— Неа, Люда подменяла, у меня у младшего температура подскочила. Да в такую-то жару. Ужас как намучались, — затараторила продавщица перед тем, как скрыться в подсобке. Не успели напарники прицениться к товарам, как появился Бихоев.

— Макс! Здравствуй, дорогой! — Он пожал руку однокласснику, и протянул руку Гецу.

— Привет, Ибрагим, — сдержано ответил он на рукопожатие.

— Брам, слушай мы по делу.

— Слушаю, — Бихоев тут же перешел на деловой тон.

— У тебя камеры у магазина работают?

— Работают, а что нужно?

— А таксофон на них видно?

— Видно. Говори, что нужно.

— Да глянуть, кто с него в воскресенье звонил.

— Э-э-э, брат, такое только по запросу милиции делаем. Будет бумага, приходи, не вопрос.

— Да ладно, Брам, нам же для себя, а не для протокола. Просто знать нужно, кто моему деду названивает по ночам, пока я на службе, — врал на ходу Макс.

— Деду Грише? Кто посмел? Да я его... — Бихоев изобрази руками, что сделает с обидчиком Максимого деда.

— Поможешь?

— Конечно! Пойдемте, — махнув рукой, он увлек их в подсобку, поплутав по коридорам которой, они попали в небольшой кабинетик с двумя письменными столами с громоздкими компьютерными мониторами на них.

— Какое время нужно? — Спросил Ибрагим, усаживаясь за один из столов.

— С часу дня, до полвторого.

Бихоев оглянулся на одноклассника, и, улыбнувшись, принялся водить по столу мышкой, выискивая в мониторе нужные параметры.

— Не помню, куда тыкать, — извинился он, — в последний раз запись года полтора смотрели. Я щас эсемеску напишу одной тёлочке, хорошо? Буквально вчера познакомились. Такая сочная, — Ибрагим причмокнул языком, — А титьки какие. Сказка!

Набрав на своей навороченной Нокии сообщение, он вновь принялся искать, как включить запись. Еще через минуту, получив ответ и еще шире улыбаясь, он, наконец, нашел нужный параметр.

— Вот! — обрадованно заявил Бихоев. — Сейчас сделаем! Тринадцать ноль ноль, — произносил он, набирая цифры. — Ага, смотрите.

На экране появилось черно-белое изображение улицы. Вот в правом верхнем углу виден таксофон, который сейчас стоял совершенно одиноко. Минута, вторая, и вот в поле зрения появляется фигура, не смотря на жаркую погоду, закутанная в ветровку с капюшоном. Оглянувшись по сторонам, она подошла к таксофону, сняла трубку и стала тыкать на кнопки.

— Витька Богачев, героинщик хренов! — узнал фигуру Гец.

— Так вот, кто, значит, деду названивает, — практически прошептал Максим.

— Вы сейчас к нему? С вами сходить? — Ибрагим поднялся со стула, намереваясь выйти, вслед за напарниками.

— Да нет, Брам, не стоит. Мы уж лучше сами с ним пообщаемся.

— Тогда подзатыльник за меня ему поставьте.

— Обязательно! Спасибо, Брам. Бывай!

— Руками его не трогай, — заявил Гец, выйдя на улицу. — Это наркоман, не дай бог руку рассечешь и еще заразишься какой-нибудь хренью.

— Про наркоманов можешь не рассказывать, знаю, — кисло ответил Макс.

— Извини, не подумал, да если честно, и забыл.

— Ничего, сам виноват. Как думаешь это он?

— Что он?

— Светку убил?

— Сомневаюсь, — Гец сплюнул на асфальт, — мозгов у него маловато, что бы такую комбинацию провернуть. Впрочем, сейчас придем и спросим.

Они прошли несколько кварталов, и, свернув на нужном перекрестке, поплелись к Богачевской хате. Старый, почерневший и покосившийся от старости забор зиял немаленькими дырами, пробитыми бог знает чем. Калитка и ворота отсутствовали как класс, приглашая всех желающих внутрь, да и выбитые местами окна в хате, заложенные простой картонкой, как бы тоже намекали на доступность. Сама хата была давно не крашена, остатки побелки сошли еще в прошлом, а может и в позапрошлых годах, придавая всему строению ужасный грязно-серый цвет. На земле везде валялся мусор: где бумажки, где пустые бутылки, где тюбики из под клея и банки дихлофоса — поэтому приходилось идти, как по минному полю, заранее выбирая место, куда поставить свою ногу.

