Симфония любви, меча и магии.

Расспросы ни к чему не привели, мужик жался и мямлил как последняя чернь. Риль милостиво накинул ему на плечи иллюзию плаща, не согреет, так убережет его скромность, и предложил от чистого сердца:

— Хочешь, я второй — того, аннулирую?

Мужик чуть было в обморок не упал, видимо от счастья. Пока Риль разогревал руки, чтобы приступить к важной операции, прежде он такого не делал, тот вдруг бухнулся ему в ноги:

— Не губи!!! — и опять его начали трогать, теперь уже за коленки. — Умоляю, все для тебя сделаю, только не губи!!!

— Ээээ??? — опешил Риль.

— Оставь их обоих мне? — хлюпнул носом мужик. — Я к ним привык...

— Но неудобно, наверное? — с сомнением почесал в затылке Риль, операция накрывалась медным тазом.

— Удобно, — мужик продолжал к нему жаться, а руки ползли все выше, теперь они уже практически касались его ягодиц, — очень удобно!!!

— Ну, как знаешь, — пожал плечами Риль и высвободился из неуместных объятий, тем более, что тело как-то странно на них реагировало, — ладно, я пошел.

— А я? А как же я? — этот двухчленный, Приапус, Риль вспомнил как его зовут, стоял, понурив голову, комкая в руках край плаща.

— И ты иди, — милостиво махнул рукой Риль.

— С тобой?

— Зачем? — опешил маг. — Сам по себе иди...

— Возьми меня с собой, я тебе пригожусь, — совсем как в детской сказке взмолился мужик.

— С твоими особенностями я с трудом могу предвидеть вероятность того, что ты мне пригодишься, — брезгливо сморщился Риль, — но и прогонять тебя не буду. Только учти, денег у меня нет, одежды для тебя тоже нет, еды нет. Свое пропитание будешь добывать для себя сам!

Тот радостно закивал.

Риль закатил глаза. Побег превращался из большой глупости в театр абсурда.

— Надо бы найти где переночевать, — задумчиво произнес он.

Глава третья: Соната безответной любви.

Приапушка: в преддверии рая.

Обрадованный, что хоть чем нибудь сможет угодить богоподобному спасителю, Приапус радостно сообщил, что знает такое место. Ну, где переночевать.

— Это что еще за притон? — брезгливость в голосе господина однозначно свидетельствовала: ему здесь не нравится.

Приапус заискивающе заулыбался:

— Зато здесь никто не спрашивает имен, я ведь правильно понял, господину угодно сохранить инкогнито?

— Угодно, — смилостивился юнец и соизволил пройти в их номер.

Словно легкий ветер серебристой рябью пробежал по убогой комнатушке, вышвыривая мусор в окно. Армии блох, муравьев и прочих насекомых, сопровождаемые своими пушистыми теплокровными товарищами строевым шагом покидали помещение. В номере была только одна кровать, зато большая.

— Я и возле порога могу, на плаще, — сконфужено пробормотал Приапус под нахмуренным взором прекрасных глаз.

Кровать разъехалась на две половинки, у которых выросли недостающие ножки. Мальчик утомленно прилег на свою постель. А Приапус призадумался, где бы раздобыть еды. Да и денег не помешало бы подзаработать. Вон какие тени пролегли на личике спасителя, небось колдовать не так уж и легко.

— Ты куда? — окрик заставил его замереть на пороге.

— Я принесу поесть, господин.

— Иди.

Приапус спустился вниз и нашел хозяина. Тот приведет ему подходящего клиента. С одиннадцати лет, с тех пор, как родители продали его Эратусу, он не знал другого способа заработать.

У клиента была здоровенная жирная задница, и он выдал щедрые чаевые, хватило заплатить за два дня постоя, и еще немного осталось — чтобы купить еды. Подавая своему юному благодетелю мясной пирог, Приапу думал, что вид довольной мордашки определенно стоил... Стоил всего.

— Ты...ты чем это занимался? — мальчик вдруг подавился сочным кусочком.

— Еда, господин... Вы рады?

Мальчишка позеленел и бросился к ночной вазе. Его вырвало. Испуганный Приапус кинулся к нему с влажным полотенцем и осторожно начал промокать затылок и виски. Наконец мальчик немного пришел в себя и отодвинулся.

— Не смей, слышишь, никогда больше не смей так делать! Я не просил тебя об этом... об этой мерзости.

Приапус поник и едва слышно прошептал:

— Простите, господин.

Он подумал, что господин его — из тех, чей путь, широкий и солнечный, устилали розы. Ему же самому было суждено скитаться по темным и узким проулкам, омываемым лишь помоями.

— Тебе необходимо выкупаться, да мне тоже, — шатаясь, мальчик добрел до кровати и вновь вытянулся на ней.

— Вы позволите помочь вам?

Бессчетные похотливые и грубые прикосновения годами оскверняли тело Приапуса, оставляя в нем свою грязь и слизь, сам себе он сейчас казался зловонным испачканным сосудом. Риль не захочет его прикосновений. Но мальчуган неожиданно кивнул, и мужчина метнулся за купальными принадлежностями, трепеща от счастья.

Как прекрасен его Господин, думал Приапус, проводя губкой по гладенькой спинке, вниз к заманчивым половинкам. Как статуэтка в личном кабинете Эратуса. Он всегда любовался ею, когда ему доводилось там бывать. Кожа мальчика была такого же цвета, как тот розовый мрамор, только теплая и нежная на ощупь. Прекрасные аквамариновые глаза закрывались от усталости, но, тем не менее, он решительно перехватил руку мужчины, когда тот собрался обмыть его пах. Но ничего, зато можно пропускать меж пальцев бирюзовых пряди, наслаждаясь их шелковистостью. Приходилось сдерживать себя с огромным трудом, чтобы хоть на мгновение не прикоснуться к одному из возбужденно торчавших под плащом членов. Приапус возблагодарил этот плащ за то, что он скрывает его вожделение от господина.

Мужчина принес полотенце, помог мальчику вытереться и отвел его в постель. Потом принялся мыться сам, старательно отворачиваясь. Оба члена и яйца ломило от напряжения. Он украдкой взглянул на постель и вздрогнул, увидев, что господин наблюдает за ним. Приапус стыдливо прикрыл пах полотенцем и лег на свою кровать, укутавшись в одеяло и повернувшись к стене. Но затопившее все его естество вожделение не давало уснуть. Он осторожно перевернулся на спину и принялся поглаживать члены. Одеяло мешало, да и выпачкаться могло. Дыхание мальчика было ровным и еле слышным. Спит, наверное. Жаль, на окне нет занавеси, и в комнате довольно светло. Ночь сегодня ясная. Он отбросил одеяло и теперь ничто не мешало ему размашисто дрочить. Его ладони помнили гладкость вожделенного тела, он мысленно представлял как раздвигает упругие ягодички, открывая розовенькую и нежную сердцевинку. Как осторожно кружит по ней языком и нежно-нежно целует. Узенькое колечко мышц сжимало бы его палец, смазанный самым дорогим розовым маслом. Тем, которое Эратус выделял только для особо важных клиентов. Мужчина начал едва слышно постанывать, представляя эту душистую влажность, которая окружила бы его длинный член. А второй — скользил бы по поясничке. Он задвигал обеими руками быстрее и выстрелил двумя потоками спермы, обильными, несмотря на недавний секс, выгибаясь на постели и закусывая губы в попытке сдержать стон.

Приапус медленно приходил в себя. Давно уже удовольствие не было таким острым, иссушающим. Он повернул голову и вздрогнул. Господин не спал и наблюдал за ним.

Риль: из жизни людей и магов.

— И что вот это сейчас было? — строго, возмущенно и немного испугано спросил Риль.

Тут следует сделать небольшой экскурс в историю и поведать о том времени, когда отец Риля, уважаемый маг, член магического совета столицы, Фалоститус ван Маструбос ухаживал за его будущей мачехой Елбивеей. Рилю эта мерзкая магиня сразу не понравилось, но видимо она умела что-то такое, что привлекало в ней отца, по крайней мере, первое время, но и этого хватило, чтобы он на ней женился. Но вот период ухаживания... Он часто уходил с мачехой куда-нибудь. В театр, на безмагическое представление обыкновенников, или на ужин в дорогой ресторан, где, говорят, в "черном меню" значилась даже русалка в собственном соку. Обычно с одиннадцатилетним Рилем оставался посидеть дядюшка Онанисмус, но однажды он отлучился в другой город, и Елбивея привела своего младшего братца Оралиуса. Это был кране неприятный молодой человек, щуплый, прыщавый с бегающими глазками и противным голосом. Магический фон у него был очень слабым, значительно ниже среднего, и Рилю даже было его жалко, с таким фоном парню ни в жизни не сыскать приличной работы в магическом мире.

Старшие ушли, оставив их одних. Риль тут же отправился в библиотеку изучать большой талмуд по лечебной магии, он как раз дошел до главы о строении тела. Это была очень важная и поучительная глава, ведь если ты не представляешь себе, как устроен тот или иной орган, как же ты сможешь его восстановить? Пару часов спустя в библиотеку пожаловал и Оралиус, судя по тому, как он двигался, запасы отцовского вина недосчитаются пары бутылок, а может и больше.

— А что это ты тут делаешь? — нагло спросил он, вырывая у Риля книгу.

— Отдай! — возмутился тот.

К сожалению, воспользоваться магией он не мог. До первого совершеннолетия, то есть двенадцати лет, все юные маги носили специальные кольца сдерживающие их магические способности, чтобы они не вырвались случайно под влиянием эмоций. Вот и Риль носил и даже имел возможность регулярно на него любоваться, каждый раз, когда справлял маленькую нужду. Красивое было колечко, филигранное с красненькими камушками. Но именно из-за него доступной магии у Риля было в тот момент всего ничего, и он не мог применить её против Оралиуса.

— Так, так, так, — зацокал мерзкий тип языком, — на голых баб пялишься да? Или еще круче на голых мужиков?

— Я анатомию изучаю! — возмутился Риль. — Верни книгу, урод!

— Ну уж нет, мелкий извращенец, меня не проведешь, небось дрочишь тут втихаря, обложившись анатомическими атласами, — Ораслиус больно схватил Риля за ухо и бросил на стол животом, — но я выбью из тебя эту дурь.

Он выдернул ремень из шлиц, при этом чуть не потеряв штаны. Риль попробовал убежать, но куда там. Мертвой хваткой вцепившись ему в ухо Оралиус принялся лупить его по попке ремнем. К счастью он был здорово пьян и больше ударов досталось столу, чем Рилю, но и тех, что ему перепало, хватило на то, чтобы бедная попочка загорелась огнем, на глазах выступили слезки, а из носа закапало. Риль кричал и дергался, пытаясь вырваться, но подлый гад ни на секунду не ослаблял хватку.

— Ну что, хватит с тебя, грязный маленький извращенец? — спросил Оралиус через какое-то время.

— Хватит, хватит, пожалуйста, — взмолился Риль.

— Стой так, — скомандовал молодой человек.

Что происходило дальше, Риль так и не понял: за его спиной Оралиус кряхтел, стонал, а потом ему на попку что-то закапало. Когда он оглянулся, то увидел, что Оралиус держит свой член, такой же щуплый, как и его хозяин, обеими руками.

"Он что помочился на меня?" — в ужасе подумал крайне брезгливый Риль.

Затем его отправили стоять со спущенными штанами у углу. Еще трижды за этот вечер, Оралиус заставлял его склониться над столом и совершал странные манипуляции со своим удом, то потирая его, то поглаживая, стонал он при этом очень громко, кривил лицо и закатывал глаза. И каждый раз в конце из той дырочки, откуда обычно лилась моча, выскакивали белесые капельки, которые Оралиус с видимым удовольствием размазывал по саднящей попке Риля.

А потом вернулся отец. Эта часть воспоминаний была самой любимой. Он сначала избил Оралиуса, обзывая его страшными словами, и даже напустил на него парочку заклятий, невзирая на заступничество мачехи. А потом на руках отнес Риля в спальню, сам вымыл его, залечил попку при помощи магии и читал на ночь сказку, чего не делал уже пять лет как. Дальнейшая судьба Оралиуса была ужасна. Отец устроил его брак с каким-то огром, Риль видел его однажды мельком, огромное, злое чудовище. Молодые уехали в поместье мужа сразу после свадьбы. С тех пор Риль о них так ничего и не слышал. И хорошо.

В общем, в его сознании потирание члена и белесая жидкость всегда плотно были сопряжены с болью и унижением. А этот странный субьект, Приапус, просто так себя потирал. Может, он успел побить кого-то, когда ходил добывать им пропитание? Да нет, не похоже.

— Простите, господин, простите, — Приапус соскользнул с постели и на коленях пополз к Рилю, — я не мог удержаться, господин, умоляю я больше никогда.

И только Риль собирался попросить этого субъекта объяснить ему смысл странных манипуляций на моче-половом органе, как вдруг снизу раздались крики:

"Именем князя, открывайте! У нас есть сведения, что тут скрывается беглец!"

— Бежим! — Приапус схватил господина за руку и потащил к черному ходу.

Так они и оказались посреди улицы, Приапус голый, а Риль так растерялся, что забыл накинуть на себя иллюзию.

— Нужно спрятаться, — сказал он, зябко ежась на холодном ночном ветру.

Приапус, переступая с ноги на ногу, был с ним полностью согласен. Не сговариваясь, они направились к ближайшему постоялому двору. Что-нибудь там они придумают.

Кими: каждому мальчику нужна собака. То есть, конь.

Кими выгнали уже из третьего трактира — после того, как злокусучая скотина, эта совокупная ошибка Отца, Сына и Духасвятаго, эта Адская Тварь, зовущаяся лошадью... Он печально запустил камнем в ворону, попал, подобрал и снова притулился около конюшни. В четвертом трактире мальчик не дал скотине ни единого шанса сорваться с привязи и войти в зал для буйств и разрушений. Он сразу снял место в конюшне на двоих: виконт д'Арвиль и скотина, прошу любить и жаловать.

Кими откусил голову свежатинке, пожевал и запил водочкой. Потом горестно вздохнул, привычно врезал скотине промеж рогов и снова запил. Хорошо, что местная водочка обладала совершенно детской крепостью, градусов 38 навскидку, а то он бы был пьян уже после второго злачного места. И любой, буквально любой смог бы грязно воспользоваться его свежим юным телом, а особенно — толстой мошной денег.

От лошади придется избавляться, по-видимому. Ночевать в конюшне небезопасно для драгоценной мошны... Да и не благородно как-то. Разве найдешь богатого жениха или невестушку в таких условиях? Кими издал очередной стон страдающей души, пристроил поудобнее больную попку и вспомнил своего так рано почившего жениха. Он был такой красивый и славный... (два глотка водочки) такой ласковый язычок... (глоток) ну, подумаешь, слегка брутален... (три глотка) мужчину это так красит... (пять глотков и почесать налившиеся яйца) в конце-концов, стерпится-слюбится, не так уж и сильно его отшлепали... (два глотка, дырочка уже сладко поджимается, а член требовательно пульсирует) зачем же он сразу убил своего нареченного?!?

"Идиота кусок!" — захохотал кто-то в голове смутно знакомым голосом.

— Заткнись! — плача, крикнул Кими и швырнул пустую бутылку в сумрак, за угол, с ловкой подкруткой.

Неожиданно бутылка не разбилась, а прилетела обратно по той же траектории, мальчик едва успел увернуться. Он недоуменно приподнялся да так и застыл с открытым ртом: из-за угла вышла столь изумительная парочка, каковую он не ожидал увидеть даже среди безумных жителей Цихниды. Тонюсенький хрупкий юноша лет двенадцати (вообще-то, тот выглядел на десять, но Кими сделал скидку на то, что чистокровные люди какие-то хлипкие... оказались) и совершенно голый тощий мужичонка. Мальчик поразил его прекрасными зеленовато-голубыми волосами и глазами (эльф!!!), а мужик — двумя членами.