| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Но вот наконец старенький рыболовный баркас дополз до борта "Гориции". С него на борт действительно поднялся сын Первого секретаря Народной Компартии, но... Бруно Муссолини откозырял Ленацци, передал ему запечатанный конверт, а затем быстро спустился в летающую лодку. Застреляли моторы, лодка побежала, вздымая каскады бриллиантовых брызг, затем прыгнула на зыби раз, другой и взмыв в воздух, унеслась в тропическое небо. И снова на маленькой эскадре потянулось долгое, непонятное ожидание...
Приводнение SM.80 на озере Жакума никого особенно не удивило. Ну, разве что конструкция самолета незнакома — так и в этом нет ничего особенно удивительного. Мало ли какие капризы и богачей!
Летающая лодка спустилась, подняв тучу брызг, и словно катер-глиссер побежала к стоявшему на якорях вдалеке от пляжей домику-понтону. Пришвартовалась, летчик вылез на крыло, и из домика ему начали передавать канистры с бензином. Самолет заправлялся около часа, а затем из домика на SM.80 загрузились двое. Летчик помахал рукой тем, кто, наверное, оставался на понтоне, хотя они и ухитрились никому не показаться на глаза, затем скинул тонкий швартовый тросик и умчался туда, откуда и появился. Все это произошло так быстро, что могло показаться, что никакого самолета и вовсе не было...
К вечеру к "Гориции" подошла все та же летающая лодка. С нее на крейсер поднялись лидер Бразильской Коммунистической партии Луис Карлос Престес и сопровождавший его начинающий прогрессивный писатель Жоржи Амаду. А Бруно Муссолини перебрался на ожидавший его баркас. Тот снова запыхтел, закашлял, зачихал и потянул в сторону невидимой за горизонтом Бразилии. Эскадра же опять погрузилась в странное сонное ожидание неизвестности...
В ночь после покушения Палашу ду Катет не спал. По коридорам бродили какие-то неприятные личности в штатском, гулко бухали сапогами "Драгуны независимости", занимающие посты, или сменяясь с оных, затравленно метались лакеи и прислужники. Привидениями скользили врачи, пытавшиеся прекратить затянувшуюся истерику Первой леди, торопились курьеры, повара и кухонная обслуга в темпе катастрофы готовили национальные блюда — у господина президента на нервной почве проснулся бешенный, достойный ягуара, аппетит, и он ужинал вот уже четвертый раз. Потеряно шагали генералы, которых подозревали в попытке свергнуть президента, а за ними тенями крались агенты тайной полиции — словом во дворце имелся натуральный пожар в борделе во время наводнения. Поэтому никто особенно не удивился, когда президенту сообщили, что с ним желают встретиться посол Народной Социалистической Италии и сопровождающие его лица.
— Какого черта ему надо? — поинтересовался Варгас, в сотый раз разглядывая свой ботинок. На ранте подошвы был виден четкий след от пули, лишь чудом не поразившей его самого. — Почему он хочет видеть меня, а не Министра иностранных дел?
— Простите, ваше превосходительство, но он не объяснил. Из посольства сообщили, что посол настаивает на немедленной встрече.
— Настаивает? Отказать! — резко бросил Варгас. — Вот только коммунистов мне сегодня и не хватает! Решили доделать то, что начали днем?!
С этими словами он махнул рукой, отпуская секретаря, и снова принялся разглядывать свой ботинок.
Успокаиваться дворец начал лишь к утру. Сам президент изволил отбыть спать в полпятого пополуночи в самом скверном настроении. Не помогали ни успокоительные, ни отменный ром, ни старый коньяк. Варгас даже решил провести эту ночь с опостылевшей Дарси, но она так и не отошла от своей истерики. Оставалось только крепко выругаться, помянуть недобрым словом всех нервных дур, завалиться в кровать и мечтать о том, чтобы сон пришел как можно скорее...
— Сеньор Варгас?
— А?!!
