Проект "П"

Ребята безвольно взирали на то, как два человека раздели их. Будто продавцы в магазине сняли одежду с каучуковых манекенов. В это время железная рука-захват опустилась на верхние "холодильники" и электроталь поставил на пол один за другим два контейнера.

"Вечный эцих с гвоздями!" — мелькнула в голове Игоря фраза из старого кинофильма.

Техники неспешно подошли к контейнерам и начали присоединять к контейнерам шланги от спущенных той же электроталью серых бочек. "АЗОТ ОПАСНО" гласила желтая надпись на черном ободке. Техники проверили аппаратуру и отошли прочь, вполголоса беседуя о вчерашнем футбольном матче. Им тоже было наплевать на замораживаемых. Всем было плевать на замораживаемых.

— Всё функционирует как надо, можем запускать рыбок в аквариумы, — улыбнулся Михаил Анатольевич.

Больше никто не поддержал его шутку. Константин Сергеевич коротко кивнул, глаза не отрывались от монитора. По экрану также скользили красная и синяя ломаные линии. Обнаженные ребята покрылись гусиной кожей, в лаборатории ощутимо похолодало. Охранники на возвышениях бесстрастно осматривали зал — для них стало уже привычным наблюдать за заморозкой живых организмов. Возможно, так же фашистские надзиратели привыкали наблюдать за людьми в газовых камерах.

— Поместите доноров в камеры! — бросил Константин Сергеевич, не отрываясь от монитора.

Михаил Анатольевич взял за плечо Игоря и тот вновь ощутил, какие у него липкие пальцы. Будто купаешься в пруду и кожи касаются скользкие водоросли. Брр! Доктор заметил передергивание Игоря и улыбнулся. Скорее всего, отнес это к страху перед заморозкой. Покивал плешивой головой, мол, любишь кататься — люби и рассчитаться.

Игорь остановился перед камерой. Блестящие металлические щиты с отверстиями укрывали стенки камеры, очень похоже на морозильник, куда хорошие хозяйки складывают мясо для дальнейшего хранения. У "Северных волков" в морозилках всегда хранилась дорогая водка. Теперь Игорю предстояло узнать — что же чувствует бутылка, когда её помещают в холод. Только если водка хранилась при -18? по Цельсию, то людям предстояло испытать все -180?. Для лучшего сохранения товарного вида...

Пальцы доктора подталкивали к камере, но Игорь нашел в себе силы оглянуться на Анатолия. Тот смотрел на него безучастным взглядом, но вдруг правый глаз дернулся и сомкнулся. Получилось такое подмигивание а-ля "не ссы, прорвемся". Игорь коротко кивнул — даже двойная доза транквилизатора не смогла с ним справиться.

— Не задерживай, ложись, — бубнил доктор и подталкивал Игоря в контейнер.

Холодный металл обжег кожу, Игорь улегся и доктор вытянул руки и ноги вдоль тела. Осмотрел лежащего и прищелкнул языком. Похоже, ему нравилась его работа. Затем доктор исчез, оставив Игоря смотреть в рифленый потолок лаборатории.

Через пять минут донеслось покашливание и громкий голос Константина Сергеевича:

— Начинаем заморозку! Закрыть криогенные камеры!

Игорь безучастно смотрел на потолок, краем глаза зацепил подошедшего человека — это был тот самый уборщик. Человек в синей униформе смотрел на Игоря жгучим ненавидящим взглядом, а парень пытался вспомнить — где же видел эти знакомые черты. Всего несколько секунд, а после крышка с легким шорохом закрылась и наступила темнота.

Запись 2

Теплов Игорь.

"Сиводня первый день тринировки, припалзли дамой убитые напрочь. Антоха залупнулся и из-за ниво пришлося отрабатывать лишний час. Сивирным валкам пригадилось бы тутошнее оружие, я научился стрилять с двух рук, как обдолбанный кавбой. Жрачка-говно"

Бойцов Анатолий

"Я два разка харашенька накернил инструктару, чо этот чмырина из сибя крутова строит? И не таких борзых апускали. Будет ищо рыпаться ваще завалю. Бабы здесь ничивошные, я бы вдул беленькой"

Немного истории

Вам тоже хочется узнать — каково это? Как происходит процесс заморозки, куда деваются толчки сердца, в какие дали уплывают мысли? Возьмите и попробуйте сами. Ощутите всю прелесть моментального перехода от состояния "огонь" до состояния "лед".

