Прода Книга 3 Глава 7

Вайрон мгновение смотрел на Атея, дожидаясь следующих указаний, но увидев, как тот поворачивается к командиру "разящих", молча кивнул и тут же исчез в подлеске.

— Гранит — между тем продолжал Князь — на вас все остальное. Если люди Когтя и соберутся бежать, то бежать они должны только в направлении "верных", где их и встретят. Зазря врага не бить. Не все здесь так просто, как кажется. Мегар — это единый город, а то, что он по воле Богов или Правителей разделен на две части — так в жизни и не такое случается. У многих жителей с левого берега вся родня живет на правом, и наоборот. И большинству солдат-гронхеймцев, я уверен, эти штурмы, как ножом по сердцу. Но они воины и обязаны выполнить приказ, каким бы он ни был. Но если уж видите, что иначе, как острой стрелой дураков не вразумить — не мешкайте.

"Ду-дум" — молча ударил кулаком в грудь альв. Приказ был предельно ясен и каких-либо пояснений не требовал.

— Княже? — Лошадник склонил голову к правому плечу и хитро улыбнулся — а может, музыку закажем?

— Боевые рога и урукхайские барабаны? — понял тот его мысль.

— Ага.

— Обязательно Адым, но не прежде, чем "верные" встанут на свои позиции.

— Естественно — как само собой разумеющееся, пожал тот плечами.

— Тогда выдвигаемся. И Ардаль — снова повернулся к альву Князь — побольше шуму и движения.

— Карусель закружим — улыбнулся тот — врагу покажется, что нас не три тысячи, а все тридцать.

— Видел — одобрительно кивнул Атей — то, что нужно. А теперь — привстал он на стременах, одновременно принимая из рук Катаюн лук и колчан со стрелами — пошли. И легко прижал бока Агата ногами.

"Сай, присмотри за Иреной"

"Не волнуйся Старший, за ней есть, кому приглядеть. А я буду рядом".

"Уверен?"

"Абсолютно. Пока все не закончится — ее из леса не выпустят. Да и жирок стрясти надо, зарос я им в Оплоте".

Мысленный диалог, как и всегда занял всего лишь мгновение, но и этого мгновения стороннему наблюдателю было бы достаточно, чтобы понять — Гронхеймцы обречены.

А те в свою очередь устроились под стенами Даргаского Мегара с комфортом. Поле перед городской стеной было усыпано разноцветными шатрами, и из-за этого еще больше казался не военным лагерем, а ярморочным городком. Не только высший командный состав, то бишь Благородные любили воевать с комфортом. Судя по тому, что недавнего сотника тоже вытащили из палатки, этим не брезговали и командиры помладше. И лишь обычные воины, теснее прижавшись к теплому боку товарища, спали на своих плащах, постеленных прямо у потухших костров, рядом с нечищеными с вечера котлами и спящими караульными.

Предутренний туман только-только начал рассеиваться, а со стороны дороги, ведущей на Даргаский Тракт, уже стояла сплошная стена щитов, из-за которой на спящий лагерь смотрели сосредоточенные глаза "верных". Воины перебирали пальцами по полированным древкам длинных копий и в установившейся абсолютной тишине терпеливо ждали начала боя.

Но вот эту тишину разорвали хриплые звуки боевых рогов, а вслед им ударили гулкие барабаны, задавая ритм. Стена щитов колыхнулась, приподнялась, а потом синхронно двинулась в сторону гронхеймцев.

— Обожаю эту музыку — выставляя напоказ клыки, улыбнулась Катаюн — кажется, что даже самый трусливый новик, услышав ее, начинает чувствовать себя бывалым воем.

— Потому что это музыка славы, музыка чести, музыка боя — не без чувства гордости, ответил Адым.

— А ты не лишен прекрасного Лошадник — подмигнула ему девушка — а притворяешься степным дикарем.

— Это моя маскировка мерита — куртуазно поклонился урукхай, не слезая с коня. И оба заразительно рассмеялись.

