20 на 80

— Быстрее, девушка. За вами еще очередь, а вы копаетесь тут! — я действительно рылась в сумке уже целых пять минут. Когда не появился Тим, я разозлилась и действительно полезла в кошелек, чтобы оплатить обед самой, но... Всегда есть вездесущее но. Вчера я за каким-то надом переложила все деньги в карман джинс, да там и оставила. Как назло, ни в сумке, ни в косметичке (а вдруг?) не обнаружилось ни единого рублика, я даже не говорю о тех пятидесяти семи, которые с меня сейчас требовали. И что делать?

Когда я уже готова была закатить глазки и тихо-мирно изобразить обморок, раздался вопль:

— Катенок! — чуть развернувшись, я только и успела с облегчением заметить, что орал Тим, который несся ко мне на предельной скорости. И вовсе не странно то, что он не успел вовремя затормозить, чуть-чуть впечатавшись в меня. Но этого 'чуть-чуть' было достаточно для того, чтобы я покачнулась и, для удержания равновесия, попыталась опереться рукой о кассу. Ключевое слово 'попыталась'. Да, я не упала, зато прямой наводкой попала в тарелку с пюре.

— Убью, — а почему шарахнулись от меня все? Угроза, между прочим, только отдельно взятому индивиду предназначалась.

— Вот, возьмите, — парень быстро сунул в руку кассирше сотку и поднял на меня извиняющийся взгляд.

— Ка-а-ать...

— Знаешь, я так много читала исторических книг. Особенно про Святую Инквизицию. Уделяя внимание пыткам, — и улыбнуться. По-доброму, душевно. Чтоб прочувствовал, гад — если бы не свидетели — убила!

— Солнышко, извини, я... — Тим замялся, явно не представляя, как можно оправдать собственное поведение перед столь многочисленной аудиторией, а на меня следом за злостью накатила обида. Когда я проговариваю план, он заявляет, что не ребенок, а когда этот самый план надо в действие приводить... Я же помогаю от всей души, но стоит только появиться необходимости мне помочь, Тимошка, не колеблясь ни секунды, выставляет (уже во второй раз, между прочим) меня на посмешище.

— Знаешь, Тимофей, ничего страшного. Руку от пюре я отмою быстрее и проще, чем ты отмывал чай от рубашки, — выдавить улыбку. Это — спектакль. Игра.

— Подожди, Кать! — но я уже быстро шла в сторону туалета, пытаясь сморгнуть с глаз слезы. Вроде пустяковый повод, не стоящий внимания, но почему-то то, что у Тимошки есть вещи, которые завладевают его вниманием куда сильнее моей скромной персоны и нашего общего дела задевали за живое. Выйдя из столовой, я побежала. Надо же куда-то выплеснуть тот бешеный коктейль отрицательных эмоций.

— Стоять!!! — попыталась передвигать ногами быстрее, но обладатель голоса уже поймал меня за талию и явно не собирался никуда отпускать. Вот догадайтесь с трех раз — кто это был?

— Отпусти! — я брыкалась изо всех своих цыплячьих сил, но убежать от него — дохлый номер. Дохлый заранее.

— Значит так. Сначала я все объясню, а потом отпущу, и ты решишь сама, стоит обижаться или нет.

— Подожди, — в кои-то веки пришла разумная мысль. Сейчас его дружки наверняка стоят и смотрят, как мы тут отношения выясняем. Отношения, которых и быть-то, по идее, не должно. О, черт! — Сейчас ты от меня отцепляешься и идешь своей дорогой, на ходу бросая небрежное 'извини', а потом приходишь в парк. Я буду ждать там.

Никогда не сомневалась в его уме. Схватывать на лету — это талант, который у Тима присутствует. Он понятливо кивнул, но прежде чем разжать руки, тихо и с легкой угрозой сказал:

— Смотри. Если тебя не будет, то мне придется в квартиру. Твою, — и отпустил.

