Капитан Очевидность спасает мир

— Ваш враг, герцог Элрик, заплатил за вашу смерть.

О, так у меня есть враги! И щедрые. Что, Капитан Очевидность, ваше превосходительство Обвиус, друзей богатых пока не завели, зато врагов — хоть залейся.

Интересно, чем я их так достал?

— Первым делом наш наниматель выразил желание, чтобы вам вырвали язык, злокозненный и дерзкий.

О, вот и ответ. Похоже, таинственный герцог Элрик прекрасно со мной знаком.

Я дернулся. И закачался сильнее — меня замутило. Только этого сейчас не хватало. Разбойники вокруг засмеялись.

— Второе пожелание нашего нанимателя, — очень вежливо продолжал Робин Гуд, — чтобы вырванный таким образом язык поджарили с лучком, базиликом и мятой.

Дикие времена, дикие нравы. И это игра для школьников?! А где же 18+?!

— В третьих, приготовленное таким образом блюдо должно доставить его светлости герцогу, чтобы он накормил им своего любимого пса.

— Пса?!

— Герцог обожает эту собаку.

— Вы сейчас издеваетесь? — с надеждой спросил я.

— Что вы, господин барон, как мы можем? Это вы у нас известный остряк, за словом в карман не лезете.

Это сказал не красавчик. Эти слова произнес насмешливый женский голос. Очень-очень знакомый. Нет, не из голосового интерфейса, но тоже — имеющий надо мной очевидную власть.

Веселые ребята замерли и вытянулись по струнке.

И я увидел ее, обладательницу голоса, бюста, длинных ног и роскошных рыжих кудрей.

Черт. Вот только бывшей жены мне здесь и не хватало...

====== ПРОДОЛЖЕНИЕ 20-10-2016 ==========

Слава богу, что это была не моя жена.

Хотя очень-очень похожа.

Вот откуда во мне, простом школьном учителе, тяга к экзотическим длинноногим рыжеволосым красавицам? С надменными зелеными глазами и запредельными материальными запросами, как выяснилось позднее, когда дурман любви понемногу развеялся...

Нет, не моя жена. Лет двадцать ей, похожа на... черт, действительно похожа на Эми Понд из «Доктора Кто»! Карен Гиллан, длинноногая шотландская красавица с лукавой улыбкой и ямочками на щеках. Рыжая была в коротком зеленом костюме с глубоким вырезом на груди (ох уж этот игровой фансервис), в кожаных штанах и с кинжалом на боку. Длинный лук висел за ее плечами.

— Кажется, вы увидели перед собой призрака, — заметила рыжая.

— Очень остроумно, миледи, — сказал я. — Мне пошутить в ответ?

— Можно подумать, вам требуется разрешение. Вы с герцогом Элриком друг друга стоите, — она фыркнула. — Все у вас шуточки и приколы. Только вы, надо признать, остроумнее, зато он намного симпатичнее. Но шутки у вас одного стиля.

— Придется мне найти этого вашего Элрика, — сказал я задумчиво. — Вот освобожусь и...

— И что дальше? Вызовете его родителей в школу?

Забавно, что эта рыжая красотка обращается ко мне на «вы».

— Да, — ответил я честно. Именно такая мысль у меня была. В игре я всего ничего, значит, кто-то должен был затаить на меня зуб заранее. А кто это, как не один из моих учеников? Что ж... Дайте мне только увидеть вас, герцог Элрик, я живо раскушу, кто вы в реальной жизни. И ад будет следовать за вами... всю четверть!

Пока я размышлял, рыжая красотка не теряла времени даром. Веселые ребята развели костер, здоровенный монах колдовал над вертелами, подбирал какие-то травки. Когда он показал моей рыжей пленительнице здоровенную, черную от сажи сковороду, я вспомнил, для чего она предназначена. Красотка кивнула. Судя по удовольствию, с которым она собирается лишить меня языка и виртуальной баронской жизни, у нее тоже на меня зуб. Черт! Ведь действительно! Недаром Хвост затащил меня сюда — чтобы ВЕСь класс надо мной поиздевался.