В то время как "верные" медленно двигались в сторону лагеря гронхеймцев с другой ее стороны с гиканьем, уханьем и свистом, будто самые натуральные степные дикари, о которых совсем недавно говорила личная "тень" Князя, раскручивали свою карусель бойцы Третьего Стремительного. Привстав на стременах, они на полном скаку проносились буквально в полутора сотнях шагов от границы лагеря и пускали в его сторону стрелы. Но выбирали пока в качестве мишеней не воинов. Оперенные убийцы летели во все те же пустые котлы, древки знамен, сваленные щиты и веревки, которыми растягивали шатры. Ближайшей задачей Княжеских воинов было не убить спящих, а посеять в лагере панику. Вот когда или, вернее сказать, если гронхеймцы, не смотря на все, организуются и попытаются дать вооруженный отпор, вот тогда острые жала стрел будут впиваться уже не в дерево и медные бока котлов, а в податливую плоть.

А в лагере творилось невообразимое. Разбуженные так любимой урукхаями музыкой барабанов и рогов, воины Гронхейма бросались к своему оружию и, еще не понимая, откуда на самом деле исходит опасность, разворачивались и бежали в сторону города. А куда еще разворачиваться, если единственным противником (по крайней мере, до вчерашнего вечера) у них были засевшие за высокой стеной защитники Мегара. Пробежав буквально по несколько десятков шагов, они вдруг осознавали, что ворота на самом деле закрыты. Через них никто не пытается сделать вылазку, а сами защитники не менее удивленные и обескураженные утренней какофонией звуков, с интересом и затаенной надеждой смотрят куда-то им за спины. Именно в этот момент гронхеймцы начинают понимать, что стрелы летят в лагерь отнюдь не со стороны города. И первые, кто до конца разобрался в ситуации, оборачиваясь назад, вдруг понимают, что из загонщиков превратились в дичь.

За спиной высокая стена города, слева сплошная стена ростовых щитов, над которым в их сторону торчит частокол острых копий. Причем в отличие от стены городской, последняя медленно, но верно движется в их сторону. Справа раскручивается смерч из легкой конницы, из которого рассерженными шершнями летят стрелы. На то, что эти стрелы почти никого еще не задели, никто из них не обращал внимания. У страха глаза велики. Впереди вроде совсем недалеко лесок, где можно укрыться (о сопротивлении у большинства гронхеймцев даже мыслей не было) или в конце концов, организоваться, вот только рыскающие между ним и лагерем огромные волки и быстрые, как сама мысль воины в черных одеждах с закрытыми лицами, напрочь отбивали все мысли о якобы безопасном пути бегства.

Но все же гронхеймцы были не бандой висельников. Появившиеся из шатров (тех, что еще оставались стоять) командиры, быстро оценили ситуацию и где громкими четкими приказами, а где и пинками под зад, споро стали наводить порядок в своем войске.

— В строй, в строй хурговы выблядки — орали они на своих подчиненных, пытаясь из хаотично мечущихся разумных собрать боеспособный, организованный отряд.

И им это удалось. Уже вскоре четыре сотни бойцов выстроился в каре и прикрылись щитами. Еще через мгновение из самого богатого шатра в центре лагеря вышел Благородный в начищенных до блеска доспехах. Его правая рука лежала на богато украшенном эфесе полуторного меча, что висел в не менее богатых ножнах на его боевом поясе, а левая держала под мышкой шлем с огромным белоснежным плюмажем. Вокруг командира, а никем другим этот Благородный быть не мог, тут же образовалась стайка Благородных рангом пониже. Кто-то из них, уже вытащив из ножен свой клинок, хмуро и затравленно озирался по сторонам. Кто-то нашептывал командиру, кивая то в сторону леска, то в сторону привязанных у коновязи лошадей, возможные пути отступления. Кто-то благоразумно молчал и ждал решения высшего командования. Но были и такие, кто обведя всю округу взглядом, лишь улыбнулись, вытащили из шатров плетеные кресла и с бокалом вина уселись смотреть разворачивающиеся вокруг них события. И со стороны было непонятно: то ли они абсолютно уверены в силе своих воинов, то ли решили последние мгновения своей жизни встретить с относительным комфортом. А может была и совсем иная причина — этого было не понять.

