Кукловод

Как человек Алексею он не особо нравился, слишком уж казался мелочным, и к тому же немного хамоватым. Хотя Клёст и понимал, что работа тоже отложила отпечаток на характере Модеста. Однако деньги за картины тот приносил исправно, партнёров не кидал, и это немного нивелировало его антипатию к торгашу.

Во всяком случае, подобного рода заработок позволял Алексею не голодать. Он даже, не сильно разбираясь в технике, купил себе изрядно подержанный 'Форд Фокус'. Тот дребезжал, но кое-как ездил.

Несмотря на обещание генерала не приставлять к нему охрану или наблюдателей (смотря как к этому относиться), Клёст первое время неоднократно замечал вроде бы неприметных личностей, висевших у него на хвосте. Он далеко не был уверен, что и дома у него не стоят подслушивающие устройства или скрытые камеры. С этих ребят станется. Поэтому на одном из форумов, где зарегистрировался под левым ником, узнал, как можно проверить квартиру на наличие 'жучков', куда спецслужбы и прочие 'вуайеристы' обычно устанавливают камеры и подслушивающие устройства. Устроив обыск в собственном доме и ничего подозрительного, кроме завалявшегося под диваном пыльного носка, не обнаружив, Алексей немного успокоился. Хотя всё же не был уверен столь категорично в 'чистоте' своего жилища, однако, убедив себя, что так дело может дойти и до паранойи, плюнул и решил больше по этому поводу не заморачиваться.

А на 'хвосты' он со временем просто перестал обращать внимание. Однажды как-то попробовал из интереса улизнуть от соглядатая, перескакивая с автобуса на маршрутку, ныряя в подворотни... Но вроде бы на этот раз никто за ним не увязался, либо он так ловко ушел от слежки, что чекисты просто не сумели за ним уследить. Алексею хотелось верить, что сотрудники ФСБ уверились в том, что ему ничего не угрожает, и перестали тратить на него своё драгоценное время.

В личной жизни Алексею не очень везло. В двадцать семь он женился и, как оказалось, поспешил. Лида быстро навела порядок, запретив ему дома доставать мольберт и краски. Мол, надоела эта вонь, даже в туалете красками несёт. Можно подумать, лучше, когда там пахнет дерьмом... Хотя, честно сказать, с появлением в квартире супруги туалетная комната обзавелась баллончиком дезодоранта. В общем, Алексей попробовал упереться, однако вскоре понял, что эту битву он проиграет. Пришлось в итоге на какое-то время арендовать помещение под мастерскую — комнатушку в полуразваленном двухэтажном доме постройки позапрошлого века.

О своём даре он жене не рассказывал. Как-то не тянуло откровенничать, пока, во всяком случае. Случавшиеся время от времени звонки (в том числе и среди ночи), и следовавшие за этим отлучки объяснял наличием в родне двоюродной бабушки, которой то и дело становилось плохо с сердцем. Вот он якобы и мотался к ней то днём, то ночью. Естественно, в телефонных разговорах приходилось маскироваться, называя собеседника (обычно это был сам Леонченко) Валентиной Петровной. Либо, если уж трубку всё же каким-то чудом успевала взять обычно крепко спавшая жена, и слышала на том конце провода мужской голос, Алексей говорил, что звонит сосед, который знает, что двоюродный внучек всегда готов приехать по первому же звонку и провести ночь у постели любимой бабушки. На вопрос Лиды, почему бы соседу не вызвать 'скорую', каждый следовал ответ, что бабуле стыдно по таким, как она считала, пустякам, каждый раз вызывать неотложку, так что в итоге эти вопросы прекратились сами собой, а отъезды мужа воспринимались как неизбежное зло.

После замужества Лида совсем не походила на ту весёлую и немного бесшабашную девчонку, которой он делал предложение. Словно выполнив задачу оказаться в загсе, она решила, что можно не лицемерить и показать свой настоящий характер. На намёки мужа, что им не помешал бы сын или дочка, каждый раз отвечала:

— Лёша, не в детях счастье. Может, я тебя просто как жена и любовница не устраиваю? Я, конечно, не чайлдфри, но зачем торопить события? Давай ты сделаешь себе в искусстве имя, а потом мы и о детях задумаемся.

