Петр Внук Петра

После минутной паузы, барон сообразил, что от него требуют.

— Ваше императорское велитчество желает честную игру? Не как обычно?

— Я так тебя сделаю! — Во время разминки попаданец оценил игру своего противника и теперь не сомневался в победе.

— Ваш первый удар, государь! — иронично улыбаясь, сказал немец.

Пётр посмотрел на стол, заметил улыбку противника и, разозлившись, лихо разбил! Разбил крайне удачно — пара шаров ушла в цель, а остальные заняли место как раз под удар. Зейдлиц удивлённо покачал головой. Дальше мальчишка осторожненько пропихнул стоявшие подставы и надолго задумался над следующим ударом.

Тем временем принесли мел. "Кстати!" — Серый протёр наконечник, помазал между пальцами руки. — "Что ж за неимением гербовой," — проговорил тихо император, приноравливаясь — "будем иметь горничную!" Удар! И биток свояком ушёл в ближнюю лузу. Шар, подвергшийся его воздействию, столкнулся со своим собратом, направив того в середину, и сам излётом попал в свободные ворота. Учитель не удержался, захлопал в ладоши:

— Изрядно, изрядно, ваше величество! Вы невероятно удачливы и фортуна к вам благоволит.

— Дык! Мастерство не пропьёшь! А что до фортуны, то девка сия ко мне боится задом поворотиться! Враз нагну и спроворю! — и тут ещё добавил пару фраз по-татарски, сам не понял откуда они вылезли, но осознал, что были отнюдь не комплиментом.

Глаза у барона стали размера на три больше обычного. Такие выражения и у мальчишки! А вот стоявший на карауле у входа солдат, краем глаза наблюдавший игру, с трудом удерживал смех. Тем временем царь закатил ещё подставившихся зайцев и, сказав: "Партия!", подошёл к двери. Барон, кряхтя, влез на стол и тоненько прокукарекал. Император, не оборачиваясь, медленно подошёл к караульному.

— Чего ржём, служивый? Скоморохов-шутов увидал?

Солдат испуганно замер.

— Не молчи! Тебе тут цельный ампиратор велит отвечать! Ну!

Наконец тот решился:

— Никак нет! — и опять застыл.

— Чего нет?

— Нет шутов! Не смел увидеть. Токмо вы, ваше величество, весьма ловко в билиарту яво высокаблагародие...

— Ловко? А ты что, понимаешь? Кто таков?

— Ингерманладского полка капрал Семён Картавин! — рявкнул гвардеец и уже потише: — А игру сию мы у барина моего играть обучены, ваше величество. Зело ему скучно одному было в имении.

— Обучен, говоришь. Ну-ка Сеня, дай-ка свою фузею барону, да бери кий у него. Резанёмся!

Не обращая внимания на возмущённую физиономию своего учителя, император, произвёл замену. Кивок, и слуги подготовили новую партию. Серый уступил право первого удара капралу. Тот не стал стесняться и живо провёл пару ударов. Императору пришлось немного напрячься, дабы не проиграть. Тихонько стало ныть правое плечо — силёнки мальчишки не подходили к проснувшимся навыкам. Но, всё же удача в тот день была на стороне попаданца.

— Вот так! — Подвёл итог пяти играм Пётр, меняя богатый парик барона на простые букли солдата. — Теперь ты Сеня будешь моим напарником в игре, а ты, барон, займи его место!

Немец хлопал глазами и беззвучно открывал рот не смея спросить, ужели его взаправду в солдаты перевели.

* * *

После бильярда вновь разыгрался аппетит и Сергей поторопился провентилировать вопрос, когда собираются кормить самодержца. Оказалось, что все давно ждали только его прихода. Однако поесть сразу не удалось. Поехали в Петропавловку, где Феофан Прокопович отслужил благодарственный молебен по случаю счастливого выздоровления государя. Только когда уже вконец оголодавший царственный отрок потерял всякое терпение и стал совсем неприлично ерзать на своем месте, Петра наконец переправили через реку обратно во дворец.

Домашние во главе со Светлейшим толпились в большой зале у входа в трапезную. Лакеи вяло разносили лёгкое вино. Народу же во дворце по сравнению с утром значительно прибавилось. Появились какие-то разодетые вельможи. Видно известие о выздоровлении основательно растормошило светское болото петровского "парадиза". Памятью тела-донора определил: так весь Верховный совет пожаловал, генералы-адмиралы, главы коллегий и послы иностранные с ними! "А это кто такая душка рядом с сестрицей? Ба, да это же тётка родная, Елизавета свет Петровна! Ниху...чего себе ягодка! Ни разу не похоже на ту актрису. Какие милые ямочки, а какое декольте! Ну, можно было и пониже, государю, поклониться-то! Небось, не выскочат дыньки-то!" Он постарался получезарнее улыбнуться девушкам. Дальше, не обращая внимания на подскочившего к нему лейб-медика, малолетний государь гордо прошествовал к хозяину.

— Александр Данилыч, ты уж на будущее, будь любезен, заранее перемену планов оговаривай! — развернулся и направился к столам.

Обед прошёл в тёплой, почти дружеской обстановке. Еда была не без заграничного изыска, но по-русски сытная. Серый за обедом вполне освоился питаться при помощи двух слуг. А главное — никто не спрашивал его о здоровье. Говорили о погоде, о строительстве города и немного о политике. Швед опять поднимал голову, английская эскадра всё ещё крейсировала в виду Ревеля, и надо бы флоту выйти в море, показать флаг, да идти некому из двадцати кораблей линии от силы восемь способны выбраться с рейда. Татары де на юге пошаливают — небольшими шайками нападают на поселения и воровским изгоном полон хватают, да в Крым бегут, пока драгуны князя Голицына их не догнали. Башкирцы также до конца замириться не могут и частенько нападают на русские городки. С Урала Генедин прислал караван доброго железа с нового завода в Катеринбурге. Сообщал, что решил ставить там и медный завод с монетным двором. Руда медная там богата и хороша составом. Потом заговорили о римском Императоре, гадая, что пришлёт тот на помолвку царственному племяннику.

Не сразу, но до попаданца таки дошло, что все разговоры умело направляются хозяином да Остерманом. Попытки Елизаветы завести речь о Петергофе, в коий до обморока и болезни монарха планировали ехать сразу по окончании помолвки, потухли едва начавшись. Императора исподволь знакомили с политической и хозяйственной жизнью страны. Поняв это, Пётр стал нарочно общаться только с сестрой и сидящей за ней тёткой. А когда подали десерт: кисели да ягодные муссы, император посчитал нужным обратить своё внимание и на невесту.

— Чего, Машуль, не весела? Сидишь куклой. Али не нравится батюшкины приготовления к нашей свадьбе?

Мария взглянула на него мельком и быстро опустила голову, но и этого было достаточно для Серого, чтобы заметить презрительную иронию в её глазах.

— Так ежели скучно тебе, ты бы упросила Александр Данилыча позволить моей родной бабушке приехать. Уж она смогла бы поведать тебе о судьбе, что тебе батюшка готовит.

И таким холодом повеяло от этих слов, что все разговоры мгновенно стихли. Придворные и иностранные послы вытянули шеи, внимая разгоравшемуся скандалу. Мать невесты испуганно прикрыла рот рукой, а сама Маша только сильнее опустила голову, не смея взглянуть на сурового жениха. Один только Меншиков попытался что-то возразить.

— Помолчи, Данилыч, — оборвал его император. — Ужель ты думаешь, что осчастливил свою дочь. Вот что, где сейчас бабушка моя, царица Евдокия, проживает? В каком монастыре? Шлиссенбург?! Так ты, что в крепость её, под замок? Уморить хочешь! Нет? Велел ни в каких просьбах царице не отказывать и величать её со всем вежеством, а коли захочет, то она вольна и в Москву ехать? Молодца, фишку рубишь. Так вот, вели-ка пригласить её со всем почётом к нам, ибо желаю я её благословление на женитьбу получить, да чтоб она с женой наречённой моей поговорила! Молчи! Не перечь! Сделаешь? Вот и лады! Вот таким я люблю тебя, Данилыч.

Шок! Ни звука. Все, включая лакеев и музыкантов, застыли, переваривая изменения в отношении царствующего юноши и полудержавного властелина, первейшего вельможи российского, чьего слова ждали и чьего гнева боялись пуще царственной опалы. Каждый из присутствующих пытался представить какими выгодами или бедами для него может это обернуться. Светлейший сидел, наливаясь краской гнева, но с видимым всем усилием заставил себя произнести:

— Как повелишь, великий государь, так и исполним. Сегодня же пошлём гонца в Шлиссенбург с повелением выезжать старице Елене. Почту я за честь великую принимать в своём доме государыню.

Лёгкий шелест пронёсся по залу. "Ну вот, все выдохнули! Теперь можно и поспать, после сытного обеда. Потом успеем покататься". Серого ощутимо потянуло в сон. Долгая служба, путешествие через Неву, неожиданная схватка и отступление, по всему видно, временное, опытного интригана Светлейшего, утомили попаданца. Запас прочности к впечатлениям истаял, и он захотел побыть в одиночестве. Император поднялся и сквозь зубы попрощался с гостями, сообщив всем, что хочет отдохнуть перед прогулкой. В сопровождении сына светлейшего и эскорта гвардейцев Пётр проследовал на свою половину дома.

За ушедшим монархом из трапезной начали расходиться и гости. Лёгкое нарушение этикета не стало препятствием ни для одного из них. Скоро в зале кроме слуг остался один Меншиков. Он хмурился, тёр лоб, пытался раскурить принесённую ему трубку, но так и не смог сосредоточится и выработать план дальнейших действий. Перемены в мальчишке были столь явны и столь пугающие, что князь обоих империй засомневался, правильно ли он поступил, встав на этот путь. Может, стоило протащить на престол Анну или Елизавету? Нет, второй раз такой финт как с Катькой ему бы сделать не дали. Та хоть венчанной императрицей ещё при муже стала, а внук природный слишком мал был. Сейчас же обойти его означало крах и смуту не меньшую, чем при воцарении Петра Великого. Тогда Софья, как ни крепка была, но не смогла уговорить во всем верных ей стрельцов венчаться самой на царство. Сейчас же, помня, чьи были дочери, и чей внук ими обойдён, Русь бы просто сама отторгла от себя чуждый ей Петербург с царствующими там узурпаторами. На армию надежды мало, слишком сильны там и Долгорукие, и Голицыны. Хоть не любят их простые дворяне, но за природного царя поднимутся. И разрушится всё дело Петра, всё чего он добился, пропадёт, расползётся по алчным соседям, а Московия так и замрёт в своей дремучести, отгородившись от Европы непроходимыми валдайскими лесами, студёными северными морями и диким полем. Ради этого, ради спасения дела всей своей жизни пожертвовал дочкой и вверил свою судьбу в руки ребёнка реальный властелин России. Значит надо делать вид, что всё в порядке и продолжать идти к цели. Только так, только так он добьётся своего. А там глядишь, понесёт Машка от царя — росточком-то дал бог в дедушку, стало быть, и к делу амурному, как и тот, способен мальчишка будет. Коли внук родится, то и не нужен уже будет Меншикову его отец на царстве, и заживёт тогда страна при императрице Марии Александровне, послушной дщери отца своего.

Закончив свой аутотренинг на такой сладкой мечте, светлейший князь поднялся и пошёл готовить царскую прогулку. Первым делом он, однако, разогнал всех пришлых по своим домам. Только цесаревну Елизавету не нашёл князь, ибо была она тогда в покоях императора.

* * *

Лиза тоже не сразу решилась последовать за племянником, хотя жуть как хотелось поговорить с новым Петром. Как ловко он поставил на место пса-цербера! Хоть и не было у цесаревны причин любить старицу Елену, первую жену отца, но она вполне понимала, что это будет значимая карта при новом раскладе. Царице Евдокии благоволить пирожнику было не за что, а поправить свои дела пусть не при сыне, но при внуке непременно захочется. Вот и отвадит она императора от нелюбимой невесты, а тут и Лиза его к себе приберёт. Мальчишке ласки материнской не достало, а добрая да красивая тётушка сможет держать этого щеночка на короткой цепи. Машка — дура, нет бы, не кочевряжиться, да приласкать сиротку, пустить погреться к себе, а она царицу корчит! Государыней её зови, тьфу! Елизавета в мыслях плюнула. А что он малый пока может? Разе только титьку послюнявить, как котёнок слепой потыкаться. Уж не убудет от невесты. Да и от тётки тоже. Думала она так, пока медленно шла в покои к племяннику. По пути задержалась у окна, смотрела на Неву, на проплывающие облака. Наконец добралась до спальни государя. Постояла у двери, не решаясь войти. Гвардейцы замерли, стараясь не замечать цесаревны. Она полагала, что великая княжна Наташка у брата, но ни одного звука не раздавалось из комнаты. Камергер царя — младший цербер — тоже пропал. Видно побежал к батюшке своему жаловаться. "А что император, неужели и в правду спит? Так не похоже на него!" Цесаревна тихо потянула массивную дверь и, стараясь не шуршать платьем, проскользнула в спальню.

Император лежал ничком на кровати в одной рубашке и панталонах, и казалось, спал. Глубокое и ровное дыхание легко было различимо. И ни слуг, ни лакеев, ни придворных рядом. "Бедный мальчик! Совсем одинок, даже став императором лежит, уткнувшись лицом в подушку покинутый всеми!" Лиза неслышно подошла к широкой кровати. Посмотрела на русый затылок племянника — так захотелось погладить его. Плечи, еще ребенка, но уже с легким намеком на мужественность. Сам длинный в деда, почти с неё росточком будет. И не скажешь, что осенью ему лишь двенадцать исполнится. Рукав камзола у Петра задрался, обнажив нежное, почти женское предплечье. Да и попка племянника не казалась поджарой. Вся фигура была настолько женственна, что со спины разве что по коротким волосам его можно было отличить императора от своей сестры. Цесаревна нежно улыбнулась, вспомнив, каким он мягким кутёнком залезал к ней погреться долгими зимними ночами. Подобрав парчовый подол, она аккуратно, стараясь не скрипеть фижмами, пристроилась рядом. Робко, чуть касаясь, провела рукой по голове мальчика.

Всё-таки обманули воспоминания Елизавету Петровну! Всего-то было ей восемнадцать лет, и не знала она ещё, как быстро вырастают мальчики в таком возрасте. Иногда одной ночи, одного сна, даже больше — одного взгляда на женщину достаточно! Поэтому девушка даже испугаться не успела, как быстро Пётр перевернулся, пристально взглянул на неё и притянул к себе, целуя. Ах! И уже перелетела Лиза как пушинка через племянника. А он так и не разжал объятья, навалившись и больно целуя тётку в губы.

* * *

Император до своих покоев добежал почти бегом. Причина этого была абсолютно прозаична — съел чего-то непривычного и на полпути в покои желудок взбунтовался. Сон мигом слетел с него. Серый пытался памятью донора определить, куда обычно справлял тот большую нужду в своём доме. На счастье комнатный слуга догадался о торопливости походки государя и пригласил того в небольшой закуток со специальным креслицем. В самый ответственный момент совершенно некстати показался Алексашка-младший.

— Ах, ваше величество, я было потерял Вас...

— Брысь! Вот козёл, куда полез!

Тот исчез быстрее ветра, и император остался один в позе орла размышлять над необходимостью первейшего установления во дворце ватер-клозета. "Н-да... а бумажки-то и нет!"

К счастью, сервис, который полагался больному никуда и не исчез, хотя жутко смутил императора. Специальный старикан провёл полную санитарную обработку и с поклоном забрал горшок. В спальне уже ждал Алексашка с рукомойником и какой-то пахучей настойкой. Тут же тёрся Блюментрост. Он взглянул на результат трудов императора и покачал головой, однако что-либо сказать не решился. У сопровождавшего его лакея он взял небольшой кофр и достал склянку с какой-то настойкой. Набухал ту в рюмку и протянул царю.