— Согласны. Баб, детишек — к родне. Правление копеечку даст. Прямо сейчас. Другой вопрос, что делать оставшимся? Их как думаешь защищать, а лейтенант?

— Командование объявляет сборы и переподготовку воинов запаса. Прямо по месту жительства. Без отрыва от работы. Если согласны, остается только вписать в приказ фамилии, поставить на довольствие и вручить оружие. Иного способа нет.

Глава 6.

Откинувшись в эргономичном кожаном кресле, аналитик устало закрыл покрасневшие от бесчисленных бумаг и созерцания монитора глаза.

— Zaigralis, vkonets, или как там это у них говорят, — подумал он. — Надо докладывать руководству. Совершенно ясно, что фоновый уровень террора многократно превысил допустимые значения. Статистику посчитают только к вечеру, но выводы уже просматриваются.

— Это что ж теперь будет?! — думал он, прихлебывая кофе. — Мягко надо было, осторожно, выверено. Как лягушку в кипятке варят, потихоньку. А эти что творят?! Уму непостижимо, выживший из ума алкаш и сановное столичное ворье спустило с цепи бородатых младенцев! А те не нашли ничего умнее, чем объявить подлежащим уничтожению целый народ! К слову сказать, значительно более многочисленный и цивилизованный. Последствия настолько очевидны, что для их оценки аналитики не требуются. Эдак и без работы остаться можно!

Многочисленных обывателей переживающей не лучшие времена страны волновали значительно более приземленные вещи. До недавнего времени основной проблемой было заработать себе на хлеб насущный. Теперь к ним прибавилась еще одна задача: выжить.

Что в предгорьях, что в самом центре страны, люди почувствовали: жить стало опасно. Любая сволочь с корочками и при оружии или просто при оружии может сделать с тобой и твоими близкими все, что угодно.

Дочку, сестру, жену, любимую могут насильно засунуть в лихо подъехавший к тротуару автомобиль, и все. Ее больше нет. Счастье, если просто изнасилуют и отпустят.

Мужчину по малейшей прихоти новых хозяев жизни могут избить, зарезать, просто пристрелить или как полтора века назад посадить в земляной зиндан, пахнущий болью и нечистотами.

Осознав реальность, можно накатить стакан-другой и расслабиться, в надежде, что пронесет. Можно поверить в чушь, что несется из зомбоящика, как в святое откровение. Можно каждый день, засыпая, смотреть в отблески от фар на беленом потолке, и молить Господа о воздаянии.

Но ведь есть и другие варианты, правда? И отдельные (не будем показывать пальцем!) граждане решили, что самое время что-то продать и приобрести оружие. В строгом соответствии с Заветом и Законом, если кто в курсе.

Лихое время первоначального накопления капитала выбросило на улицу массу людей, дружащих с руками и головой. Одним из них был Юрий Иванович Светличный, руководивший инструментальным цехом крупного завода лет примерно двадцать. Солидный, уверенный в себе мастер, который, даже подыхая с голода, никогда бы не пошел торговать трусами, биодобавками или катать тележку на оптовом рынке.

Найти работу по специальности, если тебе под пятьдесят? Нереально. Если почитать объявления, абсолютно всем работодателям необходимы специалисты лет до тридцати со стажем работы по специальности, превышающим возраст. И вдобавок, куча рекомендаций, которых Светличному было взять просто негде. Вся его жизнь прошла на том самом заводе, цеха которого превратили в супермаркет с издевательским названием "Солнечный рай".

Здраво оценив свои возможности, не лишенный коммерческой жилки и доли здорового авантюризма, Юрий Иванович решил удовлетворить возникший у сограждан неудовлетворенный спрос. Потому, сдал квартиру в столице в долгосрочную аренду, собрал всеми правдами и неправдами добытые инструмент, станки и оснастку, и переехал жить в Грибовку, где у него был доставшийся по наследству дом.

На момент, когда начались описываемые в книге события, Светличный с сыновьями закончил оборудование мастерской и приступил к прототипированию. —

Что нужно человеку, несогласному погибнуть просто так? — рассуждал мастер. — Сносно стреляющее железо при наличии патронов сделать несложно. Есть куча конструкций с приемлемой трудоемкостью Наиболее характерный пример — Стэн, чуть посложнее конструкции Коровина, Судаева, Шпагина или к примеру, что-то вроде Узи.

Но основная беда как раз в том и состоит, что боевых патронов честному человеку как раз-то и негде взять. И денег у него — минимум.

Нет денег, значит, себестоимость следует активно снижать. Отсюда вывод: при сохранении функциональности, максимально использовать для изготовления деталей штамповку и литье. Сталь не отолью, но для такого дела и цветнина будет не слишком-то и дорога. У пакистанцев получается неплохо, а я чем хуже?

— Какой калибр оптимален для оружия нищих? — размышлял оружейник. — А это смотря, что человеку доступно, и способен ли он самостоятельно собрать на кухне патрон. Некоторые ведь не могут...

Значит, базовое — это то, что рассчитано на использование строительных патронов. Их диаметры — 5,6, 6,8 и 10 мм. Совсем редко встречаются и двенадцатимиллиметровые, из обрезков патрона 7, 62х54. В остальных случаях разумно рассчитывать на самодельные сборные патроны из тонкостенной трубки диаметром либо восемь, либо 10 миллиметров. Толщина стенки у нее довольно большая — как минимум, 0,75 миллиметра, потому калибры получаются слегка нестандартные: 6.5 и 8.5 миллиметра если считать по дну нареза. Если использовать МПУ, то по дну нареза получается 9,27 миллиметра, в точности как у пистолета Макарова.

Вот на них для начала и остановимся. И сделаем ставку на системы типа дерринджера — это для тех, у кого в кармане совсем пусто и револьвера с самовзводом — это для тех, кто может позволить себе чуть больше. К тому же, обе конструкции в крайнем случае допускают раздельное заряжание и, в отличие от пистолета, всегда готовы к бою. В конце концов, если проблема не решена двумя-тремя выстрелами, то дело плохо.

Оба прототипа были готовы за неделю и отстреляны в ближайшей лесополосе. Все получилось. Оставалось подготовить штамповую оснастку и литьевые форму, и спокойно зарабатывать деньги.

За сбыт никто не волновался — методы безналоговой торговли солью были прекрасно известны еще древним китайцам, и Юрий Иванович был, что ни говори, человеком образованным, и кое-что знал о сетевых технологиях.

Но Мастера — это такие люди, которым чаще всего поперек сердца делать только то что необходимо для заработка на хлеб насущный. У каждого Мастера есть идея, и не одна.

Вот Юрию Ивановичу и пришло в голову сделать автомат со сбалансированной безударной автоматикой и отсечкой на три патрона — нечто, впитавшее в себя идеи Хилла-Фаркауэра, некоторые пропорционально уменьшенные узлы всем известного Максима, эксцентрик Мараховича и рейку от Льюиса. Ствол, как лучшие морские орудия, был нарезан по полукубической параболе, что потребовало серьезной доработки синусной машины.

Светличный прекрасно понимал, что конструкция по своей сложности больше похожа на часы с кукушкой, чем на честное оружие пехоты, но ничего с собой поделать не мог. Идея воплотилась в металл, и отодвинула будущие заработки на месяц.

Как ни странно, оказалось, что получившаяся система мало того, что безотказна. Это, в общем-то неудивительно. В том же Максиме, ставшим за неизвестное никому количество войн эталоном надежности аж триста пятьдесят одна деталь. (По данным Виккерса, уже послуживший в войсках пулемет выдержал на испытаниях полтора миллиона выстрелов без поломок, только стертые стволы меняли.) Удивительно было другое: из нового автомата после купания его в грязи можно было непрерывным огнем положить всю тридцатипатронную обойму в старую немецкую каску. Со ста метров. Одной длинной очередью.

Глава 7.

На проходной ни Вояра, ни бойцов тактической группы останавливать не стали. Напротив, услужливо и быстро открыли ворота. Слова о пропусках застыли в мгновенно пересохшей глотке охранников из какого-то там ЧОПа, стоило им встретиться с безразличным взглядом молодого офицера, затянутого в ладно пригнанную полевую форму старого образца.

Охрана моментально покрылась холодным потом. У обоих сторожей предательски заныло внизу живота. Ослабли ноги. Один из них потом признался, что нечто подобное он чувствовал разве что в детстве, когда в зоопарке на Пресне встретился глазами с метровым в холке северным волком.

Взгляд, мельком брошенный на них, содержал в себе все кошмары детства, когда просыпаешься, плавая на простынях в холодном поту. Оттого, что во сне убегал от чего-то или кого-то формы не имеющего, но безусловно ужасного. Привратником почудилось, что живот каждого из них уже вспорот штыком и оттуда медленно выпадают перекрученные, скользкие сизые кишки, которые они судорожно пытаются засунуть обратно, понимая что это все равно бесполезно. На проходной нехорошо запахло. Что поделаешь, будучи в панике, сфинктеры мочевого пузыря и прямой кишки мозг контролировать перестает. Популярное выражение 'обделаться от страха' не на ровном месте появилось. Суровая правда жизни.

Нажимать кнопку открытия ворот чоповцы рванули синхронно. Столкнулись лбами, но едва не потеряв сознание, поставленную задачу все-таки выполнили.

Пару раз стрельнув из глушителя сизым выхлопом, машина с бойцами проехала к дирекции. Лейтенант и сопровождавшие его солдаты, недовольно скривившись от воцарившегося в помещении зловония, не спеша прошли через проходную и двинулись в ту же сторону.

Прозвучала негромкая команда:

— К машине. Из кузова горохом высыпались солдаты.

Оставив на стоянке парный пост, военнослужащие проследовали в здание дирекции.

Вахтер, едва бросив взгляд на неожиданных посетителей, мгновенно разблокировал турникет и дематериализовался, что для человека его возраста и комплекции было как минимум, делом удивительным и странным.

Сверившись с заботливо вывешенным на стене списком, визитеры поднялись на второй этаж.

Небольшая приемная. Слева — кабинет директора, справа-главного инженера. Отделка еще советская — фанера, крашеная под дуб. На расставленных вдоль стен стульях — несколько дожидающихся окончания планерки посетителей.

Из примет нового времени — разве что пластиковые окна и дежурная улыбка выдрессированной секретарши, мгновенно среагировавшей на посетителей.

— Вы из в/ч 000 000? Сожалею, подача электроэнергии вам прервана сегодня в ноль часов по причине хронических неплатежей Министерства Обороны.

Лейтенант потянул на себя дверь в директорский кабинет.

— Туда нельзя!, — рванулась секретарша из-за стола.

Легкий поворот головы. Два встретившихся взгляда. Сидящие в приемной посетители, вжавшие головы в плечи. Старающиеся стать меньше и незаметнее.

— Ой, — пискнула девушка, с которой во мгновение ока слез самодовольный лоск близости к Людям Решающим Вопросы.

Хлопок закрытой доводчиком двери. Стрекот каблучков по коридору. Истошные рыдания в дамской комнате, распухшие губы, покрасневшие глазки, размытый макияж. До самого конца рабочего дня бедняжку, то и дело срывающуюся на истерические рыдания, отпаивали чаем и утешали подружки из планового отдела.

Не заходя в кабинет, лейтенант негромко произнес, гася деловой гомон планерки:

— Встать. На выход.

Ослушаться не посмел никто.

Как только из приемной вышли разом поскучневшие и притихшие люди, лейтенант мазнул взглядом по людям, ожидающим приема, и так же негромко произнес:

— Приема сегодня не будет. Все свободны.

Пару часов спустя, Ваха Мирзоев, уже успокоившись и покурив, достал из портфеля тяжелый, как кирпич спутниковый телефон. Набрав код, вышел на связь. И сразу же услышал неприятный вопрос.

— Ваха, почему не обесточили объект?!

— Ваши (уважаемый), — донеслось сквозь треск помех спутниковой связи. — Мы ничего не смогли сделать.

— Ты хочешь сказать, что зря потратил деньги и напрасно обнадежил уважаемых людей?

— Нет, ваши, — сглотнул внезапно пересохшим ртом абонент. — Все было сделано, как говорили. Люди взяли деньги и обесточили подстанцию. Якобы, за неплатежи. Но вот потом все пошло не так, как планировалось.

— Рассказывай.

— На ТЭЦ прибыла какая-то сводная группа из интересующей нас части. Командовал ей лейтенант Вояр. Я был там, все видел. Это волк, ваши, белый волк.

— Почему белый? — безразлично откликнулась трубка.

— У него особая примета. Седые не только волосы, но еще и усы, и брови.

— Что же он сделал?

— Я в приемной сидел, когда они вошли . Секретарша пыталась не пускать, жала ногой на какую-то кнопку. Наверное, милицию вызывала. Ей улыбнулись, она разревелась и куда-то сбежала.

Директор, главный, бухгалтерия — все сами у стенки во дворе построились. На коленях стояли, не вру! Посетителей отпустили. Страшно было. Очень.

— И?

— Всех, мамой клянусь, лейтенант к стенке поставил. Честь по чести зачитал какой-то страшный забытый закон. Люди его молча стояли. Страшно. Казалось, вот-вот... Многим стало плохо. Большинство обгадилось. Стрелять, правда, не стреляли. И оружием тоже не грозили. Но оно было, и все всё понимали. На их подстанцию уже подали питание.

— Почему говоришь "его люди", а не просто солдаты?

— Потому что это его люди. Я видел их глаза.

— Завязывай с травкой, Ваха. Милиция приезжала?

— И прокуратура тоже.

— И что?

— Люди говорят, лейтенант их вынудил открыть дело о попытке подрыва обороноспособности государства. Статей много, все страшные.

-С подстанцией решить можно?

— Теперь нет. Там постоянно дежурит солдат и пяток охотников из Грибовки.

— С кабелем?

— Тоже нет. Он глубоко, и датчики есть. Тревожная группа будет через пару минут. К тому же неизвестно, насколько точны старые планы.

— Значит, обойдетесь. Завтра перед рассветом начнете, к обеду закончите. Люди Руслана будут в райцентре уже к вечеру.

Вечером Вояр, едва держась на стуле, ужинал в выделенной для тревожной группы старой караулке сухим пайком. Ввиду позднего времени, в городке было уже все закрыто, а идти чуть не три километра в батальон было влом.

Обратив внимание на восковую бледность, залившую лицо командира, дневальный рискнул спросить:

— Может, в госпиталь позвонить, товарищ лейтенант?

— Отставить госпиталь. Скажи, чтобы заварили крепкого чая и позови командиров отделений.

После краткой постановки задач на следующие сутки, один из бойцов неуверенно спросил:

— Разрешите вопрос, товарищ лейтенант?

— Разрешаю, но впредь обращайтесь по Уставу.

— Что это было, товарищ лейтенант? В дирекции, на проходной, потом...

Лейтенант слегка замешкался, что сильно удивило подчиненных, привыкших, что Вояр действует и решает мгновенно, а ответы на любые вопросы ему как будто нашептывает некто, незримо стоящий за плечом.

— И действительно, как объяснить ребятам, за плечами которых лишь скверно изученная школьная программа, да армейская учебка, что такое невербальное воздействие? — задумался Виктор. И слегка, кончиками губ улыбнувшись, ответил: