Al Wright

— Почему вы сразу с этого не начали?

— Надеялся обойтись. До сих пор надеюсь. — Он что, думает, мне за это медаль выдадут?

— С Малфоем вы почему-то так не церемонились.

— Наверное, потому что это Малфой. — О, Мордред, он еще и про мое общение со Скорпиусом знает, оказывается! — Я не собирался лезть к нему в мозги, я просто... испугался. Тогда я еще не знал, жив ли Джеймс.

— Уговорили, — с грустной улыбкой встречается со мной взглядом, приподнимает ладони вверх и как ни в чем не бывало говорит: — Я использовал против вашего сына заклятие присоединения к этой карте.

— Заклятие присоединения? Это то, которым коров к пастуху привязывают, чтобы не разбежались?.. Ладно, и где он сейчас?

— Внутри магической проекции Хогвартса. Только как его оттуда вытащить, я не знаю. Не планировал.

Надеюсь, злорадство в его голосе мне просто померещилось. Нет, это просто Мерлин знает что!

— Зачем тебе это понадобилось?

— Он меня достал.

Замечательно. А я и не подозревал, что у Карты есть какая-то там проекция.

— Ты сам это придумал?

— Само собой.

— Кто еще об этом знает?

— Никто. Я что, по-вашему, идиот?

— Нет, ты практически гений. Низкоуровневое бытовое заклинание, и какой результат. Очень изящное решение. Ты не подумал, гений, что у этого ребенка есть мать, отец? — Мерлин, что я несу, уж отца-то он точно не мог не принять в расчет.

— Я подумал, что им надо было лучше его воспитывать.

Пытаюсь взять себя в руки.

— А что все-таки произошло?

— Ничего. Просто мне надоело терпеть его выходки.

Я зря это спросил. Он так пугается, что я утыкаюсь взглядом в стол и поспешно говорю:

— Неужели нельзя было выяснять отношения как-нибудь иначе? Что он может тебе сделать, он всего лишь первокурсник!

— Что может сделать первокурсник, имеющий Карту мародеров и невидимую мантию? — переспрашивает он меня тоном "вы совсем идиот, Поттер?"

Я все еще смотрю в стол, на лежащие на нем руки. Упирающиеся в столешницу пальцы побелели у кончиков ногтей.

Точно, совсем идиот.

<> <> <>

Незадолго до ужина в гостиную влетел Дейв. "Гарри Поттер ходит по школе. Пошли смотреть!" Пошли.

Так себе аттракцион. Внешне человек как человек, без запаха глянца. Хмурый, взъерошенный, руки в карманах. Начал он, как я понимаю, с гриффиндорских спален, оттуда сразу отправился в подземелья Слизерина. Сопровождали его только Анжелина Уизли и сын Люпина. Мы, как и прочие зеваки, делали вид, что оказались поблизости случайно. Из слизеринской гостиной мистер Поттер вышел уже с Картой в руке и тут же разорался на Скорпиуса:

— Я вас в последний раз спрашиваю, где вы это взяли?

— Я ее нашел. Сегодня утром, на подоконнике, недалеко от гриффиндорских спален.

То есть, там, где я ее оставил. Очень удачно, что он первый пошел искать Поттера и обратил внимание на валяющийся пергамент.

— Лжете, Малфой!

— Клянусь, это правда!

— Предпочитаете веритасерум или легилименцию?!

Сложный выбор. Лично я предпочитаю легилименцию. Так, по крайней мере, продолжаешь сопротивляться. Мне кажется, после веритасерума человек уже не может доверять себе. Хотя что я об этом знаю.

— Я передам ваши слова отцу! — После этого заявления Скорпиус расплакался и удрал с места событий.

В кабинете директора министр застрял надолго. Учитывая, как быстро он действовал до того, выходило, что он просто надел невидимую мантию. Кто только не ходил по Хогвартсу: и Ровена Равенкло, и Николас Фламель, и мы, грешные. Теперь еще невидимый Гарри Поттер. Я покинул толпу фанатов и пошел ужинать. Думалось исключительно о двух вещах: о Карте мародеров и о красной обезьяне. Когда прибежала наша староста Грейс со словами "Тебя хочет видеть мистер Поттер", я даже не удивился. Спросил только:

— Он у директора?

