— 'Все' — это жены и дочери наших соседей?..— сморщила нос Нэрис.— Это да-а-а... Еще месяц будут обсуждать, сколько папа дал за атлас, где мама берет такое тонкое кружево, и — разумеется — настоящий ли был жемчуг! А мне вот интересно — увидит ли кто-нибудь за этим 'шедевром' меня?..
— Не расстраивайтесь,— повторила служанка, сочувствующе погладив ее по плечу.— Зато ваш будущий супруг сразу увидит, что он не ошибся в выборе! Если уж ваш отец смог позволить себе такое платье, то какое же он даст за вами приданое?!
— Спасибо,— кисло усмехнулась девушка.— Утешила!.. Нет, я, конечно, все понимаю... но знаешь, Бесс, мне как-то хотелось бы, чтобы женились на мне, а не на деньгах моего батюшки...
— Если ваш папенька дал свое согласие, то и жених небедный,— по-своему поняла слова госпожи Бесс.— И, я слышала, недурен собой!
— Да?..— вяло удивилась невеста.— Это радует. А от кого ты слышала?
— Ну, как же!— затараторила служанка, ловко прилаживая на корсаж девушки букетик фиалок.— Мне сказала Катерина, наша прачка, а у нее муж зеленщик, а у него брат портной в Перте!.. А у брата жена ходит мыть полы по найму, и когда она была в доме Робертсонов, у них как раз гостил лорд Мюррей, ну, знаете, из Кинросских Мюрреев, ну и...
— А покороче?..— Нэрис задумчиво рассматривала свое отражение. Немочь бледная. Других слов и не подобрать. Да еще эти фиалки...
— Ну так я и говорю — к лорду Мюррею приехал какой-то важный господин, то есть он не то что сам по себе был важный, но Катерина сказала, что жена брата ее мужа сказала, что сам лорд Мюррей перед ним на цыпочках ходил, а уж он, говорят, задира, этот лорд Мюррей!.. А тут, говорят, стал весь как есть пришибленный, и руки трясутся! А потом важный господин поговорил с лордом Мюрреем и уехал, и даже на ужин у Робертсонов не остался, а жена брата мужа Катерины возьми и спроси у ихней кухарки, кто, мол, это такой?.. А кухарка спросила у горничной, а горничная слышала, господа говорили — это лорд Ивар МакЛайон, он самому королю личный друг и воспитанник, а еще он советник и хранитель какой-то там печати, а еще у него...
— Ну, хватит,— решительно остановила ее Нэрис.— А то у меня сейчас голова пойдет кругом!.. Что он человек влиятельный, я в курсе. А раз им вся женская часть прислуги так интересуется, значит и вправду не урод... Хотя, если вдуматься, какая разница?.. И... Знаешь, что, Бесс?
— Что?
— Снимай фиалки!
— Но как же...
— Я говорю, снимай! И крючки обратно расстегивай!— Нэрис вздернула подбородок.— Если маме так уж нравится это платье — пускай тогда сама его и носит! Сколько у нашей семьи денег, судя по спешке, мой будущий супруг и так уже знает. И ему, я так думаю, наплевать, что там на мне будет надето... Ему, в сущности, и внешность моя без разницы, коли он даже на смотрины приехать не соизволил. А раз так — я не собираюсь в самый важный день своей жизни выглядеть огородным пугалом! Что ты глазами хлопаешь?.. Снимай ты уже с меня это платье, мы в церковь опаздываем!
— Но... но... как же можно?! Ваша маменька...
— Через несколько часов я стану замужней женщиной!— отрубила непокорная дочь, беспощадно отдирая от лифа букетик.— И моей маменьке придется с этим смириться!.. Снимай платье, говорю! Я надену другое!
— И какое же?— Бесс вздохнула, снова взявшись за крючки.— Второго ведь не шили!
— Бархатное, с кистями,— сказала Нэрис.— Мое любимое. Я его перешила, думала завтра надеть. Надену сегодня!
— С кистями?!— ахнула служанка, округлив глаза.— Зеленое?!
— Да!
— На свадьбу?!
— Именно!.. Не копошись ты, уже лошадей наверняка подали...
— Но ведь... зеленое на свадьбу — это ж хуже черного крепа! А если еще вас в нем увидят родители...
