Наследники богов

В храме воцарилась звенящая тишина, нарушаемая лишь негромким поскуливанием и всхлипами лежавших на полу служительниц. Гектор застыл, не в силах пошевелиться, и расширившимися глазами смотрел на темневшую за дверями улицу.

— Б... богиня сказала свое слово! — срывающимся голосом прошептал колено преклонный хранитель огня.

Его лицо побледнело, в глазах плескался страх.

— Растолкуй нам ее знак! — проглотив вставший вдруг в горле комок, дрожащим голосом просил командир вигилов и осенил себя священным знаменем.

Гектор перевел взгляд на все так же ровно сиявшее под ним пламя. Огонь не взвился к потолку, но и не угас. Суд явно вышел из привычной колеи. И, судя по изумленному, растерянному лицу хранителя, произошедшее застигло врасплох не только самого подсудимого.

— Сияющая отказалась тебя судить! Ты должен покинуть храм!

— Что?.. — только и сумел выдохнуть Гектор.

Хранитель кое-как поднялся на ноги и, твердо взглянув на него, уже куда решительнее повторил:

— Богиня сказала свое слово! Ты должен уйти!

— Но... этого не может быть?.. — Гектор растерянно оглянулся на возвышавшуюся за ним мраморную статую.

Не может же быть, что бы этот порыв ветра и вправду был волей богини?..

— Теперь ты в нашей власти, — ухмыльнувшись, злорадно прошептал командир вигилов.

Сердце Гектора оборвалось. Он был уверен, что дело выгорит. В конце концов, в кошельке было не только серебро, но и пара золотых монет. Нет-нет-нет, этого просто не может быть!.. Но оставаться на алтаре дальше не имело смысла. Сияющая явно отказалась брать его жизнь, но и освобождать тоже не пожелала.

— Почему?.. — взглянув на хранителя, только и спросил он.

— Твоя жизнь принадлежит другому богу, Сияющая над тобой не властна, — отведя взгляд, нехотя пробормотал хранитель и отступил в сторону.

— Другому богу, как же... — зло пробормотал под нос Гектор, спрыгивая с алтаря.

Его сразу же окутало холодом. Вигилы расступились, выстроившись живым коридором до дверей. А стоило ему переступить порог храма, как на него немедленно обрушился град ударов. Вначале он еще пытался как то прикрываться и уворачиваться, но затем удар какого-то особо резвого вигила обрушился на его затылок, и перед глазами Гектора все поплыло. Он уже не пытался ни прикрыться, ни хоть как-то защитить тело от вновь и вновь падающих на него ударов. Мыслями он вернулся назад, в свое прошлое, вспоминая, как все началось...

Глава 2. Первая кровь

Когда Аристотель, наставник Александра Великого, попросил юного Александра доказать теорему Пифагора, его ученик сказал: — Квадрат гипотенузы равен сумме квадратов катетов. — После чего замолк, считая свою задачу выполненной.

"Но это же формулировка теоремы, но никак не её доказательство" — Недовольно заметил Аристотель.

Тогда Александр сказал: Я сын царя. Мои слова не нуждаются в доказательствах. Тем же, кто не поверит мне, доказывать будут мои воины!

Квинт Курций Руф

"История Александра Великого". Том второй.

Должнику — рабские подмостки.

XXI-ый закон Илионской республики.

Должнику — быстрые ноги.

XXI-ый закон горожан.

Гектор оказался в Илионе еще ребенком. Того, кем был его отец, и по какой причине вся их семья оказалась на рабском помосте, он не помнил.

Лишь много лет спустя Гектору удалось выяснить, что на тех роковых торгах отца отправили в каменоломню, мать стала рабыней-прачкой в общественной прачечной, а четырех братьев и трех сестер разлучили, продав в разные дома. Старший раб в том доме, в который попал Гектор, любил частенько повторять, что ему, Гектору, еще очень повезло. Конечно, им владел не патриций, но и в доме конюшего Далида работы хватало.

Хозяин Гектора содержал большую конюшню и торговал лошадьми. Животных нужно было кормить, чистить, следить за их здоровьем и убирать стойла. Работа была утомительной, грязной и тяжелой, но мастер Далид обращался со своими рабами хорошо, следил, чтобы они всегда были чистыми, одетыми и не голодали. Со временем дела мастера Далида пошли в гору, и он открыл рядом с конюшней небольшую кузню, где ковал подковы, элементы сбруи и даже кое-какие инструменты. Гектора и еще нескольких его сверстников отрядили в помощь кузнецу, и к четырнадцати годам юный раб окреп от тяжелой работы и научился мастерски управляться не только с лошадьми, но и с горном. Старый кузнец, из вольных граждан, прикипел к талантливому юнцу, ставшему ему вместо сына.

Судьбу юного раба определил несчастный случай. Один из недавно купленных мастером Далидом коней — мощный гнедой трехлетка редкой материковой породы — лягнул Гектора в грудь и переломал ему ребра. Мастер Далид был добр к своим рабам, но тратить деньги на их лечение (особенно, когда вовсе не было гарантии выздоровления), он не собирался. Гектора ждала смерть, но за юного раба вступился кузнец. Он выкупил покалеченного Гектора и выходил его так, что от давних ран остались лишь едва заметные белые рубцы там, где кости пропороли кожу. А спустя еще три года в Илион пришла чума. Настал черед Гектора ухаживать за своим благодетелем. Презрев опасность, он ходил за ним до самого конца и, когда болезнь забрала жизнь кузнеца, был тем, кто в последний раз закрыл его глаза. Самого же Гектора чума не затронула. Впрочем, он вообще никогда не болел, не хватал даже насморка, несмотря на то, что все другие дети-рабы в доме мастера Далида почти все время шмыгали носом из-за вечных сквозняков.

В своем завещании кузнец даровал Гектору свободу. Но, даже избавившись от ярма раба, юноша не мог рассчитывать на многое. В Илионе вольноотпушенники имели едва ли больше прав, чем рабы. Разве что, в отличие от последних, их нельзя было бить без причины и убивать без последствий. Но о том, что бы найти хорошую работу, подходящую ему по силе, сноровке и умениям, не могло быть и речи. Кузнецы предпочитали брать в подмастерья сыновей или родственников, а на прочей работе использовали рабов, а чисткой конюшен много было не заработать.

Кузницей его приемного отца завладел троюродный брат покойного, поспешивший избавиться от Гектора — юноша получил свободу, и теперь за работу ему нужно было платить, чего, новому хозяину кузницы делать совершенно не хотелось. И у Гектора осталась лишь одна возможность обрести жизнь, о которой он всегда мечтал...

Для мелкого воришки он был уже слишком стар — подобным ремеслом промышляли на улицах мальчишки лет пяти — семи, да эта и работенка претила характеру гордого юноши. Нет, не для того он появился на свет. И уж точно не для того, чтобы убирать за лошадьми или прислуживать богатеям. Оставив прежний дом, он захватил с собой собственноручно выкованный под присмотром старого кузнеца кинжал — не слишком длинный, он прекрасно подходил как для того, чтобы колоть, так и для того, чтобы резать, и его легко можно было спрятать в складках туники у бедра.

Даже спустя столько лет Гектор прекрасно помнил, как убил в первый раз. Ночью, когда город погружался во мрак, а по булыжным мостовым грохотали повозки с товарами для лавок, на него набросились двое, ошибочно приняв его во мраке за посланца одной из патрицианок. Кинжал словно сам собой оказался в его руке. Первый нападавший, не ожидавший сопротивления от хрупкого на вид юноши, беззвучно рухнул на мостовую, истекая кровью. Гектор выглядел худым, но слабым он не был. Тело молодого бойца было закалено тяжелой работой, и под кожей перекатывались жилистые бугры мышц.

Второй нападающий, осознав, что они столкнулись вовсе не с беспомощной жертвой, попытался защититься, но Гектор, захваченный горячкой боя, не оставил ему даже шанса. Кровь шумела в ушах, сердце бешено колотилось в груди. Тяжело, хрипло дыша, юноша опустился на одно колено рядом со своими жертвами и быстро их обыскал. Он не боялся мертвецов — вигилы то и дело находили перед рассветом окровавленные тела прохожих, которым не посчастливилось встретиться на темных уличках с ночными обитателями внешне благообразных улиц. И Гектор часто становился свидетелем того, как их окровавленные, закоченевшие трупы грузили в большие повозки и увозили к храму Сияющей, где служители предавали их огню во славу богини. Видел он и десятки, сотни трупов, валявшихся вдоль улиц во время чумы, унесшей жизнь его приемного отца...

Не обнаружив на поясах туник убийц кошельков, Гектор разочарованно вздохнул. Обычно такие типы предпочитали носить с собой все, что имели. И тут взгляд парня упал на их оружие. Длинные, тонкие стилеты из высококачественной стали — в этом ученик кузнеца был уверен даже несмотря на полумрак улочки. А самое главное — узкие металлические ошейники на шеях. Нет, это не обычные убийцы. Они были чьими-то рабами!... Но додумать эту мысль он не успел.

Неожиданно в темноте проулка послышались торопливые шаги. Гектор, опасаясь, что его застанут рядом с остывающими телами, хотел, было, бежать, но его ноги словно приросли к земле. Перед внутренним взором уже мелькали картины жестокой расправы на арене Колизея, когда он вдруг сообразил, что быстрые, осторожные шаги не могут принадлежать железной поступи вигилов. Да и шел явно один человек.

Гектор увидел обрисовавшуюся в тусклом свете звезд фигуру юноши в короткой тунике, сложением и комплекцией очень напоминавшего его самого. Не успев подумать, что делает, Гектор быстро шагнул вперед, заступив юноше дорогу.

— Эй, ты! А ну отдавай все что есть! — придав своему голосу как можно больше грозности, грубо потребовал он.

Сердце бешено колотилось в груди, на лбу выступила испарина.

Юноша испуганно вздрогнул и отступил на шаг назад, механически прижав руки к груди. Развернувшись, он собрался, было, задать стрекача, но подскочивший к нему Гектор мощным ударом свалил юношу на землю. Схватив его за волосы, он крепко шмякнул свою жертву головой о булыжную мостовую. Раз, другой, пока тело в его руках не обмякло, а потом принялся шарить по карманам потерявшего сознание юноши. Пусто. Гектор разочарованно вздохнул и хотел уже, было, уйти, как внезапно вспомнил, как панически юноша прижимал руки к груди. Вспоров его тунику, Гектор извлек на свет звезд свернутый в трубочку пергамент, скрепленный темным кружком сургучной печати, и удивленно хмыкнул. Подобную роскошь могли позволить себе лишь патриции, как этот драгоценный клочок бумаги попал к этому юнцу? Почему-то Гектор вдруг подумал, что напавшие на него убийцы поджидали именно этого паренька — уж больно похожи они с ним были, да перепутали и поплатились за это жизнями...

Схватив находки в охапку, Гектор со всех ног бросился бежать прочь. Свернув за угол, он приблизился к висевшему над дверью трактира одинокому фонарю и, сломав печать, развернул свиток. Все свободнорожденные граждане республики умели читать и писать — их обучали этому в школах, и кузнец посвятил в эту науку и своего приемного сына. В неверном свете фонаря Гектору удалось разобрать несколько начертанных женской рукой сумбурных строчек.

"После встречи с вами... я забыла покой... воспоминания о вчерашней ночи не дают мне уснуть... опостылевший муж... жажду увидится с вами вновь... я ненавижу путешествовать, но была готова отправиться в путь вновь, зная, что снова повстречаю на границе вашу центурию ... узнав, что вы в городе, не могла не увидеться... вчерашняя встреча была сказкой... вы подарили мне надежду... с утра узнала, что послезавтра муж уезжает... не могла не написать... мечтаю увидеть вас вновь... пришлите ответ с посыльным... "

И тому подобная ерунда. Любовное письмо. Гектор удивленно хмыкнул. Кому могло понадобиться убивать гонца ради этой писульки? Пускай даже его написала патрицианка? Еще раз пробежав взглядом текст письма, Гектор взглянул на имя того, к кому письмо было адресовано: "приор-центурион Гай Клавдий Вариус".

