| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Проснись!!
Я потихоньку возвращалась из мира грез, голова болела, тело опять не хотело четко исполнять приказы мозга, но все-таки удалось проснуться и посмотреть на Катрин
— Наконец-то. Что-нибудь видела? Говори! Где Алекс?!
Я не хотела отвечать, надеясь, что умру раньше, чем она услышит от меня хоть слово.
— Этого еще не хватало. Неужели переборщила с дозой? Аврора, собери свою волю, а то придется исполнить то, что обещала, и твоя дорогая подружка пойдет к праотцам.
Смерть не спешила ко мне — пришлось говорить:
— Дай воды, а то не доживу до твоего триумфа.
— Опять ирония, это хорошо. Сейчас принесу.
Вскоре я жадно глотала холодную воду, не думая о том, что могу заболеть. Сейчас это было совсем неважно и мелочно.
— Хватит, а то еще заболеешь.
— Какая ты заботливая, а я и не знала.
— Все, говорить можешь? Рассказывай.
— Я видела стаю, не знаю, в каком количестве, но там Веркен и Алекс.
— Два вожака. Это интересно. И где их видела?
— Я не ориентируюсь в лесу. Какая-то опушка или возвышенность, вокруг лес. Раньше не видела этого места.
— Опушка? Знаешь сколько здесь таких опушек?! — раздражение Катрин росло. — Вспоминай!
— Дерево.
— Какое еще дерево?
— Огромное черное дерево, погоревшее полностью. Это все. Не знаю, что еще добавить.
Катрин забрала стакан, поставила его на пол и улыбнулась чему-то, что только ей было понятно.
— Близко подобрались. Не думала, что Алексу хватит суток, унюхать тебя.
Катрин рассмеялась, и ее глаза засверкали, как два огонька.
— И что теперь? Убьешь?
— Да. Но не так, как думаешь. Разрывать на куски не собираюсь, мне нужна долгая смерть.
— И мучительная?
— Опять не угадала. Отравлю и усыплю. А если найдут, то не поймут, что ты умираешь.
— Оригинально. Но зачем такие сложности?
— Чтобы все помучились. Если тебя спасут, то расслабятся, а потом ты умрешь, и горечь потери будет разрывать их сердца. Красиво сказала, как в мелодраме.
— Но Алекс поймет, что это ты, и отомстит.
— Не переживай, меня не заподозрят в твоей смерти. Подобных мне много, например, Дон. И ему есть, что сказать Алексу.
— Кто такой Дон? — я старалась оттянуть время, продолжая втягивать ее в разговор.
— Не знаешь? Удовлетворю твое любопытство напоследок. Дон тоже не совладал с основным инстинктом каждого оборотня и убил человека, но проклятие не спрашивает, а действует мгновенно, — Катрин, неожиданно замолчав, покрутила в руке фонарик, потом снова посмотрела на меня. — У Дона была невеста, и они думали, чувствовали, двигались, как единое целое. Я им даже завидовала, но Дон оступился, и Оливия, видимо, не смогла ему этого простить, предпочла отказаться от него и не бороться за свою пару.
— А причем здесь Алекс?
— Они встречались — недолго, а Дон принял это, как укол в собственную сторону и затаил злость на обоих, поэтому могу спокойно перевести стрелки на него.
— Интересная история, но больше похожа на мыльную оперу. Неужели все так серьезно?
— Не знаю. Это слухи, но я воспользуюсь ими. А теперь извини, но будем прощаться.
Я не успела ничего сделать: Катрин зажала мне рот и нос тряпкой, от которой шел удушающий запах. Сопротивляться было бессмысленно, и моих сил не хватило бы отмахнуться от комара, ни то, что справиться с разъяренным оборотнем в женском обличье. Последнее, что всплыло в памяти перед сдавливающим запахом смерти — лицо Алекса.
Жизнь замедляла ход, и я не могла вырваться из убаюкивающих объятий смерти. Темнота рассеялась и меня, словно невесомое перышко, проносило над миром. Тело понемногу отдавало последние жизненные соки. Но что-то задержало, на мгновение, связав невидимой силой, и я услышала свое имя: "Аврора", — совсем тихо, но этого было достаточно.