— Увидят, а как же,— кивнула невеста.— Только уже в церкви, а тогда будет поздно.
— Но что гости подумают?..
— Бесс, они могут думать что угодно. И говорить могут тоже что угодно. Но это моя свадьба, и моё платье, черт возьми!
— Госпожа!..
— Ну хорошо, извини, не сдержалась... Быстрее, я тебя прошу, если не успеем, мне придется до старости вспоминать свое венчание как самый худший день в жизни. Уф-ф... ну наконец-то. Давай сюда зеленое!
В дверь постучали, и из коридора донесся встревоженный женский голос:
— Несс, ты готова? Уже давно пора ехать!
— Еще минутку, мама!— крикнула девушка и быстро зашептала:— Ну не копайся же ты!.. Давай сюда платье, сама надену... Плащ, скорее!
— Зачем ты заперлась?— ручка двери задергалась.— Всё в порядке?!
— Да, мама! Господи, Бесс!.. У меня всего четыре теплых плаща, что ты там возишься?!
— Сейчас, госпожа... вот! Давайте я помогу... И все-таки зря вы это сделали. Когда ваша мать узнает, что вы пренебрегли ее подарком, а я не помешала... Она меня точно выпорет!
— Не мели ерунды, тебя в жизни не пороли. А что касается 'пренебрежения'... Дай-ка мне графин! Да, с вином!
— Для храбрости?..
— Бесс, ей-богу! Что за глупость?.. Давай сюда...
— Дорогая, я ничего не понимаю!— окончательно встревожился голос за дверью.— Что у тебя там стряслось?! Открой!
— Мама, все в порядке!— Нэрис взяла в руки графин.— Спускайтесь, я сейчас выйду!.. Так, Бесс, подними этот голубой кошмар повыше. Ага... Лифом ко мне поверни... — она перевела дух, храбро зажмурилась и, боясь передумать, одним движением выплеснула содержимое графина прямо на голубой атласный подол.— Вот!
— О, Господи!— служанка ахнула и прижала свободную ладошку ко рту: на роскошном атласе расплывалось здоровенное багряное пятно. Нэрис подмигнула и с чувством выполненного долга поставила графин обратно на столик:
— Теперь мама и слова не скажет! Платье испорчено, а шить другое у нас нет времени. Пошли!
— Ах, госпожа... Ну как же можно?.. Такое прелестное платье!— едва не плача, всплеснула руками Бесс.— Вино же... оно не отстирается!
— Не хнычь,— Нэрис поплотнее запахнула полы плаща и направилась к двери.— Положи его, и пойдем! И не надо смотреть на меня, как на чудовище. Там ткани локтей на пятьдесят, папа не поскупился... На лиф и пояс вино не попало, потом просто перешьешь со шлейфа... И не делай из этого трагедию, я тебя прошу!
— Но как же...
— Бесс,— уже взявшись за ручку двери, девушка с улыбкой обернулась.— Ты прекрасно шьешь! И, я уверена, когда придет время тебе выходить замуж, ты будешь самой красивой невестой...
— Простите?..
— Я дарю тебе это платье, глупая!..
— Мне?!— снова ахнула девчушка.— Вот... это?!
— Да!— фыркнула невеста.— И хватит охать, побежали! Я и без того всегда кругом опаздываю, но еще и на собственную свадьбу... Папа будет очень расстроен. А маму, скажем прямо, и так ждет слишком большое потрясение!..
