Я оглянулась, и еле устояла на ногах: Карис с задумчивой улыбкой подал руку высокой светловолосой девушке с серо-голубыми глазами. Вильенна э-Талле — явилась-таки!
Дядя Велан усмехнулся в усы:
— Ай да парень! Какую кралю отхватил! Дара, а ты чего приуныла? Устала, что ли?
— Да, я лучше посижу.
Я мешком свалилась в первый же свободный просвет на лавке и схватила кружку с квасом, но почти сразу поперхнулась, само собой, от злости.
Дайте мне только добраться до этой крали, я бы ей устроила такие неприятности!.. А братец тоже хорош, дурень бестолковый. Графу сегодня же и донесут, кому его дочка весь праздник глазки строила.
Может, я зря так на сеату разозлилась, но ей-то что — очередная забава, и только. А вот Карис... мне даже представлять не хотелось, что сет эн-Талле может с ним сделать, если узнает. Хотя, если верить слухам, мой братец — далеко не первая добыча сеаты Вильенны.
Ни Карис, ни сеата не догадывались, к моему счастью, что попали под надзор. Наблюдать, оставаясь при этом незамеченной — совсем не просто, но я это умела: взгляд чуть сбоку, из-под полуопущенных ресниц, почти не позволяет определить, куда именно смотришь.
Сесть за общий стол высокородная сеата, конечно, не пожелала, и воркующие голубки устроились на лавочке, недалеко от помоста для музыкантов. Через пару минут Карис отправился за едой и питьём. При виде кружки с квасом сеата Вильенна сморщила носик, но всё-таки соизволила пригубить 'напиток простонародья'. Глядя, как она мелкими глоточками отпивает из кружки, я вдруг размечталась: 'Сейчас бы горицвету ей в квас добавить... или белены...'.
Воображение поддало жару, нарисовав всё в подробностях. Картинка была очень впечатляющей и (самую малость) жутковатой. Я такой кровожадности от себя не ожидала. Знаю, знаю, об этом даже думать нельзя, но после смерти мамы, Карис — единственный родной мне человек, и если из-за этой белобрысой змеи с ним что-нибудь случится, я её на клочки порву. А пока постараюсь что-нибудь сделать. Сейчас только придумаю, что именно...
Притвориться больной?
Не подходит. Карис проводит меня домой, и вернётся.
Если не получается удалить Кариса, значит, нужно что? Правильно, удалить отсюда сеату. Вот и займусь, не откладывая.
На смену злости пришла холодная решительность. Я поднялась с лавки, прихватив сладкий пирожок, и направилась к мило беседующей парочке.
В двух шагах от них меня окликнули, и, обернувшись, я увидела Эль. Ради праздника она сегодня оделась во всё лучшее: белая рубашка, жёлтая юбка, на шее — нитка золотистых бус. В таком наряде Эль очень походила на цветок Солнца — ромашку. Рядом с ней, как и следовало ожидать, стоял Дарек Раннэ. Лица у обоих были смущённо-радостные, так что с первого взгляда становилось ясно — осенью быть свадьбе.
— Эль, поздравляю, наконец-то!
— Дара, но мы еще никому не сказали.
— А вам и говорить не надо, всё на лицах написано, — я улыбнулась и подмигнула Дареку. С сегодняшнего дня за Эль можно было не волноваться, Дарек — добрый и надёжный парень, а со свекровью они прекрасно поладят. Солия Раннэ — женщина хорошая: тихая, спокойная, мухи не обидит.
— Дара, — Эль бросила на меня лукавый взгляд, — тебя ведь тоже можно поздравить? Может, будет две свадьбы в один день?
Я не сразу поняла, о чём она, но потом, вспыхнула румянцем. Совесть проснулась совсем некстати, но если уж лучшая подруга поверила в то, что у нас с Таром любовь, значит, остальные и подавно примут нашу игру за чистую монету.
— Ну, мы ещё не решили, как-то неожиданно вышло.
— Так решайте поскорее, и будет куда как славно.
Я подошла ближе и тихонько, чтобы не услышал Дарек, попросила, указывая глазами на брата:
— Эль, поможешь?
