Диссертация доктора Майзена

— И что, со всеми так происходит? — Майзену стало очень интересно. Перед ним внезапно открылся новый слой человеческих отношений, о которых нигде не написано, и никто не говорил.

— Ну, конечно, нет, — Примак сам вдруг почувствовал облегчение, как будто скинул с души некую тяжесть. Это его насторожило. Вот психолог! Смог раскрутить его на разговор. Да ладно, ничего ведь не сказал тайного, конкретного. А вроде как с коллегой пообщался. А этот Майзен может расположить к себе. Опасный дядя. Надо будет его привлекать к помощи, в трудных случаях, чтобы людей на разговор выводил.

— В основном это касается людей, живущих по привычкам, не устойчивых к жизненным изменениям. Рецидивисты, например, привыкли к этому, для них перемена места обитания не удивительна. Там другой подход. Те, у кого высшее образование, или просто привык размышлять, думать, тоже трудны. Они хоть и истерят порой, но быстро приходят в себя. Но, как правило, такие редко попадаются. Хорошо маскируют преступления, если совершают.

— А этот, Никодим Шулюпин, он, на ваш взгляд, признается?

— Студентик этот? — оперативник замешкался, решая, прямо сказать или уйти в сторону. Потом решился: — Сознается. Хлипкий он. Нервы расшатаны. Признается.

Майзен поднялся, поблагодарил Примака за чай и удивительный рассказ, пообещал, что не станет распространяться о полученной информации, и задумчивый, ушёл.

Если признается Никодим, значит, всё равно почувствует себя виноватым, размышлял психолог, не спеша шагая по скверику возле управления полиции. А это значит, что говорить с ним, с таким, смысла нет. Это плохо. Как же тогда быть ему, доктору Майзену, с его исследованием? Где же тогда искать стопроцентно невиновного, осужденного за преступление, которого не совершал? Как найти такого? Неужели всё зря? Нет, есть выходы, надо пробовать. Надо работать.

Коллекционер

На большом столе голый до пояса, вспотевший от переживаний Эдик Трапонов разложил вырезки из газет, распечатки с интернета, где описывалось убийство Элизы Босуорт. Из шести колонок, расставленных в комнате по углам, и подвешенных к потолку, лилось "Золото Рейна" Рихарда Вагнера. Пока негромко, так, для души. Слабый ветерок шевелил бордовую тяжёлую штору на окне. Листы на столе приподнимались от воздушных дуновений и плавно опускались обратно.

— Какое у тебя было красивое имя! — прорычал Эдик, глядя на фотографию погибшей девушки. — Я не знал! А если бы знал, всё равно бы убил! Элииизаааа!

Он аккуратно собрал все вырезки и сложил в старинную картонную папку с завязочками. На обложке написал жёлтым фломастером "Элиза Босуорт". Подумал, взял красный фломастер, нарисовал вверху кинжал. Полюбовался, поставил дату убийства чёрным, и отложил папку в сторону.

Открыл ящик стола, вытащил бухгалтерского вида толстую тетрадь с типографской надписью "Главная книга" и пролистав немного, внёс запись: "Элиза Босуорт, убита мною на озере. Следил пять недель и два дня. Убил кинжалом, взял деньги пять тысяч рублей. Я снова молодец".

Он стал медленно листать тетрадь, читая внесённые в неё записи.

"Убит неизвестный. Шёл пешком ночью по обочине дороги в сторону города. Убил отвёрткой в висок". Эдик припомнил, как он заприметил шагающего мужика, в изношенной кожаной куртке, джинсах, с истрёпанными внизу штанинами. По трассе проезжали машины, посвистывая шинами по мокрому асфальту. Из серых туч, заволокших небо, изредка сыпал дождик, холодный, осенний. Ездивший в тот день на рыбалку Эдик приметил мужика, обогнал его на своем джипе, проехал немного, и свернул с дороги на скользкую глинистую грунтовку. Метров через десять он вырулил на блестящую мокрую траву и остановился. Стал ждать. Вскоре показался неспешно шагающий мужик. Эдик свистнул ему и махнул рукой, давая сигнал подойти. Тот постоял пару секунд, потом приблизился. Когда Трапонов спросил у него, правильно ли он едет в деревню Стряпунята, мужик улыбнулся и ответил, что не местный, и не знает, где это. И попросил подвезти до города. Улыбнувшись в ответ, Эдик согласился. Тот повернулся спиной, открывая дверцу джипа, и тут же получил удар отвёрткой. Труп Трапонов бросил тут же, немного оттащив от грунтовки. Потом в новостях сообщили, что убийство произошло на обочине трассы. Эдику было смешно, такие эти сыщики невнимательные. Даже место смерти не смогли определить. Он хотел даже позвонить в полицию, сказать, что на грунтовке убийство произошло, но передумал. Что он, больной, за них работать?

Это был его седьмой труп. До этого Эдик убивал только в городе. А тут как-то решил, что на свежем воздухе дело лучше пойдёт.

Вот и другие записи. "Задушил гитарной струной, забил бейсбольной битой фирмы "Mercury" насмерть, утопил в речке". А сейчас это, новое убийство. Он никогда не оставлял никаких следов. Найти его было невозможно.

Только одно удручало Трапонова. Никто не знал про него, бесстрашного и неуловимого убийцу. Он часто пересматривал фильмы со своим любимым героем Полом Брэдли. Тот также всегда уходил от преследования, всегда побеждал всех врагов. Но про Пола Брэдли знал весь мир, а про Эдика Трапонова, хитрого и сильного, никто. Не раз в его груди появлялась сладкая, тянущая боль. Это было желание позвонить в газеты, на телевидение, сказать им, а знаете, кто убийца? Кто безнаказанно умертвляет одного жителя города за другим? Или компьютер. Стоило только войти в одну из социальных сетей, и написать один маленький пост с одной, двумя деталями. И слава обеспечена. Конечно, интернет-группировки завистливы и недоверчивы. Они бы сначала поглумились, поиздевались, выплёскивая на него всю свою злобу неудачников из своих неглубоких, мелких душонок. Но вскоре бы, когда его сведения нашли бы поддержку фактами, начали бы хвастать, кто из них первый поверил, кто первый просчитал его адрес, кто первый сфотографировал его.

Зная это, Трапонов улыбался, щеря свои гнилые почерневшие зубы. Нет, они не дождутся этого. Слава, известность, фотографии в интернете с миллионами просмотров, лайков и комментариев не могут принести такого удовольствия, как просмотр тюремной лотереи.

Это лучше всего, это высший кайф, это сотрясение всего и всех. Эдик прикрыл глаза, вспоминая последний раз. Золотистый шарик падает в лунку, через пару секунд ведущий орёт фамилию того, на кого указал жребий. Проходит минута, две, пять, тридцать, машины телекомпаний, блогеры мчатся туда, к этому несчастному, который ещё недавно и не подозревал, что ночевать нынче он будет в камере, пропахшей гнилыми запахами страха, уныния и обречённости.

И вот, вот на миллионах экранов его лицо, растерянное. Кто он, ещё неизвестно, пьяница, или какой-нибудь начальник, работяга или бизнесмен. Лопочет, машет руками и глаза, его глаза, в которых уже всплеск первого испуга, надорванной воли сменяется безнадежностью. Как и этот придурок, валявшийся рядом на траве, когда он убивал Элизу. Тоже невиновен, но будет страдать, мучиться, реветь, сходить с ума и зубами грызть себе вены на руках.

— А это я!!! — орёт в это время Эдик Трапонов, сидя у телевизора. — Я, я это убил!! А ты будешь гнить!!! А-а-а-а-а-а-а!!!!!! Я! Я! Я! Я! Я-я-я-я-я-я-я!!!!!

Такое удовольствие нельзя сменять ни на какую славу. Тело после этого как будто промыто живой водой, лёгкое, светлое, невесомое. Спится отлично, без кошмаров. И даже воздух кажется пропитанным счастьем.

Эдик прибавил звук "Золоту Рейна" и приступил к занесению в свой гроссбух новой записи. Восьмое убийство. Пол Брэдли гордился бы им.

Динамики выбросили летающих валькирий в комнату Трапонова.

— Да, да, рыжая фрау! — завопил Эдик и раскинулся в кресле, в предвкушении кайфа, кайфа, когда грозная музыка сотрясала его.

Ему казалось, что сейчас, здесь, летает неулыбчивая, прекрасная золотокудрая дева с берегов далёкого Рейна. Она гладит его по голове, её дыхание, тонкий аромат полевых цветов и трав овевает его. Тяжёлые волосы падают ему на грудь и густой запах речной прохлады окутывает свежестью.

— Это всё ради тебя!!! — Эдик закричал голосом, моментально сорвав его и охрипнув. — Для тебя, моя рыжая фрау!!! Только не уходи, останься здесь, со мной!!!

Волшебная музыка заполнила комнату. Звуки из динамиков сталкивались, пружинили и выплёскивались в открытое окно. Бордовая штора им нисколько не мешала.

Обессилев, Эдик полулежал в своём удобном, мягком кресле. Валькирия одобрила его жертву, принесённую им во славу золотокудрой девы. Сейчас надо завершить запись, спрятать тетрадь, папку с информацией по Элизе Босуорт и поспать. Надо ждать тюремной лотереи. Тогда, отпраздновав очередную удачу, можно будет подумать и о следующем убийстве.

Гонорар от неизвестного

В конторе адвоката Роланда зазвонил телефон. Секретарша взяла трубку.

— Здравствуйте, — услышала она. — Из арестного кабинета вас беспокоят. По графику подошла очередь адвоката Роланда неимущих защищать. Он на месте?

— Да, — секретарша бросила взгляд на патрона, занимавшегося маникюром за своим дубовым столом, с обтянутой зелёным сукном столешницей. Адвокат поднял голову и вопрошающе вздёрнул её, глядя на верную помощницу. Та указала пальцем на телефон, стоявший на краю стола.

— Сейчас я вас соединю, — женщина нажала клавишу с цифрой "7", через секунду аппарат рядом с Роландом запиликал мягкую мелодию "Зимы" Вивальди.

— Алло, — не откладывая пилку, ответил адвокат, взяв трубку, и прижав её головой к правому плечу, и проговорил глубоким бархатным баритоном: — Я слушаю вас.

Узнав, что это из арестного кабинета, он сбавил тон и разговаривал уже повседневным голосом. Как и все адвокаты, он не очень любил работу на казну, поскольку это очень слабо, косвенно ограничивало его свободу выбора. А будучи человеком вольной профессии, Роланд, как и коллеги, привык сам выбирать работу. А сейчас его ставили перед фактом. И никуда не попрёшь, как говорится, по закону обязан. Ладно хоть, оплачивали такие заботы вполне достойно и без задержек.

— Сейчас запишу, — Роланд отложил пилку, подобрал со стола ручку и подвинул ближе ежедневник. — Диктуйте, кто, за что, когда подойти?

Конечно, в случае защиты неимущего, ему было абсолютно всё равно, как его зовут, и за что тот арестован. Адвокат просто отсиживал рядом с арестованным в процессе, демонстрировал активность, заявляя порой ходатайства и с хитрым лицом опрашивая участников дела. Это создавало впечатление его заботы, и служило главным образом для того, чтобы его подопечный не писал потом жалобы в разные инстанции.

— Так, так, Никодим Шулюпин, убийство, умышленное, арест, завтра к десяти утра, сейчас, секунду, — Роланд сверился со своими записями на перелистном календаре, и спросил ещё у секретарши: — Что у нас завтра до обеда?

Та придвинула толстенную папку в кожаной обложке с тиснёными узорами и зашуршала страницами.

— Указана работа с документами в конторе, — ответила секретарша.

— Да, я смогу подойти, — вернулся Роланд к разговору с полицией. — Благодарю вас. До свидания.

Только он положил трубку, как дверь кабинета раскрылась. Вошла стройная, красивая женщина лет тридцати пяти на вид, с печальным лицом.

— Здравствуйте, — она быстро прошла к столу адвоката и уселась на приставной стул. — Мне нужна ваша консультация.