Так необычно: быть невесомой, ничего не чувствовать, не бороться за жизнь, и этот шепот в голове: "Вспомни, кому принадлежит твоя жизнь. Вернись". Я вспомнила всех: веселую шумную Марьям, заботливую Мари, молчаливого преданного Лерана, и бабушку, но, самое главное, вспомнила его. И не только вспомнила, увидела рядом с собой Алекса, угрюмого молодого индейца с волчьей сутью и человеческим сердцем. Я увидела один из первых снов, связавших меня с ним, но еще ярче и четче, как будто это реальность. Мы стояли на краю скалы. Внизу бушевал непримиримый ни с чем океан, и вместе с сильными потоками ветра, словно танцуя древний танец, он заглушал все звуки. Ледяной холод и солено-горьковатые брызги пронизывали насквозь не только тело, но и душу. Алекс стоял ко мне спиной, и ветер пытался столкнуть его вниз или, наоборот, удерживал могучего зверя от смертельного прыжка в бездну. Боль нарастала, сжигая заживо мое сердце, но это была его боль. Тоска и отчаяние смешались единым клубком в душе.
Как же хотелось его обнять и утихомирить бурю эмоций, отдающуюся болезненным эхом в моем сердце. Стать единым целым с этим наполовину человеком, наполовину зверем, но Алекс не видел меня. Он, словно озверевший от тоски волк, боролся с чувствами и стихией. Находясь над пропастью, жадно вдыхал сырой холодный воздух и вглядывался вдаль.
— Алекс, услышь. Почувствуй мою боль, как свою. Я хочу жить!
Я звала на помощь, обращаясь к самому дорогому существу, и он обернулся, словно что-то услышал. Серые глаза выдали все его эмоции, желания, стремления,они горели огнем, от которого могло пробрать дрожью страха. Он родился одним из самых опасных и сильных хищников на земле, но для меня был всем: и жизнью, и смертью. Ради него могла отдать себя, но и жить хотела именно ради него, чтобы хоть раз еще увидеть его смеющимся.
— Аврора. Волчица!
Слова оборотня обратились к вечности, или все-таки ко мне. Искорка надежды заколыхалась, и, собрав остатки воли, я крикнула, что есть сил: ' Я здесь!'
Наши души слились в водовороте жизни, сближая и связывая навечно, но время истекало, тьма и одиночество опять забрали мой разум в свои сети. Как песок просачивается сквозь пальцы, так минуты моей жизни приближались к концу.
— Аврора, ты жива. Слышишь меня? Моя волчица, проснись, я рядом.
Голос Алекса, как мелодия, доносился до моего медленно угасающего разума, но желание жить превозобладало.
— Яд. Катрин отравила.
Это единственное, что я прошептала, прежде чем снова потеряла сознание.
Глава 4.
Свет от огня в печи смягчал темноту в помещении. Очнувшись, подумала: "Я жива!" — но от этого не полегчало на душе. Страх монолитной глыбой придавил и не отпускал. Я не знала, что же произошло, с трудом вспоминала детали и не могла разглядеть в полумраке комнаты, где нахожусь.
— Не бойся. Ты больше не одна.
Я резко повернула голову и почувствовала, как сильная боль пронзила позвоночник, пробежав от шеи до поясницы и вернувшись к основанию черепа. Это было невозможно выдержать молча: крик вырвался наружу, с глаз потекли слезы, и я зажмурилась.
— Не двигайся. Скоро боль утихнет.
Этот голос не давал покоя, и от боли соображала с трудом, пока не почувствовала прохладу на разгоряченном лбу от мокрой ткани. Я открыла глаза, жадно вдыхая воздух, и увидела Алекса. Он нежно провел пальцами по моему лицу, убирая со щеки прядь волос. Я долго молчала, боясь, что любое крохотное движение принесет новые мучения. Алекс не отходил, сидел рядом, держал за руку и наблюдал. А когда боль утихла, я не выдержала и спросила: "Я поправлюсь?" — и в ответ увидела улыбку на губах.
— Не ври.
Я хотела знать правду, пускай самую ужасную, а не питать иллюзий по отношению к себе.
— Аврора, верь мне. Скоро будешь доставать вопросами, как прежде, а сейчас отдыхай.
Он не врал, и я позволила себе насладиться заботой того, кто приобрел бесценность в моем сердце. И было все равно, что пострадала именно из-за него. Я жаждала его внимания, и маленькое желание исполнилось. Но гложущее ощущение чего-то забытого и важного не давало покоя, пока не вспомнила угрозы Катрин.
— Алекс, где Мари?
— Скоро вернется. Мы не отходим от тебя уже более двух суток, но я знал, что твой темперамент и жажда к жизни так просто не отпустят из этого мира, — он улыбнулся и провел рукой по моей щеке.
Вот теперь можно было вздохнуть с облегчением: все живы, Катрин помешали довести до конца ее коварные намеренья, и Алекс рядом со мной. Думая обо всем произошедшем, я не знала одного, что именно произошло в день моего спасения.
— А что с Катрин?
— Жива здорова. Сбежала до нашего появления. И если бы не ты, то никто бы не догадался, что она тебя отравила.
— Значит, это еще не конец.
— Конец, — Алекс улыбнулся и снял с моего лба полотенце, чтобы намочить еще раз. — Больше мы ей такой возможности не предоставим. Как только доставим тебя в резервацию, я найду ее.
От его слов меня передернуло. Резко приподнявшись с подушки и не обращая внимания на боль во всем теле, схватила Алекса за руку и испуганно прошептала:
— Нет. Не посмеешь ее... — слово "убить" застряло в горле, колючим комом.
Мы смотрели друг на друга несколько секунд, а затем он нагнулся и притянул к себе, прижав к груди. Полотенце так и осталось лежать в миске с водой, а Алекс провел по моим волосам мокрой рукой, дотронулся до щеки, отодвинулся и, приподняв за подбородок мое лицо, заглянул в глаза.
— Успокойся. Все хорошо. Никто ее не убьет, но и оставить все как есть, нельзя. Пойми, Катрин не остановится на полпути, и необходимо разузнать ее планы.
Я слушала и верила. Хотела верить. Тепло рук усмирило страх, и я затихла, уткнувшись лицом ему в грудь. Мягкая ткань рубашки слегка щекотала кожу, но было так хорошо и спокойно не двигаться в его объятиях и слушать, как бьется сердце оборотня.
— Я боюсь за тебя.
— Не бойся. Она слабее.
— Все равно, не рискуй зря.
Стукнула входная дверь, и я резко отодвинулась от Алекса. В комнату вошла Мари с высоким кувшином в руке.
— Аврора? Ты очнулась? Я переживала за тебя.
Я улыбнулась, но не успела ответить: Мари поставила кувшин на стол и прижалась ко мне. На ее милом личике отпечатались следы усталости от бессонных ночей.
— Мари, я переживала, что Катрин доберется и до тебя. Как ты, как малыш?
— С нами все хорошо. Ты должна о себе думать. Такое пережить может не каждый. Яд удачно подобрали: никаких симптомов, ослабленный организм под сильным снотворным. Он убил бы за несколько часов, но ты оказалась сильнее и вовремя пришла в сознание.
— Катрин на это и рассчитывала, что никто не догадается об отравлении, и я умру, не очнувшись.
Я посмотрела на Алекса, чтобы увидеть его реакцию: за наигранным спокойствием и полуулыбкой, скрывался бушующий вулкан эмоций. Но только я это заметила, а Мари кроме меня ничего не замечала: щебетала без умолку, целовала, прижимала к себе. Улыбнувшись подруге, чтобы успокоить, я снова посмотрела на ее брата. Алекс потянулся к моим рукам и, нежно сжав их, произнес:
— Она не учла маленького нюанса, нашу с тобой связь, — замолчав, он сжал мои пальцы слегка сильнее. — Аврора, я, наконец, чувствую тебя в любом состоянии...
Я не знала, как реагировать на его слова, но для меня это было словно признание в любви. Мы становились единым целым. И наша связь не подчинялась обычному объяснению.
— Ты видел меня там, на обрыве?
— Видел? Не уверен, что могу верить тому, что видел. Одно мгновение, и ты растаяла, как дымка, но чувство боли и желания жить не ушло, оно притянуло меня.
От его слов и прикосновений я забыла, что мы не одни, но Мари вырвала из опьяняющего состояния, вернув с небес на землю:
— Ой. Ребята, что же мы тут тоску наводим. Пойду, расскажу всем о том, что ты очнулась, и принесу поесть. Тебе необходимо набираться сил.
Вынырнув из красочного мира, где центром вселенной был Алекс, я попыталась удержать Мари рядом. Жуткое ощущение того, что могу ее потерять, накрыло с головой.
— Не уходи!
— Аврора, я здесь. И Алекс рядом. Мы все с тобой.
Подруга хотела успокоить, но сама разволновалась, и в уголках ее глаз заблестели зарождающиеся слезы.
— Все равно не уходи.
— Ты обязательно должна поесть, и это не обговаривается. Я скоро вернусь, а Алекс поможет тебе сесть так, чтобы тело меньше болело.
— Откуда знаешь...?
Мне не пришлось продолжать, Мари и так поняла.
— Это отголоски яда, но все равно поправишься.
— Хочешь сказать, что яд...— я не договорила, испугавшись произнести вслух страшное предположение.
От меня не укрылось то, что Мари периодически уводит взгляд в сторону, а Алекс прикасается, словно к фарфоровой кукле. Поведение друзей лишь усугубило мое настроение. Зажмурившись, задержала на мгновение дыхание, и если бы могла остановить сердце, то сделала бы и это, чтобы перечеркнуть прошлое, а когда вновь посмотрела на мир, приняла решение: буду бороться до конца, не стану обузой, не буду еще слабее, чем раньше!
Отстранившись от любимого сероглазого оборотня, выхватила свою руку из его ладоней и улыбнулась Мари. Боль не отпускала, но я могла двигаться, а это значило многое. Я хотела доказать, что все опасения лишены смысла — откинула одеяло и самостоятельно приподняла подушку. Каждое движение отдавалось болезненным уколом: в голове, спине, руках, ногах, словно тело кровоточило. Мари испуганно наблюдала за каждым моим движением, а Алекс замер. Он не ожидал таких подвигов и, видимо, морально готовился к слезам, стонам, воплям о помощи, но я удивила его, а заодно и саму себя.
— Аврора, успокойся. Прекрати.
Я отмахнулась от Алекса, продолжая усердно взбивать подушку.
— Отстань.
— Ну, как скажешь.
Он поднялся с кровати и шагнул к двери, а я не смогла больше играть воительницу, которой всё нипочем. Потянулась вперед, чтобы остановить его, но движение получилось резким и болезненным — я вскрикнула. И вновь Алекс сидел рядом, крепко прижимая к себе.
— Глупышка. Ты скоро поправишься.
— Правда? Это недолго?
— Недолго. Лично займусь твоим здоровьем.
— Будешь временно заменять мне костыли?
— Если надо, буду твоими ногами. И перестань сопротивляться. Я спасал тебя не для того, чтобы опять ругаться.
— Ладно. Наберусь терпения, но не надо обращаться со мной как с калекой. Боль терпимая.
— Насколько твоего терпения хватит? Ладно, — Алекс улыбнулся, — прекратим бессмысленный спор. Мари, принеси поесть этой нетерпеливой особе.
Мари оставила нас одних, Алекс зажег свет и отошел к печи. Я и не заметила, что все это время мы находились в темноте. Обстановка в комнате (полумрак, отблески огня на стекле, колышущиеся тени) придавала происходящему иллюзию волшебства, но стоило зажечься свету, как сказка исчезла, напомнив о боли и том, что выгляжу, наверное, ужасающе. Пока Алекс подкидывал бревна в огонь, дотянулась до своей косметички. Выглядела и впрямь удручающе: бледная, под глазами синеватые круги, волосы похожи на птичье гнездо. "Ну почему нельзя, как в сказке? Принц спас принцессу, и при этом ее облик в любых условиях великолепен. Не повезло", — улыбнувшись своим мыслям, кое-как расчесала волосы, но результат все равно не привел в восторг.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
