История Ангела. Часть 1. Вопросы без ответов

На мгновение Арх-Ханум остановился, не в силах пошевелиться, но затем дымка рассеялась: девчонка опустила голову.

-Ты!.. — чуть ли не зарычал Арх-Ханум. Маленькая дрянь вздрогнула, но не подумала пошевелиться.

Арх-Ханум усмехнулся, успокаиваясь. Ха! Эта дочь свиньи и стервятника еще не знает, кому взялась дерзить! Посмотрим, сколько она выдержит. Будь проклято солнце, взошедшее в день, когда арх Терцум сказал не убивать и не калечить эту тварь! Конечно, за такой материал дорого дадут хоть в домах Бьяты, хоть в Коллизиуме. Арх-Ханум выщерил зубы в широкой улыбке. Куда бы она ни попала — он, Шакал Юга, станет там постоянным посетителем.

Перечеркнула воздух темная лента, гулко проносясь рядом с косами цвета грязного песка. Девчонка немного отдвинулась. Явно недостаточно! Эта собака — не конь, чтоб ее жалеть, но под рукой только хлыст, прежде заставлявший легконогого Акташа обгонять ветер. Да и так сойдет!

Однако следующий взвизг принадлежал воздуху. И следующий. И следующий. Грязная северная хламида на худых плечах обагрилась лучшим из цветов, но девчонка сидела, опустив голову, будто ничего не чувствовала.

-Однако вы не стремитесь следовать данному обещанию, достопочтенный арх.

Увлекшись, Арх-Ханум не заметил, как из дверей бывшего трактира вышел Шаа-Рен, купец, нанявший отряд для похода на север. Он, как и многие, вовремя смекнул, сколько будут стоить хорошие северные рабы — именно сейчас, когда война уже началась и достать их уже не трудно, но притом ими еще не завалены рынки — и продать их можно дорого. Сам Арх-Ханум тоже увидел эту золотоносную возможность, но когда все отправлялись на север за дармовой добычей, он проигрался: поставил не на того сына свиньи в Коллизиуме, и ему пришлось смирить гордость и присоединиться к обычному отряду задарма: коня и двух рабов старше двадцати, но младше сорока. Арх-Ханум уже не раз проклял свой язык, заставивший его добавить последнее условие, но колесо судьбы повернулось не тем боком, и то, что было выгодно раньше, теперь заставляло Арх-Ханума рвать на себе волосы.

Единственное, что примиряло Шакала с происходящим — и тогда, и теперь — это то, что арх Терцум по каким-то своим причинам решил присоединиться к каравану. И он, видимо, имеет свои планы на девчонку: уж он-то ошибки Арх-Ханума не совершил! Да и кто в целой Картахеде позволит себе продать или купить невольницу, приглянувшуюся великому арху? Никто! Но какое право имеет эта пышущая жиром свинья задавать вопросы Арх-Хануму, пускай чуть не позабывшему о данном обещании?!

-Вас не касаются чужие слова, сиятельный Шаа-Рен. Я помню о своих обещаниях и обязанностях. И к вашей пользе, вам не следует выходить из рамок своих прав, — слова давались Арх-Хануму с трудом. Вздохнув и выдохнув два раза: большего эта собака не достойна, Арх-Ханум окончательно успокоился и повернулся к девчонке:

-Шшшитай, тэбэ повезло, твар. Но это в пэрвый-послэдный разх! — выговорил он на рамусском.

Девчонка не ответила, даже не показала, что слышала, а лишь немного завалилась набок. Вторая дочь рамусских свиней, скованнаяй с ней одной цепью, всхлипнула и завыла, невольники наоборот замолчали, пытаясь отодвинуться подальше. Кадхаш подскочил и приложил пальцы к жиле на горле окончательно повалившейся в пыль ведьмы. Пару секунд длилось молчание.

-Жива. Спит, — наконец выговорил Кадхаш, и Арх-Ханум перевел дух. Нарушить данное великому арху обещание... Да способа легче, но медленнее расстаться с жизнью еще не придумали!

