Круиз на корабле дураков/

-Зак, да очнись ты, Зак.

-А?

-Как по-вашему "человек за бортом"?

-Мэн фром зэ борт.

Ору, что есть мочи, переходя в ультразвук.

-Ну, всё, пипец! — делает Зак промежуточные выводы.

-Ты не отключайся больше, будешь мне переводить.

Первым прибежал боцман, глянул на меня. Я стою весь такой в шоке, тычу пальцем в море. Так и есть, перегнулся через фальшборт. Выхватываю пёрышко и...

Да что вы? Я ж не маньяк какой! Нежно и наискось засовываю его боцману за кушак. Шаг назад, принять исходное положение.

-Заки, давай снова ты, только зареветь бы не мешало.

-Ага.

Как по заказу по щекам потекло. Боцман налюбовался, развернулся ко мне и уже открыл рот что-то вякнуть, но тут заявился Дасти с двумя матросами.

-Что случилось? — отрывисто пролаял офицер.

-Капрал Йеллоу в воде, сэр, — отвечает боцман, стоя перед этим хлыщом навытяжку.

-Меры к спасению?

-Никак нет, сэр. Акулы, сэр.

Рыбоньки мои, лапочки!

-Причины?

-Свидетелем был пацан, сэр.

-Рассказывай, — рыкнул Дасти.

-Сэр, этот дядька всё время ко мне придирался, особенно пьяный, сэр. — Плаксиво затянул "жалейку" Захарушка. — Вот и сейчас схватил меня за ухо, сэр. Я вырвался, а он меня ногой и не попал, сэр. Не устоял он на одной ноге, сэр. Был сильно пьяный, сэр.

-И ты его толкнул.

-Что Вы, сэр? Куда мне такого бугая, сэр? — Захар наградил его явно оценивающим взглядом.

Судя по ухмылкам нижних чинов, взгляд они заметили и разделили. Выставляться дураком Дасти не хотелось, но ему очень хотелось повесить Зака хоть за что и за шею.

-Крысёныш может соврать. Возможно, что у него был нож. Обыскать его и всё вокруг.

-Так нож, наверное, тоже в море, сэр, — позволил себе задрать брови боцман.

-Чтобы крысёныш выбросил нож?! Приступайте.

Боцман, вздохнув, приказывает, — ко мне.

-Всё, моя очередь, Заки, — включаюсь и как не на своих ногах ковыляю к дяденьке.

Боцман сноровисто обшаривает меня почерневшими клешнями. По-уставному поворачивается к Дасти.

-Чисто, сэр.

Ага, к дубу передом, ко мне задом. Матросы заняты — обнюхивают канатные бухты. Изымаем ножик, у дяди ещё есть, и прячем под рубаху за спиной.

-Давай, Заки, только не порежься.

-А что делать?

-Стоишь, ревёшь, трясёшься.

-Это я запросто.

-Чисто, сэр, — докладывают матросы. Дасти бешено оглянулся на зарёванную рожицу Зака, но как наступить на горло собственной песне? Презрительно передёрнув плечами, резко разворачивается и, быстро перебирая кривыми ногами, отклячив зад чешет на ют. Псих в лосинах. Аж смешно!

-Грех смеяться над покойником, подонок, хотя... дрянь был этот Йеллоу, акулы им потравятся, — сплюнув за борт, презрительно процедил боцман, когда матросы, повинуясь его окрику, рысцой свалили по делам. — А нож ты выбросил, молодец.

-Ничего я не выбрасывал! — очень правдиво и искренне изумился Зак. — Какой нож, сэр боцман, сэр?

-Какой-какой! — усмехнулся моряк, — острый. Капрал ведь не сразу утоп, да. Акулы к нему шли, но кровища вокруг была до акул. А ты думал, что сможешь надуть старого Джэкоба, сорванец? Ладно. Дочищай этот клюз и лезь в трюм, я на люке велю тебя пустить. Отоспись и на ночь напросись тут драить. Поболтаем, подумаем, как с тобой быть. Дасти тебе своего дружка не простит. Ещё Кэп — редкая сволочь...

-Ну, давай, работай, — бурчит, на что-то раздражившись, и уходит.

-Повезло нам, Зак. — Подвожу первые итоги в воспитательных целях.

-Да... пронесло, так пронесло, — всё неправильно понял пацан.