Холод накидывается на кожу и кровь кидается к внутренним органам, чтобы защитить их от переохлаждения. Это не зависит от вас, так устроен организм, и он так устроен у всех — перед холодом все равны. Тело забьется в конвульсиях, чтобы хоть чуть-чуть согреться, чтобы тряской выбить искру для розжига огня в крови. Пульс застучит с частотой бешеного барабанщика, вдох и выдох будут чередоваться один за другим. И так будет до тех пор, пока температура тела не начнет опускаться ниже тридцати пяти градусов...

Вы начнете засыпать... Откажут почки... Мышцы расслабятся и если вы не успели перед заморозкой сходить в туалет, то после разморозки вас будет сопровождать запах древнего дерьма. Да и сами вы в глазах размораживателей будете всего лишь древним дерьмом. Человеком, который захотел обмануть время. Курица из морозильника...

Прежде, чем потеряете сознание, вам захочется раздеться. Да, вы уже обнажены, но вам станет так жарко, как в раскаленной сауне моднице в норковой шубе. Это кровь прильнет к коже и обожжет ледяную корку. Сердцебиение начнет затухать — тяжело станет моторчику гонять ледяные шарики. Дыхание замедлится, внутри начнет скапливаться угарный газ. Когда температура тела падает до двадцати двух градусов — сердце останавливается.

Игорь засыпал. Из молодого тела выливалась жизнь, или это лилась моча? Из отверстий в металлических стенках доносилось шипение, никакого запаха, кроме собственного не было слышно. Темнота... апатия... уходящая жизнь... Перед глазами замелькали картинки, какие бывают при удушье...

Говорят, что воровать первый раз страшно — Игорь чуть не обделался кирпичами, когда сунул руку в открытую сумку огромной женщины, что стояла перед ним в рейсовом автобусе. Холодный пот чуть ли не цвиркнул тонкими струйками на жирную спину и легкомысленную блузку в цветочек. Женщина была размером с газетный киоск, её и выбрали-то из-за размеров — на прокорм такой туши нужно потратить много шелестящих бумажек.

Кожу царапала молния кожаной сумки, пальцы наталкивались на какие-то бумаги, косметичку, спутанные провода наушников, ключи, брелки. Наталкивались на что угодно, но не на упругий кошелек из "крокодиловой кожи". Анатолий подталкивал сзади, Игорь отмахивался и чувствовал, как между лопатками прокатилась щекотливая капля.

Каким-то образом тетка заподозрила неладное и оглянулась назад. Ребята тут же сделали вид, что увлеченно смотрят какую-то картинку из соцсети. На картинке щерилась глубоководная рыба с фонариком на отростке и экскаваторной челюстью. Жуткое зрелище — кошмар аквалангиста. Тетка с явным неудовольствием оглядела небогато одетых молодых людей. Вместо того, чтобы по телефонам лазить, лучше бы на завод шли работать — такое выражение лица ребята встречали у многих взрослых людей. У тех, кто никогда тяжелее карандаша в руках не держал.

После побега из колонии и эпизода у дома Игоря, ребятам пришлось переехать из Нижнего Тагила в более большой город. Им и стал Екатеринбург. Толчея, машины, люди — грех не затеряться двоим подросткам. Июльские ночи на удивление в этом году были теплы и ласковы, вот только очень хотелось кушать. Отжали пару телефонов у двух лошков и на один поели, но это только разовая акция. Школьники подняли такой ор, что пришлось приложить пару раз в челюсть, а потом бежать от подоспевшей помощи в лице поддатого мужика.

Тетка снова подозрительно оглянулась. Её заметили в магазине. Её и красный пухлый кошелек. Проводили до остановки. Опыта воровства нет ни у того, ни у другого, но жрать-то хотелось.

