Глубокой ночью девушка неожиданно поднялась с постели. Она двигалась легко и плавно, как будто не была ранена. Сиделка спала в кресле и ничего не услышала. Пленница подошла к двери. Тихонько постучала.
-В чем дело? — раздался недовольный голос стражника за дверью.
-Помогите, мне плохо, — жалобно сказала она.
-И что же с тобой приключилось? — ворчливо спросил стражник, открывая дверь. — Ну а сиделка-то на что?
Она шепнула несколько слов, одновременно сделав рукой странный жест.
-А это еще... -Начал стражник и вдруг замолк. Лицо его приняло отсутствующее выражение, глаза остекленели. Напарник, стоявший рядом, тоже стал походить на статую. Отстранив загораживающего дверной проем человека, пленница выскользнула в коридор.
Каменный пол холодил босые ноги. Девушка не спешила — рана давала себя знать, да и шуметь было нельзя — любой громкий звук мог вывести стражников из магического оцепенения. Непроглядная темень не мешала пленнице двигаться уверенно, не задевая множество различных ваз, кадок с растениями и статуй.
Знатные люди строили свои дома исходя из принципа, что чем больше, тем лучше. Дом воеводы по роскоши не уступал иным дворцам и состоял из множества перепутанных между собой комнат, галерей и анфилад. Девушка наугад передвигалась, отыскивая лестницы, ведущие наверх, в башню. Брат уже был наверху — она чувствовала его присутствие."Ну, — раздались у нее в голове слегка насмешливые слова Грона, — долго ты еще собираешься там блуждать?" — "А здесь, знаешь ли, нет таблички "путь в башню", — тоже мысленно ответила она. -Приходится выбирать самой. Кстати, почему бы тебе не выйти навстречу?" — "Увы, дверь из башни закрыта снаружи. Можно, конечно, ее вышибить, но не хочу шуметь. Так что ты уж сама как-нибудь дойди, ладно?". Девушка хмыкнула. Она не сомневалась, что сумеет сама найти дорогу.
Сколько продолжалось это блуждание в темноте, она не знала. Может, прошло уже пять минут, как она покинула комнату, может, пятнадцать. Постепенно она поднималась все выше и выше. Ей везло: следуя наугад темным пролетам, она безошибочно выбирала нужное направление. Здесь уже почти все комнаты пустовали, и беглянка двигалась гораздо смелее. Оставалось совсем немного: двери две-три, одна лестница, ведущая вверх, и заветная башня будет достигнута...
И тут за одной из дверей, ведущей в какую-то комнату, она услышала чье-то дыхание. Кто-то принюхивался.
А потом тишина взорвалась звонким лаем. Пуфи, спрятанный своим молодым хозяином в нежилых комнатах, громко надрывался, искренне считая себя хозяином старого дома.
Заклятие тишины, наложенное на стражников, находившихся где-то внизу, разлетелось легким хрустальным звоном. Стражники заморгали и посмотрели друг на друга.
-Ты что, спал, что ли? — подозрительно спросил один.
-Сам ты спал, — ворчливо ответил второй. — Слышь, а что это собака наверху заливается?
-Тебе-то какое дело? Главное, чтобы девчонка здесь оставалась. А раз она здесь... Смотри, дверь вроде открыта!
-Да закрыта она, глаза протри! Вот видишь! — стражник толкнул дверь, доказывая напарнику, что она закрыта.
Дверь медленно, с легким скрипом распахнулась, и синхронно ей волосы у стражников поднялись дыбом, потому что за ней открылась комната с пустой кроватью и безмятежно спящей сиделкой в кресле.
Тут стражники повели себя по-разному. Один бросился к сиделке и принялся ее трясти, выкрикивая: "Где она? Ты знаешь, куда она делась?". Второй же бросился туда, откуда доносился лай, крича во все горло: "Тревога! Девчонка сбежала! Тревога!"
Его вопли подстегнули просыпающийся дом. Внизу послышался топот ног и лязганье доспехов.
Фела почувствовала, как ее охватывает паника. Руки и ноги затряслись мелкой дрожью, мысли начали путаться. Она наугад бросилась дальше, надеясь найти лестницу наверх, однако коридор закончился тупиком. Пришлось вернуться туда, где по-прежнему за закрытой дверью лаяла собака. А звук шагов поднимавшегося первым стражника уже был хорошо слышен, и следом за ним спешили остальные охранники.
