Хроники ицкаронской Стражи. Дело о подсвечниках Расты

— Кажется, госпожа Штефан мне говорила, что они не афишировали пропажу, — заметил Квентин.

— Ты меня, конечно, извини, Красотка, но эта твоя Эра — наивная барышня. Не афишировали они... Ха! У меня там племянница младшей жрицей. Так что рыжий твой пускай на меня так подозрительно не зыркает. Я их, понятное дело, не брал, подсвечники эти.

— Ну, Эра скорее все-таки ваша, чем моя, а насчет того, что вы их не брали — у меня и мысли подозревать вас не было, и у Илиса — тоже. Я к вам как к свидетелю пришел. Лучшему свидетелю, которого только пожелать можно. Ну и за советом.

— Совет я тебе сразу дам, за мной не заржавеет, — снова усмехнулся сэр Артур. — Поменьше того, что тебе жрецы рассказывать станут, слушай. А если чего узнать от меня хочешь, так я следствию всегда помочь готов.

Дверь скрипнула, и в комнату проникла смесь ароматов спелой вишни и сандалового дерева. Вслед за ароматами в комнату вошла девушка, неся на небольшом подносе два больших стакана с чаем. В стаканах айсбергами плавали крупные куски льда, листья мяты и мелиссы, а рядом, на подносе, лежали две соломинки для коктейлей. Тут же была и небольшая вазочка с песочным печеньем. Девушка подвинула арбалет на край стола, освобождая место для своего подноса.

— Угощайтесь, господа офицеры, — сказала она негромко.

Илис, который, к слову сказать, офицером не был[2], не сводил своих глаз с девушки, да и Квентин смотрел на нее с видом ценителя. Надо сказать, что та такое к себе внимание вполне заслуживала: была она молода, не старше двадцати лет, невысокого роста, крепкая, стройная, хотя для того, чтобы ее фигура считалась идеальной с точки зрения придирчивого вкуса Квентина, ей не хватало нескольких сантиметров в бедрах и несколько сантиметров в плечах были лишними. Серые глаза смотрели на стражей спокойно, с легким любопытством, а что касается, ее кудрявых недлинных волос, то они были замечательного рыжего цвета. Цвет волос Илиса, когда он находился в человеческом облике, совпадал с цветом его лисьего мех, то есть это был этакий рыжий цвет с оттенком солнечного золота. Рыжесть девушки была иной: ее прическа отдавала скорее медью, но у корней эта медь переходила в спелый каштан, а у кончиков несколько светлела, приобретая замечательный бронзовый оттенок.

— Агата, наша младшая жрица, — отрекомендовал девушку сэр Артур. — А это — сержант стражи Квентин Уиллис и капрал... как там тебя, парень?

— Илис, — ответил тот хрипло. — Илис Зорр.

— Очень приятно, — сказала Агата.

— Ты можешь идти, — сказал сэр Артур и Агата, кивнув стражам, вышла.

— Итак? — спросил сэр Артур, когда дверь за ней закрылась.

— Итак... — повторил за ним Квентин и толкнул товарища локтем в бок, — Илис, протокол давай.

Тот оторвал взгляд от закрывшейся двери, вздохнул и достал свой блокнот.

— Начнем вот с чего: вы курили в тот вечер? — спросил Квентин у сэра Артура. — Я имею в виду, перед советом, в гостиной.

— Хм... не ожидал такого вопроса, честно сказать. Курил, да, — ответил сэр Артур.

То ли для того, чтобы продемонстрировать стражам, как он курит, то ли из-за того, что вопрос Квентина вызвал в нем желание покурить, сэр Артур достал из кармана кожаный кисет и маленькую трубку и принялся неторопливо набивать ее табаком.

— А форточку вы закрыли, когда покурили? — спросил Квентин.

— А вот оно что... Да, закрыл.

— Точно?

— Абсолютно. Закрыл на шпингалет, и задернул занавеску.

— А после при вас эту форточку никто не открывал?

— Нет. А что, была открыта?

— Была.

— Хм. Маловата она для того, чтобы в нее кто-то пролезть мог. Да и рама там хлипкая. Но вам виднее, конечно.

