Гоблинские сказки

Я бросился рыдать. Зачем ты, Господи, мне сохранил мою пропащую навеки душу, коли нет у меня не только слушателей, но и Библии?! Пошли мне, Господи, высокий знак, что есть и у меня на свете назначенье!

Тут всё, как у папаши в проповеди. Верите, не верите, а знак явился! Нет, всё же в Провиденье сомневаться очень вредно. Выносит так на бережок юнгин сундучок. Он уж неделю болтался в лагуне, да я на него внимания не обращал. Всё занят был мирским. А тут меня как озарило! Да ведь знак Господень! Истинно вам говорю! Ищущие да обрящут!

Я понял так: сундук — это мне спасение. Сел в него и погрёб по направлению к Глодону. Волна тихонько набежала и меня перевернула. Я говорю:

— Всё понял, Господи. Больше так не буду.

Выбрался на бережок и нашёл выброшенные из сундука ботинки. Это тоже знак: не будь надменным, сапожник тоже человек. Я возрадовался откровенью. Что ни говорите, так меня сегодня вышняя мудрость благословила!

Ботинки мне малы. Это тоже свыше знак. Понимай так: не будет никакой халявы, всё делай сам. Я принял совет и сделал себе недурные лапти. Кстати, так навострился в этом деле! Господь увидел моё усердие и дал мне следующий урок. Я к тому времени уже так наблатыкался толковать Господню волю. Птичка какнет, я уж точно знаю, что мне пророчат небеса. Вот так иду однажды задумчиво и безмятежно рассуждаю, вспоминаю папины слова о том, что всё нам дастся свыше в своё время. Никак не раньше и никак не позже. Споткнулся обо что-то и упал. Смотрю, свёрточек какой-то. Наверно, из юнгиного сундучка.

Я его раскрыл и вижу: книжка в чёрном переплёте! Всё сухое, не подумаешь, что неделю плавало в воде! Я понял: это всё. Я достиг своих вершин. Господь доверил мне проповедовать Его волю. Я благословлён Святым Духом. На мне почила благодать. Я осенён серафимами.

Я помолился и попросил Святого Духа помочь мне с выбором. Открой-де, Боже, моей рукою ту страницу, где напророчена мне миссия моя! И открыл не глядя. Как первы строчки прочитал, так и понял: скоро конец света. Судите сами, явятся к нам с небес чудовища, сойдёт огонь небесный! Все реки будут забиты трупами людей, земля начнёт стенать! Воды омертвеют. И все будут метаться в страхе. И третья часть людей погибнет.

Я так читал и перед моим духовным взором распространялась страшная картина гибели Земли. Как же быть, Господи, кто им всё расскажет? Я тут сижу, а они все там. Я должен сказать всем людям, что если кто чудовищу поклонится, тот и будет пожран им.

Неделю я ходил сам не свой. Всё смотрю на небо, думаю: вдруг чудище летит! Потом взялся за дело. Трудился целый год. Выучил книгу от корки и до корки. Никогда я прежде, братцы, Священного Писания не читал! Ленился всё! Списывал у товарищей по школе! А тут меня Господь принудил Сам! Хотел учить туземцев, а сам-то вон какой лентяй! Уж я науку Божью понял! Уж я прилежен был!

Настал тот день, когда я без запинки мог наизусть читать главу любую. И понял, что мне нужна паства. А где взять её на острове необитаемом? Но я же был совсем не тот, что раньше. Я укрепился в вере и только усмехнулся дьявольским проискам. Чем вздумал он меня смутить! Отсутствием аудитории.

— Пошёл ты вон, лукавый! — сказал я бесу. — Я верю в назначение своё. Мне всё обещано с небес и я не боюсь никакой работы. Духовный бой по мне!

Я вышел к берегу лагуны и крикнул в море:

— Эй, рыбы морские и всякие крабы ползучие, и осьминоги, и лангусты! Идите все сюда ко мне, я насыщу вас пятью хлебами! Этот свет в очах моих — Господня воля! Речь в устах моих — истина с небес! Пламень с уст моих — огонь небесный! Не я здесь руцы воздеваю — глаголет Вечность чрез меня! Кто не послушает пророка, тот сгинет навеки в огненной геенне!