-Надеюсь, впредь вы будете более осторожны в своих деяниях, сиятельный арх,— как ни в чем не бывало заявил купец, отчего у Шакала возникло жгучее желание придушить этого поганого сына собаки, чтобы выместить напряжение. Ничего! Время Арх-Ханума еще придет, и всех, кого он пожелал придушить, он придушит. А пока пусть живут, черви, и ни о чем не подозревают.

Окинув всех троих взглядом, полным презрения, Арх-Ханум развернулся и пошел к трактиру. Однако он успел услышать, как купец сказал:

-А вы, любезный, позаботьтесь, чтобы этот ребенок все же дошел до Кархатты. Я намерен немало выручить с ее продажи, и не потерплю никаких отговорок, если буду лишен этой возможности.

-Да, сиятельный арх.

А все же этот купец чем-то напоминал арха Терцума, но чем? Арх-Ханум с силой толкнул дверь. Как можно сравнивать жалкого торговишку и великого мага?! Нельзя.

2

Неспособность

Вдалеке шумело море. Алле слышала его тихий шепот, хотя о большой воде могли намекнуть только случайные блики, мелькающие у горизонта.

Караван шел. Однообразно, прямо, прямо, похожий на застывшую муху в янтаре — посреди полей. Порой встречались леса и небольшие рощи, но так далеко! Последние дни солнце становилось еще более жгучим, будто решило оправдаться за бесполезно потерянное лето. Над головой кружились чайки, их крики звенели в ушах и никак не желали покидать Алле — даже во сне.

Плечи болели, спина ныла, но ведь не остановишься, не пойдешь в лес собирать лечебные травы!

Алле не понимала, что происходит. Сколько ни пыталась она позвать землю, окликнуть травы — никто не отзывался, будто они и не слышали ее. Алле мотнула головой, провожая тяжелые предчувствия. Но раздавшийся в голове взрыв показал, что последнее она сделала зря. Тяжелую, будто груженую постоянно подскакивающими и бьющимися друг о друга камнями голову Алле несла, как короли носят корону: плавно, осторожно, почти торжественно.

Терена опять запнулась, и Алле чуть не закричала, лишь в последний момент прикусив язык.

-Извини, — буркнула Ренка. Ей, как и многим другим невольникам, уже было почти все равно, что происходит вокруг. Алле постоянно казалось, что в этом есть что-то неправильное, но вот что?

Все было неправильно!

Сквозь головную боль пронеслась мысль: а как там старая каддьара? Саттрайт ушла еще три года назад, сказала по делам — и возможно вернется. Алле против воли усмехнулась: старая кошка всегда говорила, что "возможно вернется". Но до этого же всегда возвращалась! Однако сама фраза звучала так, будто скорее случится наоборот.

Внезапный толчок заставил Алле вынырнуть из воспоминаний. А зря. Накатила боль. Однако это было ничто по сравнению с новой чередой взрывов, раздавшейся по всему телу после того, как Алле натолкнулась на остановившуюся девчонку, видимо, из другой деревни. В спину врезался кто-то еще, и Алле не смогла сдержать стона, больше похожего на хрип. Да что же это такое?!

Весь караван за минуту превратился в сбившееся стадо, кто-то упал, вокруг раздавалась ругань, был слышен свист плетей надсмотрщиков.

Да что же случилось?!

Ответ пришел неожиданно, как и в тот раз, когда она сама от себя такого не ожидая, посчитала, сколько дней докуда нужно идти. Тогда на Алле, как и сейчас, накатилось странное спокойствие, будто она не маленькая девочка двенадцати лет от роду, а кто-то старый, мудрый... Мысли выстроились четкими цепочками.

Заминка. С кем-то столкнулись. Армия одного из королевств? Маловероятно: слишком близко к границе Картахеды — при том, что собственные рубежи их вряд ли уже сильно волнуют: как бы столицы не потерять. Помощь из другого королевства? Из соседних держав, недовольных расширением Халифата? Опять же маловероятно встретить их там, где нет армии Картахеды — а армии здесь нет, иначе караван обошел бы это место. Но то, что основных сил не видно, не значит, что не встретится какой-нибудь отряд. Пополнения, разбойники, мародеры — все на одно лицо.

С другой стороны непосредственно для каравана вряд ли произойдут какие-либо изменения: для любого, кто может встретиться, они рабы, добыча. Единственное, что хорошо — это внеплановый отдых, но с другой стороны вряд ли кому удастся отдохнуть: все боятся, кричат, дергаются. Идеальное время чтобы сбежать! Но...

Попытка превратиться в каддьару ни к чему не привела! Алле с ужасом поняла то, о чем раньше только смутно догадывалась.

Она больше ни на что не способна!

Пустота оглушала.

Над травой полыхнуло жаром, и Арх-Ханум еле успел отпрыгнуть от своего противника, лишь чуть-чуть его оцарапав. Вот разочарование!

Все враги попадали там, где стояли, а ведь бой только-только начался!

Шакал Пустыни вытер верный клинок о траву и отправил его в ножны. Воистину, когда за работу берется великий арх Терцум, прочим делать нечего...

3

Юг

Пустыня — это самое страшное, что когда-либо видела Алле. Ни дерева, ничего — с болью смотрела она на бескрайние рыжеватые просторы. Скалы и песок. То скалы, то песок...

Алле помнила, как когда-то мечтала путешествовать. Побывать у подножий и гор, побродить вдоль берегов морей — разных! — окунуться в их соленую воду. Даже пустыню она мечтала увидеть.

Мечты сбываются — усмехнулась потрескавшимися губами девочка. Во рту горчило.

Мечты сбываются, но так, что хоть и вовсе не мечтай!

О, она до сих пор помнит соленую воду, попавшую на кожу, разъедающую, безжалостную. Романтическое морское путешествие обернулось душным трюмом — и пахло там отнюдь не отемень-травой! Месиво, которое полагалось есть — да их по пути лучше кормили!

И притом Алле еще повезло. Девочка не знала, почему ей одной достается и мясо посвежее, и каша похожая на кашу. Даже фрукты были. Во время еды рядом стоял охранник — тот самый Кадхаш — и следил, чтобы у нее не отняли ее долю. Алле пыталась поговорить с ним — но тот только прикрикивал: "Heyse", — что значило "быстрее".

Вообще за это не такое уж и долгое — относительно, — сердито перебила Алле свой внутренний "серьезный" голос — путешествие Алле понахваталась этих странных картахедских слов, да так, что с пятого на десятое понимала речь южан. Ну, по крайней мере, могла четко сказать, где идет ругань, а где — непосредственно содержание фразы.

Впрочем, это было не так удивительно. Например, слово "привал" знали уже все невольники.

Но сегодня уже солнце перешло зенит, а никто и не подумал останавливаться. Странные горбатые животные — верблюды, на которых взамен лошадок-тяжеловозов в портовом городке погрузили добычу наемники, — даже прибавили шагу. Алле то и дело натыкалась на идущих впереди: они никак не могли придерживаться одного ритма, постоянно запинались, сбивались. Хорошо хоть голова у девочки перестала болеть уже давно — а то из-за солнца и этих встрясок она бы долго не продержалась. Пустыня вообще не способствует долгой и счастливой жизни. Ни она сама, ни ее бессердечные обитатели!

Вдвое чаще стали переставлять ноги верблюды — погонщикам пришлось придержать их. Алле слышала, как один из надсмотрщиков что-то ласково говорит уж слишком поторопившемуся зверю. Да, люди не верблюды, — с отвращением подумала Алле, — люди дешевле.

Девочка внимательно посмотрела вперед. Не может быть! То, что она вначале приняла за мираж, и вправду оказалось водой. Вода текла слишком медленно, и Алле долго не могла услышать ее плеск, — а слух это то немногое, что осталось у нее от прежней жизни, и она доверялась ему всецело, не веря глазам. А до воды был город.

Слепяще белые стены возвышались над пустыней. Жемчужина мира, как называли Кархатту путешественники, вырастала прямо на глазах, и погонщики уже и не пытались придерживать верблюдов.

