Таша недоверчиво вскинула голову.
— Так ты меня отпускаешь? Одну?
— Отпускаю. Ненадолго, в конце концов: дня через три, как большинство поправится, я к тебе приеду. Так что...
Мягко отстранив её, он шагнул к подоконнику. Сжал деревянную доску в пальцах, приподнял — и вытащил из тайника то, что покоилось там с лета.
— Держи. — Арон вложил в её ладонь чёрный бархатный мешочек. — Полагаю, тебе это понадобится.
Таша вслепую вытащила из мешочка нечто маленькое, округлое, кольнувшее пальцы холодом. Взявшись за серебряный кружок печатки с выгравированным единорогом, надела родовой перстень Морли на правую руку. Смяла футляр в ладони, чувствуя вторую печать, скрытую в чёрном бархате.
Золотой грифон Бьорков.
— Думаю, Его Величество догадывается, кто я, — произнесла она, — но попробуем его обмануть. И для этого мне понадобится твоя помощь.
Амадэй почти беззвучно вернул подоконную доску на место.
— В рискованные игры ты играешь, Таша...
— Не рискованнее тех, в которые играла летом. Ты ведь сможешь вернуть всё обратно... потом?
— Смогу.
— И вытащишь меня из темницы, если что?
— Вытащу.
— Точно?
— Имеешь в виду, могу ли? — Арон невесело улыбнулся. — Я верну тебя и с того света, Таша. Я же амадэй, в конце концов.
— Тогда я ничего не боюсь. — Отступив от окна, Таша за руку потянула его за собой. — Что ж, чай, конечно, давным-давно остыл... но, думаю, никто ещё не разошёлся, а чайник Джеми подогреет.
Её глаза, поймав первые отблески света снизу, сверкнули кошачьим серебром.
Таша спускалась по винтовой лесенке, и на губах её играла сосредоточенная улыбка.
Берегись, мир. И не только.
Морли-малэн вступает в игру.
ГЛАВА ВТОРАЯ. ДА ЗДРАВСТВУЕТ КОРОЛЬ!
— Попала!
— А вот и нет, а вот и нет!
— А язык-то у кое-кого фиолетовый, — прокомментировал Джеми, пролетая над вишнёвыми кронами.
— Лив, ты всё-таки своровала начинку для пирожков? — возмутилась Таша, пока сестра подбирала лоскутный мяч.
— Подумаешь! Там ещё вооот столько было!
— Невыносимая девчонка! Черники, между прочим, в этом году не так много запасли! Неужто нельзя было дотерпеть, пока пирожки сделают?
— А мне хотелось прямо сейчас!
— У тебя на всё один ответ! Хочуха хочухой, но совесть тоже надо иметь!
— Бойся своих желаний, — философски поддакнул Джеми. Правда, умудрённый жизнью голос никак не вязался с тем, что мальчишка лихорадочно размахивал руками, пытаясь удержать равновесие и поровнее усесться в воздухе. — Демоны, заклятия невесомости — такая муторная штука, оказывается...
— Курицы лучше тебя летают, — фыркнула Лив. — И вообще... ааа!
— Попалась, которая объедалась! — коварно подкравшись со спины, Таша повалила Лив в кучу листьев; мяч, выпавший у девочки из рук, радостно покатился по траве. — Будешь ещё старших не слушаться?
— Аааа! Прекрати... ай-ай-ай... меня... щекотать!!!
До сей поры девочки носились по саду и играли в вышибалы, а Джеми практиковался в искусстве полёта. Солнце сонно скатывалось за горизонт, вишни шушукались о чём-то с лёгким ветерком. Опавшая листва, которую Джеми лично сгребал в кучи пару часов назад, окутывала основания стволов пёстрыми шалями: наступивший листопадник* облил деревья медью и позолотой. Вишен, листья которых осенью желтели, Таша никогда раньше не видела — но каких только сортов не было в саду господ Лормари...
(прим.: второй месяц осени (алл.)
Забавно. В прежнем Ташином доме тоже был сад. Яблоневый. Она привыкла засыпать под лиственный шелест, но ей не пришлось отвыкать от своей колыбельной.
Переход в новый дом прошёл максимально безболезненно.
Забавно...
— Ну что, капитулируете, Ваше Вреднючество?
— Да, да, только перестааань!!!
— То-то же... эх, из-за тебя опять лента распустилась. — Отфыркавшись от лезущих в лицо волос, Таша раскинула руки и упала наземь по соседству с сестрой. Благо, падать было куда: в конце концов Джеми надоело укутывать каждый ствол, и он взял да и сгрёб все оставшиеся листья в одну кучу.
Таша посмотрела прямо перед собой, туда, где расцветала закатными красками бездна осеннего неба.
— А мне хотелось бы уметь летать, — вдруг сказала Лив.
Таша повернула голову; заметив движение, сестра торопливо отвела взгляд от Джеми, и теперь широко открытыми глазами смотрела на облака.
— Ничего, один полёт я тебе точно обеспечу, — тихо-тихо, чтобы не спугнуть наконец обретённое равновесие, пробормотал Джеми. — Как только буду уверен в своих силах.
— Правда?
— Я тебе когда-нибудь врал?
Лив просияла.
Скрыв улыбку, Таша потрепала девочку по темноволосой макушке. Та из вредности дёрнулась вначале, но потом подумала — и подкатилась ближе.
— Это так сложно? — спросила Таша, обняв сестру. — Летать?
— А ты... ай, ну вот опять! А ты как думаешь, если у меня не получается?
— Думаю, что колдун из тебя липовый, — добродушно сказала Таша.
— Я тоже тебя люблю, — вздохнул Джеми, пускаясь в неторопливый полёт по саду: видимо, потерял всякую надежду усидеть в воздухе.
— Ну вот от чего зависит успех парения?
— Концентрация, магическая сила, уверенность... ловкость элементарная. Координация. У Алексаса это вышло бы лучше, уверен. — Пролетая мимо, Джеми ловко подцепил с земли мяч, валявшийся под одной из вишен чуть поодаль. — Летать проще, как ни странно, а вот просто сесть или замереть... в целом это как плавать, только в воде не нужно постоянно думать 'всё хорошо, я умею летать, для меня это вполне естественно, я совсем не должен упааамм'...
— Вот и не думай, — наблюдая, как мальчишка пропахивает носом траву, вздохнула Таша.
— А некоторым приходится думать 'всё хорошо, я умею плавать, я совсем не должен утонуть', — вставила Лив.
— Тебе, к примеру?
Сестра только хихикнула.
Наконец окончив свободное скольжение, Джеми хорошенько отплевался, вскинул голову — и смущённо вскочил.
— Добрый вечер, святой отец! А я тут... у меня всё получалось, вы не подумайте!
— Я видел, — успокоил его Арон, размеренно вышагивая по тропинке среди вишен. — И ещё более уверился в мысли, что передо мной будущий магистр первой степени. То, что не всё получается сразу, совершенно естественно: и великие ошибались в начале своего пути. Уверен, через год-другой ты всем своим сверстникам в Школах фору дашь.
— Правда? — уточнил Джеми ликующе.
Помнится, когда Таша впервые увидела амадэя не в фортэнье, а в простых штанах и рубашке, она долго думала, как к этому относиться. На уже сложившийся в сознании образ Арона вдруг наложился абсолютно другой. Странно, но до той поры Таша не задумывалась, что дэй в фортэнье не родился, и помимо Арона, к которому она уже успела привыкнуть — амадэйского, могущественного и надёжно-героического — есть Арон другой: человеческий, обычный и домашне-уютный.
Впрочем, поскольку надёжности и могущества в Ароне-домашнем не убывало, Таша совместила двух Аронов в одного довольно быстро. Во всяком случае, быстрее, чем она думала.
Так что сейчас вид их почти-святого отца в мирской одежде её уже не удивил.
— Вечерний чай, — объявил Арон.
— И кое-кому ещё уроки делать, — вспомнила Таша. — Так что вперёд, стрекоза.
— А ты? — неохотно поднимаясь, спросила Лив.
— А я... можно я не буду чай пить?
Арон вопросительно взглянул на неё.
— Не хочется. Я ещё погуляю. — Таша, сев, молитвенно сложила ладошки. — Такой день хороший... пожаалуйста?
— Я лично проголодался, — заявил Джеми. — Лив?
Девочка охотно ухватилась за протянутую ей руку, и парочка прошествовала к башне.
Воистину трогательное зрелище, подумала Таша: со странной смесью иронии и умиления.
— Так можно? — проводив их взглядом, спросила она.
— Как пожелаешь, — пожал плечами Арон. — С госпожой Лиден, правда, сама потом будешь объясняться...
— Она поймёт!
— ...но если ты возьмёшь меня с собой — думаю, вдвоём объясниться будет легче.
Таша удивлённо моргнула.
Потом широко улыбнулась.
— Шантажист, — вскакивая на ноги, фыркнула она. — Ну пойдём, что с тобой сделаешь...
* * *
— Приееехали!!!
От бодрого вопля Джеми сон как ветром сдуло; и Таша, успевшая задремать, почти подскочила.
— Как ребёнок, — фыркнула Лавиэлль, сидевшая рядышком, пряча руки в белоснежную муфту.
Ты для него точно старовата, подумала Таша — чтобы тут же начать терзаться угрызениями совести по поводу излишней злобы собственных мыслей.
Юная герцогиня между тем толкнула сидевшего рядышком близнеца:
— Лео, вставай! Лео!
— М? — неохотно приоткрыв один глаз, промычал тот.
— Приехали!
Леогран зевнул. Потянулся, почти ткнувшись пальцами в крышу кареты.
Выглянув за бархатную шторку на окне, вылез наружу — и учтиво подал руку фальшивой невесте.
— Прошу, Таша-лэн.
Спустившись по откинутым ступенькам, Таша ступила во внутренний двор гостиницы. На брусчатке не было и следа льда или снега: должно быть, заботливо растопили магией.
— Смотрю, ремонт делали, — одобрительно заметил герцог, молодецки спрыгнув с козел.
Его Светлость Орек Норман, по его собственному признанию, ненавидел путешествовать пассажиром. Предпочитал верхом. И если Норманам приходилось куда-то ехать всей семьёй, кучера брали только одного: для повозки со скарбом и с челядью. Сам герцог весь путь, каким бы он ни был долгим, преодолевал на козлах собственной кареты.
— Как вам город, Джеми-энтаро? — поинтересовался Леогран, глядя, как Джеми торопливо слезает с крыши. Следом за ним, недобро оглядываясь по сторонам, спустилась парочка магов-стражей, коротавшая дорогу, охраняя покой герцогского семейства. Теперь стражи заняли боевые позиции по обе стороны от Его Светлости, хотя какая опасность могла поджидать путешественников за запертыми магическими воротами самой дорогой гостиницы Арпагена, Таша не понимала. Безопаснее было лишь в княжеском дворце. Но там остановился Его Величество, и простым герцогам, увы, до завтрашней аудиенции вход туда был заказан.
Конечно, у Орека в Арпагене был свой особняк; однако герцог не горел желанием останавливаться в доме, с которым у них было связано слишком много болезненных воспоминаний.
— Прекрасно! — с неподдельным энтузиазмом ответил Джеми. — Жду не дождусь, когда по нему прогуляюсь! И схожу в знаменитый Музей Магических Искусств! Я как в девять лет про него прочитал...
— Мы здесь ещё шестидневку, так что успеете, — улыбнулся юный герцог.
— А если всё пройдёт хорошо, — добавил Орек, мельком взглянув на Ташу, — кажется, у Морли и в Арпагене было имение...
— Сможете хоть изредка жить поближе к нам, — очаровательно улыбнулась Лавиэлль.
Поймав её взгляд, Джеми восторженно встрепенулся, но его рыжая зазноба уже шествовала к дверям, услужливо распахнутым слугами. Орек и Леогран направились за ней; следом, шурша плащами, тенями шли маги-хранители.
— Как снежная баба на весеннем солнышке, — хмыкнула Таша.
Она не торопилась уходить следом за светлейшим семейством. Оглядывалась, привыкала. Разглядывала брусчатый двор: с трёх сторон — основное здание гостиницы и два боковых крыла, с четвёртой — центральная улица Арпагена. Наблюдала, как челядь в составе слуг и горничных разгружает крытую повозку, передавая вещи гостиничным носильщикам.
— Да, она прекрасна, как... снежная баба? Кто?!
— Ты! — фыркнула Таша. — Один нежный взгляд — и всё, растаял. Тогда как она на тебе всего-навсего мастерство оттачивает, не более, ни менее.
— Ничего, я завоюю её любовь, — как-то не слишком уверенно ответил Джеми.
Таша, вздохнув, развернулась на каблучках и прошествовала в здание: семь этажей с окнами в два человеческих роста, стеклянными дверьми, золотые буквы над которыми гласили 'Гостиница Имэлтан Арпаген' и малахитовыми колоннами. Холл тоже впечатлял — как размерами, так и надраенным до зеркального блеска мраморным полом. В нём мерцали отражениями сотни шариков волшебного света, без всяких оправ зависших под потолком, словно стая светлячков.
— Огни-однодневки, — оглядев холл, со знанием дела заявил Джеми. — Держат пригостиничного мага, который каждый день новые творит. Тоже мне, мишура...
— А похожи на те же огни, что и в обычных светильниках.
— Это они и есть. Но зачем нужна оправа, да ещё с примесью олангрита? Она удерживает магию, а без неё эти шарики через сутки попросту растворятся в воздухе. Ну, ещё и включателем-выключателем служит...
За стойкой регистрации вытянулась по струнке вереница ключников. Хозяин гостиницы, почтенный господин с брюшком и залысинами, лично выдал Его Светлости ключ от апартаментов для особых клиентов.
— И почему наши апартаменты на самой верхотуре? — дулась Лавиэлль, пока их торжественно провожали к лифту. — На верхотуре я и в Клаусхебере наживусь!
— Зато какой оттуда вид, — мечтательно протянул герцог: видно, вспомнив что-то очень хорошее. — Не пожалеешь, Элль, не бойся. В последний раз я в верхних апартаментах останавливался давно-о... Спасибо, дальше мы сами.
Хозяин, с самым любезным видом откланявшись, направился обратно к стойке, пока герцогская челядь торопливо загружала светлейшее имущество в соседний лифт.
— Седьмой, — отчётливо произнёс Орк, когда слуга снаружи закрыл медную лифтовую решётку.
Паркетный пол под их ногами дрогнул, на миг подарив чувство невесомости — а затем обшитая дубовыми панелями кабина двинулась вверх.
— С тётей Камиллой у нас всегда был повод не ездить на бал. — Леогран мрачно подкрутил ус. — В трауре не положено.
— А когда траура не было, на меня нападала неведомая хворь, а герцогине без супруга ехать также не положено, — усмехнулся герцог. — Сейчас-то понимаю, что ей на люди выходить было опасно, разоблачили бы в момент. А тогда как в тумане был...
— Значит, последние годы вы не были на Княжеских балах? — осторожно уточнила Таша, всё же решившись встрять в разговор.
— Нет, — хором подтвердило светлейшее семейство.
— Поэтому этот бал для нас вдвойне... нет, вчетверне ответственный, — добавил герцог.
— Вчетверне?
— Обычная ответственность за то, чтобы не ударить в грязь лицом — раз, — выходя из лифта, снисходительно расшифровала Лавиэлль. — Двойная ответственность, ибо в таком блестящем обществе мы не были уже несколько лет — два. Тройная — показать себя в лучшем свете перед Его Величеством... а четвёртая какая, дядя?
— А четвёртая, — сказал герцог, обнаружив нужные апартаменты и вставляя ключ в замочную скважину, — это явить народу Морли-малэн.
Ключ даже не понадобилось проворачивать. Обильно золочёные двустворчатые двери тут же распахнулись, открывая взглядам гостей нечто, в Ташином представлении весьма похожее на королевские покои.
— Сойдёт, — снисходительно вынесла вердикт Лавиэлль, оглядывая шикарно обставленную комнату с затейливой лепниной и высоченным расписным потолком.
Как вскоре выяснила Таша, это была гостиная-столовая. Спальни и подсобные помещения скрывались за резными дверьми по обе стороны от неё. Светлейшему семейству предназначались комнаты за левой дверью, челяди за правой. Джеми, позиционировавший себя как Ташин камердинер, решил спать на диване в гостиной. Учитывая, что на пресловутом диване — редчайшее фарфоровое дерево, тончайшая резьба и искуснейшая роспись по шёлку, — легко разместились бы по меньшей мере три человека, 'камердинер' остался не в обиде.