Потом появилось страстное желание смыться с оставшихся пар, но совесть взяла свое. Иногда я очень жалею, что выбрала химию профильным предметом. Сейчас мы вроде, по словам учителя, вспоминали далекий школьный материал. Но это вовсе не утешение, когда слышишь такое адское название соединения как 'гексоцианоферрат калия три'.

Пока я записывала конспект, педантично внося в тетрадь малейшие нюансы, у меня запиликал телефон. И почему я не выключила звук? Взглянув на экранчик, немного побледнела. Сообщение от Тима.

'Если через пять минут тебя не будет у входа в парк, я еду домой. К тебе' Учитывая скорость и маневренность чуда, то от парка до квартиры он доберется минуток за десять, то есть, в сумме всего пятнадцать минут! Теряя драгоценное время, напечатала ответ: 'У меня еще пара. Я освобожусь только через час'

В ответ пришло холодное и недоверчивое: 'ты обещала ждать в парке'. Супер. У меня есть пятнадцать минут, чтобы дойти до места встречи. Вся проблема была даже не в том, что придется уйти прямо посреди занятия, а в том, что до чертова парка моим быстрым шагом идти около получаса. Решение появилось быстро — не успеваешь дошагать, нужно добежать.

Стряхнув вещи в сумку, пошла к преподавателю. Вид у меня был бледный и немного испуганный (очень уж не хотелось объяснять Сеньке, что встречаюсь я с парнем, который на меня поспорил) и вполне удачно я смогла набрехать какую-то историю про родственника, попавшего в больницу.

Легкие горели, ноги грозились отвалиться, но я уже приближалась к заветной цели. Сквер находился через дорогу от меня, но до входа было еще пилить и пилить. Улочка, отделявшая меня от этого клочка земли с деревьями была совершенно пустынна и я понеслась навстречу парку, игнорируя светофор так таковой. Тут, где-то справа, послышался звук мотора. Повернув голову, я с ужасающей четкостью увидела, как на меня несется чудо. 'Не дождался', — промелькнула тупая мысль. Прекрасно понимая, что затормозить Тим не успеет, я даже не сделала попытки отпрыгнуть в сторону. Закрыла глаза, ожидая просмотреть собственную жизнь и узреть свет в конце туннеля, но место этого услышала визг покрышек и ощутила сильный порыв ветра. Решила посмотреть, что происходит и успела уловить момент, как мотоцикл на бешеной скорости врезается в ограду парка, как тряпичной куклой отлетает на порядочное расстояние Тимошка и как через несколько минут чудо загорается.

Не хотелось кричать, как киношные герои, во все горло: 'Нет!'. Хотелось упасть в обморок, чтобы не чувствовать, не осознавать, что из-за тебя, возможно, погиб человек.

* * *

Я стояла столбом посреди дороги без единой мысли в голове. Ступор? Наверное, но минуты через две пришло ясное понимание того, что же я наделала. Теперь надо исправлять. Набрав на сотовом 030, стала дожидаться ответа.

— Здравствуйте, вы позвонили...

— Здравствуйте. Человек разбился на мотоцикле. Проспект Мира, возле входа в парк.

— Проспект Мира, возле входа в парк Горького?

— Да.

— К вам скоро приедет бригада.

Очень хотелось надеяться, что произойдет это действительно скоро. Глянув еще раз на злополучную ограду поняла, что одними медиками не отделаюсь и придется звонить пожарным — покореженное чудо начало как-то подозрительно дымиться. Почти полностью повторив разговор, но уже по номеру 01, я помчалась в сторону Тима. Хоть бы живой, хоть бы живой!

Присев возле Тимошки, попыталась нащупать пульс, но удары собственного сердца отдавались в ушах кузнечным молотом, потому, для начала, решила просто приглядеться — дышит или нет. Минута созерцания и... у самой вырвался вздох облегчения — прерывистое, хриплое дыхание. Кровью он не харкал, но мама, когда ломала ребро, дышала похоже. Если так, то главное, чтоб это ребро ничего важного не проткнуло. Помочь с этим сейчас я не смогу.