Грязная, как и всё вокруг, дверь в хату тоже оказалась незакрытой. Приотворив её, первым внутрь юркнул Гец. Осторожно пройдя в горницу, он остановился в дверях. Максим лишь мельком успел заметить, что на полу лежал человек.

Аккуратно, пытаясь ничего не задеть, Миша подошел к телу с распластанным горлом и от того плавающем в собственной крови, и медленно прикоснулся к голове.

— Теплый. Минут пять, как преставился.

Ставропольский край. Станица Вольная. 16 августа 2006 года. Среда. 07:48

Кабинет напоминал школьный класс — та же доска на одной из стен, тот же стол учителя рядом с ней, те же ряды парт, выстроенных по школьной схеме. Лишь один нюанс портил впечатление — всюду, где только можно, были навешаны плакаты по сборке-разборке табельного оружия, планы-схемы, как поступать в случае обнаружения взрывчатых веществ и при других аварийных ситуациях, а так же всевозможные памятки для сотрудников милиции.

Сейчас на учительском месте, с пачкой бумаг в руках, восседал капитан Залейко, командир отдельного взвода патрульно-постовой службы РОВД станицы Вольной. Невысокого роста, с уже довольно заметным брюшком, он пришел в милицию еще при Союзе, и был известен своим необдуманно длинным языком, из-за которого до сих пор был лишь капитаном. Он, не таясь, высказывал начальству всё, что о нём думал, особенно о его 'мудрых' приказах, и поэтому какое как за двадцать с лишним лет добрался лишь до этой должности.

Сейчас он перебирал в руках документы, одновременно оглядывая класс, где за партами, словно школьники, сидело десять человек сегодняшней смены.

— Так, — протянул Залейко, — наряд сегодня стандартный — три экипажа и два пеших, плюс на развоз-подвоз будет дежурить таблетка*.

— —

* Таблетка (сленг) — полноприводный грузопассажирский внедорожный фургон семейства УАЗ, прозванный так за активное использование в качестве санитарной машины, или кареты скорой помощи. Второе популярное название — буханка.

— —

Он еще раз осмотрел своё воинство, которое вроде внимало речи командира, однако опыт есть опыт. Наметанным глазом капитан сразу выявил шлангующего сотрудника, летающего в облаках. Именно поэтому личный состав предпочитал ходить на развод к замкомзводу Степанычу, у которого можно было даже спать, это не мешало 'замку' пробубнить информацию почти про себя и отпустить всех исполнять свой долг.

— Калинин, ты слушаешь? — строго спросил капитан у Максима.

— Слушаю, причем внимательно.

— Ага, нашел кому сказки рассказывать. Давай не отвлекайся, — и кряхнув в кулак, Залейко продолжил, — Оперативная обстановка сегодня такая: Пропал гражданин Богачев, всем вам глубоко известный. Вчера ночью к нему домой пришла, видимо за дозой, так же широко известная вам гражданка Зимина, где и обнаружила лужу крови и следы волочения. Вероятно, он что-то с кем-то не поделил, и покоиться сейчас в какой-нить канаве. Но вы всё же будьте повнимательней. Увидите на улице этого гаврика, пеленайте сразу и сюда, если он жив — значит, кого другого порешил.

Залейко вновь оглядел личный состав.