"За тобой что, уже погоня?" — спросил брат. -"Да". — "Тогда я пойду тебе навстречу".
Спустя мгновение откуда-то сверху стали доносится удары. "Это ты, что ли?" — спросила Фела у брата. - "Да. Выбиваю дверь".
Удары помогли сориентироваться юной рофендиле, и она, толкнув очередную дверь, наконец-то обнаружила ведущую наверх винтовую лестницу. Фела торопливо начала подниматься. Боль в ране сильными толчками отзывалась на каждый шаг, в ушах начало звенеть.
-Стой, ни с места! — крикнул стражник, почти нагнавший ее.
Рофендила остановилась, развернулась к нему лицом. Наверху Грон продолжал выбивать дверь, снизу слышались металлические шаги закованных в латы стражников. Догнавший девушку воин не подумал вытаскивать оружие — он поднялся к ней и грубо схватил ее за плечо, сам стоя на пару ступенек ниже. Лестница была очень узкой — и воительница использовала это преимущество. Кончиками пальцев она ударила настигшего ее мужчину по горлу, и этот короткий удар оказался смертельным. Стражник захрипел и начал оседать, заваливаясь назад. Фела выдернула у него из ножен меч и толкнула его прямо на остальных преследователей. Усилие взорвало дикой болью грудь, в глазах потемнело, и она упала, потеряв сознание.
-Надо же! Она убила его! — воскликнул молодой стражник, в объятия которого свалился труп.
-И как ей удалось? — спросил другой, облаченный в богатые латы и бывший, по-видимому, главным. — Ладно, главное, мы ее схватили. Дестон, подними ее, ты ее понесешь... Что за черт ломится сверху?!..
В этот момент дверь наконец поддалась и распахнулась. В проеме показалась высокая широкоплечая фигура, закованная в броню.
Стражники, обалдевшие от такого появления, почти кубарем покатились вниз. Дестон, находившийся в последних рядах, невысокий малый в съехавшей набок кирасе, вцепился в девушку и потащил ее вниз.
-Задержите его! — закричал он, продолжая спуск со всей возможной скоростью.
Неизвестный воин с удивительным проворством спускался за ними. Верхние стражники попытались его задержать. Двое из них одновременно атаковали его снизу, невзирая на то, что он занимал гораздо более выгодную позицию. Это задержало Грона на пару секунд, не больше: одним мощным ударом меча он отбил их оружие, следующим разрубил одного стражника пополам вместе с доспехами, а другого ударил со страшной силой ногой в лицо, переломив бедняге шею. Потом он продолжил спуск.
Державший Фелу стражник чуть не выпустил ношу из рук и ускорил темп. Он уже спускался первым. Между ним и преследователем находилось еще пять стражников. Целых пять стражников! Они наверняка справятся с неведомо откуда взявшимися воином!..
Нет, они лишь задержали его на несколько секунд, причем главным препятствием, судя по всему, была необходимость перебраться через их тела...
Дестон выкатился с винтовой лестницы и скинул наехавшую на глаза кирасу. Бесчувственную девушку он по-прежнему крепко держал в объятиях. У подножия лестницы находилось еще с десяток стражников и несколько проснувшихся слуг. Здесь же, прижимая руки к груди, и что-то причитая, стояла сиделка, столь благополучно проспавшая бегство Фелы.
-Задержите его! — прокричал стражник, перекидывая девушку через плечо и бросаясь бежать по коридору. — Он уже тут! Задержите!
Следом за ним с гулким звоном скатилась чья-то кираса; за ней, подпрыгивая на ступенях, покатилась отрубленная голова. Собравшиеся у лестницы дружно ахнули. Потом показался Грон. Он вступил в коридор и, не обращая ни на кого внимания, кинулся за Дестоном, тащившим Фелу Мерите. Толпившиеся стражники бросились на него со всех сторон. Воин молча, не делая ни одного лишнего движения и почти не замедляя шага, отбил нападение. Меч в его руке летал со скоростью молнии; несмотря на то, что он не отрываясь смотрел вслед девушке, удары были точны и смертельны. Кому-то просто перерубил меч, как будто он не был из закаленной стали, кто-то лишился руки. Двое стражников упали почти одновременно: один мощный удар просто разрубил их обоих пополам у пояса.