Ивар спрыгнул с коня и огляделся. Народу!.. Кажется, поглазеть на свадьбу дочери негласного властителя Файфа собралось всё его население от мала до велика... Площадь перед церковью была запружена народом, толкотня — неимоверная. Прибывающие гости из числа самых знатных семей Лоулэндса (да и не только его) вносили еще большую неразбериху, бесцеремонно проталкиваясь на лошадях к ступеням церкви буквально по головам простого люда. Впрочем, те были не в обиде — для них, не избалованных жизнью, даже чужой праздник все равно оставался праздником. Кроме того, на площади, чуть в стороне, уже накрывали деревянные столы, чтобы любой присутствующий, какого бы он ни был сословия, мог по окончании брачной церемонии выпить за счастье молодых!.. Лэрд Вильям Максвелл в преддверии счастливого события наступил на горло собственной бережливости, приличествующей любому успешному торговцу, и велел выставить десяток бочек доброго красного вина, а столы уставить снедью, дабы все, кто пришел сегодня на свадьбу его единственной дочери, приглашенный, нет ли, остался доволен... Опять же — доволен работник — доволен и хозяин! Даже в такой особенный день лэрд Вильям оставался собой... Ивар усмехнулся — его будущий тесть нравился ему все больше и больше. Остается надеяться, что и дочка не слишком разочарует!.. Просил же государя — хоть портрет достать, неужто сложность такая? Нет, какой бы ни была будущая супруга, он, разумеется, женится... Но сохранить приличествующее выражение лица, если сейчас на площадь въедет перезрелая карга в бородавках и кружевах, будет трудно... Было бы время, съездил бы сам в Файф заранее, на смотрины (пускай и постфактум), но времени не было совсем. Чертовски обидно!
— Расслабься,— хихикнули рядом.— Я тут пробежался по площади, в пару лавок заглянул, с местными пообщался. Все не так уж и плохо! Девица, конечно, не первой молодости, но...
— Том, отвяжись,— смутился Ивар.— И не такое видели... Лучше вместо того, чтобы по лавкам шастать, за МакТавишами бы присмотрел. Опять куда-нибудь влезут, куда не надо, и все дело мне испоганят... Где они?
— Так где же им быть, как не возле выпивки?— Томас Нивен, волынщик, насмешник и балагур, весело хохотнул.— У бочек околачиваются, слюни роняют. Да не кривись! Я с ними Творимира оставил, у него не забалуешь. Да и бочки до конца церемонии строго-настрого запретили открывать... Видно, случались уже эксцессы!..
— Не сомневаюсь,— хмыкнул жених,— особенно, если в здешних краях найдется хоть один МакТавиш... Что-то они запаздывают. Уже и его величество прибыл.
— Скоро будут, не волнуйся,— Томас поднялся на пару ступенек вверх и приставил ладонь к глазам.— Ну, что я говорил?.. Вон, лошади пылят. Едет твоя суженая!
— Угу... Слушай, Том, бог с ним, с ее возрастом, а сама-то она — как?
— Была бы уродина, мне бы сказали,— хмыкнул тот.— Я и у девиц на выданье спрашивал, а их, сам знаешь, хлебом не корми, дай только товарке косточки перемыть!.. Про красоту неземную не слышал, но и чтоб совсем уж наоборот — тоже. Говорю же тебе — расслабься! В любом случае, поздно уже... А камзол ты все-таки зря серый надел.
— Отстань. Мне нравится.
— Нравится! Да ты в нем на крысу канцелярскую похож, а не на жениха! Совсем одеваться не умеешь.
— Да где уж мне, темному?..— сьязвил Ивар, окинув взглядом разодетого в пух и прах по последней моде волынщика. Тот довольно ухмыльнулся и, оглянувшись на толпу, торопливо зашептал:
— Прибыли! Воротник поправь, видишь, народ расступается? Иди... Встречай свою нареченную! Совет вам, как говорится, да любовь...
— Хватит ехидничать!— проскрипел лорд, торопливо одергивая камзол.— А то я тебя тоже женю...
— Молчу, молчу!..— Томас фыркнул и исчез за спинами гостей. Ивар сделал шаг вперед.
Весело гомонящий народ расступился, давая дорогу семейству Максвеллов во главе с лэрдом Вильямом. Зазвонили колокола. Нэрис непроизвольно поежилась. Ну, вот оно. Сейчас они подъедут к крыльцу, отец спешится, подаст ей руку... Ах, господи, папе надо меньше есть! Совсем из-за его спины ничего не видно!..
— Мама,— шепнула девушка,— ну, что?
— Не волнуйся, дорогая,— понимающе улыбнулась леди Максвелл, всматриваясь в толпу у крыльца.— Кажется, всё не так плохо... Главное, не подавай виду, даже если он тебе все-таки поначалу не приглянется! Скажу честно, твой отец меня тоже не поразил, когда я увидела его в первый раз!
— У вас хоть было время познакомиться,— пробормотала девушка.
— Что, милая?..
— Да это я так... Ничего, все в порядке, мама,— быстро сказала она, опуская голову. Лошади остановились. Звон колоколов оглушал. Краем глаза Нэрис заметила, как отец спрыгнул с седла, освободив обзор, но сейчас поднять глаза и посмотреть на того, кого ей уготовила судьба, у девушки не хватило духу. 'Успею,— подумала она, протягивая руку и опершись на плечо лэрда Вильяма.— У меня еще вся жизнь впереди... Слава богу, я хотя бы еще ни в кого влюбиться не успела! Было бы... чертовски обидно!'
— Я возьму твой плащ, дочка,— раздался над ухом у нее отцовский бас. Нэрис вздрогнула и оторвалась от своих раздумий. Плащ. А под плащом... Ох, господи, будь милосерден, лиши дорогую маменьку зрения или, уж на худой конец, дара речи!.. Хотя бы на пять минут! Потому что когда она это увидит...
— Позвольте, лэрд, я сам,— раздался другой мужской голос, и чья-то рука в перчатке легонько коснулась ее локтя. Она вскинула глаза.
Ивар внутренне вздохнул с облегчением. Стоящая перед ним невысокая хрупкая девушка уж никак не походила на то, что он себе успел нафантазировать. Да, не ослепительная красавица, бледненькая (ну, это естественно, когда выходишь замуж, да еще и за совершенно незнакомого человека!), но... пожалуй, хорошенькая. Жемчуг в волосах, серо-зеленые глаза глядят настороженно. Боится. Ивар ободряюще улыбнулся и неожиданно для себя заговорщицки подмигнул своей невесте. Она вздернула брови и неуверенно улыбнулась в ответ. Ну, вот. Уже лучше. Когда улыбается, так и вовсе очаровательная. 'Везучий ты, мерзавец!'— подумал он про себя и протянул руку:
— Позвольте ваш плащ, леди?
— Плащ?.. Ах, да...— Нэрис глубоко вздохнула и решительно потянула ленту у воротника. Будь что будет!
— Аххх...— сдавленно раздалось сзади. По людской толпе пробежала волна. Ивар перебросил плащ через руку и подставил невесте локоть:
— Прошу вас... Не стоит, наверное, заставлять всех ждать?— он улыбнулся и посмотрел в сторону открывающихся дверей церкви. Девушка быстро кивнула, взяла его под руку и решительно двинулась по ступеням вверх. Ивар удивленно хмыкнул — какая резвость! Хочет покончить со всем поскорее?.. Ему на мгновение стало совестно. Малышка и вправду была славная. Может, все-таки стоило сначала поинтересоваться ее мнением?.. Или, чего доброго, у нее уже есть какой-нибудь сердечный друг?..
— Мне, вероятно, стоило спросить вашего...— начал было он, сам не зная, зачем, но девушка только стиснула сильнее его локоть и прибавила шаг.
— Леди, я в самом деле думаю, что если вы этого не желаете...
— Сир,— тихо сказала она, не поворачивая головы,— я вас умоляю... пожалуйста... женитесь уже на мне быстрее!
— Что?— опешил он. Вот тебе и 'нежный цветок'!..
— Вы знакомы с моей матерью?..— вместо ответа спросила она.
— Не имел пока удовольствия. Но... если это та леди, что сейчас пытается взбежать следом за нами с перекошенным лицом...
— Именно,— фыркнула она и посмотрела ему в глаза:— Сир, я вам не нравлюсь?
— Нравитесь,— не раздумывая, ответил он и добавил вполголоса:— Но убей меня бог, если я что-то понимаю!..
— Платье!— трагическим шепотом сказала она.
— Красивое платье... При чем тут ваша мать?!
— Я вам после объясню,— пообещала она. Ивар недоуменно моргнул и, подумав, пожал плечами.
Свадебная процессия торжественно вступила под своды храма. Зазвучал орган, вперемежку с колокольным звоном. Было громко, но, по крайней мере, это хотя бы частично заглушило причитания обманутой в лучших чувствах леди Максвелл и ропот толпы на площади. Нэрис перевела дух и замедлила шаг. Ну, кажется, самое страшное позади! Разве что... 'Поздравляю тебя, дорогая,— сама себе сказала она,— ты только что наплевала на традиции, едва не довела до обморока родную матушку и выставила себя полной дурой перед будущим мужем! Который... который, кажется, мне тоже понравился...'
