Минуту спустя беглец сладко спал. Студент, казалось, этого не замечал, разговаривая со своими мыслями. Выговаривался. Наконец, заметив, что мальчик давно не слышит, сопит, художник накрыл ребёнка одеялом и сел за работу.

Ночь для творческого человека — продолжение рабочего дня.

Глава 3 — Знаки судьбы —

Утро впервые началось не с режущего света в глаза в палате отделения, а с приятного запаха крепкого чёрного чая. Малец поднялся и сладко потянулся, осматриваясь. Александр сидел за столом, не замечая ничего вокруг. Чтобы хоть как-то привлечь его внимание, мальчик тихо произнёс:

— А что значит птица на черепе? Тот рисунок на входе.

Студент вздрогнул. Забыл, что в комнате не один. Не поворачивая головы, ответил:

— Птица олицетворяет жизнь, череп — смерть. Эта мифическая птица феникс. Ходят легенды, что она рождается в пламени огня и, когда приходит время ухода, сгорает дотла. Потом вновь возрождается из пепла. Воскресает. Картина изображает торжество жизни над смертью. На Востоке это называют реинкарнацией — перерождением. Вращающееся колесо жизни, так сказать.

Сергий натянул высохшие тряпки, приблизился к работе студента. Тот, судя по растрёпанному виду, работал всю ночь. Спит, наверное, днём. На новом листке простым карандашом был нарисован готовый к атаке скорпион. Как живой. Каждая частичка тела передавались так реалистично, словно сейчас с картинки спрыгнет живая копия и побежит по столу, воинственно поигрывая тяжёлым жалом и щёлкая двумя клешнями.

С живым, полубезумным блеском в глазах, художник повернулся к мальчику.

— Сергий Корпионов, а ведь ты — Скорпион. Знаки судьбы точно указывают на твоё точное с ним сходство: суровая жизнь, непростой выбор, постоянная опасность. Ты должен быть начеку, держать клешни и жало в боевом положении, так сказать. Только всех не жаль. Иногда в мире встречаются и друзья. Настоящих мало, но когда они есть — держись за них, защищай и дорожи. Включай режим скорпиона для всех остальных.

— Скорпион... — словно пробуя на вкус слово, протянул Сергий.

— Малой, понимаешь, я собираюсь возродить дело деда. Занял у отца денег, купил татуировочный аппарат. — Саша указал на вчерашний агрегат в углу. — У меня есть всё, чтобы начать дело, кроме одного...

— Рекламы? — Вспомнил беглец подходящее слово. Одному из больных родители принесли в палату переносной телевизор, и он постоянно ругался, повторяя это слово каждые пятнадцать минут.

Художник улыбнулся.

— Практики. Я всё знаю на теории, но мне нужен первый испытуемый. Натура.

— А это больно? — Тут же спросил мальчик, быстро осознав, что к чему.

— Сколько ты пережил уколов в больнице? — Задал встречный вопрос студент.

— Много, — уверенно заявил Сергий, пытаясь посчитать. Но пальцев на обоих руках не хватало.

— Будет немного неприятно, — поразмыслил Александр. — Но через минут пять привыкнешь. Готов потерпеть?

— Готов! — Сергий сбросил майку, обнажая худые плечи. — Коли. Мне не больно. Я столько капельниц пережил.

— Эх, твоя кожа ещё слишком чувствительна, да и нет тебе пока восемнадцати, — протянул Санёк, озадаченно разглядывая тонкие предплечья. Татуировка в обязательном порядке должна была с годами растянуться. И это ставило большой вопрос о смысле её нанесения вообще. Разве что сделать совсем маленькую, а парень потом набьет на старой новую, побольше.

— Откуда ты знаешь? — Сделал серьёзное лицо Сергий. — Может, я маскируюсь? Документов то у меня нет! Я шпион! — заверил Корпионов, насмотревшись в больничном холле телевизора с фильмами и сериалами про войну по случаю грядущего Дня Победы.

— Иностранный? — Хохотнул Саша, больше поражаясь воинственному настрою пацанёнка, чем серьёзному лицу, которое он сделал.

Беглец не ответил, позволяя решать самому. Лишь цепкий взгляд впился в татуировщика. Александр думал недолго. Как у начинающего, у него вариантов не было вообще. Либо начинает прямо сейчас, либо теряет время, деньги и возможность начать дело. Оплачивать квадратные метры в столице и без того хлопотно.

— Ладно, шпион, уговорил, присаживайся, — сдался художник. — Не на животных же мне тренироваться.

Приготовления не заняли много времени. Александр сбегал в аптеку за стерильными салфетками, бинтами и обеззараживающей мазью. Краски были быстро заправлены, агрегат включён, эскиз перед глазами, пациент готов. Скорпион с эскиза художника навсегда собирался поселиться на плече мальчугана.

Общим решением постановили делать татуировку на левом предплечье. Итальянские краски не поблекнут, кожа вымыта, всё чисто и стерильно. Саша предварительно вздохнул, набрал в грудь побольше воздуха, выдохнул и... работа пошла. Подобие стоматологической машины зажужжало, художник начал с контуров, выбирая в качестве обводки классический, чёрный цвет.

Сергий напрягся, получив первый укол, но дальнейшие впрыски краски в кровь казались безболезненными. Через десять минут жжения он уже не чувствовал. Краска впитывалась в кровь, вызывая эффект лёгкого алкогольного опьянения. Помнил, такое было, когда все пациенты в палате единогласно отдали ему весь больничный кефир.

Бежали минуты, шли часы. Измученный долгим сидением Сергий видел, как на белой коже была закончена чёрная обводка. Рука татуировщика не дрожала. Не хирург-практикант. Рисунок был чёткий и ясный, как с картинки.

Санёк заменил краску. В ход пошла красная, вырисовывая щетинки на спине скорпиона. Мастер тату добавил чуть жёлтой, сглаживая совмещение. Особенно долго работал над горящими огнём глазами, придавая чёткое, живое выражение. Белые краски добавили эффект солнечного блика, отсвета. Он не забывал комментировать происходящее, объясняя свой замысел пацану. Тот кивал и смотрел на капельки крови, выступающие на коже поверх небольшого рисунка.

Лёгкие прикосновения к голове заставили Сергия проснуться. Задремал. Саша уже накладывал повязку, обильно смазав татуировку толстым слоем мази и приклеивая повязку сверху тремя слоями лейкопластыря.

— Три дня на заживление, завтра повязку сменим. Потом два дня просто периодически протирать засыхающую корочку и смазывать мазью. Будем смотреть на результат. Всё вроде.

Три дня пролетели за уборкой территории. Помещение преобразовывалось на глазах. Куда только делась грязь, пыль и старые обои? Теперь можно было работать и жить в чистоте.

Татуировка зажила без осложнений. С левого плеча на мир гордо взирал двумя глазами-бусинками маленький, но гордый королевский скорпион, готовый защищать своего хозяина до последнего вздоха. Кожа, несмотря на молодость, нормально приняла нового обитателя. Тонкая корочка засохла и отвалилась в течение двух дней. Всё было сделано чисто и профессионально. Дебют нового татуировщика удался на славу.

Сергий, с молчаливого согласия Александра, стал бегать по улице, зазывая прохожих 'живой рекламой'. Первые заинтересованные лица потянулись в новый тату-салон. Через неделю поток клиентов стабильно давал художнику работу, улыбку на лице и красные, опухшие от недосыпания глаза: днём работа, ночью эскизы.

За месяц помещение преобразовалось. Денег хватило нанять рабочих. Ремонт внёс новые краски в ветхость старого здания. Дело наладилось. Татуировщик усердно работал, вкладывая в свой труд столько любви и тепла, что о работах заговорили на районе. А Сергий стал счастливым талисманом. Пригрет, накормлен, обут, одет. Появились собственные карманные деньги.

Сергий не знал, ищут ли его правоохранительные органы. Про больницу стал постепенно забывать. В планах художника было сделать новому талисману новые документы, пристроить в школу. Жизнь почти налаживалось.

Гром грянул неожиданно. Один из клиентов, не достигший восемнадцати лет, требовал сделать татуировку, ссылаясь на скорпиона Сергия. Художник, опасаясь любых проблем с родителями, отказал, пообещав сделать, как только исполнится положенный возраст. Обиженное чадо убежало в слезах, обещав жестоко отомстить и покарать обидчика. На следующий день в салон заявились серьёзные люди во главе с отцом 'несправедливо' обиженного. Александр ещё не успел наладить крепкие дружеские отношения с байкерами, рокерами или кем-то иным, кто мог предоставить защиту или сказать слово за него и был избит, а затем 'поставлен на счетчик'. Бандиты разгромили салон, пообещав, что если он не уберётся с 'их территории', то в живых не останется. Художник вынужден был уехать, не в силах себя защитить или заплатить. Часть оставшихся заработанных денег отдал Сергию.

Мальчик-беглец вновь остался на улице.

В один день ровная дорожка снова дала лихой изгиб, и свобода снова заманила вперёд в дальний путь одиночества. Только теперь на предплечье сидел верный друг-оберег, и пылающие глазки-бусинки с уверенностью смотрели на враждебный мир.

* * *

Жар раскалённого асфальта плавил тело, сознание грозило испариться, затуманиться навсегда. Сергий не знал бы как жить дальше, если не пруды. Близость водных источников спасала от солнечного удара, от гнёта раскалённой Москвы, которая в июле представляла подобие пустыни Гоби или само сердце Сахары. О священной влаге молило всё живое. Москвичи, как бедуины пустыни, облачились в белые одежды и выходили на улицы города, только когда солнце пересекало зенит. Поливальные машины работали без устали, но не справлялись со своей задачей, простаивая и создавая пробки.

Шестилетний беглец, поедая 'эскимо', раздумывал над тем, что принесёт сегодняшний день. Честно заработанных денег хватит ещё на неделю. А потом?

Не привлекая лишнее внимание, пацан бродил по улицам, не засиживаясь в одном месте надолго. Одет он был не как оборванец, вёл себя уверенно. Потому подозрений не внушал.

Портретов на стенде как не было, так и нет. Кому нужен больничный беглец? Беспризорников на улице хватало. Чтобы выжить, они бродили толпой. Сергий предпочитал обходить такие стороной, просто убегая при первой возможности от них подальше. Присоединяться к таким не хотелось. Та же несвобода, как и в больнице. Он достаточно повидал подобных пациентов-бездомных. Те в больнице с охотой рассказывали ему во всех подробностях о жизни на улицах, о порядках и беспорядках, учили 'понятиям' и просто давали разные советы. Всегда принимали за своего. Беспризорника. Но он не чувствовал себя таким 'хулиганом улиц'. Он не хотел воровать, грабить и даже убивать просто ради того, чтобы бороться за своё существование.

Перед глазами встала чёрно-красная афиша. Читать беглец не умел, но по рисунку можно было понять о содержимом: два мускулистых дядьки дубасили друг друга голыми руками. Бои без правил. Очень захотелось посмотреть, как сражаются эти здоровые махины.

Афиша висела на огромном здании дворца спорта. У входа собралось множество народу. Сергий предположил, что бои начнутся именно сейчас. Для него не существовало дней и времени. Он ориентировался по солнцу, засыпая на скамейках и траве в скверах.

Любопытство притягивало. В голове не было никакого плана, просто стал протискиваться ко входу вместе с толпой. Билет на руках отсутствовал.

— Папа, я больше не буду убегать! — поддержал свою задумку малец, крикнув толпе позади охраны.

— Малый, с мороженым нельзя. — Здоровый охранник округлого телосложения в камуфляже и c дубинкой на поясе, преградил вход, раздвигая руки-ветки, чтобы не проскочил.

Сергий, не растерявшись, сунул охране в руки остатки мороженного, и быстро юркнул в проход. Второй охранник, моложе и быстрее, ухватил за шиворот, вопросительно уставившись на старшего служащего.

— Эй, ты куда?

Пацан повернул к нему голову, и со слезами на глазах обронил:

— Мы разминулись с отцом. Я бегал за мороженным, его потеснила очередь. Он там, — Сергий махнул рукой в сторону группы мужчин, спешащих по лестнице к входу к своим посадочным местам.

Округлый охранник протянул:

— Ой, пусти ты его. Щас разревтся. Зачем тебе эти сопли?

— Ладно. Только смотри мне, без фокусов, — сказал молодой для пущей важности и отпустил Сергия.

Едва удалось спрятать улыбку. Мальчик засеменил к группе мужиков, будто бы продолжая спешить к отцу. Но тут же растворился в толпе.

Арена поражала обилием пространства внутри помещения. Безбилетник пристроился в одном из проходов, не спеша занимать место, чтобы никто из билетёров не смог его выгнать. Как только все усядутся, займёт свободное место, а если нет, то и стоя ничего. Потерпит. Стоял же на сёстринском посту в больнице по стойке 'смирно' ежедневно по три часа и ничего, не сломался.

Зал наполнился до отказа. Свободных мест не предвещалось, но и на маленькую фигурку безбилетника теперь не обращали ровным счётом никакого внимания. Сергий вздохнул спокойно, встав рядом с мужиком, который во всех подробностях объяснял своему собеседнику про бойцов. Беглец вытянул уши трубочкой, стараясь не пропустить ни слова из сказанного. До жути интересно. Хотелось разобраться, что происходит на арене.

— ...восемь боёв, Рома. Без всяких предварительных, отборочных, финальных. Месятся сразу. Девятый бой — бонус. Супертяжи. Россия против сборной Мира. Девять наших в разных весовых категориях и стилях борьбы против любых противников из разных стран. Количество побед суммируется. Никакой ничьи. Мне стоило больших трудов достать билеты. Всё-таки полузакрытое мероприятие, хоть и афиши висят...

Скорпион хохотнул, прикрыв ладошкой рот. Да уж, закрытее некуда.

Ответ молодого собеседника заглушил рёв публики. Зал взорвался аплодисментами. К восьмиугольному металлическому рингу с решётками вокруг, шествовал первый участник боя с российским флагом за плечами. Бело-сине-красный триколор развивался при ходьбе. Судья боёв в полосатой рубашке учтиво открыл бойцу дверь, её тут же заперли с другой стороны объёмистые помощники. Рефери помогали несколько человек за пределами ринга. Помощники ничуть не уступали в мышечном корсете самим участникам.

Первым был бой легковесов. Самые низкие и легкие противники, быстрые и проворные как сказал мужик рядом, добавив:

— Валерий Кашевой. 60 килограмм. Рукопашник.

По залу покатились жиденькие аплодисменты. С другой стороны ринга приближался противник в сопровождении тренера и группы поддержки, на плечах висел красно-сине-чёрно-зелёный флаг.

— Семёныч, он откуда? — До Сергия докатилось отчество говорливого мужика.

— Даниэль Реверс, ЮАР, Африка. Боксёр. 62 кило, — скороговоркой произнёс Семёныч, попутно хлебая пиво из алюминиевой банки.

Рефери пригласил противников на середину ринга, повторил правила.

Зал сканировал: 'Рас-сея! Рас-сея!'

— Так я не понял. В бою без правил всё-таки есть правила? — Тут же спросил Семёныча молодой собеседник.

— Ром, не тупи. Яйца нельзя отрывать и выкалывать глаза, чтобы выйти на официальный уровень. Непринято это делать хотя бы перед камерой. А их тут много. Понимаешь? Культура, права человека, всё такое. Но бои по-прежнему до полной победы. Заканчиваются либо когда противник трижды стучит о пол, либо, когда его выносят на носилках или рефери сочтёт побеждённым. Тут ещё и рефери разные бывают. Слышал, некоторым доплачивают, чтобы бой длился до последнего момента. Зритель должен быть доволен. Так что кровь будет, не переживай.

1234567

Предыдущая глава

↓ Содержание ↓