Холодная зима 37-го

— Бог видит кто кого обидит, — усмехнулся Алеша.

Мунгалы объявились к вечеру. Ничего не подозревая, они подъезжали к становищу, когда из-за шатров выскочили стрельцы Шемяки. Трофейные луки позволили довести их число до дюжины, а небольшое расстояние делало выпущенные стрелы смертоносными. Мунгалы, надо отдать им должное, не испугались. Защелкали тетивы и в ответ полетели стрелы. Вот только не учли они хитрость противника. Шемяка давно заметил, что его золоченый шелом и сверкающая на солнце броня — для мунгал, как красная тряпка для быка.

В прошлый раз он проверил догадку на себе, и она оправдалась. За считанные минуты его щит оказался утыкан стрелами, бронь отразила три стрелы, по шелому ударили две, четыре попали в коня, а сколько пролетели мимо...

В этот раз Шемяка остался в засаде, а свою бронь с шеломом отдал молодому парню, тощему как жердь. Под бронь на парня надели несколько халатов, а между ними проложили куски войлока. Движения парня казались неуклюжими, но это не важно. Когда он выехал из-за юрты и, потрясая саблей, закричал заученные слова:

— За Родину! За Сталина!

Мунгалы отреагировали соответственно. Полетели стрелы. Он был буквально утыкан ими, но продолжал орать:

— Спартак чемпион!

И вдруг резко замолк, запрокинув голову назад. Одна из стрелок хищным жалом впилась в лицо, под самой глазницей, выйдя из затылка, пробив золоченый шелом.

Его смерть не была напрасной. Начатое стрельцами, завершили всадники с пиками. Ударную пятерку возглавил Алеша, забывший про условный сигнал. Эта атака решила все дело. Мунгалы бросились удирать. Стрельцы, вскочив на коней, уже обходили с флангов беглецов и вскоре последний мунгал со стрелой в спине полетел в пожухлую траву.

Когда Шемяке сообщили о победе, он страшно гневался. Алеша стоял с понурой головой, не смея оправдываться.

— Я тебе велел сигнал подать! — кричал на него Шемяка, брызгая слюной. — Трое наших полегли по твоей вине...

— Мы побили более полсотни... — все же попытался оправдаться Алеша.

— Карасика ранили, — перебил его Шемяка.

— Да разве это рана? — искренне недоумевал Алеша. — Так, царапина...

Пожалуй, Алеша был прав. Они почти без потерь уничтожили больше сотни мунгал. По уму следовало бы возвращаться. Добыча, взятая на мунгалах, дорогого стоит. Особенно дальнобойные луки. Теперь в сотне Шемяки две дюжины стрельцов с мощными луками. В степной войне боеспособность сотни определяет самый слабый лук, но наличие чудо-луков позволяло теперь выходить против врага на равных. И Шемяка не утерпел.

Отобрав четыре десятка человек, он повел их за скотом. В Биляре живет один мусульманский купец, Йюсуфом зовут. Прохиндей, каких свет не видывал. Он сам нашел Шемяку, получив весточку от пропавшей год назад дочки. Девчонка успела побывать в наложницах половецкого бека, и досталась Сашке в качестве трофея. Хорошая деваха, ласковая, но себе на уме. Видно в папу пошла. Любящий отец примчался, как угорелый. Верхом на аргамаке белой масти, в сопровождении чернокожих охранников, вращающими белками выпученных глаз и готовыми, как бойцовские псы, накинуться на того, на кого укажет рука хозяина.

Девушка Нина воссоединилась с любящим родителем. Йюсуф действительно любил свое чадо, раз отвалил за нее серебра не торгуясь. Хорошо, Нестор Булгарин, проболтался, в Биляре насчет серебра строго — вывозить его запрещено. Один купец попробовал, да попался с поличным. Ему пришлось отдать четыреста овец, что бы сняли обвинения и позволили уехать. Йюсуф намеривался донести на глупого русича и за донос получить половину конфискованного серебра. Выкуп любимой дочки при удачном раскладе обошелся бы ему в половину дешевле.

Шемяка пришел в восторг, когда раскусил купца. С такими людьми, без совести и чести, ему уже приходилось работать и, он читал их как открытую книгу. Они поладили, причем каждый считал, что обманывает напарника. Шемяку интересовало зерно, мед, соль, селитра, сера, нефть или иначе говоря земляное масло. Йюсуф взялся все это поставить, и не куда-нибудь, а в Чернигов. В качестве аванса он забрал добычу, взятую на половцах и выкупил право продать полонянников. Оставшийся долг Шемяка обязался погасить скотом.

Кому война, а кому и мать родна. Йюсуф был из таких. Вместе с Шемякой на войну отправились доверенные его люди, отгонявшие угнанный у башкир скот вглубь страны.

Война кормит воина — это всем известно, но за пополнение запаса стрел приходилось платить и дорого. Купец наладил поставку стрел для Шемяки, вычитая их стоимость из доли напарника. Победа над сотней мунгалов позволила существенно пополнить запасы.

Зимовала сотня в землях западных башкир. Они давно уже отказались от кочевого образа жизни. Занявшись земледелием, жили по-прежнему юртообразных жилищах. Грязный, изорванный войлок, скатанный в изголовье, составлял все убранство постели. Горшки лепили сами, при случае покупая керамику у торговцев. Весь хабар Шемяка отдавал им, взамен получая мясо, хлеб, молоко, сыр, масло и мед. Услуги единственного в селении кузнеца по условиям соглашения с главой рода оказывались даром из материала заказчика. С железом у башкир было туго. Они охотно покупали оружие, расплачиваясь серебром: древними монетами, блюдами и кувшинами, явно пролежавшими в земле не одну сотню лет.

Драг металлы, а это не только золото и серебро, но и медь, бронза, свинец, Шемяка отправлял купцу, чтобы тот вложил их в дело. Лучшие образцы оружия также переправлялись к купцу, а он контрабандой вывозил их на Русь. Мусульманин сильно рисковал, но огромная прибыль любому купцу затмит глаза.

За купцами, особенно иноземными и исповедующими христианскую веру, в Великом Городе следили день и ночь. Показателен случай случившийся с купцом Авраамием, пришедшим в Биляр по Волге из дальних стран, где принял святое крещение. Слухи ходят разные, но ясно одно — Авраамий занимался в Волжской Болгарии какой-то деятельностью, неприемлемой для булгарского правительства, но очень интересной для Владимиро-Суздальского великого князя. Иначе с чего бы русскому князю требовать выдачи тела, 'И взяша мощи святого стратотерпца Аврамья, и был принесен бы в Володымер, и великий князь благочестий Георгий усрете и перед городом за версту с великою честью с свещами, иепископ Митрофан совесм клиросом и со игумены, и княгыни з детьми, и вси людье. И положен бысть в церкви святыя богородицы, в монастыри великие княгини Всеволожие' .

Торжественная встреча тела Авраамия и помещение его в фамильный великокняжеский монастырь — это явно политическая демонстрация. Знак, так сказать. Интересно, на кого шпионит Йюсуф?

Добыча, взятая в набеге, позволила людям и лошадям отдохнуть целый месяц. Люди купца отогнали отары овец и табуны лошадей, забрали также верблюдов. Шемяка недолюбливал последних из-за их вредного характера.

Следуя в караване, верблюд делал не более четырех с половиной верст в час. Ехать верхом на верблюде крайне утомительно. Все время раскачиваешься вперед — назад, словно делаешь поклоны. Ехать рысью на верблюде — очень тряско. И в телегу его не запрячь: при каждом шаге животного следует сильный рывок. А пугливость верблюда... Вот уж маета так маета. Птица, неожиданно вспорхнувшая из травы, так испугает его, что он бросается в сторону, а если он идет в караване, то за одним испуганным верблюдом, бросаются остальные. Да, что там говорить. Простой воробей может испугать верблюда так, что тот переломает и испортит все вьюки и поклажи. К тому же, питается эта животина только днем, ночью она пастись не может. А при сильном ветре, дожде, бьющем прямо в морду, эта противная животина ложиться и караван должен останавливаться. Переходить реку в брод верблюд может только по мелководью, стоит только ему замочить брюхо, он тут же ляжет и замочит вьюки.

Тихая размеренная жизнь закончилась одним ранним утром. Из соседнего селения, рискуя переломать ноги коню и свернуть себе шею, прискакал мальчишка гонец.

— Татары! — выкрикнул он, и обессиленный свалился на землю.

Парня быстро привели в чувство.

— Сколько их? — тряся за плечи, раз за разом спрашивал башкирский бий.

— Не знаю, — отвечал малец, глядя осоловелым взглядом на бия. — Атай велел нам с братом скакать за помощью.

— Где твой брат? — вновь тряхнул за плечи парня бий.

— Не знаю, — растерянно ответил тот. — Потерялся.

— Поможешь? — с надеждой спросил бий, подходя к стоящему рядом Шемяке.

— Уверен, что не ловушка? — с сомнение спросил Сашка.

— Я парня знаю, — ответил бий. — Это Ирбай, младший сын Байджигита.

— Действительно, счастливый, — заметил Шемяка глядя на парня и замолчал.

Бий терпеливо ждал.

— Сколько людей ты поведешь? — наконец спросил Шемяка.

— Прямо сейчас — полсотни, — ответил бий и пояснил. — Я не могу оставить город без защиты.

— Про город ты это загнул, — подумал Сашка. — Большая деревня, обнесенная хлипким забором — еще не город.

— Я немедленно отправлю гонцов собирать мужчин, но на это нужно время...

— Людей Байджигит к тому времени уже вырежут, если уже...

— Да, выступать надо немедленно, — констатировал бий.

Поднять сотню — минутное дело. Шемяка решил не ждать, пока в селении соберутся мужчины, забрал с собой наиболее расторопных и ускакал, выкрикнув бию на скаку:

— Собирай остальных, и догоняй!

Малец не соврал, убегали они вместе с братом. Низкорослая мохнатая большеголовая лошадка мирно щипала травку рядом с распростертым на земле безжизненным телом. Причиной смерти стала не ночная гонка, а стрелка мунгалов, впившаяся под правую лопатку.

— Жалко парня, — вздохнул Итларь, закрывая глаза мертвецу.

— Война, — равнодушно ответил Шемяка, переставший воспринимать ужасы войны близко к сердцу.

К смерти привыкаешь, если видишь ее каждый день. Кто не может привыкнуть — сходит с ума или ищет утешения в религии. И это правильно. Как говориться — 'Аще бы не Бог, кто бы нам помог?'.

— Мунгалы! — тревожно вскрикнул Баюш, указывая рукой в направлении двух всадников.

Те, видно, тоже заметили чужих людей и пристально всматривались, считая противников.

— Чурнай, — позвал торка Шемяка. — Снимите их.

— Далековато будет, — с сомнением покачал головой торк. — Но попробуем.

Стрел не пожалели, накрыли дозорных залпом. Из двадцати стрелок в цель попали меньше половины, и то большая часть впилась в коней и лишь одна попала во всадника.

Для трех с половиной сотен шагов — это не плохой результат. Убитый был иноплеменником. С глубоко посаженными глазами, с копной исиня черных волос, широкой курчавой бородой, мясистыми губами и орлиным носом. Подобных ему Шемяка еще не встречал. Оставшегося без лошади мунгала, оказавшегося на поверку башкиром, притащил на аркане Карасик.

Чурнай быстро допросил пленника и получив нужные сведения, равнодушно перерезал тому горло.

— Мунгалы ушли, — сообщил он Шемяке, деловито обтирая нож от крови.

— А Байджигит? — со слабой надеждой, спросил батыр Сураш.

— Мертв, — помотал головой Чурнай, затыкая нож за пояс.

— Ай, шайтан! — скрипнул зубами батыр.

— Тогда отомстим, — решил Шемяка.

— Сколько их? — полюбопытствовал Местятка.

Шемяка скривился от досады на себя, что забыл узнать численность врагов.

Чурнай поскреб пальцами подбородок и ответил, глядя на сотника:

— Три сотни.

— Много, — помотал головой Костяжко и задал вапрос. — Раз всех перебили там, стоит ли нам преследовать мунгал?

Он посмотрел на товарищей, ища в них поддержки.

— Все равно убитые нам чужие...

— Костяжко прав, — подал голос обычно немногословный Ратмир. — Может, ну их к лешему? Опять же Костяжку жалко...

— А что опять Костяжко? — сразу дернулся парень. — Чуть что, так сразу Костяжко...

— Опять поранят тебя, — рассмеялся Ратмир. — Кто за тебя такого красивого замуж пойдет?

На лицах суровых воинов расцвели улыбки. Еще не было ни одной стычки с врагами, что бы Костяжко остался без раны. Вот и сейчас на его простоватом крестьянском лице красуется свежий едва затянувшийся шрам от сабельного удара.

— Ты обвиняешь меня в трусости? — взъярился Костяжко.

— А ну, цыц! — грозно прикрикнул Шемяка.

— А чего он... — возмутился Костяжко.

— Я за драку, — перебил его Алеша.

— Я за, я за, я за, — поддержали его товарищи.

— Итак, решено, — подвел итог Шемяка.

— Только как мы мунгалов найдем? — засомневался Костяжко.

— Кровь путь кажет, — хмуро ответил Местятка.

В башкирском селении царила мертвая тишина. Снежный наст обильно политый кровью переливался в лучах зимнего солнца. По расположению тел, следопыты быстро восстановили картину трагедии. Мунгалы напали ночью с двух сторон. Об этом свидетельствуют тела стариков, женщин, распростертые прямо у дверей жилищ. Дети прятались внутри и там нашли свою смерть. Мужчины пытались остановить врагов, но гибли под ударами сабель. А вот тут уже они смогли собраться и достаточно успешно оборонялись. Среди мертвых тел лежат чужаки. В самом центе селения больше всего убитых. Тут принял смерть Байджигит с товарищами. Изуродованное до неузнаваемости тело бия опознали башкиры по остаткам одежды с родовым орнаментом. У всех мертвецов мунгалы отрезали по одному уху и отрубили правую кисть.

— Не всех перебили, — сделал вывод Местятка, глядя на место казни.

Людей ставили на колени и отрубали головы. Так они и лежали рядами...

Значит, мунгалы увели полон. Есть шанс догнать их. Лишь бы снег не повалил, не замело следы.

Мунгалы разделились, часть увела полон, а другая, многочисленная повернула на запад.

— Что делать будем? — попросил совета Шемяка.

— Надо полон отбить, — предложил Местатка.

Оказалось, с ним согласны все и Сашка, с тревогой в сердце, вынужден был согласиться.

Два десятка воев во главе с Местяткой Шемяка отправил в рейд обойти мунгал, а остальных он выстроил полукругом и атаковал. Это принесло свои плоды. Окруженные мунгалы падали, сраженные стрелами и, лишь немногие пошли на прорыв, но были спешены. На этот счет стрельцы получили четкие указания — бить коней. В плен взяли немногих. Слишком свежа память о резне, устроенной ими. А тех, кого захватили, Чурнай со своими торками допросил с пристрастием, а потом отдал башкирским женщинам...

— Лучше бы сам убил, — подумал Шемяка, глядя на учиненную расправу.

Но когда Костяжко притащил мешки и вывалил страшный груз на снег, Шемяку чуть не стошнило. Статистический учет убитых у мунгал поставлен серьезно. Уши отрезали всем от мала до велика, а мужчинам отрубали правую кисть.

Странно только, что собственно мунгал или татар они еще не встречали. Половцы или иначе кумане, китайцы, хорезмийцы и иные восточные племена, но только не мунгалы. Что за племя такое таинственное?

— Что узнал? — задал вопрос Чурнаю Шемяка.

— Говорят, что им велено разорить окрестные селения, а что дальше, то только главный их ведает.

— Мне нужен их вожак, — сквозь сжатые зубы, процедил Шемяка. — Гривна золотая тому, кто приведет его.