Через несколько секунд выяснилось, что помочь я не смогу ни с чем. У меня не было даже шарфика, чтобы хоть как-то остановить кровотечение, и я не могла оттащить парня подальше от мотоцикла, боясь навредить. Слезы уже подступали к глазам, но водоразлив предотвратил визг подъезжающей скорой.

— Девушка, отойдите, — меня отодвинул в сторону длинный, нескладный человек в белом халате.

— Да, хорошо, — я послушно отошла и даже отвернулась, чтоб не видеть того, что случилось по моей вине. Знаю, это малодушно. Это трусость. Но все равно не получалось заставить себя посмотреть на Тима.

— Игорь Витальевич, зрачки не реагируют на свет.

— Угу, без сотрясения никуда. Ребят, нужны носилки. И дайте девушке успокоительного чего-нибудь.

Про успокоительное он верно догадался, потому что я уже была почти на грани обморока.

— Подождите, я должна поехать с вами, — развернувшись, посмотрела в глаза врачу.

— Кем вы ему приходитесь?

— Невеста, — выпалила, не особо задумываясь о последствиях. Сейчас мне просто нужно было знать, куда его отвезут и что с ним там будут делать. Потом надо будет сообщить Тимошкиным родителям об аварии, а для этого необходимо узнать номер его мамы или папы...

— Ну, раз невеста, то залезайте, — как я поняла, Игорь Витальевич, сделал приглашающий жест в сторону машины скорой помощи.

— Ага... — я уже открывала дверцу, попутно пытаясь привести мозги в порядок и вспомнить, куда же Тимошка свой сотовый кладет, а то обыскивать собственного 'жениха' в присутствии бригады врачей мне совсем не улыбается. — Подождите! Отдайте мне! — заорала, заметив, как врачи ножичком разрезают и стаскивают с парня куртку. По-моему они решили, что у меня что-то с головой — то тихая и подавленная, то шумная и активная.

— Ну, держи, — кто-то из санитаров протянул мне огрызки некогда стильной кожаной мотоциклетной куртки. Ощупывая карманы, я наткнулась на нечто маленькое и прямоугольное. Хорошо, хоть телефон нашла без проблем. На то, что мобильник цел рассчитывать не приходилось и потому я надеялась, что симка все-таки не сломалась.

Переставив в свою Нокию маленькую карточку трясущимися руками в трясущейся машине, я позволила себе бросить взгляд в сторону неподвижного тела парня над которым колдовали врачи. Ну, теперь надо найти номер его матери, позвонить ей, сказать... Черт, как же страшно, но виновата я, а значит... Значит именно мне надо это сделать.

Минут пять искала номер еще минут пять решалась нажать кнопку 'вызов' и вот уже идут гудки.

— Тимофей! Разве я не говорила тебе не беспокоить меня во время работы? У меня совещание, перезвони через час, — я не успела сказать и слова, как эта странная женщина с несколько визгливым голосом положила трубку. Я набрала номер вновь.

— Тимофей!!! Я непонятно выражаюсь? Сказала же...

— Здравствуйте, меня зовут Катено... Катя. Ваш сын разбился на мотоцикле, его сейчас везут на скорой, — быстро выпалила, боясь, что она не дослушает.

— На скорой... — несколько задумчиво и абсолютно спокойно протянула женщина. — Значит жив. Что с ним?

— Врач сказал, что перелом ребер, открытый перелом руки и сотрясение мозга, — появилось глупое ощущение, будто я сейчас нахожусь в зале заседания суда в качестве свидетеля по делу...

— И ради этого ты, Катя, выдернула меня с совещания? Не смертельно это все. Ты должна была позвонить через час, — в голосе матери Тима послышалось раздражение. Я просто не верила собственным ушам! Какие хорошие отношения в семье! Мне даже показалось, что будь Тимошка мертв, она бы не расстроилась, а разозлилась из-за его неосмотрительности.

— Но это же ваш сын, — растеряно пробормотала я в трубку.

— И что? Мне до конца жизни ему сопли и слюни подтирать? В конце концов, работа тоже моя... Хватит вести этот бесполезный разговор. Сообщи мне потом, в какой больнице он находится, — не прощаясь, эта женщина повесила трубку. После столь содержательного разговора звонить отцу Тима я просто не решилась — мало ли, а вдруг он еще хуже?