Эль ухватила мысль с лёту, и мы, оживлённо переговариваясь, направились к помосту для музыкантов. Поравнявшись с сеатой, Эль совершенно случайно зацепилась носком башмачка за незаметную ямку в траве и, неловко развернувшись, толкнула меня под локоть (разумеется, тоже совершенно случайно). Какая досада! Я-то как раз доела пирожок и решила запить его квасом, благо, кружка была с собой. Увы, кружку я от неожиданности выронила, и надо же, как неудачно — прямо на юбку сеате э-Талле! На тёмной материи было бы не так заметно, но сегодня сеата выбрала юбку из льдисто-голубого шёлка, и пятно получилось отменное.
Не успела сеата Вильенна открыть рот, как я принялась многословно извиняться за свою неуклюжесть, а Эль — выражать самое искреннее сочувствие. Под двойным натиском сеата сдалась, и вскоре Эль увела её, чтобы попытаться спасти загубленную юбку.
Я, весьма довольная оборотом дела, тут же заняла освободившееся место, и негромко замурлыкала себе под нос: 'гадали девицы. Бросали девки веночки в реку...'.
Впрочем, судя по взглядам, которые бросал на меня братец, ему очень хотелось осуществить надо мной некое воспитательное мероприятие.
Ну нет, в конце концов, если ему так уж необходимо женское общество, выбор здесь и без благородной змеи богатый. А от наших девчонок неприятности если и будут, то не такие серьезные. Подумаешь, разгневанный папа с парой братьев.
И все-таки Карис не вытерпел. Видно, моё безмятежно-довольное лицо всё-таки его доконало.
— Дара...
— А? — я на секунду перестала напевать.
— Ты что вытворяешь? — Карис, кажется, начал закипать.
— Ни-че-го. Я делаю то, что нужно, в отличие от тебя.
— Какого беса ты устроила это представление? Ведешь себя, как ревнивая жена!
— А ты ведешь себя, как последний дурак! Нет, даже хуже. Будь я твоей женой, благородная сеата недосчиталась бы половины волос, так что юбка — ещё цветочки.
— Дарейя! — холодная властность его голоса обожгла меня, словно плетью. Я мгновенно замолкла, сразу забыв всё, что хотела сказать. Карис очень редко напоминал мне, что он не просто старший брат, но и глава семьи, однако, сегодня я, похоже, окончательно вывела его из себя.
Между нами воцарилась напряженная тишина. Я отвернулась, подставив его суровому взгляду закаменевшую спину. Через несколько минут мне на плечо легла его рука.
— Дара, — Карис осторожно привлёк меня к себе, — я уже взрослый мальчик и со своими делами управлюсь сам. Болезнь — еще не повод подозревать меня в скудости ума.
Я молча дёрнула плечом, пытаясь отстраниться. Что бы он ни говорил, я знала, чувствовала, что всё сделала правильно. Ощущение приближающейся беды было настолько сильным, что меня временами пробирал озноб.
— Как ты не понимаешь, — мой голос стал тихим и сипловатым, — из этого ничего хорошего не выйдет. Ты для нее — игрушка, не больше. Да и ты её не любишь. А если граф узнает? Тебе что, хочется стать завтраком для графских волкодавов? Из-за случайной прихоти избалованной девчонки?
— Дара, я тебе клянусь, сеата э-Талле мне совсем не нужна, ни в каком смысле.
— Она тебе не нужна, зато ты ей нужен, — я не могла так легко сдаться.
— Дара, перестань изводиться по пустякам. Обещаю, к сеате Вильенне я даже пальцем не притронусь. Мир?
— Мир, — я придвинулась ближе и склонила голову ему на плечо. Щека Кариса касалась моих волос.
— Так-то лучше, а то сразу колючки выпускаешь. Прямо ёжик, — голос брата стал прежним, тёплым и ласковым, но что-то в нём было не так, и я вскинула голову.
Неужели опять?
Внешне никаких признаков не было, но я все-таки высвободила руку и как бы случайно коснулась жилки на шее. Биение сердца Кариса отдавалось в моих пальцах бешеным ритмом. Хвала Богине, я догадалась вовремя — это было предвестие приступа, и он ещё ничего не чувствовал.
Я вспомнила уроки Веданы, закрыла глаза, сосредоточилась и почти растворилась в ударах его сердца. Очень осторожно я пыталась понять, где же прячется пока неощутимая, но готовая в любой момент проснуться, боль. И, в первый раз, пусть и не сразу, у меня получилось: в левом виске пульсировал маленький комок огненных иголок. Я направила к нему свою волю, пробуя сгладить, а потом растворить эти иглы, но боль не поддавалась. Основательно разозлившись, я плотно опутала маленькую злючку своей волей, а потом резко выдернула вон, словно морковку из грядки. Но свои силы всё-таки переоценила, целительница из меня очень слабенькая; я едва не растворила себя в Карисе и только чудом смогла разорвать нашу связь.
Придя в себя, я ощутила сильную слабость: тело казалось чужим и непослушным, голова кружилась, словно от падения с большой высоты. Увидеть себя со стороны, я конечно, не могла, но думаю, что картина была невесёлая.
— Дара, — раздался откуда-то издалека знакомый голос, — ты что притихла, уснула?
Я почувствовала на себе пристальный взгляд, но не смогла открыть глаза.
— Какая-то ты бледная. Пошли лучше домой.
Двигаться, не говоря уже о том, чтобы вставать, и, тем более, идти, мне не хотелось нисколько, я попыталась это объяснить, но смогла лишь пробормотать что-то неразборчивое и то ли уснула, то ли потеряла сознание.
Опомнилась я уже в своей кровати, от прикосновения к лицу чего-то влажного и прохладного. Судя по запаху, Карис намочил лоскут в первом, что подвернулось под руку — отваре от головной боли.
Кое-как разлепив веки, я попыталась сосредоточить взгляд на его лице и не поверила тому, что увидела — кажется, Карис был сильно испуган.
— Хвала Богине, наконец-то ты очнулась! — в его голосе прозвучало явное облегчение. — Как себя чувствуешь? Что-нибудь хочешь?
— Пить, — одно коротенькое слово я выговорила с большим трудом.
В то же мгновение у самого лица появилась кружка с водой. Похоже, мы поменялись местами, и теперь брату приходится исполнять обязанности сиделки. Ничего, ему даже полезно — может, в следующий раз, не будет таким упрямым. Хотя я бы сделала всё, что угодно, чтобы следующего раза не было.
Теперь уже Карис помог мне приподняться, и держал кружку, пока я пила. Как ни странно, чувствовала я себя вполне сносно: голова больше не кружилась, слабость тоже прошла, и я попробовала сесть. Пол и потолок местами не поменялись, стены в пляс не пустились, значит, можно потихоньку вставать. Хорошо еще, что Карис уложил меня поверх одеяла и раздевать не стал (мог ведь и до этого додуматься).
Я встала и слегка неуверенно прошлась по комнате. Всё, вроде, было в порядке, но Карис смотрел на меня очень насторожённо, наверно, думал, что я опять упаду в обморок, и готовился подхватить.
Неожиданно (я едва успела отшатнуться) открылась дверь и на пороге возникла тётка.
— Дара, деточка, спустись вниз. У почтенного Латеса к тебе важное дело.
Вот тут я и вправду чуть не хлопнулась в обморок, тётка назвала меня 'деточкой' первый раз в жизни. Да и выглядела она как-то странно: голос медовый, и улыбка на лице до того благостная, что аж противно, а смотрит так, будто на месте убить готова.
Я выдавила из себя слабое подобие улыбки и пошла следом, Карис тут же сорвался с места, явно собираясь меня сопровождать. Больше всего я сейчас боялась, что староста все-таки узнал, на какой пень на самом деле налетел его сынок, и решил задать мне головомойку, и хорошо, если только этим всё и ограничится.
И тут меня как обухом по голове ударило: 'Если староста пришёл насчёт Варта, значит, Карис сейчас узнает, кто наставил мне синяков. Мать Милосердная, нет, только не это!'
Я до того задумалась, что не заметила, как под ногой оказалась пустота, и если бы не Карис, подхвативший меня под локоть, — пересчитала бы все ступеньки лестницы.