Сэр Артур закурил с большим удовольствием и выпустил в воздух струю сизого дыма. Илис шмыгнул носом, но говорить ничего не стал.

— Следующий вопрос, — сказал Квентин. — К камину, на котором стояли подсвечники, подходил кто-нибудь?

— Мммм... Энжел и сэр Крис, потом сэр Крис и Бастиана, — ответил сэр Артур. — Шептались о чем-то. Может быть, еще кто-то, но я пришел в четверть двенадцатого, когда почти все были в сборе.

— А кого не было?

— Не было Дары, не было Мануэлы, и не было Филипа, — ответил сэр Артур.

— Не было ли чего-нибудь странного в чьем-нибудь поведении? — поинтересовался Квентин. — Может быть, нервничал кто-то, в сторону подсвечников смотрел пристально или еще что-то в этом роде?

— Да нет, — пожал плечами сэр Артур. — Все — как всегда. Эра слегка повздорила с Дарой, сэр Крис и Баст глазки весь вечер друг другу строили, Том от похмелья страдал, Генрих и Энжел воздушные шары обсуждали... Разве что Гай на себя стакан сока опрокинул — так и в этом ничего такого необычного нет, парень в присутствии Мануэлы всегда голову теряет и неуклюжим становится.

— Ну а вообще, что вы думаете? Кто мог бы похитить подсвечники?

— Что думаю? Ну, понятно, что это кто-то из своих сделал. Либо — приглашенный профессионал. Их, конечно, никто не охранял никогда, подсвечники эти, да и в комнату, при большом желании, попасть так, чтобы никто не заметил — раз плюнуть. Но про подсвечники знать надо, смекаешь, Красотка? Знать, где стоят, знать, когда лучше зайти, как лучше уйти... Не с улицы это человек был. Либо кто-то на заказ их увел, либо кто-то свой. Второе — скорее. Потому как спереть мало, надо же еще, чтобы не нашли. То есть прятать надо так, чтобы там, — сэр Артур ткнул мундштуком своей трубки в небо, — не знали, где они.

— У вас есть конкретный подозреваемый? — спросил Квентин.

— Ну, первое, что на язык приходит — это Энжел, — усмехнулся сэр Артур, делая хорошую затяжку. — Но я его обвинять не буду. Не потому что он не мог, он-то как раз лучше всех с такой работой справился бы, но ему серьезная причина нужна, чтобы на такое пойти. Приказ сверху, например. Но дело-то в том, что любой из нас, получи такой приказ, спорить с ним не станет, так что, получается, подозревать Энжела оснований не более чем кого другого.

— И вы бы их украли, если бы был приказ? — прищурился Квентин.

— Если надо — значит надо, — рубанул ладонью воздух жрец.

— Слушайте, сэр Артур, — сказал Квентин, — а вообще, какой смысл их воровать? Ну, я бы понял, если бы человек с улицы их украл, потому что серебра в них на восемьдесят грифонов. Но если вы правы, то причина явно какой-то другой должна быть. Что это за причина может быть?

— Хороший вопрос, — кивнул сэр Артур. — Не зря тебе сержанта дали. Только я тебе на него не отвечу. Потому как тут не угадаешь. Если тебе кто будет вчесывать, что это сделали, чтобы Расте насолить, то не слушай — это полный бред. Не потому, что там Ей никто насолить не хочет, а потому что глупо это. Когда Она узнает, кто это сделал, тому, кто их украл, сладко не будет. А она обязательно это узнает, рано или поздно. Так что и там, у Них, тоже причина очень веская должна быть, я тебе так скажу. Гнев Расты — это тебе не выволочка от Тарана, это много, много серьезнее.

— Кстати говоря, а чтобы скрыть от Расты ее подсвечники, обязательно пользоваться чьим-то высоким покровительством? — спросил Квентин.

Артур задумался.

— Не знаю, — ответил он, после некоторого молчания. — Может быть, какой-нибудь сильный маг может и без покровительства обойтись. А если вор убежденный атеист, то ему и магом быть не обязательно.

— А это-то как помочь может? — удивился Квентин.