— Ты вытащишь и передашь мне. В случае чего ты чистый, а я выйду на остановке, — шептал Анатолий Игорю, когда они ждали автобуса и следили краем глаза за теткой.

— Давай лучше ты вытащишь, а я выйду, — ответил Игорь.

В этот момент подъехал автобус, и тетка тяжело пошла к дверям. Препираться некогда, ребята порхнули к автобусу. Час пик не разочаровал своей толкотней и огромным скоплением народа. Словно огромная баржа тетка заплыла внутрь автобуса, а ребята маленькими катерками скользнули следом. Игорь оказался к ней ближе и несмело потянул за молнию сумки. Сумка открылась, осталось дело за малым — вытащить красный кошелек.

С Игоря пролилось сто потов, пока тетка успокоилась и вновь отвернулась. Глубоководная рыба на экране телефона подмигнула Игорю и тот решился. Ладонь лодочкой нырнула между крохотными зубчиками молнии. Пальцы наткнулись на гладкие клеточки и сжали кошелек. Пять долгих секунд, ещё одна капля пота по позвоночному столбу и кошелек перекочевал под рубашку Анатолия.

Игорь выдохнул и наткнулся на колючий взгляд сидевшего парня. Скуластый, похожий на злого хорька с бегающими глазками, он смотрел прямо в лицо Игоря и улыбался. Улыбались только губы, показывая острые мелкие зубки, которые придавали ещё больше сходства с мелким хищником. Он осматривал двоих ребят приценивающимся взглядом, словно оглядывал свинину на рынке. Анатолий тоже увидел парня, нахмурился и показал увесистый кулак. Парень оглядел колотушку, задержал на секунду взгляд на царапине, понимающе кивнул и отвернулся к окну.

За пыльным стеклом показалась серая остановка с надписью "Ост. Медгородок". Ребята начали потихоньку протискиваться к выходу. Пассажиры недовольно ворчали, мол, надо было раньше думать, ребята извинялись и пробирались дальше. В тот момент, когда они попали к дверям, в автобус потекла струйка новых пассажиров. Треск рвущейся материи, шипение сквозь зубы, матюки на головы непочтительной молодежи и в лица пахнул свежий воздух. Даже щедро сдобренный бензиновыми выхлопами он разительно отличался от автобусного, в котором пахло застарелым потом и различными оттенками духов и одеколона.

Ребята поспешили прочь, унося свою добычу, когда их окликнул веселый голос:

— Эй, щипачи-неумехи, тормознитесь! Базар есть!

Разморозка

Темнота... космическая темнота черной дыры... полное отсутствие света...

Стуки и царапание за стенкой... Мозг живет... Всё тело заморожено, но мысли продолжают двигаться... Движутся медленно, словно улитка по стволу двухсотлетнего баобаба... Холода нет, тепла тоже... ничего нет... лишь изредка стук и царапанье.

Редкие периоды проблесков света... вроде бы они были, а вроде и нет — замороженный мозг не успевает фиксировать. Так летом видите дальнюю тучу и тонюсенькую, меньше волоска, молнию и в этот момент задаетесь вопросом — а была ли молния, или это зрение сыграло шутку?

Игорь находился в анабиозе долгое время. Очень долгое, для бабочек-однодневок пронеслось семьдесят три тысячи пятьдесят жизней. Двести лет одиночества. Лишь стуки за стеной составляли компанию. Кто это? И стучали ли вообще? Может это галлюцинации? Как те яркие вспышки света...

Голова профессора Доуэля могла щуриться, моргать, шевелить ушами — хоть какое-то развлечение. Игорь же лежал в своей камере в полной неподвижности. Он даже не знал — есть у него органы или лежит один мозг? Секунды сливались в минуты, минуты в дни, дни в года. Два столетия... Он уже успел пожалеть, что не выбрал смерть. Всего две секунды и свободен. Две секунды или два столетия... Как говорят одесситы: "Это две большие разницы!"