Так крикнул я и ни фига не удивился, когда заслышал среди моря людские голоса. Всё верно: Господь не оставит своего пророка.

Тогда я пошёл и спрятался в кустах. Не потому, что забоялся, а просто от людей отвык. Поймут ли, думаю, меня? Я ведь в последнее время всё больше с рыбами общался.

Смотрю: чего это они там делают такое? Вытащили человека из лодки и разжигают костерок. Потом берут каменный топорик и... Тут до меня дошло!

— Ах, грешники! — вскричал я в гневе. — Разве вы не знали, что убийство — грех! А человечье мясо жрать — грех вдвойне! Да из-за таких, как вы, Господь и посылает людям язвы! Грядут с небес чудовища! Падёт огонь небесный!

И с книгой с раскрытой так и бегу на них!

Не помню, что я делал там такое, но грешники все убежали. Вёсла побросали, кинулись в свои пироги и дёру с островка. Только топориками и гребли, как демоны.

— Встань, смертный, — сказал я величаво.

И туземец, дрожа от пережитого, мне покорно руки целовал.

— Я нарекаю тебя Пятница. Поскольку день благословенный сей мне ниспослан свыше.

Сначала с Пятницей было немного сложно. Он не понимал аглицкого языка. Но самый дух усвоил. Религиозность туземцев имеет врождённый характер. Просто нужен кто-то, кто бы обратил эту внутреннюю готовность к вере в нужное русло. И этот кто-то дан им нынче свыше.

Прошло немало времени, и Пятница, усердно обучаясь, достиг желаемого. Он читал свободно по-английски. Надобно сказать, что малый был толков. Мне на это понадобился не год, а целых десять лет. Всё это говорит о том, что конец света близок, если уж ленивый ум туземцев так скоро схватывает истины Господни.

— Ты мой оракул, — сказал я Пятнице. — С тобою вместе мы пойдём и обратим в истинную веру всех твоих собратьев, а также и врагов.

Не слушая, что он говорил там, я собрался и пошёл. Господь вёл меня Своей десницей. Сомнения давно оставили меня. Мы сели в лодку и приплыли к народу Пятницы. Вот говорите после этого, что туземцы тупые и грязные животные! Они все уверовали, как один. И я целый год ещё заучивал с ними наизусть слова Священного Писания. Ибо, кто будет им читать, когда я вознесусь! Я так и сказал народу:

— Придёт тот день, когда Господь заберёт своего пророка из мира. Учитесь, дети, ибо не желаю я, чтобы вы пропали. Но жажду, чтобы все спаслись!

После того мы пошли к поганым людоедам и покорили их мечом, огнём и Святынею Господней.

— Ибо тление пришло на вас! — сказал я врагам Божиим. — Покоритесь слову моему и спасётесь!

Они все покорились и спаслись.

И вот настал день исполнения пророчеств. Я говорил, что вознесусь, и на глазах у всех вознёсся. Явились посланники от Господа. Приплыли за мной на корвете.

— Смотрите, грешники! — внушал народу мой пророк, святой Пятница. — Великий Робинзона возвращается на небо!

Меня забрали, и долго я махал с кормы своему доброму народу, который познал Слово Божье во всей его проникновенной глубине. В руках держал я Священное Писание, чудесно ниспосланное свыше.

Корабль, что подобрал меня, был военным. Здесь ещё кто-то думает не о любви и мире, а больше о войне. И я решил напоследок, пока не доплыл до рая, преподать погибшим душам уроки святости и прочитать им из Священного Писания. Вот сели мы все за большим столом и я торжественно начал им читать и про чудовищ, и про огонь небесный, и про реки крови. Рассказал им, как туземцев обратил. Как враги все покорились воле Божьей.

Капитан долго слушал, а потом и говорит:

— Дайте-ка мне вашу книжицу, мой друг.

Я с достоинством передаю ему сей дар с небес.

Он полистал её.

— Робинзон, а сколько лет вы учили вашу паству по этому Священному Писанию?

— Десять лет, а то и больше.

— Робинзон, мне вас не хочется разочаровывать, но это не Библия. Это "Война миров" Герберта Уэллса.

