Солнце за нас-2

(* "Травля". Рассказ моряками "морских" баек. Любой моряк понимает степень их "достоверности", но "сухопутным" и "салагам" их рассказывают типа на полном серьезе.

Андрей Некрасов, советский писатель, автор повести "Приключения капитана Врунгеля", написанной именно в жанре "травли".)

Присутствовал и Маяковский. Вообще-то он тут на фиг был тут не нужен, но он был очень обидчивый человек, а я его старался в последнее время не обижать по пустякам. Почему — расскажу дальше. Так что пришлось позвать.

...Я убедил Артузова: лучше, если мы не станем гневно обличать очередных контриков, а высмеем их. Как говорили в моём детстве, "обманули дурака на четыре пятака!". Вот именно так я и изложил задачу. И тут началось такое... Миша и Геббельс чуть было не подрались за "право первой ночи". То есть, за возможность первым опубликовать развернутый материал. Развести их удалось только тогда, когда я Йозеку дал монополию на работу с Германией. Геббельс вообще-то был интересным типом. Когда я брал его на работу, то думал — он просто ненавидит всех на свете, как это нередко случается с такими как он... Ну, честно, говоря, уродцами. Но, как оказалось, Геббельс сидел на другом комплексе. Он в Германии предпринимал какие-то попытки добиться успеха в литературе и журналистике, но все они закончились ничем. Так вот Йозек и хотел доказать — а вот вам, козлы! И прежде всего, он хотел доказать это Германии. А журналюгой-то он был блестящим. При этом он был по-своему порядочный человек. Кто такой порядочный журналист? Тот, кто продается один раз. В той истории Геббельса купил Гитлер, отдав ему всю пропаганду*. И он фюрера не предал. Во время путча 1944 года хрен знает, чем бы всё закончилось, если бы не Йозик. И умер он в том же бункере, что и Гитлер. И убил своих детей. Чудовище? Но я предпочитаю работать вот с такими, нежели со склизкой мразью, которая, как в моем мире, по пять раз меняла свои взгляды в зависимости от того, куда дует ветер.

Тем более, что тут Геббельса купили мы. И отступать ему тоже было уже некуда.

(* В РИ до 1930 года Геббельс поддерживал "левых" нацистов, которые выступали за исключение Гитлера из партии.)

И, кстати, Геббельс подкинул очень неплохую мысль:

— Сергей, а почему бы нам не написать, что первыми несчастные случаи за теракты стали выдавать именно контрреволюционеры? А чекисты просто этим воспользовались?

А в самом деле...

Потом уточнили кое-какие вопросы Ильф и Петров. Вот ведь судьба! В этой истории они тоже как-то сумели встретиться сами, без какой-либо моей помощи. И роман "Двенадцать стульев" они написали, сейчас он готовился к выходу в литературном приложении к "Красному журналисту". Я его уже читал. Роман очень отличался от знакомого мне, благо тот я знал чуть ли не наизусть. Оно понятно. Тот роман был очень злободневным. Просто более поздние поколения читателей не всегда понимали многие аллюзии. А тут была иная история, а потому и произведение вышло иным. Но не менее блестящим. Здесь его пробивала Светлана. Она имела редкую способность — умение распознавать нестандарнтную талантливую литературу. Да-да, это очень редкий дар. Всегда и всюду. К примеру, первое произведение Артура Конан-Дойля о Шерлоке Холмсе, "Этюд в багровых тогнах", отвергли восемь издательств. А как "заворачивали" молодого Джека Лондона... Не говоря уже о том, что когда в 1962 году битлы попытались подписать контракт на издание пластинки, их отвергли десять студий грамзаписи. Неформат, понимаете ли.

А вот Светлана, прочтя произведение, тут же передвинула все издательские планы — и пихнула роман в ближайшие номера. Это надо понимать. Авторы — люди очень обидчивые, к тому же гонорар платят после выхода произведения. Так что обиженных было много. Но на все попытки качать права Светлана отвечала на языке, усвоенном во время поездок на бронепоезде. А если кто не понимал, намекала, что стрелять она не разучилась...

Так вот, Ильф и Петров выглядели какими-то грустными. После совещания Светлана подвалила к ним.

— Ребята, в чём дело? Задание не нравится?

— Задание отличное. И мы сделаем в "Крокодил", что надо. Но... Мы вот в своём романе описали "Союз меча и орала". Знали бы мы о том, что нам сейчас Сергей рассказал, мы бы написали не так...

Тут подошел я.

— Да, не волнуйтесь. В книжном варианте перепишете. Даже интереснее — литературоведы будут защищать диссертации на тему разницы разных редакций вашего текста.

— А вы думаете...

— Да ладно. Редактируйте роман для книжного издания. Но не забывайте, про ежедневную работу.

Вот как работать с журналистами, которые уже шагнули в бессмертие? Им ведь ещё один роман писать. А, может, и третий получится?

Да, имелся тут ещё один бессмертный. Который, хотя и пытался изображать горлана и главаря, на самом-то деле по жизни был слабым человеком. Вот и сейчас Светлана что-то втирала Маяковскому. Что с ним делать? У него были какие-то очередные проблемы. Невозможно спасти человека от самого себя. Многого из того, что в той истории его привело к самоубийству, здесь не было. Но было иное.

Например, Маяковский пытался заниматься набравшей популярность рок-музыкой. Хотя, понятно, тут это больше напоминало акустические варианты концертов рок-групп 80-х, но тем не менее. Его вдохновляло не только мощное эмоциональное воздействие, но и сама творческая атмосфера. Рок-группа — это коллектив, команда. А Маяковский по жизни без команды жить не мог. Но вот тут-то и вышел облом. Его стихи в принципе не ложились на музыку*.

(* В РИ попытки положить стихи Маяковского на музыку предпринимали очень неплохие композиторы и музыканты, например, Александр Градский. Но выходило как-то не очень...)

А между тем гремели песни его друзей и соперников. "Синие гусары" Асева, "Баллада о гвоздях" и "Баллада о синем пакете" Тихонова. А уж заключительная часть "Смерти пионерки" Багрицкого вообще стала неформальным гимном комсомольцев*.

(* В данном времени текст был такой: "Нас водила молодость/ в сабельный поход/нас бросала молодость/в партизанский год". А дальше как в РИ.)

Маяковскому было очень обидно.

Впрочем... Некоторые ведь уже доигрались. Сергей Есенин, например. Ему тоже понравилась идея исполнять свои стихи в музыкальном сопровождении. Даром, что он-то был ярым индивидуалистом. Но ведь и в истории рок-музыки такое было. Ведь что такое группа Doors? Джим Моррисон и все остальные. Я имен-то других музыкантов не помню. Хотя Джим, вроде, и играть ни на чем не умел.

Вот Есенин и замутил группу. Благо его-то стихи идеально ложатся на музыку чуть ли не в любых жанрах.

И пошло-поехало. Нэп ведь. Сколько хочешь, столько и выступай. "Москва кабацкая" звучала в рок-варианте. Успех был феерический. Есенин брал за концерт не менее 500 червонцев, а концертов было полно. В то время он уже пошел вразнос, то есть очень редко протрезвлялся. Дальше — понятно. Фанаты и фанатки у него и без того имелись, а уж тут...

В общем, в 1926 году он закончил свою жизнь как Высоцкий или Моррисон. Но хоть не в петле.

Но, впрочем, что делать? Нам поставлена задача, мы будем её выполнять.

* * *

У людей, собравшихся в кабинете здании "Русского клуба" настроение было не самым лучшим. Десять дней назад РОСТА/ТАСС опубликовал официальное сообщение об аресте Сиднея Рейли. Теперь они решали: что делать дальше? Эти ребята не являлись профессиональными разведчиками или подпольщиками, паранойя ещё не впиталась у них в кровь. Профессионал в подобном случае всегда рассчитывает на самое худшее. А они пока что надеялись на то, что арест Рейли мог быть случайностью. Он ведь и раньше "засветился" в России. Мог ведь "сгореть" и на простой проверке документов... Но тут в кабинет вломился ещё один человек, размахивая газетами.

— Вы видели ЭТО?

— А что тут такое?

— Вы прочтите...

Первой газетой была французская "Юманите", орган Коммунистической партии Франции. Вошедший ткнул пальцем на передовую. Заголовок гласил: "Контрреволюционные мошенники попались на удочку ОГПУ."

— Вот эта статья. Перепечатка из русской большевистской газеты. Вот оригинал...

В самом деле. Вторая газета — "Единство", бывшая "Рабочая окраина", флагман РОСТА.

Статья была и в самом деле убойная. Особенно — в русском варианте. Эмигранты привыкли к хамскому языку изданий РОСТА, но тут автор превзошел всё читанное. Материал был откровенно глумливый, написанный в стиле бульварных газет. Только вот в нем приводились точные адреса и фамилии. Суть была в том, что группа мошенников решила сорвать деньги с русских предпринимателей, для этого создала псевдополитическую организацию. Набрали дураков и послали в Россию. Н те оказались не совсем дураками.

"Чекисты, следившие за прибывшими агентами, очень удивлялись. Те сидели по своим конспиративным квартирам и выходили только за тем, чтобы купить свежих газет. Это было непонятно. Если им нужны были газеты — зачем нелегально пересекать границу? Могли бы обратиться в парижское представительство РОСТА/ТАСС. Но вскоре выяснилось: "борцы с большевизмом" ищут в газетах сведения о разных авариях на предприятиях. Надо ведь отчитываться перед начальством. Вот они и слали вырезки, утверждая, что это из рук дело."

Так было в статье и дальше. Получалось, что мелких и глуповатых мошенников обдурили умные чекисты. Которые знали всё с самого начала.

— И что? — Бросил кто-то. Мало ли что пишут большевики.

Андрей Смолин скривился.

— Вы что, не знаете, что такое РОСТА? Вы не знаете французов? Завтра это перепечатают все, а послезавтра об этом будут петь песенки в кафе. Если бы они нас выставили злодеями — это ладно. Но нас выставили полными идиотами! Господа, я вас покину.

Четким шагом Смолин вышел из комнаты. На следующий день появилось сообщение о том, что он пустил себе пулю в висок на набережной Сены.

Как оказалось, Смолин был прав. Над "Русским клубом" стали глумится для начала левые издания. Потом к ним подверстались бульварные, которым всё равно на кого лить дерьмо. Но этим дело не закончилось. Скандал ширился и затронул широкие круги эмиграции. Здесь начали играть в увлекательную игру "поиск стукача". Искать они могли сколько угодно. Реального агента, Алексея Никифорова, чекисты, разумеется, давно уже вывели из игры. Причем так, что на него никто ничего и подумать не мог. Теперь он сидел в Москве.

А тут подоспела РОСТА. Мы вбрасывали эмигрантским газетам через третьи руки не то чтобы компромат, но разные двусмысленные сведения на разных деятелей. Дальше они вполне управлялись и без нашей помощи. Свара вскоре перешла уже на откровенно кухонный уровень. Где друг другу припоминали все "косяки" аж со времен Русско-японской войны*.

(* В РИ именно такая обстановка была в эмиграции после похищения чекистами генерала Миллера. Между прочим, свара на тему "кто был советским агентом", продолжается ДО СИХ ПОР.)

В общем, с экстремистами из эмигрантов вопрос был закрыт надолго. Вряд ли теперь найдутся дураки, готовые идти через границу хрен знает за что.

Путешествие по дебрям политики

Чем дольше Максим околачивался в Америке, тем больше убеждался — американцы на редкость лицемерная нация. Взять "сухой закон". Он типа существует, его отменять никто не собирается. Но выпивку можно купить свободно, причем весьма разнообразными способами.

Вот и теперь Максим зашел в некое заведение типа кафе, расположенное на 14 стрит, между 4 и 5 авеню. Район не из последних. Однако заведение выглядело убого и было абсолютно пустым. За стойкой околачивался парень на лице которого была написана вселенская скука. Он скользнул взглядом по вошедшему и отвернулся с полнейшим равнодушием.

Максим тут бывал не в первый раз, а потому сразу же направился в неприметной двери в дальнем углу зала. За ней оказался парень с характерными повадками вышибалы.

— Вы джентльмен? — Спросил он.

Вместо ответа Максим достал из нагрудного кармана пиджака карточку "журналистского питейного клуба". Таких обществ друзей Зеленого змия в Америке было множество. Вступить в любой клуб было просто — по рекомендации приятеля. В России в подобном случае обошлись бы просто словами "Я от Васи". Но у американцев свои приколы.

Вышибала посторонился и, пройдя по небольшому коридору, Максим очутился в самом обыкновенном баре. Единственное отличие от подобных парижских питейных заведений* — здесь заседали исключительно мужчины. Впрочем, в САСШ и до "сухого закона" женщины в питейные заведения не ходили.

(* После Мировой войны в Европе получили распространение "американские бары")

Эмиль уже был здесь, сидел за столиком в углу и цедил джин с тоником. Данное место было недешевым — так что кроме канадского и "подпольного"* виски тут продавались и иные напитки.

(* Виски, нелегально изготовлявшееся на территории САСШ. Это была совсем не "паленка". Бандиты выпускали качественные напитки.)

Максим заказал рому. Почему-то он пристрастился к этому пиратскому напитку. Благо с Кубы и Ямайки его гнали чуть ли не пароходами.

В последнее время коллеги встречались не так уж часто. Они давно жили на разных квартирах — к тому же были загружены работой. Максим, например, только что прибыл из Луизианы.

— Ну, как у нас тут дела?

— Нормально. Я думаю, Альфред Смит имеет все шансы пройти. Вряд ли с большим перевесом...

— Ничего, это как раз и хорошо.

Дало было в следующем. Кризис развивался так как рассказывал Коньков. Хорошо, что он с ним пообщался. Потому что Максим-то раньше представлял начало Великой депрессии несколько наивно. Как что-то вроде землетрясения. Трах! И всё вокруг в руинах.

На самом-то кирдык разворачивался неторопливо. Августовский удар был всего ли первым звоночком. Второй состоялся лишь в начале октября. Вот тут-то котировки рухнули, как снег с крыши в Питере. Но всё-таки в Америке хоть и много было людей, связавшихся с акциями, но они далеко не являлись большинством. До реальной экономики дело пока не дошло. Да и там кризис будет набирать обороты постепенно.

Главное отличие от той истории состояло в том, что начало депрессии сместилось на год вперед. А это было очень существенно. Потому что через месяц предстояли президентские выборы. В том варианте победил республиканец Герберт Гувер, сменивший нынешнего хозяина Белого дома — тоже республиканца Уоррена Гардинга. Гувер проскочил как раз на эйфории от "эпохи просперити". А тут обстановка была уже не очень понятной.

Соперник, демократ Альфред Смит первоначально, ещё до августовской биржевой паники начал строить свою избирательную кампанию на нападках на "сухой закон". Этот он не от хорошей жизни. Потому что американцы — лицемеры. Политики и журналисты могли каждый день нализываться вот в таких барах, но на публике выступали за трезвость. Но у Смита не было иного выхода.

Теперь, понятно, он перестроился. Не без помощи денег Смирнова. Его люди быстро купили кое-кого из демократических политтехнологов. Благо организация демпартии в Нью-Йорке Таммани-холл выделалось исключительной коррумпированностью даже в нынешней Америке. Кстати, офис этой конторы находился недалеко, на 14 стрит. Так что, возможно кто-то из этих ребят тут сейчас околачивался.