— Для бога душа верующего человека — как пламя свечи, а душа атеиста — как дырка в кармане старого мундира, что висит в шкафу, в комнате, куда никто не ходит, — ответил сэр Артур. — Если человек вообще не верит в богов, то и они его почти не видят, да и повлиять на него прямо не могут. Но у нас, тут, таких людей, чтобы совсем в существование богов не верили, найти сложно. Я скорее поверю, что вора демоны прикрывали, чем в это.

— Демоны? — нахмурился Квентин.

— Кстати, да. Вот уж кому бы такая кража на руку пришлась, так это им, — кивнул сэр Артур.

Квентин покидал Храм Войны в легкой задумчивости, что касается Илиса, то он постоянно крутил головой и шмыгал носом, а когда они вышли на улицу, несколько раз оглянулся.

— На тебя посмотреть, так скажешь, что ты девушку впервые увидел, — заметил Квентин.

— Рыжая, — не очень понятно объяснил Илис, вздохнул и махнул рукой.

* * *

— И не жалко тебе своей косы? — поинтересовался Эрик.

Он расположился в удобном кресле, с чашечкой кофе в руках, поглядывая то на стены, увешанные портретами привлекательных барышень, то на Селену, укрытую до подбородка белоснежной простыней, то на человека в сером кожаном фартуке, ловко орудовавшего ножницами. Барышни были, все как одна, красиво причесаны, Селена сидела напротив зеркала, в котором, конечно, не было ее отражения, а человек в фартуке был высок, худ и черноволос. Если уж говорить точнее, был он вовсе не человеком, а эльфом, судя по форме ушей, из южной ветви.

— Так ведь она отрастет, и очень быстро, — ответила Селена. — Гораздо быстрее, чем мне хотелось бы — дня за три. Не забывай, я — вампир, у меня регенерация высокая.

— Это не регенерация, кажется, — заметил Эрик. — Это называется, если не ошибаюсь, 'консервация облика на момент инициации'.

— Как бы это не называлось, но если миледи Селена захочет поддерживать определенную длину волос, то я готов ей в этом помогать. Дверь моего заведения всегда для нее открыта. Я готов стричь вас, миледи, хоть каждый день, — подал голос эльф-парикмахер.

— Одно время я так даже делала, — сказала Селена. — Лет восемьдесят назад. Подстригалась почти каждый день. Сама. Потом мне это надоело.

— Подстригаться самому не очень удобно, кроме того, для хорошей прически нужен взгляд со стороны, — заметил парикмахер. — К слову сказать, у нас считается, что самому стричься — значит накликивать на себя беду.

— Это поверье не лишено основания, — заметил Эрик. — Как порченый маг могу сказать, что это действительно может повлиять на тонкие чаровые колебания. По сути, человек, подстригаясь самостоятельно, отсекает острыми лезвиями от своего тела его части. Подсознательно его мозг это может воспринять как желание сознания самоуничтожиться, и если у человека достанет магического таланта, может получиться хорошее такое устойчивое самопроклятье.

— Думаю, вампиру это вряд ли чем-то серьезным угрожает, — заметила Селена. — Тем более что магического дара у меня нет, и никогда не было.

— Вы очень интересные вещи рассказываете, молодой человек, — сказал парикмахер. — Об этом можно где-то почитать?

— Вряд ли, — ответил Эрик. — Разве что я когда-нибудь напишу монографию на эту тему.

— Кстати говоря, Патрик, а ведь мы к тебе не только подстричься зашли, — сказала Селена.

— О. Чем же еще я могу вам помочь? — поинтересовался эльф.

— Ты же всех в городе знаешь, — сказала Селена. — Подскажи, кто бы мог решиться взять в реализацию два серебряных подсвечника. Слегка заляпанных, как ты догадываешься. Честно сказать, даже не слегка, а сильно заляпанных.

— Ломбардов в городе полным-полно, — ответил парикмахер. — За полцены никто и не подумает спросить, что там за пятна на них. Впрочем, серебро проще отдать в переплавку, если работа не тонкая, конечно или антикварной ценности нет.

— В том-то и дело, что антикварная ценность есть, — сказал Эрик.

— Они жутко древние, эти подсвечники, — сказала Селена.