С видом короля вдоль рядов невольников проезжал то туда, то сюда купец Шарен. Еще раз осматривал то, что вскоре будет продавать. Не доехав до хвоста каравана, Шарен развернулся рядом с Алле, и некоторое время его конь перебирал стройными ногами в такт с шагом рабов. Рядом засвистели плети, надсмотрщики торопили "медленно плетущихся сыновей собаки и свиньи". Толстяк-купец рассмеялся, обращаясь к Алле:

-Добро пожаловать на юг, деточка! Надеюсь, тут тебе понравится!

И насвистывая какой-то незнакомый Алле мотив, он взмахнул плеткой, заставляя скакуна взять с места в галоп, позвякивая вплетенными в гриву монетками.

Алле немного затрясло, она уже шла из последних сил. В голове стучали солнечные молотки и чей-то самодовольный голос повторял: "Добро пожаловать на юг, добро пожаловать на юг, деточка!" Караван медленно преодолевал ворота.

Глава 3. Звезды

1

Зажигая звезды

Теперь еще и бараки. Большое, но сделанное на скорую руку из сырой глины строение впитало, как губка, грязных оборванных людей, ожидающих своей участи. Однако, в отличие от губки, и не подумало расшириться, разве что стало таким же грязным, душным и унылым. Впрочем, грязным оно было уже от предыдущих обитателей. И от пред-предыдущих. Душно в этой богом забытой земле было даже на улице — запах тараном ударял в нос. Алле уже почти не верила, что когда-нибудь снова сможет чуять что-то, кроме грязи и пота. А унылым в таком состоянии души мог показаться даже подарок тети Маланьи на день рождения. Алле глубоко вздохнула и тут же пожалела об этом — пахнет.

Девочка со злостью посмотрела на кандалы, тонкие изящные браслеты, которые она ненавидела больше, чем если бы они были обычными неподъемными железяками на руках. К сожалению, металл, из которого они были сделаны, имел мало общего с железом. Чуть сиреневатые, хрупкие на вид — именно они не давали колдовать и превращаться Алле-то, конечно, не была магичкой, но кое-что и она могла. Да только астрановые цепи!..

Девочка гнала от себя мысль, что она никогда больше не сможет воспользоваться своими дареными способностями. Только бы снять эти браслеты, только бы снять!.. Тогда она им всем покажет!

Но какая-то часть ее "Я", старая, мудрая, всепонимающая, упорно тыкала Алле носом в нелегкую истину:

Ни один запирающий магию металл не сможет остановить оборотня, удержать смену ипостаси. В чем же дело?

Алле покачала головой, проведя по лбу тыльной стороной ладони. Надежда умирает последней — это так. Но как же мучительна ее агония!

Остается только ждать.

Никогда еще Арх-Ханум не был так счастлив. Новости были поистине великолепны: арх Терцум отказался принимать плату рабами и согласился взять золотом. И у Шакала появилась замечательная возможность купить себе маленький подарок.

Арх-Ханум уже не замечал, как странно косятся на него его старые знакомые, такие же наемники. Арх-Ханум попросту превращался в одержимого. Зачем, почему — какая разница?! Единственное, что просил у судьбы Шакал Юга — так это чтоб та отдала в его власть одну северную ведьму.

-Я не буду спрашивать дважды! Или ты отдашь мне сейчас двадцать золотых в долг или лишишься всего своего добра — вместе с жизнью, — рыкнул Арх-Ханум.

-Сиятельный арх, не лишайте последнего достояния, даже десяти золотых у меня не наберется! — взмолилась жирная свинья-ростовщик. Арх-Ханум презрительно скривился: чтобы у сына собаки не было десяти золотых, небо должно было упасть на землю! Его давно уже надо было прирезать, но мерзкая тварь успела купить архту — бумагу, из-за которой у возможного убийцы появятся немалые проблемы с законом и городской стражей. А рехта — бумага, освобождающая от вины — стоила ой-как дорого! Арх-Ханум усмехнулся: ему всегда нравились законы Картахеды. Особенно раньше, до того злосчастного проигрыша, когда он еще мог расплатиться за любое преступление. Но сейчас выкуп рехты сожрал бы все те средства, которые он собрал для покупки девчонки.