— Гетько, давай ты дома в телефоне копаться будешь, хорошо? — пристыженный сержант тут же положил мобильный телефон на стол перед собой и изобразил пристальное внимание. — Продолжим. Вчера ночью из войсковой части 3504 города Волгодонска Ростовской области с поста с оружием дезертировал Егор Дмитриевич Семёнов, уроженец нашей станицы и брат недавно убитой Светланы Семёновой. Вполне может приехать к нам, чтобы отомстить не пойми кому, поэтому будьте внимательны. Ну и самое главное! У тети Глаши, которая снабжает наше отделение молоком безвозмездно, пропала корова, черная с белыми подпалинами. Отзывается на кличку Зорька. Прошу принять все меры, чтобы найти пропажу, а если это кража, то и покарать преступников по всей строгости закона. Всё, приказываю приступить на охрану общественного порядка станицы Вольной. С гражданами быть предельно вежливыми и соблюдать законность. Разойдись.

Ставропольский край. Станица Вольная. 16 августа 2006 года. Среда. 21:09

Очередной вызов поступил из 'каменного квартала', как называли в станице район, застроенный панельными пятиэтажками в начале восьмидесятых, где расселялись работники совхоза 'Вольный'. Совхоз тот давно уже распался, образовав несколько частных хозяйств поменьше, а больше половины работников были выброшены в свободное плавание, со всеми вытекающими.

— Я тебе еще раз говорю, хахаль твой мне тут не нужен! — донеслось до Геца и Макса откуда-то сверху, как только они вошли в подъезд. — Сама заходи, а алкаша твоего, да еще с собакой, не пущу!*

— —

* Далее описывается реальная история, рассказанная vampa_odin.

— —

— Пятый этаж! — скривился старшина. — Не могли пониже поскандалить.

— Ты ж почти спецназовец! Гроза и ужас независимой Ичкерии! — с деланым возмущением сообщил Максим. — У тебя же больше десятка боевых операций!

— Так это когда было то? — ответил Михаил. — Да и бегать по сроку службы мне не положено. Так что беги, разберись, пока я пешочком подниматься буду.

— Ты шо-о-о-о! Я тут прописана! — донесся сверху новый крик.

— Так заходи, но одна! Нечего здесь балаган устраивать!

— Разумно, ничего не скажешь, — сообщил Гец, и, не смотря на только что сказанные им слова, первым побежал по ступеням. Макс тут же последовал за напарником.

— О, мусора! — увидев сотрудников, заявил тощий, небритый субъект, одетый в грязную футболку, не менее грязные и вытянутые треники и шлепанцы на босу ногу. Судя по всему, уверенность этому мужичку прибавлял нервно скалившийся на окружающих худущий ротвейлер, путавшийся под ногами.

— Ты псину прибери, — старшина извлек из кобуры ПМ. — Быстро!

— А шо, ссытесь? — развязано спросил тощий. — Дик, фас! Взять мусоров!

Не успел мужик договорить команду, как Гец несколько раз с чувством врезал рукояткой пистолета собаке по голове, отчего та с визгом, роняя капли крови, забилась в угол.

— Ты шо, ухи поел? — заорал тощий. — Ты шо, мусор, творишь?!

— Так, прошу прощения, — Гец обратился к женщине в цветастом домашнем халате, стоящей в дверях, — это ваша сестра? — указав кивком на дефективное подобие особи женского пола, с трудом удерживаемое в вертикальном положении лишь перилами, на которые оно опиралась. — И она тут прописана?

— Ну да, прописана, — кивнула женщина.

— То есть, впускать придется? — сделал вывод старшина. — Верно?

— Верно, — согласно кивнула женщина. — Но только её одну, а не с этим алкашом.

— Я без него не пойду! — подала свой мерзкий голос сестра. — Это мой муж!

— Так, ясно. Вы гражданка отойдите, пожалуйста, в сторону, чтобы не мешать, — обратился старшина к женщине, ставя её сестру на ноги.

— Э-э-э, руки убири, мусор поганый! — заверещало дефективное подобие.

— Шо, офигел? — возмутился тощий.

Старшина Гец, по мнению Максима, был страшным человеком. За внешностью доброго, душевного мужика, шутника и балагура, скрывался натуральный отморозок, причем скрывался не очень усердно, всегда находясь где-то поблизости, постоянно выскакивая наружу. Причем, тут сказалось даже не влияние Чечни, Максим знал Мишу задолго до его службы, буквально с момента гибели его отца на ферме, и мог с уверенностью сказать, Миша всегда был таким.

Поставив сестру-алкашку напротив двери, Гец чуть отошел, и мощным пинком отправил её прямо в квартиру.

— А-а-а, — заорала та, растянувшись на полу.

— Ну вот, видите, одна и вошла, — вежливо сообщил старшина. — А вы, гражданка, закрывайте дверь, постороннего гражданина мы сейчас удалим.

— Да, да, конечно! — испуганно закивала женщина, резко захлопывая дверь.

— Вы чего твори... — заорал было тощий, но кулак Геца прервал его вопли.

— Поговори мне тут! — старшина поднял мужика за шиворот. — Ты, тварь, на зоне по плашке ходил

* * *

, в тут что — крылья прорезались? Так я тебе их живо обломаю. Что, БУР забыл? — Гец отвесил подзатыльник и зашипел тощему на ухо. — Скройся за секунду, пока по почкам не отхватил. Быстро!

— —

* По плашке ходил — Плашка на тюремном жаргоне — наладонное холодное оружие. Гец намекает, что собеседник в исправительно-трудовой колонии (зоне) был тих и скромен, авторитета не имел, и всё делал с оглядкой на 'старших'.

** БУР (тюремный жаргон) — Барак усиленного режима до 1961 года. Сейчас помещение камерного типа в ИТК. Легкая форма карцера.

— —

— Миш, ты чего творишь? — Максим аккуратно оттащил напарника, — ты же ему лоб рассек.

— Да фигня! — лишь отмахнулся старшина.

— Фигня, а не отпишемся же.

— А чего отписываться? Нажрутся, а потом на ногах не стоят, уроды, — Гец внимательно поглядел в глаза мужику. — Так ведь? Иначе можно и сломать чего, например шею.

— Д-д-да! — тощий, затравлено оглядываясь, заковылял прочь.

— Все Станице! Все Станице! — затрещала рация на ремне у Максима. — Стрельба на перекрестке Солнечной и Лунной!

— Это же рядом! Побежали!

Напарники тут же бросились вниз, перепрыгивая через несколько ступеней разом, при этом Миша не забыл добавить подзатыльник тощему. Вылетев на улицу, они заскочили в свой УАЗ-Козёл*, с намалёванным номером 03 на борту, и, газуя, рванули с места, на ходу включив мигалку.

— —

* УАЗ-Козёл (сленг) — полноприводный внедорожный легковой автомобиль, активно использующийся армейскими, правоохранительными, гражданскими структурами и обычным населением. Свое прозвище 'Козёл' унаследовал от более ранней модели ГАЗ-69, переданной в 1954 году для производства на Ульяновский Автомобильный завод, за довольно специфические подпрыгивания на кочках, напоминающие прыжки козлов настоящих. Второй популярное прозвище — 'Бобик'

— —

Пока Гец направлял служебный автомобиль по вечерним улицам станицы, Максим пытался на ходу натянуть на себя табельный бронежилет, что на дорожных ухабах было сделать не просто.

Несколько резких поворотов, и неожиданное торможение, от которого Максим влетел в лобовое стекло. Пока он пришел в себя, и выбрался наружу, Гец с пистолетом наголо уже бежал к изрешечённому пулями черному гелендвагену. Передернув затвор автомата, Макс бросился за ним.

Осторожно приблизившись, Миша сунул руку в разбитое дверное окошко, после чего выматеревшись врезал кулаком по капоту.

— Макс! Ну какого черта нам везет как утопленникам? Третий труп за неделю! Ладно, хоть этого закапывать не придется.

— А кто это?

— Вячеслав Колесников, отец Артёма.

Ставропольский край. Станица Вольная. 17 августа 2006 года. Четверг. 03:10

— Ты уверен, что он здесь?

— Уверен. Куда ему с автоматом еще податься было? Единственный друг тут, как-никак.

Напарники сидели в своем автомобиле, припаркованным возле неработающего фонарного столба на одной из улиц станицы, носящей неземное название — Лунная. Изредка переговариваясь между собой, они распивали кофе, разлитый в пластиковые стаканчики из большого металлического термоса, по традиции заготовленный Максиминым дедом.