Спустя короткое время Грону уже не с кем было сражаться. Он снова перешел на бег. Дестон, тащивший девушку, захлопнул дверь, встретившуюся по пути, и побежал дальше. В ушах его все еще стояли стоны и крики товарищей. Пара ударов — и дверь разлетелась вдребезги. Теперь ничего не разделяло Грона и улепетывавшего стражника. С глазами навыкате, задыхаясь, он бежал по коридору, а за ним раздавались ритмичные, мерные шаги. Все ближе и ближе... Уже почти рядом...
Стражник скинул девушку с плеча и уронил на пол, упав рядом с ней на колени. Выхватив кинжал, он приставил его к ее горлу.
-Стой! Ни с места! — завопил он. — Иначе я перережу ей глотку!
Преследователь, уже почти настигший его, остановился. Теперь стражник смог рассмотреть его. Незнакомец отличался богатырским ростом и сложением и был закован в броню из темного металла, оказавшегося совершенно незнакомым стражнику. Шлема он не носил, и стражник увидел его лицо: некрасивое, с угловатыми, крупными чертами. Слишком большой, словно высеченный из камня нос, близко посаженные глаза, нависшие над ними мохнатые брови... На сестру Грон походил разве что копной светлых волос А вот кожа его имела зеленоватый оттенок.
В руке он сжимал огромный меч, на поясе висели ножны с кинжалами, за спину был закинут арбалет и стрелы.
-Успокойся! — заговорил Грон, резким движением откидывая светлые волосы назад. — Я не причиню тебе вреда. Лишь отдай ее мне.
Стражнику и впрямь стоило успокоиться. У него тряслись руки, глаза судорожно блуждали. Смерть товарищей произвела на него шоковое впечатление.
-Уходи! — сказал он. — Убирайся отсюда!
-Отдай ее мне, и я уйду, — повторил великан. — Если хочешь, я даже вознагражу тебя. Хочешь золота, много золота?
-Нет, — затряс головой стражник. — Убирайся!
Кажется, он даже не понимал, что ему говорят.
-Если ты отдашь ее мне, я обещаю тебе награду. Мешок золота, с тебя весом. Ты согласен? — продолжал гнуть свое Грон, делая маленький шаг чуть ближе и левее. Его движения очень напоминали мягкость льва перед прыжком. Почувствовавший опасность стражник резво отполз, таща за собой тело.
-Нет, ты меня не возьмешь! — закричал он. — Убирайся отсюда! Слышишь, убирайся вон! Или я прикончу ее, прямо сейчас, сию минуту!
Его трясущаяся рука передвигалась вдоль шеи девушки. Того и гляди, он действительно мог перерезать сонную артерию, даже не желая этого.
-Послушай! — в отчаянии сказал светловолосый. — Я сейчас уйду. Лишь отдай девушку и я уйду. А ты получишь мешок золота. Или, если хочешь, что-нибудь другое. Скажи, что ты хочешь?
Он старался говорить внятно и убедительно, но на стражника это не произвело впечатления. Вид у него, как был невменяемый, таким и остался.
-Уходи! — повторял он. — Убирайся! Или я убью ее!
Из-под кинжала, приставленного к горлу девушки, вытекла тонкая струйка крови. Издалека донеслись новые голоса. Сюда спешили разбуженные шумом люди.
"Я могу сейчас метнуть кинжал. Он не успеет среагировать. Не успеет. Скорей всего. А если нет?!..."
Шум усиливался, пора было принимать решение.
-Ладно, — проговорил Грон. — Я ухожу. Слышишь, приятель, я ухожу. Но ты подумай над моими словами. Если ты поможешь ей бежать, я вознагражу тебя. Запомни мои слова и подумай над ними. Потом, когда будешь в состоянии думать.
Развернувшись, воин бесшумно скрылся из вида. Стражник остался сидеть на полу, не убирая руку с кинжалом от горла Фелы Мерите. Он не доверял незнакомцу.
Так и нашли их остальные обитатели дома. К королю был послан гонец, разбудивший его величество в пять часов утра. Говард пришел в ярость. Не оттого, что его разбудили — он сам приказывал сообщать все важное, произошедшее с пленницей немедленно — а от сознания того, что она чуть не сбежала. От того, что более десятка людей погибло. И все же в глубине души король торжествовал: она чуть не сбежала. Чуть.
Огромная птица кружила над Садлом. Издалека она казалась орлом, и лишь размеры и расцветка отличали ее от этих пернатых.
"Мне не следовало уходить. Нельзя было оставлять ее в руках этого зациклившегося придурка. Что будет теперь? Я не слышу ее, значит, она все еще без сознания. Зато она жива, это точно. Я чувствую, она жива. Что это еще за отряд? Надо немедленно вернуться".
Над крышами домов прорезались первые солнечные лучи. Кавалькада всадников галопом мчалась к дому воеводы, разбрызгивая грязные лужи, притаившиеся в выбоинах мостовой. Впереди на огромном вороном коне скакал всадник в шляпе, украшенной перьями. За ним развивался черный плащ. Больше сверху ничего нельзя было рассмотреть.
"Грон?!"
"Это... Это кто? Чидуши, ты?"
"Я рад, что ты узнал меня, Грон. Свежий ветер не заставил тебя позабыть старых друзей!"
"Да, Чидуши, я тоже рад. Как вольные пастбища зеленых гор?"
"У нас горе, Грон. Появилась стая вампиров-вурдалаков, убивающая нас и наших животных. Мы с тобой старые друзья, наши семьи соединяет давняя дружба и семейное соглашение, заключенное еще твоим дедом. И поэтому я обращаюсь к тебе за помощью..."
"Тысяча смерчей!"
"Что-то не так?"
Грон издал крик отчаяния.
-Пусть будет все проклято! Давнее семейное соглашение! Да, я помню. По нему я должен придти на помощь в беде по первому зову. Да-да, я помню...
"Что случилось, Грон? Что-то не так?"
"Нет, Чидуши. Все в порядке. Я прибуду на твой зов, поскольку мои предки дали клятву твоим предкам откликаться по первому зову и спешить на помощь. Я прибуду, поскольку не могу нарушить клятву. Чидуши. Я буду у тебя завтра к вечеру — столько времени займет дорога. Продержись пока своими силами и помни — осиновый кол не настолько хорошее средство, как его расписывают".
"Хорошо, Грон, я буду ждать тебя. А где Рэй или Линда, ты знаешь? Они не с тобой?"
"Нет, о них я ничего не знаю".
"Я буду ждать тебя. Попутного ветра!"
-Будь все проклято! — воскликнул Гронтон, впрочем, беззвучно, так как находился в птичьем обличье. — Он зовет меня расправиться с вурдалаками, и я не могу ему отказать. Клятва, данная еще дедом. Семейная честь. И из-за этой семейной чести я должен улететь и бросить здесь Фелу. Из-за этой клятвы я потеряю семью..."
Кавалькада на всем скаку проследовала к дому воеводы и тут резко остановилась. Всадники торопливо спешились и взбежали на крыльцо. Если кто-нибудь бы наблюдал за ними, он наверняка удивился бы, увидев, как быстро перед ними распахнулись двери. Однако на них уже никто не смотрел. Огромная птица, кружившая до этого над городом, взмыла в небеса и исчезла из вида.
Серые глаза короля метали молнии, руки сжимались и разжимались в кулаки. Он в ярости расхаживал перед пленницей, только что очнувшейся от обморока. Ее привели в чувство, плеснув в лицо холодной воды, и теперь мокрые волосы прилипали к лицу, и ее бросало то в жар, то в холод.
-Ну что, ты уже собиралась покинуть нас? И чем же мы тебе не угодили? Может, перина была слишком жестка, или солнце глаза слепило? А может, повара не угодили? Бульон из рябчиков не досолили, жаркое передержали?.. Теперь я понимаю, почему ты вчера хладнокровно отвергла мое предложение! Конечно, ты была уверена в спасении. Теперь я понимаю, почему ты насмехалась надо мной! Понимаю, почему не боялась.