— Антиквариат — особая тема. Его чаще под заказ добывают, либо не соображая. Бывает, конечно, всякое, но тогда такую добычу вряд ли кто-то поставит на витрину, — сказал эльф. — Скорее будут подыскивать какого-нибудь понимающего человека по знакомым.

— Было бы неплохо, если бы кто-то оказался таким понимающим человеком, — сказала Селена. — Например, ты.

— Понимаю, — сказал Патрик. — Мне нужно будет навести справки. Что конкретно узнать?

— Само собой, есть ли у кого-нибудь такие подсвечники на продажу. Они простые, без украшений, сантиметров тридцать высотой, грамм по четыреста каждый. Если вдруг у кого-то они были, но уже ушли — куда ушли, от кого пришли.

— Это может занять пару дней, — сказал эльф, смахивая чистым полотенцем отрезанные локоны Селены на пол.

— Мы понимаем, что за пятнадцать минут ты нам их не найдешь. Деньги нужны?

— Если потребуются, я дам вам знать, миледи, — ответил парикмахер. — А после подготовлю вам подробный отчет, куда какой грифон потрачен. Как всегда... Так, думаю, я закончил, ваша прическа готова, миледи.

Селена поднялась с кресла и долго крутилась перед зеркалом, осматривая в нем себя. Это выглядело тем более забавно, что ни Эрик, ни Патрик в зеркале ее отражения не видели. Наконец вампирка повернулась к Эрику, спрашивая взглядом его мнения. Эрик молча оттопырил большой палец вверх.

— Прекрасно, — вынесла Селена свой вердикт. — Ты настоящий мастер, Патрик.

— Как скажете миледи, не стану с вами спорить, — улыбнулся вампирке эльф и повернулся к Эрику. — Ну что же, молодой человек, ваш черед. Ах, нет, погодите, я сначала тут немного подмету, обождите еще минуточку...

* * *

— И тут кошками пахнет, — шмыгнул носом Илис, когда они шли по широкому коридору к центральному алтарю Луни. — И волками. И медведями. И собаками. Но кошками — сильнее.

— Ничего удивительного, — ответил Квентин. — Во-первых, тут, как и в Храме Плодородия, тоже есть алтарь Селины. А кроме того, здесь, при храме, постоянно живет кто-нибудь из оборотней, другое дело, что они не показываются на глаза. И оборотней-кошек среди них едва ли не половина. Кстати говоря, Бастиана как раз кошка. И вот эта мелкая егоза — тоже. Привет, Луиза.

На приветствие обернулась светловолосая девочка лет десяти. До того, как ее окликнули, она была занята тем, что подливала сливки в миску из небольшого кувшинчика. Миска стояла на том самом алтаре Селины, о котором говорил Квентин; он представлял собой широкий каменный постамент, на котором лежала свернувшаяся клубком кошка из белого мрамора. Статуя была выполнена с большим мастерством, мрамор казался мягким и пушистым, и в приятном полумраке храма чудилось, что кошка настоящая и живая, просто спит.

— Дядя Квентин пришел! — воскликнула девочка и бросилась Квентину на шею, едва не опрокинув его.

— Ох, полегче, — сказал Квентин. — Ты уже не маленькая. Уронишь же!

— А чего ты так долго не приходил? — спросила девочка, отпуская Квентина.

— Виноват, — ответил Квентин, раскрывая свой планшет и начиная рыться в нем. — Как-то все не получалось последнее время. То одно, то другое. На-ка, держи. Только аккуратнее, она подтаяла.

Он протянул девочке небольшую плитку шоколада в красивой упаковке. Луиза шоколадку взяла, покрутила в руке и вздохнула.

— Нельзя мне сейчас шоколада, — сказала она. — Линяю. Арника говорит, это потому, что я много сладкого ем, а мама говорит, что это аллергия на тунца. Теперь меня и в том, и в том ограничили.

Но шоколадку в карман все же убрала.

— Кстати говоря, — сказал Квентин, — познакомься — мой друг и коллега Илис Зорр.

— Привет, — сказал Илис.

— Здравствуйте. Почему-то я не могу понять, какой вы оборотень.