откидывать одну голову, только всем корпусом!.. — в перерыве Ретлуев давал мне советы и воду...

"Знаю я про голову... Но так делал Джонс... и я ЧУВСТВУЮ, что стоит ее слегка откинуть, и перчатка соперника не дотянется...".

В удары я особо не вкладывался — не было смысла. Мне нужна практика. Сегодня репетиция завтрашнего боя. Я понимал, что за мной наблюдают, и завтра к этой манере мой следующий противник будет готов. Но что делать... За Джонсом с Тайсоном тоже все наблюдали — а толку? Я конечно не они, но и оппонент у меня завтра будет не американский профессионал!

Во втором перерыве, видя, что я манеру боя не меняю, Ретлуев советовать перестал, но сухо предупредил:

— Он видит, что удары у тебя несильные... Проигрывает много, но сейчас... попытается достать твою голову. Осторожней!

Леха тоже буркнул:

— Заканчивал бы ты с ним...

Заказано — исполнено. Не получилось с Ильясом — легко вышло с молдаванином. Уклон влево — сгибаюсь — правый кулак по дуге врезается в область селезенки...

— Брек!!!

Все. Двенадцатая секунда третьего раунда...

Ну, какое дать определение собственным чувствам, когда рефери держит поднятой твою руку... Радость?! Может быть, торжество? Нет. Скорее... ОСОЗНАНИЕ...

Я — быстрее. Я — сильнее. Я — неуязвим.

Моя скорость и сила сделали соперника беспомощным, выставили его нелепым и жалким...

Сейчас как никогда я понимаю поведение всех этих Джуд, Хамедов, Мейвезеров и им подобных — субъективное ощущение ИЗБРАННОСТИ на фоне низкого интеллекта и убогой личной культуры... Только поэтому они так кривляются в ринге и за его пределами, только потому так хамят, провоцируют и унижают своих соперников. У примитивных приматов все это проистекает от ощущения собственной избранности, и желания сообщить об этом всему миру.

Ну, как могут...

Вот ведь... Я, взрослый мужик с университетским образованием и докторской диссертацией (едрёнть!) — а тоже не удержался покрасоваться "халявными" талантами в бою с... ребенком!

"Большая белая обезьяна показала всему залу, что у нее самый длинный! " И ведь не стыдно (бlя!) ни капельки. Внутреннее воодушевление захлестывает волнами, от драйва даже потряхивает! К тому же, ощущение всесилия и желания набить морду ВСЕМ на свете, разве что из ушей не прёт...

"Дикость какая-то...".

Немало удивляясь своему эмоциональному состоянию и старательно изображая внешнее спокойствие, я покидаю ринг. Пролезаю под канатами, и попадаю в объятия "группы поддержки". Меня теребят, трясут, обнимают... Кстати, многие незнакомые люди в зале даже хлопали, когда меня объявили победителем! Впрочем, я понимаю — объективно, ТАКОЙ бой не мог не понравиться...

Леха, сияющий как начищенный самовар, расшнуровывает мне перчатки и снимает бинты.

— Молодец , так держать. — протиснувшийся ко мне дед обнял, и тут же отпустил, — Только смотри, не зазнайся! В финале слабака не будет...

— Деда, я ведь тоже уже в финале, — я "устало" всем улыбаюсь, хотя, по ощущениям, легко могу провести еще пару таких же боев, — прорвемся!

— Ну-ну... "прорывун"! — мама обняла, обчмокала обе щеки, и тут же укоризненно протянула, — Во-о-он... бедный мальчишка еле идет...

Я перевожу взгляд по направлению маминого кивка. Да... Молдованин, скрючившись, еле перебирает ногами, добираясь от ринга до скамейки при помощи врача и тренера.

— Ма!!! Это же спорт... Очухается...

На секунду возникла мысль подойти, и... И что? Пожелать здоровья?! Тогда просто бить не надо было! Никогда не понимал взрослых мужиков, которые сначала калечат друг друга, а потом обнимаются. Да и хрен с ними! Для здоровенных дураков это единственная доступная для них работа, а для меня... ОСУЩЕСТВЛЕНИЕ ПЛАНА. И "летящих щепок" будет еще ой как много! Так что нечего впадать в сентиментальность и жалостливо пускать слюни.

"Даже если уже и сам себе неприятен... Не привык — вот так, безжалостно... по головам... тем более, по детским...".

Недовольно отвожу глаза от бывшего соперника, и ловлю блестящий "изумрудный" взгляд Веры. Если взглядом можно было бы "поцеловать" — то она именно это сейчас и сделала!

Мигом повеселевший, я уже спокойно выслушиваю возбужденного Завадского:

— Здорово ты его... просто песня! Мы с Робертом чуть голоса не сорвали!

— Коля!.. И ты туда же... а я как раз убеждаю маму, что это просто спорт. Ничего личного... и строгие правила!

Мама деланно морщится, но то и дело проскальзывающая на лице улыбка не оставляет сомнений в истинных чувствах. Собственно, даже неискушенный зритель понял бы, что мне ни разу серьезно не досталось. Противник же сполна нахлебался плюх, а в итоге и вовсе "лёг".

— Ты зачеем два раундаа эпилептические танцыы изобраажал?! — раздается за спиной ленивый голос, растягивающий гласные...

Ну, сегодня мне никто настроение испортить не сможет!

— Бери автограф, пока бесплатно! — я оборачиваюсь...

Вера держит маску вежливого равнодушия и что-то выискивает взглядом за моей спиной, а вот синие глаза прибалтки насмешливо рассматривают меня в упор.

— Тыы хотя бы чемпионом Союзаа стань, потоом и об автоографее помечтаешь!