— Нет, в западной башне, пойдем провожу.

Сидит в аудитории на подоконнике, и вид у него... странный.

Захожу, закрываю дверь. Он, ни слова не говоря, очерчивает палочкой квадрат, накладывая чары неслышимости. Засовывает ее обратно в рукав.

"Интересно, как ты меня вычислил? — думаю я. — Нет, стоп, лучше уж про обезьяну. Хотел, Аль, легилименции, сейчас ты ее получишь". Причем, ему даже палочку вынимать не придется, достаточно того, что есть контакт с кожей.

Вблизи он куда более внушительный, чем на плакатах, постаментах и прочей белиберде. Черт, присесть бы. Наконец решаюсь прямо посмотреть ему в глаза. И тут мне становится как-то совсем нехорошо. Срочно нужно объяснение, чего я тут стою перед ним, потупясь и бледнея, как девица. Говорю:

— Можно взять у вас автограф, мистер Поттер?

Он отвечает:

— Садитесь.

Улыбаюсь, — совпадение. Дальше он несет такую околесицу, что я едва успеваю подстраиваться под виражи его фантазии. Настурсия Нотт как-то говорила, что в Аврорате самое опасное — беседа. Якобы, там из тебя без всякой магии вытрясут все, что можно. Очень интересно, как это у него получится.

Минут за десять меня так выматывает разговор на "безопасные" темы, что я сам прошу перейти к делу. Он обещает свою поддержку, спрашивает, какие у меня к нему претензии. Пропуская главную "Ваш сын — сволочь", я ухватываюсь за предоставленную возможность поговорить о политике его министерства. Вцепляюсь в нее, как тонущий в соломинку, поскольку на столе перед мистером Поттером лежит Карта мародеров, о которой мне очень хочется забыть. Только это оказывается не соломинка. Он небрежно, без раздумий размазывает меня со всеми доводами, думая о своем.

— Работая в Аврорате, я все чаще сталкивался с преступлениями, совершенными по найму. Попытка переворота в 2013-м году, десятки покушений. За все это лорды заплатили золотом, а мы — кровью друзей. Рисковать своей свободой они не захотят, но галеоны отваливают без проблем, у них все равно не убудет. Потому что только в нашей стране золото и деньги — до сих пор одно и то же. Наша валюта даже не защищена от подделок, если монета из золота — значит, все в порядке, о чем еще говорить. Мы оказались государством, единственный ресурс которого — магия, с производством и обменом на уровне дикарей. Чем мы должны дорожить и чем тут рисковать?

— Ну как, вы выдаете зарплаты бумажными деньгами, учителям Хогвартса, например. Они ведь не везде принимаются к оплате. И не понятно, какая у них будет ценность потом. Вы рискуете благосостоянием, которое семьи наживали в течение поколений.

— Их ценность определяется тем, что на них можно купить. На бумажные деньги можно приобрести почти все, что раньше на золото, — за исключением сверхдорогих вещей, плюс десятки наименований предметов, которые до недавнего времени в принципе не производились. Это только начало. Черный рынок доживает последние недели. По всей стране открываются государственные мастерские, магазины, кафе. Люди только сейчас начинают привыкать к деньгам, к тому, что их можно заработать без того, чтобы обслуживать министров или лордов. Мы платим не только профессорам, мы создаем рабочие места и готовимся обеспечить каждому необходимый минимум. Магические предметы по маггловским меркам очень дороги. Одна волшебная палочка стоит, как хороший автомобиль. Тебя воспитали магглы, это автоматически означает, что тебе даже всевкусные драже не по карману. Как ты собирался устраивать свою жизнь после окончания Хогвартса?

— А можно не переходить на личности?

— Можно. Большинство выпускников школы забывает большую часть того, чему их учили, и выживает за счет использования бытовой магии. Пока не наступает момент, когда им требуется что-то, чего они сами наколдовать не в состоянии. Отсюда им прямой путь в клиенты Аврората. 73 процента преступлений против магов совершают наемники. Совершенно случайные люди ведут себя, как под Империо, только Фините инкантатем на них не действует. Поскольку у исполнителей сохраняется свобода воли, заказчиков магическое законодательство не наказывает, их действия приравниваются к намерению. И главное, вычислить их невозможно.

— А как же веритасерум?

— К ним применяют Обливиэйт, сразу же, по их просьбе.

Разговор длится минут 15, и что мы имеем? Во-первых, я перестал воспринимать человека, представляющего для меня опасность, как врага. Его приманка работает. Я не верю, что Снейп — мой отец, но я допускаю такую вероятность и исхожу из нее. Я почти раскаиваюсь. С момента, когда исчез Джеймс, в мире ничего не изменилось, и я не стал умнее за день. Просто я смотрю на ситуацию чужими глазами и не хочу возвращаться к своему прежнему пониманию. В этом и должен заключаться эффект беседы?

Когда он говорит, что переживает за сына, мне становится плохо. Я даже не могу осуждать его за то, что он играет со мной, как кот с мышью. Для него слишком многое поставлено на Карту. Но я еще какое-то время отпираюсь просто из принципа, пока он не дает понять, что применит легилименцию. Разумеется, для моего же блага. И тогда я рассказываю ему все.

И тут же жалею. Вот только что он был таким понятным и подавленным, а теперь с ним жутко находиться в одной комнате. Как в клетке с тигром. Он вроде бы и не делает ничего, а жутко. Задает уточняющие вопросы, не повышая голоса, но это совершенно другой человек. Как будто помолодел лет на 20. Непроницаемый, опасный, глаза яркие от бешенства. Отвечаю что-то, а внутренний голос нашептывает с обреченно-пофигистичными интонациями Кобейна:

"You're face to face

With the man who saved the world".

Потом он красиво бьет заклинаниями по стенам и потолку, пытаясь выявить чары.

— Я читал, что проекции и магическая защита Хогвартса взаимно непроницаемы, — говорю я ему. — Только сигналы передают на соответствующие артефакты.

— Значит, сейчас ты достанешь свою палочку и присоединишь меня к Карте.

— Но... Нет.

— Есть другие предложения? — по-деловому интересуется он.

— Сэр, почему вы не задействуете авроров?

— Никаких авроров, Снейп, и ни слова о нашем разговоре. Даже не попадайся им на глаза, пока я не вернусь!

"Сами убьете?" — хочу спросить я, но спохватываюсь:

— Снейп..?

Он смотрит на меня, и не думая отвечать. С вызовом, пристально, словно подкрепляет заклинанием мысленный приказ. Кажется, у него все чувства на пределе, но сильнее всего — ярость и легкость. Не отводя взгляда, вскакивает на ноги, взмахом палочки наколдовывает пачку крекеров и бутылку минералки, рассовывает по внутренним карманам куртки. Я пытаюсь как-то переварить услышанное. Снейп. Самая противоречивая фигура в Новой истории, — Пожиратель, уже после победы получивший орден Мерлина и "вечную славу", — и самая загадочная. Мистер Поттер, единственный непосредственный участник, выживший после схватки с Волан-де-Мортом, говорят, первые несколько лет был слегка не в себе. Ни с кем, кроме тогдашнего министра Бруствера, не разговаривал. За это время сформировалась официальная версия: верность, героизм, неоценимый вклад. Теперь во время интервью Поттер ее пересказывает, и что там у них конкретно произошло, до сих пор не известно. Вроде как Снейп должен был его выдать, но не выдал, а Поттер должен был его спасти, но не спас. И теперь я... Сейчас мне некогда разбираться в странном отношении мистера Поттера к Снейпу, мне пока хватает и своего, чтобы потерять голову.

— Если только это правда, то...

И снова тишина, во время которой мы с министром гипнотизируем друг друга.

— Что, как надо сказать что-то хорошее, так все слова сразу закончились? — Он, морщась, кивает на мою палочку: — Давай уже, долгие проводы — лишние слезы.

Глава 4.

<> <> <>

— Пап? — Я, не веря своим глазам, подбежал к нему.

— Угу, привет.

Что-то он не в духе.

— Где мы?!

— В одной из магических проекций Хогвартса.

— А как я здесь оказался?

— Ты совершил ошибку.

— Какую?

— Подумай.

Блин, я уже целые сутки тут думаю!

— Пап, я не совершал никаких ошибок, я просто возвращался...

Небрежный жест, типа, заткнись, не до тебя. Вот гад!

— Ладно, — делаю попытку номер два. — Тогда как ты сам здесь оказался?

— Я тоже совершил ошибку.

— Какую?

Это он правда цедит сквозь зубы: "Не предохранялся", или мне послышалось?! Фигасе. Какой прогресс! Обычно он при ребенке так не выражается.

Ходит с места на место, тычет палочкой во все углы и молчит. По стенам пробегают цветные волны невербальной магии. Мощно, но пока без толку. Он устремляется в холл, и я бегу за ним.

— Пап!

— Есть хочешь?

— Уже нет.

В меня с грацией гордого ежа летит упаковка магловского печенья.

— Пап, почему ты не хочешь мне все объяснить?

— А ты не хочешь мне объяснить, как штаны юного мистера Батани оказались на шпиле Астрономической башни?

— Это была шутка!

— Тонкий гриффиндорский юмор? Ты, как ценитель, мог бы провести простую параллель между собой и штанами.

Больше мы не говорим друг другу ни слова. Узнаю, кто это сделал, — убью.

<> <> <>

Это совсем не похоже ни на аппарацию, ни на каминную сеть, ни на использование порт-ключа. Никаких неприятных ощущений, темноты в глазах, головокружения. Словно ничего и не случилось. Старый добрый Хогвартс, освещенный светом магических факелов, тьма за окном. Теоретически это означает, что и другие виды перемещения можно сделать столь же безболезненными. Нужно только понять принцип. Но сейчас надо поспешить к входу в Северную башню, если я не хочу потом искать мистера Поттера по всему замку.

Как здесь красиво ночью! Ватная тишина, безупречные грани очерченного камнем пространства. И ни одного предмета, которому было бы меньше тысячи лет.

Еще спускаясь по лестнице слышу величественное звучание латыни. Монолог принадлежит господину министру. Похоже, он сорвал голос. А на невербальные заклятья, значит, сил уже не осталось? Я подхожу совсем близко, он почему-то не чувствует моего появления. Джеймс, акнерыс его раздери, дремлет на ступеньках, привалясь к парапету. Дожидаюсь, пока министр опустит палочку.

— Мистер Поттер?

— Ты что здесь делаешь? — набрасывается он на меня.

— Ничего. В школе авроры, и я подумал, что я лучше здесь подожду, пока нас спасут.

Он опять приходит в бешенство.

— А если не спасут??!

— Ну, значит, хоть доживу спокойно.

— Ты не мог убраться в место попроще?

— И увести по своим следам Аврорат? Нет. К тому же я вам еды принес, сэр. Месяца на три должно хватить, — я похлопываю рукой по сумке. Мистер Поттер не выказывает никакого удивления, странно.

— Где Карта? — Черт, сменил бы он тон все-таки. После размеренной, безнадежной латыни аврорские интонации оскорбляют слух.

— Отдал миссис Уизли.

— Какой еще миссис Уизли!?

— Гермионе Грейнджер, сэр. И показал ей заклинание. И от вашего имени просил по возможности отсрочить заведение дела.

— Фуф! Слава Мерлину! Молодец.

Приятно слышать. Вот если бы он еще не орал на меня только что. И тут из-за его спины подает голос Джеймс.

— Райт? Так это твоих рук дело. Сока мимблтонии, вижу, оказалось недостаточно...