* * *

Вот уже пятый час как я сижу в здании областной больницы и верчу в потных руках Тимофейкин телефон. Его матери я так и не смогла дозвониться и в итоге просто отправила смс со всеми данными, но пока передо мной была неразрешимая проблема. Нужно было срочно где-то достать страховой медицинский полис Тима. Хорошо хоть все операции врачи проводили без этой бумажки! А я все думала, стоит ли звонить Тимошкиному папе. А вдруг...

В голову полезли всякие мерзкие мысли на тему: если отец парня такой же как и мать и разозлиться на сына? Тогда все станет только хуже... Но ведь несчастный документ добыть надо обязательно! И паспорт...

— Тимка! Приветствую, сын! Что-то случилось? Обычно, ты звонишь в другое время, — я с облегчением выдохнула прямо в трубку. Голос мужчины казался не в пример дружелюбнее мамашиного.

— Здравствуйте. Меня зовут Катя, я знакомая вашего сына. Он попал в аварию. Разбился на мотоцикле, — быстро выдала, ожидая реакции. На том конце провода воцарилась тишина. А потом тихо и как-то обреченно:

— Насмерть?

— Нет-нет! У него переломы ребер, открытый перелом руки и сотрясение мозга. Он в больнице областной сейчас. Но, понимаете, нужен его полис медицинский и паспорт. Я звонила его маме, но она...

— Занята, как и всегда, своей работой! Я понял. Буду через час. Дождитесь меня, пожалуйста, Катя, мне нужно будет с вами поговорить.

— Хорошо, — ответила и подумала, что действительно, все будет хорошо.

Через час ожидания у меня дико болела шея, потому что одну минуту я смотрела влево (туда увезли Тима), а другую вправо (там находился вход в больницу), потом опять влево... Наконец справа послышался голос (и как только уловила?)

— Здравствуйте. Мой сын разбился на мотоцикле, его сюда сегодня привезли. С ним еще девушка должна быть.

— Угу. Странная у вашего сына невеста. Фамилию и отчество жениха не знает! Что за молодежь пошла?..

— Какая невеста? У моего сына даже девушки нет.

— А вы у нее сами спросите. Вон сидит, — тетка в белом халате безжалостно сдала меня, показав пальцем.

— Спасибо, — отец Тимофейки выглядел несколько ошарашенным, но все же смог приветливо мне улыбнуться.

Да, красота, это у них, видимо, семейное. Так, как он выглядел в сорок пять, дай Бог большинсту выглядеть в тридцать!

— Здравствуй, — папа Тима протянул мне руку. — Александр Витальевич.

— Здрасте. Катенок, — четко очерченные брови чуть приподнялись. — В смысле, Катя.

— Невеста сына?

— Э-э-э... нет. Меня просто брать не хотели, вот и ляпнула, — виновато улыбнулась и, как всегда, покраснела.

— Раз брать не хотели, тогда правильно сделала. Я привез полис и паспорт. Куда это все нужно отдать?

— Я не знаю. Когда операция закончится, у врача хотела спросить.

— Давай я лучше схожу в регистратуру и спрошу там, а потом ты мне все расскажешь: кто ты, из-за чего и как произошла авария и что с Тимофеем.

— Угу, — свалился, блин, следователь недоделанный на мою голову!

* * *

Ну, что ж, приступим, — Александр Витальевич, довольно улыбаясь, потер руки. За полчаса он поставил на уши всю больницу, организовав Тимошке лучшего врача и лучших же медсестер, палату одноместную с телевизором (туалет, правда, общий, но не перестраивать же здание?) и новейшим оборудованием (какое может быть оборудование при таких травмах — я без понятия, но красные и зеленые лампочки на железных ящиках не оставляли сомнений). Отец Тима все это продемонстрировал мне, и не покидало чувство, что он явно напрашивался на похвалу. Порой даже казалось, что Александр Витальевич с сыном ровесники.

— А? — наверное, я немного отвлеклась.