— Альдона, я думаю, еще пару лет — и "сказка станет былью"! — пришел мне на выручку улыбающийся и довольный Клаймич.

— Это еслии раньше не докрасуется до проблеем... — и заметив явно недружелюбный взгляд мамы, "белобрысая гадина" предусмотрительно решила свою мысль пояснить, — Он мог всёё закончить в первом раундее...

Естественно, взгляд мамы сразу переместился на меня, и из недовольного стал подозрительным.

"Нет... ну не крыса белобрысая?!".

В этот момент, избавляя меня от необходимости выкручиваться, к нашей группе подошел незнакомый мужик в спортивном костюме с надписью "СССР":

— Селезнев Виктор — это ты?

"Упс... А чего это под ложечкой засосало?!"

— Да... — отвечаю так, как будто жду от него поздравлений.

— Тебя тренер зовет, пройдем со мной...

Я оборачиваюсь к "группе поддержки":

— Сейчас вернусь...

Слышу в ответ шутливый хор обещаний "подождать", и ловлю два настороженных взгляда — Лехи и... Альдоны.

"С "мамонтом" понятно — он наши грешки знает, а у девки что... чуйка?"

Сначала идем по коридору, а затем поднимаемся на второй этаж и останавливаемся перед дверью с заковыристой надписью "Административная дирекция".

— Обожди здесь... — не оборачиваясь, командует мне "мужик", и скрывается за солидной дверью обитой черным дерматином.

"А почему не скомандовал "сидеть"?!" — мне все уже понятно, и я начинаю заводиться перед "разборкой"...

..."Обожди" затянулось надолго. Несколько раз выходили и заходили какие-то мужчины, некоторые с любопытством меня разглядывали. Я с независимым видом сидел на подоконнике, и делал вид, что увлечен открывающимся видом на маленький дворик, заставленный мусорными контейнерами.

Вновь открывшаяся дверь выпустила из недр "таинственной Дирекции" на этот раз знакомое лицо.

— Пойдем... — голос Ретлуева был спокойным и усталым.

Мы отошли несколько метров по коридору и вышли в просторный холл, стены которого были украшены спортивными призывами и фотографиями известных советских спортсменов.

— Ну, чем там все закончилось? — неопределенно интересуюсь у спины Ильяса.

Ретлуев замедлил шаг, и остановился около питьевого фонтанчика, установленного прямо в рекреации. Не отвечая на мой вопрос, он открутил кран — струйка воды забила вверх журчащим гейзером. Капитан приник к источнику, долгими жадными глотками поглощая живительную влагу.

Я терпеливо ждал.

Ретлуев смочил водой все лицо, и выключив воду, долго вытирался носовым платком, который достал из заднего кармана брюк.

— Такой же бой завтра повторить сможешь? — он требовательно уставился на меня покрасневшими глазами.

— Смогу... — я ответил сразу, сомнений у меня не было.

— Вот и повтори... — криво усмехнувшись, кивнул Ретлуев, — нас только это и спасет.

Я напрягся:

— В смысле?

— "В смысле"!.. Про возраст твой они все узнали — хотели, естественно, дисквалифицировать... нас обоих. Я им порассказал про тебя... и про твоих БОЛЕЛЬЩИКОВ... — Ретлуев закатил глаза к потолку, показывая, каких именно "болельщиков" он имел в виду.

Со мной капитан старался взглядом не встречаться, внимательно "рассматривая" рекреацию.

— Ну, все правильно сделали... — подбодрил я запнувшегося милиционера.

Тот, скорее всего, не был так уж уверен, что поступил правильно. По крайней мере, лицо дагестанца явственно отражало внутренние сомнения. Он с силой потер лоб, и тихо добавил:

— Доложили Павлову, тот связался со Щелоковым... В общем, завтра тебе надо быть очень убедительным...

Абсолютная уверенность в себе — не то качество, которое мне обычно свойственно, но сегодня я был в себе уверен на все "сто":

— Понятно. Надо — значит, буду убедительным! А кто такой Павлов?..

— Председатель Госкомспорта... — Ретлуев вздохнул, — твой бой отсматривал Иванченко — это помощник главного тренера сборной Союза. Он там такие дифирамбы исполнил... "Уникальный пацан... фантастическая реакция... самородок!"... Да еще, когда про министра всплыло... Вот Павлову и позвонили. А там уже закрутилось... Николай Анисимович попросил тебя не снимать, обещал завтра на финал приехать. Так что, сам понимаешь...

— Понимаю... — я спокойно кивнул, — А кто у меня завтра в соперниках?

— Из Москвы парень. — воспрял Ретлуев, и стал энергично вводить меня в курс дела, — Ему семнадцать, но вес и рост твои. Техника неплохая, но удара сильного нет! Все победы одержал по очкам. У меня его смотрел знакомый... тебя он к сожалению не видел, и поэтому сравнить не может, но сказал, что ничего сверхъестественного там нет... "Голый технарь"...

— Выы другого места поговориить не нашлии? — Альдониным голосом можно было замораживать мясо, — Ваас там всее ждуут!

"Большой брат" и "белокурая бестия" довольно неожиданно "нарисовались" из-за угла и прервали наш с Ретлуевым приватно-деловой разговор...

* * *

Все разъехалась по свои делам. Попеняв нам с Ретлуевым за долгое отсутствие, дедушка на "Волге" Эдика поехал в гости к флотским сослуживцам, а мама на "Жигулях" Максима на встречу с двумя своими однокурсницами по ЛИТМО, вышедшим замуж за москвичей.

Ретлуев отговорился "спортивными делами", Николай с Робертом отправились на переговоры-пьянку со знакомыми музыкантами, а я, Клаймич, Леха и две трети "Звёзд" поехали на репетицию в "консерву" на московском метро.