Однако всё рано или поздно заканчивается и также закончилось пребывание в состоянии заморозки. Сознание приходило постепенно. Сначала пришла боль. Жуткая, рвущая на части, словно в тело вцепились миллионы пассатижей и тянут каждый в свою сторону. Забираются под кожу, вытягивают сухожилия, немилосердно обрывают волокна тугого мяса.

Темнота и жгучая боль — вот два спутника, которые поприветствовали Игоря. Дикий крик снаружи дал понять, что Анатолий тоже размораживается. Игорь не стал сдерживаться и его крик заполнил холодное пространство. Тело понемногу приобретало чувствительность. В каждую молекулу тела втыкались раскаленные иглы, они откидывали ненужные атомы прочь, а те упорно лезли обратно на привычные места. Крики рвались наружу один за другим, Игорь даже не пытался их сдерживать — так больно не было никогда. А кричал ли он? Или Анатолий? Или это снова галлюцинация?

Крышка криогенной камеры отъехала в сторону, и Игорь попытался зажмуриться от яркого света — не получилось. Он сумел только подумать об этом, за двести лет мышцы атрофировались и пришли в полную негодность. Если к этому прибавить заледеневшую кровь, то можно понять состояние Игоря. Он не видел ничего — корка льда покрывала глаза, он не слышал ничего — толстые пробки льда закрыли ушные проходы. Только слепящее пятно белого света... Оно было нестерпимо ярким, нереально бьющим по глазам. Оно причиняло боль ничуть не меньшую, чем оттаивающее тело и... сознание Игоря провалилось в спасительную темноту. Туда, где оно находилось около двухсот лет...

Две фигуры в костюмах из серебристой ткани напоминали старинных водолазов, но шлемы были в полтора раза меньше и от костюма не шел толстый шланг для воздуха. Они осмотрели лежащих в контейнерах людей, переглянулись, и одна из фигур показала на синий круг. Фигуры синхронно пробежали пальцами по приборчику, напоминающему наручные часы, и, под потерявшими былой блеск контейнерами, образовались черные неровные пятна. На вид это напоминало вытекший из пакета черничный сок.

"Сок" застыл в мгновение ока и фигуры вытянули руки с прибочиками-часами вперед — в такой позе со времен Советского союза ставили памятники Ленину. Застывший "сок" оторвал от пола тяжелые камеры, и они поплыли подобно пушинкам одуванчика именно туда, куда им указывали пародии на советского вождя.

Анатолий уже не кричал. С его камеры доносилось лишь тихое поскуливание слепого щенка сенбернара. Черные кляксы донесли камеры до указанной платформы. Фигуры в костюмах нажали на приборчики и кляксы растаяли в воздухе, словно их и не было. Камеры твердо стояли на платформе.

Одна из фигур осмотрела помещение, по крайней мере, в её черном стекле шлема отразились стены в потеках, искривленные столы с неработающими старинными компьютерами, склянки разбитых колб. Во всем здании царили хаос и запустение. Такое можно увидеть на заброшенных складах, откуда в спешке эвакуировались сотрудники. Клочья паутины трепетали на ветру, который врывался в разбитые окна и гонял по грязному полу бумажные обрывки.

Вторая фигура в это время пыталась привести в рабочее состояние платформу разморозки. Увы, старинный компьютер отказывался подавать признаки жизни, из отверстия клавиатуры выполз недовольный таракан и уставился на фигуры в блестящих костюмах. Когда же одна из фигур потянулась к нему, то насекомое живо шмыгнуло прочь, соскочило со стола и успешно запуталось в заранее приготовленной сети. Паук с крестом на спине поспешил к пиршеству, неожиданно свалившемуся с неба.

Блестящий костюм вновь вернулся к старинному компьютеру. По приборчику-часам пробежали пальцы, и раздалось потрескивание. Потрескивание усиливалось, по пыльному экрану запрыгали мелкие искорки и монитор загорелся. Загудел блок процессора под столом. Паук испуганно отпрянул от бурчащей коробки, и таракану едва не удалось вырваться на свободу, но голод преодолел страх и паук вернулся к своей жертве. Теперь уж таракану не сдобровать!