А спустя год с небольшим он застал жену в объятиях любовника. Ну как застал... Она уже спала, вернувшись после корпоративной новогодней вечеринки заполночь. Глядя на неё, распространявшую в воздухе лёгкий запах алкоголя, он, ведомый каким-то наитием, прикоснулся ладонью к её лбу. Потом он не раз клял себя за то, что не сдержался, но сделанного, как говорится, не воротишь. На вечеринке, как выяснилось, Лида успела не только повеселиться от души, но и потрахаться с шефом в его кабинете. Похоже, это происходило не в первый раз. Жена его была бабёнкой смазливой, так что в проснувшемся к ней интересе со стороны начальства не было ничего удивительного. Наутро Клёст заявил, что разводится, а когда ошарашенная Лида потребовала объяснений, без лишних деталей поведал об её интрижке с директором компании, женатым, кстати, человеком.

— Скажи спасибо, что я не поехал бить ему морду, — презрительно глядя на неверную, говорил Алексей. — Права поговорка: 'Сучка не захочет — у кобеля не вскочит'. Так ты ещё та сучка.

— Как... Как ты узнал?!

Она даже не думала оправдываться, придумывать глупые отговорки, требовать доказательств. Сначала задохнулась от негодования, а затем прищурилась и скривила губы:

— Ленка, тварь... Это она тебе всё рассказала. Неспроста она на тебя тогда так смотрела.

Похоже, жена имела в виду свою сослуживицу, с которой они столкнулись пару месяцев назад на дне рождения их общего знакомого. По заверениям Лиды, 'эта бессовестная стерва весь вечер строила тебе глазки'.

Алексей не стал разуверять жену в её догадках, но и не стал подтверждать. Раз уж раньше не рассказывал о своём даре, то теперь это точно не к месту.

Лида сразу заявила, что раз она здесь прописана, то может претендовать на часть жилпощади. В результате бракоразводного процесса Клёст благородно разменял доставшуюся ему от родителей 3-комнатную квартиру на две однокомнатных (причём себе выбрал с подключённой телефонной линией), и одну из них презентовал Лиде, пожелав ей на глаза ему больше не попадаться.

После этого случился длительный запой, из которого его не без труда вывел штатный психотерапевт местного управления ФСБ. Больше таких срывов Алексей не позволял, а из спиртного теперь предпочитал пиво, да и то светлое или вообще безалкогольное. Хотя внутренне и соглашался, что безалкогольное пиво — всё равно что секс с презервативом.

Сам начальник УВД вызывал Алексея к себе на ковер, по-отечески пожурил. Мол, у многих из его подчинённых случаются в жизни неприятности, но это еще не повод, чтобы срываться. На что Алексей ответил, что он не подчинённый, а внештатный сотрудник. И вообще берёт отпуск на месяц, в течение которого просил бы его не тревожить.

Этот август он провел у пожилой тётки в деревне, наслаждаясь чистым воздухом и ежеутренним парным молочком из-под бурёнки. Позавтракав, отправлялся на пленэр, переносил на холст или ватман изумительную красоту сельских пейзажей, возвращался обедать, и вторую половину дня либо просто гулял по окрестностям, либо купался в местной речушке со смешным названием Кутяйка. В общем, психику удалось более-менее привести в норму и, вернувшись, он с удвоенной энергией взялся за раскрытие новых преступлений.

25 мая, пятница, 13.15.

— Ну, так ты расскажешь, как у тебя получается сканировать мёртвых, или это твой профессиональный секрет?

Клёст очнулся, стряхивая с себя груз воспоминаний, и посмотрел на Степаныча так, словно видел того в первый раз. Потом сильно сжал лицо ладонями, надавив пальцами на прикрытые веками глазные яблоки с такой силой, словно собирался выдавить. Открыв, ещё некоторое время не мог поймать картину из-за прыгающих перед глазами цветных пятен.

— Извини, дорогой, но я и сам бы не прочь получить ответ на этот вопрос. Это происходит само собой, я просто вижу глазами мертвеца то, что видел он сам в последние минуты своей жизни. И честно сказать, каждое такое сканирование изрядно действует на психику. Так что, Степаныч, если ты вдруг надумаешь мне завидовать — лучше не надо.

— Да я и не завидую, была охота, — пробурчал криминалист.

Однако что-то подсказывало Алексею, что Степаныч как раз исходил чёрной завистью. Чуяло его сердце, что криминалист с удовольствием поменялся бы с ним местами. Эх, а чему тут завидовать, это ж кара небесная какая-то!

Домой он вернулся в половине восьмого вечера. Кастрюлька щей, сваренная три дня назад, вчера неожиданно закончилась. Мда, холостяцкая жизнь предполагает перебои с нормальным питанием. Готовить что-то серьёзное было неохота, и Алексей просто пожарил яичницу из четырёх яиц, предварительно обжарив на сковороде несколько кружочков докторской колбасы. Колбаса была настоящая (даром что недешёвая), и аппетитно загнулась по краям, приобретя коричневато-золотистый цвет. А когда к яичнице добавились свежие огурчики, помидоры и зелёный лук — ужин и вовсе показался царским. Была мысль опрокинуть чарочку для аперитива, но, поразмыслив, Алексей от неё отказался.

Накормив себя, он бросил в аквариум с песком и блюдцем-поилкой в углу пяток специально купленных в зоомагазине мадагаскарских тараканов. Не прошло и десяти секунд, как из-под сухой ветки аквариума выбрался чёрный скорпион и принялся вылавливать по одной своих жертв. Членистоногое привёз полтора года назад из Средней Азии Пашка. Он мотался туда по своим делам, вот и приглянулась ему местная диковинка. Рискуя нарваться на крупный штраф, привез в банке, умудрившись как-то миновать таможню в аэропорту. А дома жена Наталья устроила ему разнос, заявив, что скорпионы навлекают беду. Якобы она где-то подобное то ли слышала, то ли прочитала когда-то в журнале...

Выбрасывать такую экзотику на помойку и тем более лишать жизни было жалко, вот Пашка и притащил животину Алексею, благо тот к тому времени давно уже вернулся к холостяцкой жизни, и покуситься на членистоногое никакие жены не смогли бы. Откажись друг — подарил бы террариуму естественно-географического факультета местного института, где у него работал один знакомый препод. Но Алексей не отказался, заодно наплевав на приметы, которыми руководствовалась супруга друга.

Новый хозяин не только приютил жителя пустынь, но и дал ему имя — Курт. В честь Курта Кобейна, который свёл счёты с жизнью при помощи охотничьего ружья. Скорпионы ведь тоже могут убить себя собственным жалом. Хотя такое имя больше подошло бы, наверное, каракурту.

Клёст не стал смотреть, как Курт питается несчастными, издающими шипение тараканами. Он включил комп, и на экране специально медленно, возрождаясь из пикселей, проявилось лицо длинноволосой девушки. Прообразом для этой своего рода Ananova, которую он называл по-домашнему Клавой (в том числе и по аналогии с клавиатурой) послужила фотография молодой Шэрон Стоун, в которую Алексей влюбился ещё подростком после 'Основного инстинкта'. Программку сделал знакомый программист из отдела 'К', Петя Шапиро, в прошлом хакер и автор какого-то крутого вируса. После того, как менты его взяли за жабры, ему ничего другого не оставалось, как принять предложение сотрудничать с органами правопорядка, потому что сидеть с конфискацией Петя явно не горел желанием. С ним Клёст как-то сконтачился по одному делу, и теперь в случае нужды мог запросто обращаться за помощью. А Клава была просто подарком, старой его разработкой, которой только оставалось 'приклеить' лицо на выбор.

— Привет! — прожурчала девица, качнув вполне реалистичным бюстом. — Надеюсь, у тебя всё в порядке? Хочешь посмотреть почту?

— Привет, сейчас посмотрим, — пробормотал Алексей, — только музыку включу.

Он запустил на проигрывателе виниловую пластинку — 4-й альбом 'Led Zeppelin', который у поклонников группы так и назывался — 'Led Zeppelin IV', хотя на обложке вместо названия присутствовали загадочные символы, якобы характеризующие каждого из музыкантов. Пластинку Алексей, будучи большим любителем старого, доброго рока, приобрёл у одного местного коллекционера, съезжавшего на ПМЖ в Израиль. А помимо этого ещё несколько дисков, вывалив за всё около 10 тысяч 'деревянных'. Любовь к старым рокерам у него зародилась с найденной в старом, готовящемся на слом доме виниловой пластинки группы 'Deep Purple'. Ему тогда было лет 11, а в доме имелся старенький проигрыватель, на котором Лёшка загонял диск чуть ли не до дыр. После чего стал искать пластинки с альбомами зарубежных рокеров, что в те годы было огромной редкостью. И стоили они соответственно. Со временем в коллекции появились и CD-диски, но виниловые пластинки Клёст хранил как память, даже купил новый японский проигрыватель. Пусть не слишком чистый, но более мягкий и живой звук винила был ему куда милее оцифрованного саунда.

Под настроение поставил сразу 'Stairway to Heaven', на полминуты прикрыв глаза под самое известное в мире гитарное вступление в исполнении Джимми Пейджа.

Ближе к финалу долгой песни-баллады наконец добрался до электронной почты. Не обошлось без спама, который тут же был помечен галочкой и переадресован в соответствующую папку. Пора обзавестись программой, которая автоматически удаляет этот мусор. Шапиро давно уже предлагал подогнать, только у Клеста все как-то руки не доходили.

Кстати, несмотря на открытую форточку, что-то душновато. Капли пота стекали за шиворот майки, и продолжали свой бег вниз по спине, тормозя где-то в районе резинки шорт. Эх, накопить бы ещё и на кондиционер, подумал он, а лучше на сплит-систему. Но пришлось по старинке воспользоваться вентилятором.

Расправившись со спамом, Клёст шагнул в сторону мольберта, где его поджидала незаконченная работа под рабочим названием 'Лето'. Над одиноким, стоящим в поле раскидистым деревом, ветви которого украшали черепа, парили два ангела. Вместо лиц у них были белые пятна, и Алексей давно уже мучился, так и не находя нужного образа для этих ангелов. Он знал только то, что они не должны быть похожи друг на друга.

Может, сейчас его наконец-то посетит вдохновение...

Он взял кисть, палитру, выдавил на неё краску, но так и застыл, слепо глядя в холст. Из головы не выходила та задушенная в лифте девочка. Ангельское личико, огромные синие глаза, тонкая, ну совсем лебединая шейка... И какой-то ублюдок посмел надругаться и лишить жизни невинное дитя! Хотелось верить, что на свободе он будет оставаться ещё недолго. Вроде бы, как говорил Леонченко, на пути к дому у филиала крупного банка стояли камеры наружного наблюдения, он затребует у них записи, пока не стёрли, и с их помощью, возможно, процесс поимки этого шакала ускорится.

Отложив кисть, Алексей схватил карандаш и принялся рисовать лик ангела — лицо убитой насильником девчушки. Он не замечал, как летело время, следом за наброском накладывая на карандашный рисунок слой краски... Ангел получился настолько похожим на Яну, что ему стало немного не по себе.

Пока он корпел над холстом, незаметно пролетели почти два с половиной часа. Проигрыватель давно отключился, и совершенно взмокший, Клёст отправился в ванную, где включил душ и с наслаждением подставил лицо навстречу прохладным струям воды. Минут десять он просто стоял, чувствуя, как в его тело понемногу возвращается жизнь.