-Это тоже, — говорю наставительно, — хорошего человека встретили.

-Ну, а я о чём? — усмехнулся воспитуемый.

-Ладно, давай снова я, — решаю пока перевести воспитание в практическую плоскость.

-Дерьмо отчищать? — Захар снова попытался неправильно меня понять.

-Ножик прятать, — мысленно улыбаюсь его успехам, — а то ты от усердия нашу задницу порежешь.

-Ага, нашу! Хорошо, Неждан, включайся.

О-па, Нежданом назвал! Прогресс, очевидный прогресс. Главное закрепить, чтоб не профукать за суетой во имя выживания. А с этим, с выживанием, пока всё печально. Размышляя таким образом, отрезал тишком изрядный кусок линя и задрав штанину привязал кортик к голени. Привожу себя в порядок и говорю Заку. — Быра дочищай клюз и в трюм, отсыпаться.

Зак ретиво взялся за дело. Он, оказывается, может быть очень эффективным. При правильной мотивации. Управился быстро. Прокрался к люку, чтоб не приведи Бог, не попасть на глаза кому не надо.

У люка дедушка матрос кивнул на крышку. Что ж, старость нужно уважать. Почти беззубый, почти седой. Матрос. А ведь лет сорок всего, может чуть больше.

-Заки, отсалютуй господину матросу.

-Хм.

Зак, поднатужившись, откидывает тяжёлую крышку и, вытянувшись в струнку, резко кидает два пальца к виску:

-Сэр матрос, сэр. Юнга Закари Абрамс прибыл в Ваше распоряжение, сэр.

-В составе трюмной вахты приступить к укреплению борта собственной задницей, юнга, — ухмыляется старый Сэнди.

-Ай-ай, сэр, — снова два пальца к голове и на трап, то есть на ту верёвку.

Трюм, гамак. Никто не лезет, Захару аж удивительно. Но, похоже, парни тоже время даром не теряют, работают с молодёжью.

-Спи, Захарушка, досталось тебе сегодня, — как укачиваю его мысленно, — проснёшься, парни сухариками угостят.

Глава 5

Зак быстро отрубился, как это умеют только дети и электроприборы. Сон у него здоровый и глубокий, несмотря на все его невзгоды. Поэтому выспался он быстро. Такие его обстоятельства, что пришлось научиться всё делать быстро, даже спать.

Проснулся и по выработанной на каторжном судне и легко, по малолетству, усвоенной привычке принюхался и прислушался, не открывая глаз. Сочтя практическую сторону жизни для посланной свыше реальности удовлетворительной, он решил разъяснить её теоретический бок.

-Неждан.

-Чего тебе не отдыхается, Захарушка?

-Мы в море, нас, то есть меня, приговорили...

-Меня тоже приговорили. Что у тебя?

-Тебя-то за что? Ты ж никого не убивал! И кто тебя мог приговорить?

-Я, Захарушка, не только приговорён. Мой приговор уже приведён в исполнение. Там, где и когда я был живой, — со всей серьёзностью разъясняю парню "как взрослому". — Насчёт того, что не за что, ты заблуждаешься — пока мало обо мне знаешь, но, поверь, вполне было за что. Кто приговорил, не знаю, но если он способен откалывать такие номера, как с нами...

-Бог?

-Может быть. Ты не о том хотел спросить. Спрашивай, что хотел.

-Я тоже хочу как ты с мачты. И как капрала, и когда ссать бежали, научишь!? — прорвало мальчишку.

-Небыстро, но научу всему, что умею, — совсем не снисходительно обнадёживаю парня. — Новому будем учиться вместе.

-Тебе учиться?! — недоумевает Зак. Неправильное у него ко мне отношение, надо поправить.

-Конечно, золотце. Я никогда не упускаю возможности научиться новому, если учиться не у кого, придумываю новое сам. Вот и ты учись, только не останавливайся. Начнёшь учиться у меня, привыкнешь, и это станет для тебя и смыслом, и содержанием жизни.

-А у меня получится? — почти успокоившись, требует заверений пацан.

-Конечно. — Позволяю себе усмешку. — Ты способный.

-Откуда взял? — предсказуемо среагировал Захар.

-Во-первых, ты — умница, во-вторых, тело работает общее. Просто ты своему телу не хозяин. Пока. — Снова перехожу на деловой тон.