Должно быть, этот центурион был командиром одной из охранявших границу центурий. Видать, соблазнил какую-то знатную госпожу, и она воспылала к нему страстью. Вчера они снова встретились, но патрицианке оказалось этого мало. Узнав, что муж уезжает, она снова написала любовнику. Вот только кому понадобилось убивать гонца?.. Гектор недоуменно пожал плечами. И тут его взгляд упал на подпись.

"Артемия Фидия Руф". Челюсть Гектора отвисла. Цинцинат Сульций Руф. Имя главы республики знали все. Совпадение? Вряд ли. Что ж, центурион, кем бы он ни был, явно очень рисковал. А еще больше — эта глупая бабенка, решившая написать это письмо. За доказанное прелюбодеяние любовников ждало суровое наказание. Гектор усмехнулся. Похоже, он сейчас спас этому... юноша снова бегло взглянул на письмо, этому Вариусу жизнь. Спать с женой главы сената?! Что ж, у него губа не дура. Артемия Руф считалась самой красивой женщиной Илиона. Но длина ее темных локонов, похоже, была обратно пропорциональна уму. Кто ж подписывает столь компрометирующие послания?.. Наверняка муж пронюхал о вчерашней встрече и приказал своим рабам выследить гонца жены, чтобы раздобыть доказательства. Теперь уже только одним богам было известно, почему они поджидали его именно здесь, но, если бы это письмо попало в руки обманутого мужа, легкомысленную красавицу и центуриона ждало бы суровое, позорное наказание.

"А почему, собственно, только одним богам?" — услышав раздавшийся из трактира взрыв хохота, подумал вдруг Гектор. Встав на цыпочки, он заглянул в затянутое тонкой пластинкой слюды окно трактира и различил смутные силуэты заполнявших зал, несмотря на поздний час, людей. Приникнув глазом к щели между пластиной и рамой, юноша сумел разглядеть солдат. И снова усмешка пробежала по губам паренькам. Так и есть. Не будучи уверенным в том, кого жена пошлет к любовнику и не имея возможности уследить за всеми многочисленными рабами дома, обманутый муж приказал своим сторожить трактир, в котором остановился злополучный центурион...

Первым побуждением Гектора было войти внутрь и отдать этому Вариусу письмо, но, мгновение подумав, он передумал. Кто знает, как солдат отреагирует на его появление? Слишком велики шансы, что он просто решит убить лишнего свидетеля. В отличие от темноволосой девы, он не может не понимать, какую опасность таит подобная переписка. И все-таки ловок... Соблазнить жену самого главы сената!

Заснув письмо за пазуху, Гектор поспешил прочь. Хранить послание смысла не было, но и уничтожать его юноша не спешил, припрятав в своем тайнике неподалеку от утлой развалюхи на окраине города, где он обретался с еще парой таких же оборванцев. Зачем? Гектор бы и сам не мог этого сказать. Временами ему нравилось перечитывать пронизанные неистовой страстью строки, и тогда он представлял себя на месте этого загадочного приор-центуриона. Какого обладать такой женщиной?..

А несколько дней спустя, проходя мимо стены форума, отведенной для общественных объявлений, он вдруг увидел послание. Как всегда, здесь толпилось полно народа, особенно у той части, где писались предложения о свиданиях. Мужчины писали женщинам, женщины предлагали себя. Было очень много именных предложений — если женщину интересовало, она могла подписать под приглашением час свидания, когда согласна встретиться с позвавшим ее мужчиной на предложенных им условиях, а могла запросить еще, и тогда, порою, затевалась целая переписка. Но раз в неделю все объявления стирались, чтобы дать место для других, желающих купить/продать/обменять/предложить и так далее, и так далее...