Президент Бразилии сел на постели, дико озираясь по сторонам. На пуфике возле зеркала сидел человек в надвинутой на самые глаза широкополой шляпе. Он поднял руку и слегка коснулся пальцами своего головного убора:
— Я пришел поговорить с вами.
— А?!!
— Сеньор Варгас, прекратите орать. Во-первых, это — неприлично, а во-вторых, придется заткнуть вам рот. Что, согласитесь, не способствует нормальному диалогу...
Жетулиу Варгас сглотнул, открыл, было, рот, но тут же снова его закрыл. Перспектива получить в рот кляп его решительно не устраивала.
— Дело идет о тех, кого после ноябрьских событий ищут вся ваша полиция и подобные службы. Многим из них уже вынесены приговоры, совершенно несправедливые, замечу. Сообщаю вам, что Коминтерн против подобной активности властей Федеральной Республики Бразилия.
Варгас снова сглотнул и попытался что-то сказать, но голос так и не появился.
— Поэтому, Коминтерн в моём лице, делает вам следующее предложение: вы завтра же издаете президентский указ об амнистии всех участников этих событий и прекращаете все преследования Коммунистической партии в целом и ее членов по отдельности. Вам понятно?
Президент сумел выдавить слабое мычание, в котором, однако, можно было уловить нотки согласия.
— Вот и замечательно — Человек поднялся и поднял с туалетного столика ботинок, оцарапанный пулей. Повертел в руках, поднес к глазам и отчетливо хмыкнул, — Вижу, вас впечатлило мое "здравствуйте". Прошу вас: не заставляйте меня отправлять вам мое "прощайте".
Он не торопясь двинулся к двери спальни, затем вдруг резко обернулся:
— Послезавтра, — тут он поднял к лицу руку с часами и поправился, — то есть, уже завтра, в здешний порт прибудет эскадра Народной Италии вместе с лайнером "Рома". Мы заберем с собой несколько человек... — Он снова отчетливо хмыкнул, — Латиноамериканская секция Коминтерна, знаете ли. Да вы не волнуйтесь: мы потом всех вернем. А вы уж позаботьтесь, чтобы нам не мешали. Заранее благодарен.
Он снова коснулся пальцами шляпы и вышел. И только тогда Варгас понял, что пижама и постель под ним промокли и весьма характерно и неприятно пахнут...
Хью Синклер, адмирал флота Его Величества был не просто кадровым офицером, а офицером уже в десятом или одиннадцатом поколении, что конечно давало ему определённые преференции в среде аристократов, но налагало и множество ограничений. Например, он не мог сейчас, двигаясь к Офису, ругаться в голос, а мог лишь "держать лицо" хотя ему до чёртиков хотелось именно ругаться. Грязно и долго словно боцман у которого половина команды нажралась как свиньи а вторая половина просто не взошла на борт.
Доклад, который он получил ещё ночью, с правительственным курьером, позволял адмиралу подготовиться к заседанию Тайного Совета, но ничего толкового в голову не приходило. Здание Британской Империи рушилось, словно из него разом вынули все гвозди.
Индия пылала нефтяной цистерной, сжирая людей и ресурсы, Судан после победоносной Итальянской войны бурлит словно котёл, Пенджаб уже фактически отвалился, и даже Австралия вдруг начала топорщить перья! И везде, буквально везде нужны английские штыки! Но нет столько людей в старой доброй Англии, чтобы заткнуть все дыры огромных колониальных владений, а верные Британии туземные полки почти все израсходованы.
Синклер поднялся по широкой лестнице, и кивнув секретарю, прошёл в кабинет, где его уже ждала свежая пресса, и чашка горячего чаю.
Питер Дженкинс, молодой но подающий надежды служащий закончивший недавно Оксфорд, уже стоял, нетерпеливо переминаясь с толстой папкой в руках.
— Что там у вас Питер?
— Ничего срочного сэр. Но просится на приём сэр Адер. Уже три раза интересовался.
— Зови. — Адмирал уже успевший снять пальто и цилиндр, сделал первый за этот день глоток.
— Сэр? — Полковник Адер занимавшийся в ведомстве Синклера особо сложными делами был насквозь гражданским лицом, и тем не менее носил высокое звание вполне по праву, так как на его счету было немало успешных специальных операций по всей Земле, и подчинённые уважительно называли полковника "Крокодил" за крепкие зубы и челюсть никогда не выпускавшую добычу.
— Проходите Роберт. — Адмирал сделал широкий жест, и исподлобья остро взглянул на подчинённого, — Чувствую, у вас есть чем озадачить старика.
— Да, сэр. — Полковник коротко кивнул. — Вчера передали с утренней диппочтой. Он положил на стол перед адмиралом толстую папку и открыл её в самом конце. — Я позволил себе сначала запросить мнение специалистов, и лишь получив их отчёт, решил идти к вам.
— Что это за страх божий? -Синклер смотрел на тщательно разглаженный рисунок чудовища сделанный карандашом на небольшом листке, видимо вырванном из блокнота.
— Наш человек случайно пересёкся с Маугли. Так сэр мы обозначили...
— Я помню, что так мы называем этого Сталинского выкормыша. — Зло бросил Синклер и вопросительно посмотрел на полковника в ожидании пояснений.
— Это было нарисовано им во время полёта на дирижабле Дерулюфт, рейса Москва — Женева. Потом, к сожалению, агент потерял его, но вот эти два наброска сумел вытащить из мусорной корзины.
— Бред сумасшедшего. — Губы адмирала сомкнулись в тонкую линию.
— А вот доктор Кеттел, молодой но весьма уважаемый специалист в области психологии и психиатрии, утверждает, что рисунок сделан безусловно в твёрдом уме и здравой памяти, так как имеет очень высокую степень детализации не свойственную рисункам психически больных. Кроме того, у меня есть заключения нескольких биологов из Королевского общества, и они так же утверждают, что нарисованное существо безусловно может существовать. И Альфред Адлер, тоже психолог, и психоаналитик, обратил наше внимание на два момента. Первое это трубки, идущие по всему телу, и к голове, что косвенно указывает на искусственно созданное существо, а второе вот на это. — Тонкий карандаш упёрся в вытянутую голову чудовища.
— Что там? — Адмирал потянулся за лупой, и склонился над рисунком. — Звезда?
— Да сэр. Полагаю, что есть вероятность существования подобного создания как минимум в одном экземпляре, и оно используется красными в военных целях.
Адмирал отложил лупу и откинулся на спинку кресла. Он знал кое-что ещё, чего не знал Адер, и поэтому узор в его голове вырисовывался куда чётче. Он встал, подошёл к стенному сейфу, и нащёлкав код, распахнул тяжёлую створку.
— А что вы скажете на это?
На стол перед полковником плюхнулась тоненькая пачка фотокопий рисунка, где был явно изображён летательный аппарат. Но какой! Крестообразные крылья, тонкий вытянутый нос и явно пушечное вооружение на концах крыльев.
— Вот уже год итальянские, германские и русские авиаинженеры работают в условиях высочайшей секретности. Это всё что нам удалось получить, и не спрашивайте как. Фактически чудом.
— Вы полагаете, что они делают вот это? — Полковник поднял фотографию.
— Я ничего не полагаю. — Отрезал Синклер. Я просто спрашиваю вас. Кстати, можете подшить к делу.
— Признаюсь сэр, в голове у меня версии одна причудливее другой. — Адер покачал головой.
— Ну например? — Синклер усмехнулся.
— Они как-то получили провал в будущее, и таскают оттуда знания?
— Возможно. — Адмирал поощряюще улыбнулся.
— Или этот — Белов-Маугли, сам из будущего?
— Вот это вряд ли. — Синклер покачал головой. — Мальчишка. Конечно, вышколен и подготовлен на зависть, но не учёный и не исследователь. Простой головорез, каких мы тоже можем готовить сотнями, если озаботимся этим вопросом. А для того, чтобы загрузить три десятка авиационных инженеров, нужно что-то более весомое, чем наброски и рисунки. Общие схемы, принципы работы, да даже принципы управления. Между телегой и автомобилем — пропасть, а между этими летательными аппаратами и тем что мы строим сейчас, пропасть в три раза глубже, если там вообще есть дно у этой ямы.
На рейде Рио-де-Жанейро стояли два новейших тяжелых крейсера. Расцвеченные флагами они совсем не походили на совершенные машины убийства. Своими темными стройными силуэтами опоясанными разноцветьем сигналов корабли напоминали стройных темнокожих девчонок из школы самбы "Deixa Falar" — совсем не страшными, а веселыми и задорными. А над причалом нависал высокий борт — "Рома".
Огромный точно айсберг, величественный словно дворец и прекрасный как гордый лебедь лайнер, который притянули к берегу похожие на невесомые паутинки швартовы, был украшен еще лучше. Над трапом была сооружена дощатая арка, увитая кумачом и украшенная флагами всех трех социалистических государств, а за компанию — флагами народных Монголии и Тувы. Три огромных портрета: Сталин во френче, Тельман в угловатой фуражке и Муссолини в красной рубашке скрывали надстройки. Все три лидера улыбались добрыми отеческими улыбками, а над ними между труб стояло уже вовсе гигантское полотно — идущий в распахнутом пальто с красным бантом на лацкане улыбающийся всем Ленин.
По бокам арки были растянуты транспаранты — громадные белые буквы на алых полотнищах. "Привет юным бразильцам от детей Союза ССР!" "Юные друзья! Добро пожаловать в Народную Италию!" "Пионеры СССР, ГСФСР и НСИР — братья пионеров Бразилии!"
Над лайнером постоянно гремела музыка. Детские хоры пели красивые, мелодичные, но неизвестные, непонятные песни. Немногие немецкие и итальянские эмигранты, оказавшиеся в порту, пробовали переводить, но получалось хотя и смешно, но все равно непонятно.
Возле входной арки стояло около двух десятков моряков в парадной форме. Розовощекие здоровяки чередовались с какими-то жилистыми парнями, чем-то неуловимо похожими на мастеров капоэйры. Правда, все они улыбаются и приветливо машут руками, но один из полицейских — умудренный службой ветеран, случайно перехватил острый взгляд одного такого "жилистого" и мгновенно покрылся холодным потом, несмотря на жару. Очень уж характерным был этот взгляд. Даже не убийцы — палача...
..."Отца бедных" критиковали, "Отцом бедных" восхищались. Кто-то протестовал против амнистии коммунистов, кто-то восхищался дальновидностью попытки возобновления союза с партией, победившей в России, Германии и Италии. Спорили все и везде: в аристократических клубах и нищих лавчонках, в баснословно дорогих ресторанах и забегаловках, где за двадцать рейсов вам нальют рюмку самогона, спорили на широких площадях и узеньких грязных переулках. Нищие рыбаки и преуспевающие адвокаты, поденные рабочие и солидные латифундисты, разносчики и генералы. И каждый доказывал свою версию покушения на президента Варгаса, каждый называл разных заказчиков в число которых попали и ненавистные гринго, и старая аристократия, и индейцы амазонки, и каучуковые плантаторы, и даже — один Иисус ведает почему! — эмигранты с никому неизвестной Украины. Но почему-то никто не считал виновным команданте Престеса — его, верно уже и в стране-то нет! — немцев из посольства, хотя они и раздавали винтовки во время ноябрьского мятежа.
— ...Простите, сеньор Жуньес, но вы недооцениваете этих красных нибелунгов. Вспомните, как они разобрались с Гитлером? Если бы они покушались на Варагаса, он вознесся бы на небеса вместе со всем правительством. А возможно — и с половиной Рио в придачу.
— Пожалуй, что вы и правы, сеньор Хименец, это действительно больше соответствовало бы их правилам ведения политической борьбы...
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