— Ваша Милость, нужно атаковать в сторону пешцов — заискивающе глядя в глаза командиру, проговорил один из приближенных — отсюда видно, что строй у них не такой уж и глубокий. Если слитно ударить, можно прорвать линию и уйти на Тракт.

Откуда было знать молодому гронхеймскому баронету, чей боевой опыт по настоящее время ограничивался лишь парочкой рейдов на висельников, что это не просто хорошо сбитый строй, а более совершенное воинское построение для боя. А вот командир, похоже, знал.

— Дурень — высокомерно посмотрел он на него — это подобие гномьего хирда. Его и рыцарским клином не всегда удается прорвать. Но выхода у нас все равно нет. Отдай команду атаковать.

Порученец еще не успел вернуться назад, когда каре гронхеймцев стронулось с места и, постепенно наращивая скорость, под подбадривающие воинственные крики устремилось вперед. В горячке боя, из-за желания прорвать строй врага и выжить на зло всем смертям воины Гронхейма позабыли о самом главном, что делает любое войско практически непобедимым — о строе. Кто-то вырвался вперед, кто-то отстал. Кто-то упал, споткнувшись о нечаянно подвернувшийся камень и упал, а его не стали ждать. Так или иначе, но каре развалилось.

Противник таких оплошностей не делал. Хирд вдруг резко остановился. Щиты рыбьей чешуей стали наползать друг на друга. И уже в следующий миг довольно плотно сбитый строй уплотнился еще больше, и стал похож на огромного бронированного зверя, ощетинившегося колючками-копьями во все стороны. Волна гронхеймских воинов разбилась об этого зверя, как прибой о скальный утес, оставляя на его колючках тела насквозь пронзенных бойцов. А когда выжившие отхлынули, хирд, как единый организм, вдруг вздрогнул, вздохнул, приподнимая щиты, и несокрушимым катком, печатая шаг под громкое "Урх-х, Урх-х, Урх-х", покатился дальше, гоня перед собой остатки атаковавшего их отряда.

— Да они как курят нас раздавят — раздался над лагерем голос с паническими нотками.

— В точку — салютуя полным бокалом неизвестному оратору, вдруг ухмыльнулся зрелый воин, один из тех, кто с комфортом восседал в креслах.

— И это лучшая армия к западу от Пепелища? — презрительно сплюнул Ольд Коготь (именно он был тем самым командиром в начищенных доспехах), наблюдая, как его воины пятятся назад к лагерю.

— А кто вам это сказал, что они лучшие Ваша Милость? — снова заговорил острый на слово благородный, не забывая прихлебывать вино — или вам это приснилось сегодня ночью и вы приняли желаемое за действительное?

— Барон — срываясь на фальцет, прокричал баронет, что недавно давал своему командующему советы — Ваша Светлость, а не Ваша Милость. Извольте извиниться, а не то я буду вынужден призвать Вас к ответу.

— Баронет — с легкой ухмылкой покачал тот головой — вам не надоело лизать зад барону Тархо? Неужели не понятно, что он уже никогда не станет графом, а вы не обзаведетесь своими землями под его крылышком? Впрочем, можете продолжать это делать, скоро задница нашего командующего может оказаться на колу и с легкостью провернуть привычную для вас процедуру станет уже не так легко.

— ЧТО-О-О? — одновременно взревели Ольд Коготь и его порученец, хватаясь за клинки.

— Они не стреляют, если ты не берешься за оружие — снова раздался недавний голос, что вещал о курятах, прерывая зарождающийся конфликт.

— И они не добивают раненых — вторил ему еще один — бьют мечами плашмя по шеломам.

Эти крики послужили спусковым механизмом всех дальнейших событий. Простые воины быстро стали сваливать в одну кучу свое оружие и дистанцироваться от своих командиров, собираясь в сторонке неорганизованной толпой. В стане Благородных тоже единства не было. Они, как это и бывает чаще всего, разделился на сторонников Ольда Когтя, соратников неизвестного барона, что вступил с ним в перепалку и остальной массы, готовой в любой момент примкнуть к наиболее сильному. Именно в этот момент и подъехал к ним Атей.