Роланд на мгновение замер, но тут же принял благодушный и внимательный, рабочий облик и отложил в сторонку взятую было пилку для ногтей. Сам он был высокий, моложавый мужчина сорока пяти лет, и знал, что нравится женщинам. Роланд улыбнулся, глядя на внезапную посетительницу. Секретарша внимательно рассматривала её со спины. Ей не понравилось поведение вошедшей. Ворвалась, наглая такая, не спросила, можно, нет войти. Бесцеремонная дамочка.

— Ой, можно позвонить? — между тем женщина встрепенулась и взглянув на Роланда, перевела глаза на телефон.

— Да, да, конечно, — адвокат немного развернулся и левой рукой придвинул аппарат к ней поближе. В это время посетительница привстала, как бы потянулась к телефону и незаметно ухватила пилочку, которой адвокат подтачивал ногти и зажав её в руке, вдруг выпрямилась.

— Ой, извините, я потом зайду, — она стремительно выбежала из кабинета. Роланд и секретарша немного помолчали, обескураженные таким непонятным визитом. Потом адвокат встал, потянулся и поправил галстук.

— Я пойду пообедаю, — он нагнулся и подняв прислонённый с тумбе стола кожаный портфель крокодиловой кожи, поставил его на стол. — А потом в процесс. Если будут спрашивать, вернусь завтра после обеда. До свидания.

Пропажи пилки Роланд не заметил. Секретарша кивнула и занялась бумагами. К не очень нормальному поведению некоторых из своих клиентов они привыкли. Через минуту оба уже забыли о странной посетительнице. Хотя адвокат оценил её стати чисто с мужской точки зрения.

— Вполне так подходящая дама, — подумал он, выходя из здания, где арендовал, уже пятнадцать лет, свой кабинет. — Погода прекрасная, жаль, что сейчас до вечера придётся в суде сидеть. Ладно, вечером прогуляюсь по набережной, давненько не бывал на реке.

Припарковав свою элегантную "Тойоту" возле районного суда, где его ожидала тяжба между родственниками, делившими наследство, Роланд почувствовал шевеление в кармане пиджака. Мобильник давал знак, что кто-то хочет пообщаться.

Адвокат вынул его и глянул на экран. Вместо номера или имени звонившего там мигало заявление о неизвестности абонента. Как и любого нормального человека, Роланда раздражали такие моменты. Звонят, секретничают, а потом сами же охотно представляются, кто такие, и как их зовут, подумал он. Поборовшись секунду с недовольством и желанием ответить таким же хамством, не отвечать на вызов, он всё-таки нажал зелёный кружочек.

— Да, слушаю!

— Здравствуйте, адвокат Роланд!

— Здравствуйте.

— Хотим предложить вам гонорар, пятьдесят тысяч рублей в неделю за качественную защиту Никодима Шулюпина. Согласны?

Роланд помолчал несколько секунд.

— А какие условия? — уточнил он.

— Нельзя допустить, чтобы он сознался в преступлении, убийство Элизы Босуорт. Чтобы он чувствовал себя невиновным вне зависимости от исхода дела. Всё. В общем, обычная работа.

— Хм. Я и так назначен его государственным защитником.

— Мы знаем это. Деньги, предложенные вам, являются дополнительным стимулом для повышения качества вашей работы.

— Я согласен. Когда мы можем встретиться?

— Встречаться нам не надо. По некоторым обстоятельствам, которые никоим образом вас не компрометируют, деньги получите анонимно, наличными.

— А как это?

— Сегодня в восемь вечера будьте в универсаме "Девяточка" на улице Ленина. Возьмите корзинку, повесьте её на локоть и пройдите возле касс. Деньги положат в корзину. Не пытайтесь увидеть того, кто будет рядом. В этом случае выдача гонораров прекратится. Ничего сложного.

— Хорошо.

В мобильнике раздались гудки отбоя. Роланд посмотрел на светящийся синим светом экран, перевёл взгляд на вход в суд, где его ожидали нахмуренные клиенты, уверенные в своей правоте и лжи оппонентов, хмыкнул и убрал аппарат в карман. Подумаем об этом после процесса. Интересное дело. Надо будет посмотреть, что там имеется у полиции против Никодима этого.