Монах поставил сковороду на железную решетку, под которой багровели свежие угли. Запах нагретого металла поплыл над поляной. Раньше бы я подумал, что сейчас буду шашлыки, но теперь я подозревал, из кого эти шашлыки будут.

Рыжая кивнула монаху, повернулась ко мне. Хороша чертовка. Отличную картинку подобрал тот, кто ей играет.

— Берите его! — приказала рыжая.

Я представил, кто из моих учеников может скрываться за обольстительной оболочкой рыжей красавицы — и начал отбиваться руками и ногами.

Дети мстительны. А мелкие красотки тринадцати лет — мстительны вдвойне.

Даже не представляю, что со мной сделают.

Я пинался и лягался. Из окружающих молодцов летели баллы во все стороны -3, -2, -5, -1 — мелочь, но приятно. Пока меня не огрели дубинкой.

Ой, е.

Облачко отделилось от моей головы и улетело в ночное небо. Мир перед глазами поплыл и закачался.

— 24

Ох, ни фига ж себе.

— Вот ты зараза, — только и сказал я. Белобрысый Райан Гослинг пожал плечами, грустное лицо его выглядело виноватым, как у ребенка. Проникновенные глаза со слезой смотрели на меня. А ведь он меня убьет, если что, подумал я невольно.

Судя по моему лайфбару, жить мне оставалось баллов 80. Если бы это годами считали, то вполне ничего. Но что-то я сомневаюсь...

— Ладно, — сказала красотка. Махнула ручкой. — Пусть еще повисит. А мы-то собирались развязать господина барона, накормить жареной олениной и напоить добрым темным элем. Правда, ребята? Олень был, кстати, из ваших родовых угодий, доброе молодое животное.

Сарказм. К гадалке не ходить, самый настоящий сарказм!

Прямо хоть табличку выдавай.

Это кто из моих учениц настолько продвинут? Впрочем, с чего я решил, что тут будут только мои ученики? Тут, наверное, тысячи людей играют — со всех концов света. И всех возрастов.

— Вы — вассал герцога Эдварда Элрика. Причем вассал непокорный и влиятельный. Герцог желает получить вашу голову на блюде. Это скромное и простое желание за весьма звонкую монету. И мы собираемся ее получить. Я собираюсь. Но пока есть время, мы можем побыть и вежливыми. Правда, ребята?

Веселые ребята поддержали ее радостным гулом.

Нет, она все-таки не живой персонаж, а игровой. Иначе бы я давно узнал кого-то из своих учениц. А если она непись, то... История, думал я. У каждого активного персонажа должна быть история. Нужно найти связь между нами, чтобы стать друг другу полезными.

— Вы сирота? — спросил я красотку.

— Нет.

— Вы не моя сестра?

— Чего?! — кажется, я перегнул палку. Ее рот приоткрылся.

— Я пытаюсь нащупать, что у нас общего. Жаль, у меня связаны руки. А то бы я проверил, есть ли у вас родинка. Где-нибудь на левой груди или на ягодице…

— ЧТО?!!

Она онемела. На краткий миг я почувствовал себя лучше.

— Убить его! — приказала рыжая. — Черт с ним, с гостеприимством.

— Стойте! Нет! Не надо! У меня предложение! Выгодное!!

Рыжая махнула рукой, останавливая своих молодцов. Ну и рожи у них.

Действительно, словно из массовки «Трудно быть богом». Но эти хоть почище, чем мои крестьяне.

— Слушаю вас, господин барон. Если это не опять ваши шуточки.

— Возможно, я пригожусь вам для какого-нибудь сложного квеста.

Она фыркнула.

— Ага. Как же. А вот ваш язык точно мне пригодится. Доставлю с луком и розмарином — и выполню квест.

Кажется, на последнем слове ее голос дрогнул. Она проговорилась?

Ага, я заткнулся. Теперь понятно, как мы связаны с этой красоткой. Я — ее квест. «Принеси мне голову прекрасного принца», была такая книга у Шекли. Или у Желязны? Забыл.

Я хотел закричать, что ненавижу всех рыжих женщин, они приносят мужчинам только несчастья и боль, и чтобы я еще раз связался с рыжими в своей жизни! Да лучше я сдохну, лучше пусть меня сожрут собаки герцога, лучше пусть меня выдвинут на премию «Учитель лузер года»... В общем, я многое хотел крикнуть. Но вместо этого сказал:

— Последний вопрос.

— Какой же? — у ее глаз был какой-то совершенно необычный малахитовый оттенок.

— Как вас зовут и что вы делаете сегодня вечером?

Очевидно, продолжение следует...

Глава 3. Две луны

* * *

Функциональность кляпа зависит от материала, из которого он сделан.

Вкус тоже.

Я замычал. Кажется, выражение «сделано из говна и палок» больше не является переносным. Простите.

Но самое плохое в другом.

От меня спокойно, неторопливо так, отлетали пункты жизненной энергии.

— 2, -3, -1, -4

Эдак к утру от меня вообще ничего не останется. Хорошо, если я просто вернусь обратно, к себе домой за компьютер. А если нет? В «Матрице» люди, погибая в виртуальном мире, умирали и в настоящем. Зачем я злил рыжую? Вот в чем вопрос.

Надо признать: каждое мое столкновение с рыжими девицами ведет к поражению и долговременному унижению. И уж точно не надо было звать ее на свидание. После этого вопроса рыжая… как ее зовут все-таки, интересно?.. приказала заткнуть мне рот, что робин-гуды с готовностью и исполнили. Чертовы подкаблучники. Сказала бы хоть «Обойдешься!», я бы тогда сразу понял, что ей нравлюсь.

А так… слишком деловое у нее было ко мне отношение. А обычно я нравлюсь женщинам. Серьезно. Они не могут устоять перед моей фирменной манерой обольщения. Я называю ее «очевидное-невероятное». Женщины любят, когда я их смешу.

Потому что…

— Сарказм — мое второе имя, — повторил я вслух. В смысле, в кляп. Получилось что-то вроде «м-мм-м, ммм-ммм».

— Простите, вы что-то сказали? — раздался вдруг рядом с моим ухом тонкий голосок. Причем звучал он откуда-то снизу, словно тот, кто говорит, тоже был подвешен и голова его была почти у самой земли.

«Ммм?» — промычал я. А кто спрашивает?

— Я здесь, — сказали снизу. — Немного левее. И ниже. Видишь?

Я скосил глаза. И увидел… мышь. Крупную, серую, с забавными круглыми ушками, как в мультике «Рататуй». Мышь сидела в траве и махала мне лапкой. Вернее, он махал. Думаю, это был мальчик.

— Ммм? Ммммм! — сказал я. Вижу ли? Конечно, вижу!

— Что? — мышь вдруг вытянулся, встал на задние лапы, потянулся к моему лицу… От неожиданности я чуть было не отшатнулся, хотя мышь был скорее симпатичный. Шелковая шкурка, чистенькая, хоть сейчас в мультфильм. Аккуратные усики, носик, темные глазки.

Он лапками выдернул кляп из моего рта. Я жадно вдохнул воздух, закашлялся. Тьфу — я выплюнул травинку.

— Так лучше? — спросил мышь.

— Д-да! Спасибо! — говорить, оказывается, так приятно. Особенно если знать, что скоро твой язык станет не совсем твоим. Черт. Говорить — вообще обалденно! С каждой секундой мне все меньше хотелось расставаться со своим языком. — Спасибо!

— Ты кто? — спросил мышь.

— Барон. А ты мышь.

Мышь замер. Затем осторожно начал:

— Тебе никто не говорил, господин барон, что ты… как бы помягче это… ты только не обижайся… очень очевидно мыслишь?

Я сконфузился. Действительно, что это я.

— Прости меня, ради бога, — сказал я. — Я очень рад тебя видеть. Честное слово. Ты мой самый приятный знакомый за целый день.

Тут я немного лукавил. Рыжая была все-таки вне конкуренции — даже с ее замашками диктатора и ледяной стервы. Но в целом — из мужчин — мышь точно был лучшим.

— Ничего, если я рядом посижу? — спросил мышь. Почесал ухо лапкой. — Иногда хочется побыть в хорошей компании.

— Ничего не имею против.

— Хорошо-то как, — сказал мышь. Вздохнул.

Я лирично покачался рядом с ним.