— Доброе утро гариэры — чуть склонив набок голову, кивнул он.

— Кому как? — раздался негромкий голос из толпы воинов, которых давно окружили гарцующие на конях "стремительные" и вайрон в своей волчьей ипостаси.

— По какому праву вы напали на нас? — сделал шаг вперед командующий гронхеймцев — и кто вы? Назовитесь.

— Ольд — прикрыв глаза и покачав головой, проговорил его недавний оппонент, так и не выпустивший из рук бокала с вином. Но, тем не менее вставший из кресла, когда подъехал Князь — вот скажи за какие такие заслуги наш король двигает тебя? А понял — хлопнул тот себя по лбу свободной рукой — за то самое искусство, которое сейчас со всем рвением шлифует на вас баронет — и, не обращая внимания на пунцового командира, повернулся к Призраку — разрешите представиться Ваша Светлость, Кьям Красный, барон Кемет. И с достоинством склонил голову.

— Ваша Светлость? Ты знаешь его Кьям? — даже не пытаясь как-то разобраться в ситуации, вызверился на него Ольд, не обращая внимания на то, что окружившие его воины уже в открытую обхохатываются над этим балаганом.

— Ты совсем дурак Коготь? — не выдержал в свою очередь барон Кемет — Или только притворяешься? Ты знаешь еще одного разумного на Тивалене, окруженного воинами из урукхаев, гномов, андейцев, альвов. Рядом с которым вьются волки, а по правую руку стоит огромный черный зверь? А?

— Князь Сайшат, ик! — дал петуха баронет и побледнел так, что белоснежная манишка по самой последней гронхеймской моде стала почти незаметна на его тоненькой шейке.

— Вот — указал в его сторону бокалом Кьям — даже наш любитель поработать языком догадался.

Командующий, собрав волю в кулак, развернулся в сторону Атея.

— Тем лучше — кивнул он — я Ольд Коготь, граф Мегарский. И я повторяю свой вопрос, по какому праву вы напали на нас князь на землях Гронхейма?

— По праву принца-консорта Даргаса — выехала из-за спины Атея Ирена — можете называть моего мужа Ваше Высочество. По крайней мере, до тех пор, пока не станет известна судьба моего брата.

— Принцесса — первым подхватился Кьям — я всегда открыто говорил, что мы переступаем через свою честь, нарушая все свои союзнические обязательства. Наверное, потому им оказался здесь. Кьям Красный...

— Я слышала, как вы представились моему мужу барон — перебила его девушка — не стоит попросту сотрясать воздух — потом повернулась к Атею — в войске три десятка тяжелых, но все уже прошли через руки Айлин и других целителей. Утром можно ставить в строй. Царапины никто не считал.

— Спасибо — кивнул Призрак.

— И кстати БАРОН — выделила девушка титул Ольда — не скажете, когда Восточная провинция Даргаса вдруг стала землями Гронхейма?

— При всем к Вам уважении принцесса — приподнял тот подпородок, принимая самую высокомерную позу, на какую был способен, ответил тот — но Даргас обречен. А вы Князь — повернулся он к Призраку — поступили как последний висельник, напав на спящий лагерь. Я и раньше знал, что у вас нет чести, а теперь в этом убедился полностью.

— ЧЕСТИ? — вызверилась Ирена — и это ты говоришь о чести ублюдок? Тот, кто в нарушении всех договоров попытался захватить нашу часть Мегара? Тот, кто собирался жечь женщин и детей земляным маслом? Если бы я была мужчиной — уже более спокойно продолжила она — то немедленно вызвала бы вас на поединок. Хотя нет — помотала она головой — такие поединки называют как раз поединками чести, а ее у вас никогда не было. Просто убила бы как бродячего пса. Впрочем, мне это и не надо, за мою честь теперь есть, кому заступиться. А вот хватит ли у вас мужества вызвать на поединок любого из воинов моего мужа — я сомневаюсь. Вызвать самого Великого Князя Сайшат, как вы понимаете, не позволит Ваше низкое положение. И гордо вздернула свой носик, закончив речь.