Староста ждал нас, сидя за накрытым столом в комнате для бесед. Видно, дело и впрямь было важное, почтенный Латес вырядился, как петух, во всё лучшее: пунцовая рубашка (да не крашеный лён, а настоящий шёлк), чёрный расшитый жилет, пояс с позолоченными бляшками, чёрные штаны, а в сапоги глядеться можно, словно в зеркало.
Я почему-то подумала, что на Карисе, если поменять рубашку на зелёную, эта роскошь смотрелась бы намного лучше.
— Добрый вечер, почтенный Латес. Тётя сказала, вы со мной поговорить хотите?
— Верно, дело у меня к тебе срочное и важное — замуж за меня пойдёшь?
Вот тут меня будто поленом по голове приложили, и хорошо так, увесисто.
Чего-чего, а такого я не ждала совсем. Весёлое сегодня у Девы (10) настроение, пошутить решила. Только вот мне ох как невесело.
— Так что скажешь, красавица?
Я потупила глазки, как полагается скромной девушке, и робким голоском ответила:
— Благодарю за честь, почтенный Латес, но женой вашей, уж простите, стать не могу. Сегодня на празднике вашему племяннику Тару слово дала.
Cтароста, решивший перекусить в ожидании ответа, уронил на вышитую скатерть поджаристую поросячью ножку и уставился на меня как на умалишённую. Судя по всему, он уже зримо представлял пышную свадьбу (когда половина гостей лежит под столом, а другая половина на столе, уткнувшись лицом в миски), брачную ночь (бр-р, меня передёрнуло при одной мыnbsp;Я, наконец, позволила себе не думать о неприятностях и как следует повеселиться. Благо, музыканты как раз начали новый танец, и мы с Таром помчались в задорной мьелле. (8) А вот 'плетёнка' (9) нас разъединила — но напротив оказался дядя Велан, так что мне и здесь повезло.
сли: нет, не хочу), а тут надо же — ему от ворот поворот дали.
Я вскинула голову и одарила его ответным взглядом. Неизвестно, что в нём увидел староста, но румянец мигом сполз со щёк, а вспотевшие ладони он вытер о штаны.
— Ну, коли так, мне здесь больше делать нечего. Благодарствую за угощение, почтенная Мелана, пора мне.
В двери староста протиснулся неловко, бочком, кажется, опасался повернуться ко мне спиной, а уже на пороге корчмы, пробормотал себе под нос:
— Спаси Богиня от такой жены! Ишь, как зыркнула, чисто ведьма.
&nbnbsp;sp; Тётушка, проводив гостя, накинула крючок и заложила дверь на засов, а потом вернулась к нам:
— Карис, Дара, да что ж вы застыли посредине, как столбы, сядьте да покушайте. Вон сколько всего осталось.
Мы, слегка ошарашенные таким предложением, не стали спорить и уселись за стол. Очень кстати, надо сказать: у меня после целительских подвигов проснулся волчий аппетит, да и Карис не отставал.
К себе мы поднялись сытые и довольные. Я зевала на каждой ступеньке, и, добравшись до кровати, чуть не свалилась прямо в одежде. Правда, пришлось сначала позвать Кариса — кто косу заплетал, тот пусть и расплетает. Дальше было проще, рубашка и юбка полетели на сундук — утром приберу, а бусы я и снимать не стала. Может, мама сегодня приснится.
Карис возился дольше, рубашку и пояс убрал в сундук, и только собрался задуть светильник, как я вспомнила о тайнике. Весь сон как рукой сняло, и я вылетела из-за занавески в спальной рубашке. Впрочем, братец тоже оказался хорош — как раз начал снимать штаны.
— Дара, очумела, что ли? — сердито поинтересовался он, подхватывая штаны в самый последний момент.
Я только отмахнулась.
— Да ладно тебе, подумаешь, важность — мужчина без штанов.
Карис онемел.
Я тем временем направилась к его сундуку, откинула крышку и стала выкладывать вещи на кровать. Пока братец соображал, где же это я могла увидеть голого мужчину, я уже прощупывала дно сундука. Нет, я не ошиблась — правая сторона была на самом деле чуть приподнята. Я нажала одновременно на оба угла и уставилась на небольшой тайничок, в котором лежал кожаный свёрток и полированная шкатулка из какого-то незнакомого дерева.