Наступила ночь. Я все так же висел на дереве вниз головой и, кажется, начал уже привыкать к перевернутому взгляду на мир. Запели сверчки и соловьи, тихо и лирично (но чуть механически) стрекотали кузнечики. Над темным лесом вышли сразу две луны. Я поморгал. И тут я вспомнил, что этот мир — не Земля.

Луны были необычные, разного размера и цвета. Большая, похожая на четвертинку арбуза, была красноватого оттенка. Такое ощущение, что на ней можно рассмотреть все моря и кратеры. Другая, поменьше и почти круглая, светилась нежно голубым светом.

— Барон, тебе какая луна больше нравится? — спросил мышь чуть погодя. — Синяя или красная?

Я задумчиво покачался над землей.

— Левая.

— Хороший выбор, — мышь вздохнул. — Это Дорсея, красная луна любви...

— Продажной?

Понятно, почему всех мужчин в этом мире тянет налево. Да и не только в этом.

— Какая есть. С любовью всегда такие сложности. Как тебе, кстати, рыженькая?

Я скрипнул зубами. Ненавижу. Не-на-ви… Мой язык под розмарином ей, видите ли, понадобился! Лицо мое перекосилось.

— Понравилась, значит, — сказал мышь. Почесал лапкой крошечный затылок. Круглое ухо смешно подергалось. — Ясно. Хочешь, познакомлю?

— Да мы вроде уже… — я остановился. Почему нет, действительно? Впрочем, у меня есть и более насущные дела. Я попытался оглядеться. Где же робин-гуды?

Робин-гуды лежали по ту сторону погасшего костра (только тлела пара угольков), метрах в тридцати от меня, и дрыхли. Даже часового не выставили.

— Слушай, мышь, — сказал я негромко и буднично. — а ты можешь перегрызть веревку?

Мышь замер, потом вдруг повернулся ко мне серой спинкой. И нахохлился, как сердитый человек.

— Чего ты дуешься, как мышь на крупу?

— Потому что я — мышь! — отрезал зверек. Повернул ко мне мордочку: — Ты действительно не понимаешь? Твоя веревка зачарована. Рыжая не так уж проста. Даже ты не смог бы эту веревку разрезать! Где уж моим бедным зубам справиться. Как думаешь?

Понятно. Эх, а какая была идея.

Я вздохнул:

— Хороший ты все-таки мужик, мышь.

Мышь выпрямился и словно затрясся от гнева.

— Ээ… Что опять не так? — осторожно спросил я.

— Я девочка!!

— Офигеть, — только и смог сказать я. — То есть, это же отлично!

— Да? — с сомнением переспросила мышь.

— Прекрасно!

— Да?

— Невероятно восхитительно!

Мышь замолчала, глядя на меня крошечными бусинами глаз.

— Ты сейчас издеваешься, да? — спросила она наконец. Но уже тише, спокойнее. Женщины любят даже те комплименты, в которых подозревают издевку.

— Нет. Просто я очень люблю женщин, — сказал я и понял, что это правда. От этой правды в моей жизни все беды. Даже Эдик Хвост ничто по сравнению с этой причиной.

— Это я уже поняла, — вздохнула мышь. — Это, так сказать… очевидно.

Блин. И тут меня уели.

— Ладно, не будем ссориться, барон, — предложила мышь. — Меня зовут Катерина Петровна... Позволь спросить, — продолжала она с сомнением, — что опять происходит с твоим лицом, барон?

С моим лицом?! Мышь по имени Катерина Петровна! Вот что происходит с моим лицом. Этот мир не перестает меня удивлять.

— Барон? — в голосе мыши зазвучали опасные нотки. — Тебе лучше ответить!

— Просто мне нестерпимо хочется поцеловать вам лапку, любезная Катерина Петровна, — выкрутился я наконец.

— Да? — с сомнением спросила мышь. Потом вскинула носик и протянула лапку прямо к моему лицу. — Так уж и быть, барон. Целуйте.

В известной комедии Гоголя "Ревизор" такие моменты называются "Явление последнее. Немая сцена".

Глава 4. Летающие обезьяны

— Ну? — спросила мышь по имени Катерина Петровна. — Чего не целуем?