Как?!!! Я торопливо скинул чёрную обложку и — о, ужас! — это в самом деле фантастический роман!

Рассказчик поник у костра. Его все утешали. Говорили, что бывает хуже. Один вон вложил деньги в МММ и продулся подчистую. Другого ограбили однорукие бандиты. Третий купил партию бракованных шнурков.

— Нет, вы не поняли, друзья мои. Я десять лет, а то и более, проповедовал не Божье Слово, а научную фантастику. Я должен возвратиться и рассказать им правду. Пусть, если пожелают, съедят меня с пататом.

— И какова же цель вашего пути? — спросили его спутники.

— Не осуждайте меня, братцы. Но мне нужна принцесса. На её приданное я организую экспедицию и спасу народ мой от погибели духовной.

— Добре, — сказали те. — Мы все тут по своим причинам.

* * *

На день другой вся братия переночевавши, собрала свои нехитрые пожитки и в путь пустилась. Идут дорогой, балагурят. Париж — он далеко, а голову занять всё ж чем-то надо. Тут что-то погодка стала портиться. Дождик начал капать, ветер начал задувать. Вся братва кинулась искать убежища под ёлками. Бегут по лесу, ищут ёлку посолиднее, чтобы всей компанией там уместиться. Кто его знает, сколько будет дождь идти. А они тут сядут, боками будут согревать друг дружку. И выскочили, натурально, на тропинку.

Эх, жильё человеческое! Вот повезло! Помчались вприпрыжку, котомками укрываются. А вот и домик!

— Эй, хозяева! Есть кто дома?!

Молчание. Нет никого. Походили, позаглядывали в окна. Смотрят: внутри всё покидано, поломано. Стол дубовый на боку лежит.

— Братцы, избушка нежилая! — сказал им Робин Гуд и первый палочку убрал от двери.

Вошли они, расположились. Поставили лавочки на место, стол установили на козлы. Хотели уж раскладывать газеты да закусь доставать. И тут снаружи раздаётся шум!

— А ну, ребяты, — с опаской молвили три брата-акробата. — Как бы нам того, не нагорело бы за самоуправство!

Тут вся компания мешки свои все похватала и в погреб, как картошины, скатилась.

В избушку с превеликим шумом входит какая-то недобрая компания. Гремят, хохочут, говорят всякие нехорошие слова. Компания в подвальчике смекнула, в чьи хоромы они забрели незванными гостями. Притихли, еле дышут. Даже Робин Гуд, на что уж парень бойкий, а и то рукою держится за рот, чтобы ненароком не икнуть с испугу.

"Они вина напьются и заснут, — соображает наш портняжка. — А мы выйдем, да и удерём с деньгами!"

"Ты что! — продумал ему Робин Гуд. — Какие деньги! Дай Бог ноги унести!"

"Братцы, заткнитесь все! — мыслит им Робинзон. — Сейчас погорим, как свечки!"

Все заткнулись.

Меж тем разбойники за обед садятся, стелют на столы шелка лионские, достают из больших мешков закуску. Окорока Вестфальские кладут на стол дубовый. Шампанское в ведёрках. Корзины пирогов из Страсбурга из самого. Конфет корзинку. И многое чего другое.

"Батюшки! — сообразил портняжка. — Да ведь они ж купцов моих ограбили!"

"Тебе-то что?! — думает ему товарищ. — У них наверняка весь груз был застрахован!"

Портняжка притих и подумал, что не надо думать о колечке, а то все о том узнают.

"Вот именно, — сдумали ему три брата. — А то узнаем".

— А знаете что, господа, — с важностью обратился к своим подельникам солидный молодец с повязкой на одном глазу. — а я не всегда разбойником ведь был!

— Мы тоже родились нормальными людьми, — ответили ему подельники.

— Нет, я хотел сказать, что раньше я был хирургом.

— Хорошее дело, — говорят ему. — Что резал: горла или котомки?

— Вы опять меня не поняли. Я был врачом.

Тут все замолчали и оглядели внимательно этакую новость.

— А это не ты мне чирей на заднице лечил? — мрачно спросил его один большой детина.

— Нет. Я тогда жил на Востоке. И врачевал исключительно порядочную публику.

— А, тогда лады.

— И в чём прикол? — спросил другой.

— Наверно, я слишком интеллигентно изъясняюсь. Вы не поняли, что я напрашиваюсь в рассказчики?

— Не поняли. — простодушно признались разбойники.

— Хочу предупредить, что это по-настоящему страшная история.

Все навострили уши. И те, что наверху сидели за столами. И те, что внизу тряслись от страха. Клин клином вышибают, поэтому по-настоящему страшная история им не помешала бы.

История о врачевателе из Медины

Я с самой колыбели был тщеславен. Кто бы рядом со мной ни был, я с каждым стремился соперничать и непременно желал завоевать победу. Сначала воевал с армией кормилиц. Они одна за другой покидали дом моего отца, почтенного аптекаря из Турандотты. И, уходя, все говорили:

— Пусть иблис тебе в кормилицы пойдёт!

Так и накаркали. Досталась мне такая нянька! Едва родители в аптеку, она дверь запрёт и за бутылку! Напьётся допьяна и я с ней вместе пузыри пускаю. Папаша радовался:

— Ну, наконец-то! Хоть кто-то с этим шайтаном может управляться!

Потом пошёл я в медресе. Там муэдзин меня линейкой бил по пальцам и приговаривал:

— Алдар-косе, ты плохо кончишь!

И в самом деле, выдал после медресе мне не аттестат, а справку. Написано там: "был такой, а лучше б не был!"

На работу меня никуда не брали. Даже навоз подбирать за лошадью эмира. Так мыкался я по Турандотте. Шатался по базару. Воровал арбузы. Потом подумал: "Свет велик. Чего мне задалась эта ободранная Турандотта?"

Тем же днём я взял топор и взломал папашину копилку. Там было ровно десять драхм. Потом взял посох, из маминого фартука соорудил себе чалму и отправился искать судьбу.

В те времена по всей Аравии шатались дервиши. Припрётся такой в провинциальный городок, сядет на базаре и давай травить истории про то, как побывал он в дальних странах, с гуриями на ковре в раю валялся, нектары пил, амброзией питался. Так и насобирает огрызков в тюбетейку.

Ну вот, я и прибился к такому балагану. Они меня и обучили всем карточным фокусам. Ещё я заговаривал змею под дудку. Змея у нас была алкоголичка, ей можно в дудку не играть, лишь покажи бутылку.

Но потом мне и дервиши сказали:

— Алдар-косе, ты нам портишь праздник. Мы все убогие, хромые и больные. А про тебя нам все задают вопросы: чего, мол, дубина эта не идёт работать?

Я вскричал:

— Куда идти работать, когда работы нигде нет никакой?!

Они мне говорят:

— Твои проблемы. Вали отсюда, пока в лоб не дали.

Я ушёл. От десяти монет у меня осталось только пять. Две отдал за картёжную науку. Одну — за дудку. И две — за змею-алкоголичку. Только забрать у дервишей своё добро забыл. Да шут бы с ней, она меня вчистую разорит. Вот таков и был я, братцы, о ту пору. Слов нету, чистый идиот.

Ну ладно, думаю. Со змеёй я прогорел, но за эти пять монет пойду и обучусь искусству врачевания. И стал искать по городу врачей. Только вот беда, никто меня за эти деньги учить не собирался.

Я думаю: вернуться к папе, отдать хоть эти деньги, а остальное пусть запишет в долг. Пока так думал, дошёл до одной харчевни. Сел за стол и заказал себе чего покушать. А тем временем решил пересчитать деньжата. Тут ко мне подсаживается такая рыжая шалава и говорит:

— Малыш, а знаешь, как из пяти монеток сделать сорок?

Я говорю:

— Да, знаю. Нужно пойти в чисто поле ночью, закопать их в землю, полить водичкой и сказать над ними: крэкс-фэкс-пэкс. Наутро вырастет золотое дерево. Собирай монеты, да иди.

Она мне:

— Ну, знаешь... Я хотела, чтоб как лучше.

Тут я подумал. Я, кстати, только и делал всё время, что думал. А чего, подумал я, учиться на врача? Такое дело трудное? Главное что? Главное — диплом иметь! Тут я воспрянул и кричу: