Несколько оживившаяся бесовка, откровенно довольная только что завершённым процессом, вернулась в свой исходный облик и с некоторым даже вызовом посмотрела на явно пришибленную тварь.

— В следующий раз говори прямо, — мрачно буркнул я, — а за этот — должна будешь... вы все должны будете, — и обвёл тяжёлым взглядом притихших мелких, дождавшись от каждой согласного кивка.

Я уже повернулся уходить, но перстень подсказал мне одну интересную возможность, и я не стал её упускать. Направив перстень — не с первого раза, руку пришлось вывернуть совсем неудобно — на вяло лежащую на полу тварь, я громко произнёс:

— Теперь ты служишь мне! — тонкий рубиновый лучик коснулся туши... и та в яркой вспышке исчезла, оставив после себя крошечную — едва с ладонь размером — копию цвета полированного золота. Вспыхнули красным два крохотных, как булавочные уколы, глазика. Следующим моим приказом планировался "охраняй", но пришлось импровизировать. — Присмотри и помоги! — приказал я после краткой заминки, и проснулся.

Уже начав открывать глаза в родной реальности, я вдруг резко осознал допущенную ошибку и, вцепившись в перстень, всеми силами рванулся обратно. Поздно: Рину уже было не спасти. Всё имеет свою цену, а уж магия — тем более. Следствие влияет на причину — но и изменение причины меняет следствия. Вот и её рана из просто тяжёлой стала смертельной. Возможно, если бы я сообразил сразу проверить и задержался, то... Но я не сообразил. А теперь — уже поздно.

Бесовки, сидевшие рядом с умирающей родственницей, подняли на меня очень удивлённые лица, стремительно меняя выражение терпеливого ожидания на "искреннее глубокое" горе. Впрочем, я всё равно успел увидеть достаточно.

— Это я, конечно, зевнул, — мрачно произнёс я. — Ладно, авось в следующий раз лучше управлюсь.

На этот раз я проснулся полностью. Бодрый, выспавшийся, полный сил — похоже, слова бесовки, что они честно расплачиваются за полученное, были правдой... ну или достаточно близки к тому. Но везение проверять всё равно не буду — есть у меня на этот счёт некоторые подозрения.

* * *

Весь день прошёл как-то наперекосяк. Сначала напарник Вася умудрился отправить монитор на замену, дескать, четыре битых пикселя — уже повод, а что человек в понедельник выходит и ему сидеть негде — это фигня. Ладно, обошлось — нашли запаску, ещё на трубке, Васе и поставили. Правда, после обеда и новенький отзвонился, что с гриппом свалился, так что вопрос и вовсе потерял актуальность. Потом проглючило сервак, на котором девчонки заказы принимают, и генеральный вызвал шефа на ковёр. Сразу же выяснилось, что виноваты строители, воткнувшие что-то слишком мощное в "белую" сеть, и генеральный подписал-таки давно обещанный бесперебойник... стоечный... с дополнительной батареей... словом, мои "два процента по программе лояльности" от нашего постоянного поставщика в этом месяце должны были вылиться во что-то весьма приличное. Затем наша кассирша, которой я на новогоднем корпоративе имел неосторожность наделать двусмысленных комплиментов, и которая после этого вот уже месяц разговаривала со мной исключительно холодно, когда я к ней пришёл с ордером за деньгами, внезапно сменила гнев на милость, затащила в свою каморку за бронедверью, напоила чаем, и вырвался от неё я исключительно под тем предлогом, что надо срочно всё заказывать, пока генеральный не передумал, и под клятвенное обещание "заглядывать на огонёк"... и это был ещё не вечер.

В общем, тот ещё выдался день, и домой я приполз даже позже обычного. Супруга, как обычно в таких случаях, сочувствующе попеняла, мол, не берегут ценного специалиста, но тему развивать не стала, сосредоточившись на ещё не уснувших детях. Я же задумчиво огладил перстень и уже привычным волевым усилием перешёл в тот мир.

— Привет? — Дара выглядела слегка настороженно, но явно не чувствовала за собой никакой вины.

— Привет. Твои проделки?

— Ты о чём? — если бы не въевшаяся уже привычка не верить ни единому слову этой рогатой бра... сестрии, я бы счёл её удивление совершенно искренним. Пересказ дневных событий занял какое-то время, и Дара кивала практически каждому слову. — Ну да, я же говорила — немного удачи, немного шарма, немного здоровья — день выдался хоть и тяжёлый с непривычки, устал, поди, меньше обычного? — соблазнительно вздымающаяся грудь и зазывное покачивание округлившимися бёдрами совершенно недвусмысленно намекали, как она предлагает потратить оставшиеся силы.

— Слушай, на фиг такое везение! Никаких нервов же не хватит, здоровье там или не здоровье! — решительно отмахнулся я сразу и от предложения, и от объяснений.

— Но магия... если я тебе не дам что-нибудь взамен... — в голосе её прозвучал неприкрытый испуг.

— Так, а одним только здоровьем ограничиться можешь? — заранее подозревая ответ мрачно уточнил я. В ответ она только помотала головой.

— Это... всё связано, — она поводила руками, пытаясь лучше донести свою мысль. — И здоровье, и везение, и привлекательность — это всё одно... наша магия просто делает человека чуть-чуть... ярче... ну... магически... тонкие энергии... — она сделала ещё неопределённый жест рукой. — Я не знаю нужных слов, у вас их и вообще может не быть... Человек начинает притягивать к себе хорошее, то, что ему нравится, хочется или просто может помочь... правда, вместе с хорошим тянется и... всякое. Но тебе оно навредить не сможет! — страстно сказала Дара, как бы защищаясь, выставив открытые ладони перед собой — и, заодно, ещё приподняв и без того аппетитную грудь.

— Да причём тут мне! — вспылил я. — На фиг мне такой геморрой? Люди же вокруг не чужие! А им гадость всякая. Можно это как-нибудь... не знаю... потоньше размазать, что ли? Фиг с ней, с прибылью, я не жадный, зато и остальным мозг не выносить... Наша Юлька, конечно, натуральная секс-бомба, ничего не скажу, и под Новый Год я ей комплименты вполне искренне делал, но налево-то я не собираюсь, а если её сейчас пошлю — она ж вообще вусмерть разобидится!

Дара задумалась, время от времени шевеля пальцами, как будто нащупывая в воздухе невидимые струны и наигрывая на них непонятную мелодию.

— С удачей всё просто, — наконец удовлетворённо сказала она. — Везти будет гораздо меньше, зато не только тебе, но и всем вокруг тоже чуточку перепадёт. Со здоровьем, как я понимаю, вопросов нет, — она хитро посмотрела на меня, и я вдруг понял, что стою перед ней не в домашних футболке и шортах, а вовсе даже в одних трусах... и, как говорится, "очень рад её видеть". — Но вот без шарма — никак нельзя. Обязательно нужна женщина! И я не считаюсь, ни в каком смысле, — сразу обломала она возникшую было у меня идею.

Теперь уже я крепко думал. Невидимые струны магии, правда, не перебирал — не с моим свиным рылом в этот калашный ряд, но думал всё равно крепко.

— Слу-у-ушай... — задумчиво протянул я. — Любая земная женщина, так?

— Ну... да? — подтвердила она, глядя на меня очень подозрительно — даже оставила попытки соблазнения!

— Ну, тогда жена! — широко улыбнулся я. — Мы уже... фигассе, тринадцать лет женаты, в этом году четырнадцать будет! В общем, живём... ну, не то чтобы прям вот совсем-совсем душа в душу, бывает, что и повздорим, но хорошо живём, дружно... Но как-то былой пыл поугас... в койке, в смысле. Малость! — я строго поднял палец. — Самую малость огонька нам в койку — было бы самое то!

Дара смотрела на меня очень большими глазами. Я бы даже сказал — совершенно офигевшими.

— Да, всякое я слышала, но чтобы мужик собственную жену... Неважно! Брак венчанный или гражданский? — спросила она уже по-деловому.

— А есть разница? — искренне удивился я. — Насколько я знаю, церковь официально признаёт государственную регистрацию...

— Ты не умничай, ты на вопрос ответь! Было бы неважно — не спрашивала бы! — рассердилась вдруг бесовка, и тут же смутилась. — В общем, если венчанный — то сложнее. Сильно сложнее.

— Да не, какой венчанный... это я так спросил, из любопытства. Мы с Люсей говорили пару раз, но дальше слов так дело и не пошло.

— Значит, говоришь, тринадцать лет... и дети, да? Четверо, ты говорил? — Дара снова погрузилась в недоступную мне даже с перстнем музыку тонких энергий, и вдруг довольно громко позвала: — Сеня, иди сюда!

Старшая из дочек выскочила из своей ниши в дальнем конце коридора, и, цокая копытцами, быстро побежала к нам, на ходу меняясь. Бежать ей было всего ничего — метров двадцать от силы, однако и времени на это у неё ушло порядком, и шоу она устроила весьма... интересное. Выйдя едва созревшей мелкой и худощавой девушкой, чем-то неуловимо напоминающей Патрисию Каас на заре карьеры, она плавно вытянулась — да так, что даже меня на пару сантиметров переплюнула! Сохранив общую хрупкость фигуры и тонкую талию, прибавила в груди — ещё бы чуточку и смотрелось бы совсем перебором, но она вовремя остановилась. Бёдра, вроде, тоже стали шире, хотя силуэт как будто и не изменился... обратил внимание, что из-за копыт ноги пропорционально длиннее, чем у людей. Но сильнее всего изменилось лицо — чуть вытянутое, с резко очерченными скулами, глаза невероятно большие, тонкий прямой нос... и неизменный шарик мелких чёрных кудряшек, из которого выглядывают лишь самые кончики рожек. Тонкий хвост с аккуратной кисточкой изящно обвил левую руку, игриво положенную на бедро, как бы поправляя совсем крохотный — едва прикрывающий пупок — нежно-кремовый передничек с многочисленными кружевными оборочками... фактически, только из них и состоящий.

Пристально оглядев дочку и одобрительно ей покивав, Дара продолжила.

— Вот, давай её разика два, можно даже три, и возвращайся!

— Что, прям здесь? — как-то даже опешил я... Не то чтобы я был так уж искренне против, скорее даже наоборот, но...

— Ну... А если так? — Дара дружелюбно подмигнула, щёлкнула хвостом, и с уже знакомым лёгким стуком перед нами появилась здоровенная квадратная кровать метра два с половиной по каждой стороне, с высокими столбиками по углам и грудой подушек в центре. Второй щелчок — и над кроватью появился роскошно расшитый балдахин, немедленно раскатившийся вниз, скрывая белоснежные простыни, а под ним загорелся неяркий свет, создавая исключительно интимную обстановку. Мило улыбнувшись, Сеня отодвинула край полога, поставила колено на кровать и протянула другую руку мне.

* * *

Хоть с женой мы уснули и сильно заполночь, утром я проснулся задолго до будильника вполне бодрым и свежим, и жена тоже... точнее, это она меня и разбудила, причём весьма неожиданным (и приятным) способом — не иначе как вошла во вкус после вчерашних экзерсисов. И, должен признать, отказывать любимой супруге я не видел ни малейшего повода, даже напротив, всячески идею поддержал, тем более, что дети пока спят... Будильник зазвенел ровно в тот момент, когда мы, уже сытые и довольные, как раз задумались — повторить ещё или всё-таки вставать, сделав нехитрый выбор за нас.

Наше хорошее и благодушное настроение быстро передалось детям, обычно с утра смурным и сонным, и в школу они отправились едва ли не с удовольствием. На работе тоже всё вроде устаканилось — Васе, после пятиминутной ругани с сервис-центром, выдали монитор под замену на время "ремонта", пусть и неважнецкий, но лучше, чем на полуслепой трубе сидеть, бесперебойник, по совету нашего менеджера, взял китайский, цельнотянутый с APC, делающихся на том же заводе, рассудив, что некоторая потеря в личных доходах вполне компенсируется бонусом к репутации, да ещё и за безнал... и визит к Юле тоже прошёл удивительно легко — снова напоив меня чаем и мило улыбнувшись на моё "опять отлично выглядишь", форсировать отношения она не стала. Такое впечатление, что даже пользователи поумнели — сам знаю, что не бывает, но звонили они заметно реже обычного и проблемы излагали на диво вразумительно. Вечером, уже на выходе из офиса, застрял было в лифте — электричество вырубилось на десять минут... ровно в тот момент, как я заметил валяющуюся на полу тысячную купюру, видимо, кем-то оброненную. На фоне вчерашних приключений — совсем другое впечатление!

По крайней мере, так я думал, пока не увидел на выходе со своей станции знакомую невысокую фигурку в неизменной кожаной куртке. Подойдя ближе и рассмотрев Машу внимательнее, я вынужден был признать, что или плохо её разглядел в прошлый раз, или она сильно похорошела, и, учитывая обстоятельства, первый вариант можно было даже не рассматривать. Трагичная бледность сменилась вполне жизнерадостной блондинистостью, нездоровая худоба — изящной стройностью, в движениях, когда она обернулась ко мне, сквозила энергия молодости, а в глазах горел тот самый огонёк, который даже дурнушку делает привлекательной.

Словом, перемена разительная.

— Привет! Дело есть! — голос тоже изменился: несмотря на насквозь деловые интонации, даже изрядную тревогу, первой мыслью в голове мелькнуло "где тут ближайшая койка?"... м-да, сильна девица! Явно время не теряла и пользоваться колечком не стеснялась.

— Привет. Чего случилось? — мрачно буркнул я, неопределённо махнув рукой, пошли мол, и сворачивая на знакомую тропинку к дому.

Маша как-то нервно — что совершенно не вязалось с её новым обликом — стрельнула глазками по сторонам, нахохлилась, спрятав руки в карманы куртки, и зашагала рядом, всем видом излучая мрачную решимость... не спеша, однако, начинать разговор.

— Так чего случилось-то? — спросил я минут через пять, так и не дождавшись ответа. — Извини, домой пригласить не могу: жена, дети, всё такое.

— А? А! Не! — как-то очень односложно ответила та, и неожиданно пихнула меня локтем. — Ага, вон, смотри!

В некотором отдалении впереди виднелась группа молодых людей, вероятно, студентов, если судить по возрасту, активно что-то обсуждающих с банками пива в руках.

— Сейчас они меня изнасилуют, — с непонятным выражением констатировала Маша. Было в её голосе и некое удовлетворение, и капелька фатализма, и — что совсем уж меня поразило — возмущение пополам с предвкушением.

— С чего бы это? — скептически спросил я. До парней было ещё метров сто, не меньше, и нагоняли мы их не сказать чтобы быстро, но аллея, по которой мы шли, вдруг как-то именно сейчас опустела. Знакомые симптомы, да...

— А ты перстнем много пользовался? — вопросом на вопрос ответила она.

— Пару раз в гости туда сходил, и всё, — я даже не пытался скрыть недоумение.

— Туда — это вообще не считается! — отмахнулась Маша. — Я имею в виду для себя. Ну, там, такси поймать или в клубе парню понравиться...

Я аж поперхнулся.

— Нет, вот парням нравиться в мои планы как-то не входит... Но мысль твою я уловил, — мысленно потянувшись к перстню, я увидел, что да, действительно, есть в нём некие возможности... очень разные. Чисто рефлекторно скосил глаза вправо, где должна бы быть графа "цена", как в любом приличном меню, и ничего не увидел... сначала. Под моим скептическим, хоть и мысленным взором перстень таки признался, что халявы нет даже с магией... особенно с магией, и задумчиво продолжил: — Кажется, я понял, что у тебя за проблема. Ценник, да?