-Хм, ты моему телу хозяин? — мальчишка не может сдержать ехидства.

-Ага. Я просто говорю ему "фас", — "не замечаю" подначки.

-И оно само?! — пацан ожидаемо повёлся.

-Ну, почти. Словами это трудно..., — "усталым" тоном закругляю беседу. — Это объясняют болью и страхом, а постигают с накоплением опыта, болезненного опыта. Научишься или погибнешь — всё получится, не ссы.

-Дык, наверху ж выссались! — острит мальчишка, оставляя точку в разговоре за собой.

Ага, точку, типа поговорить больше не с кем, блин!

-Ну что, Дристун, нажрался господского берла, выссался, выдрыхся? — донёсся добродушный басок Бони Маленького.

Зак открывает глаза. Точно он, акселератина.

-Да, Маленький, даже искупался. Завидно?

-Обнаглел. Рисковый ты пацан, но старших научись уважать, хотя уже поздно, наверное. Длинный Джек велел тебя к нему привести. Сам пойдёшь?

-Сам пойду.

-Вот и хорошо, может, обойдётся. Чудит Длинный непонятно, но с ним не поспоришь. Пойдём.

Идём к трону владыки. Зак с Бони болтают по дороге.

-Что там Длинный чудит?

-Да как всегда, в общем-то, Чарли Ёршика помнишь?

-Вечная ему память?

-На этот раз не так почему-то, хотя пинал он его знатно.

-Воскрес что ли?! — усмехнулся Захар. Других версий у него, зная Джека, и возникнуть не могло.

-Во-во! Длинный отчего-то как замер весь и надувать его стал, представляешь?! А Весельчак Гари ему грудь мял, и считал зачем-то, вот Ёршик и ожил!

-Нефигассе чудеса! — аж присвистнул Заки.

-Это что! У нас теперь даже больные завелись!

-А раньше не было? — уточнил Захар, внимательно вглядываясь в добродушное лицо Маленького.

-Да не! — верно оценил его взгляд Бони. — Эти другие. Теперь, если кто на трап подняться не может, его не пинают, как раньше, а укладывают в гамак, или ещё куда.

-Куда? — ищет малыш подвоха.

-Вот Прилизанному вчера кто-то рёбра подправил. От души, знаешь, так подправил, что он своим скулежом уже всех достал. — Бони принялся терпеливо объяснять. — Так Джек ему сам ветошью ребра перетянул. Велел найти тряпки и застелить трюмные доски, чтоб, значит, Прилизанный там лежал. Только на спине. Сказал, что будет навещать.

-А! На потом что ли оставил? — предположил Заки.

-Да хрен его знает, — Бони горько. — Прилизанный, бедняга, уже смерть дожидаться замучился. Ты, если что, попроси Джека, чтоб не тянул, а то жалко парня.

-Угу. Так ты говоришь, Прилизанный сегодня из трюма не вылазил? — спрашивает Зак, припоминая с моей подачи тот подслушанный обрывок разговора.

-Куда ему? — ухмыляется Бони. — Дальше сам иди. Нынче Джек чудной какой-то, ну его. Удачи, Зак.

-Увидимся, Бони.

Трон владыки — первый от носа гамак, почти под люком. Люк обязательно полагается закрывать, но на некоторых вахтах жалеют нас старики — оставляют люк на ночь открытым. Хоть какая-то вентиляция. А если почти под люком, то вполне можно жить. Зак приближается к оазису благополучия в нашем тёмном царстве.

-Хай, Неждан, падай на доски. У нас для тебя очень плохие новости. Что застыл? Тебя всего лишь хотят убить. Как всех нас, но тебя завтра прямо с утреца. — Приветствует его Руда по-русски. Забывает он что ли?

-Джек, повтори, пожалуйста, что сказал, только медленно и по-английски, — вежливо, но с достоинством ответствует Захарушка.

-Уф, Захар у Неждана даже юмор перенимает. Уникум! Но как его спасать? — Обратился рыжий к Чернышу.

-Руда, давай его спросим. Он в "Варанге" был самый хитрый варвар, — вносит предложение Черныш и говорит по-английски:

-Заки, хочешь понимать смысл наших слов? Дай Неждану порулить.

-Ну, до понимания смысла мне пока далековато, но если не пытаться, останусь дурнем, — выдал Зак, отключаясь.

Повисла понятная пауза.

-Неждан не мог этого сказать. По-английски и без малейшего акцента, — комментирует Руда.

-Это Захар. Местный. Только разбавленный Нежданом, — подтверждает Черныш

-А может, пропитанный? — вносит коррективы Лют.

-Есть сухари? Спасибо, Лют, — возвращаю парней в конструктивное русло, присаживаясь на трюмные доски. — Так что за новости, Руда? Пацанов спасаете?

-Ага, пацанов... Да как бы тебе...? — помолчал он, собираясь с мыслями и начал свою печальную повесть, — Ну, ты же знаешь — мы с Лютом любимчики, драим мостик, ступеньки, прочее... Кэп нас по ляжкам тростью настукивает, развлекается так. Правда, последние два дня меньше, охладел он к нам. Кое-кто его покруче веселил. Но мы как драили, так и драим, и держим уши открытыми. Сначала Дасти к Кэпу подвалил, типа, неплохо было бы того забавного мальчугана взять с собой для увеселений, временно, или по обстоятельствам. Кэп к идее отнёсся благосклонно. Тут ты заорал — точно ты, я такого корявого английского со школы не помню. Дасти сбегал посмотреть, что случилось. Вернулся злой и бледный. У него с тем капралом были отношения или общие интересы. Капралу поручили поговорить с милым ребёнком. Капрала после разговора большие рыбки скушали. Дасти орал, что тебя нужно немедленно повесить. Но Кэп, спортивная его душонка, не согласился, говорит, что скинутся они в банк по десять фунтов, а когда ты на утро поплывёшь, будут в тебя стрелять. Типа случайно. Кто случайно первым попадёт, тот забирает банк. Вот такие у тебя перспективы.

-Ага, — беру минуту на осмысление. Кажется есть решение, — а фигли ждать утра? Давайте я к вечеру сдохну. Зашьёте меня в парусину. Только с внутренней стороны надо дёгтем промазать, чтоб вода не просачивалась, и воздух не выходил. Ещё фигню какую-то пацаны катают...

-Это бомба без пороха. Наша тюряга была в молодости бомбардирским судном, — объяснил Стужа.

-В сумерках за ядро сойдёт? Главное чтоб глубоко не затянуло, пока я буду выбираться.

-Как выбираться?! Зубами рвать парусину?! — распахнув глазищи таращится "от ужаса" Маламут.

-Зубы мне ещё пригодятся для чего-нибудь повкуснее дёгтя и парусины, Маламутик. Вот этим, — снисходительно говорю, задирая штанину, — у кого-нибудь есть ремень? Его подправить надо.

-Кортик!!! Где взял?! — Хаски обалдел.

-Какой кортик, дикий ты пацан? Просто ножик, капрал когда за борт падал, в брюхе забыл, неряха. Думаю, чего добру пропадать? Вытащил.

-Но Дасти докладывал Кэпу, что обыскали тебя и всё вокруг! — бормочет Руда, тупо уставившись на кортик.

-А мне боцман помог, только он не в курсе. Поносил его за поясом, пока шмон шёл, а как закончился, я его обратно забрал, — небрежно объясняю фокус.

-Хм, ножик — это здорово, — печалится Черныш, — но для тебя он малопригоден.

-Как это?! — моей уверенности и след простыл, Черныш знает, что говорит.

-Просто. Ты кем себя возомнил? Парусина и ядро к ногам полагаются приличным дохлым морякам. А ты кто? — злится Черныш.

-Ну, неприличный и пока живой. И что мне полагается?

-Верно, что пока живой! — хохочет Хаски.

-Все пока. У меня-то что за нюансы? — тащусь с парней от души.

-Форс-мажор у тебя, братуха, — Черныш печален, — ты записан в жертвы. Так уж мы тебя сами лучше, как у нас водится...

-Под утро тебя очень убедительно забьют насмерть, — веселится Руда.

-А почему не сейчас? Типа, мне просто интересно!

-Трупы вытаскивают после параши. Раз в сутки, по утрам. На вас сначала док глянет. Поэтому побои тебе организуем настоящие, будь уверен. Наденут вам на головы мешки, свяжут руки-ноги и выбросят с бака без прощальных речей и салютов, — грустно излагает Черныш, ласково глядя мне в глаза, — тебе делов-то — поваляться в кучке дохляков, утонуть, а потом всего лишь развязаться и забраться на борт.