Сердце оборотня (Книга 1)

— А может, есть хоть какая-то закономерность?

— Все убитые — мужчины. Возраст от двадцати пяти до тридцати двух лет. Больше ничего, — отец устало вздохнул. — Милая, будь осторожна.

— Конечно, пап, — у меня как-то странно начинала болеть голова.

Волной накатила тошнота и я закашлялась.

— Дина, с тобой все в порядке, — послышался из телефона взволнованный голос.

— Да, просто подавилась, — сдавленно пробормотала, все еще безуспешно пытаясь прокашляться.

— Ладно, отдыхай. Завтра поговорим.

— Хорошо. Пока, — телефон замолк.

Продолжая сжимать в руке аппарат, я откинулась на спинку дивана и закрыла глаза. Голова раскалывалась, приливами накатывала тошнота, оставляя неприятное послевкусие. Меня бросало то в жар, то в холод. Все тело ломило. Дыхание участилось. Пульс барабанил в ушах с бешеной скоростью. Я попыталась расслабиться, унять панику, нарастающую в голове, но не вышло. Мышцы скрутило спазмом, внутри меня что-то взорвалось, растеклось невыносимым жаром по телу, смывая остатки самообладания. Душераздирающий крик разорвал тишину. Еще одна болезненная судорога пронзила тело, выгибая и ломая кости. Мозг не выдержал адский коктейль из боли и страха, меня накрыл спасительный мрак.

Глава 3

А ночь, словно боль, темна

Зверь здесь, и он ждет тебя.

Ты чувствуешь вкус охоты, зверь этот — я! (М. Пушкина)

Западня! Клетка. Пахнет деревом и... Человеком!

Припала к земле. Насторожилась. Прислушалась. За пределами клетки шуршит вода.

Кончик хвоста нервно подергивается. Из горла вырывается раздраженный рык.

Осторожно осмотрелась. Полумрак. Странные предметы. Подкрадываюсь, обнюхиваю. Запах резкий, неприятный и не знакомый.

Надо уходить. Снова принюхиваюсь. Вот он! Тонкий, знакомый аромат леса. Повернулась на запах. Пара шагов и вот путь к свободе — дыра. Поставила передние лапы на край дыры. Вдохнула поглубже. Один прыжок, я вне клетки.

Мокро. Вода стекает по шерсти. Лапы погрузились в рыхлую почву. Снова припадаю к земле. Спрятаться негде. Медленно ползу вперед. Снова преграда. Мощный прыжок. Свобода!

Последний рывок и опасность позади. Дом. Пахнет свежестью. Вспрыгиваю на поваленное дерево. Потягиваюсь. Спускаюсь на землю. Проходя мимо елей, трусь мордой, оставляя пахучую метку и сдираю когтями кору. Это моя территория!

Пробираюсь вглубь леса. Откуда-то тянет гарью и снова человеческий запах. Сворачиваю. Крадусь медленно, уверено перебирая лапами. Прислушиваюсь.

Вдруг — шорох, хруст ломающейся ветки. Насторожилась. Меж деревьев что-то мелькнуло. Ветер донес отчетливый аромат страха. Так пахнет еда!

Рванула за жертвой. Запах ведет меня. Он все сильней и сильней. Ей не убежать. Прыжок, еще прыжок. Напряжение нарастает. Еще немного. Вижу, как жертва пытается уйти, петляя меж деревьев.

Нет, я голодна!

Рывок, вцепляюсь в спину. Жертва падает, извивается, но я держу крепко. Копыта бьют меня. Больно. Сильнее сжимаю зубы. Она дернулась и затихла.

Прижала жертву лапой. Дернула. Пасть наполнилась солоноватым привкусом. Довольно рыкнула.

Аромат крови щекотал ноздри. Обошла жертву по кругу. Облизнулась.

Внезапная боль пронзила все от головы до хвоста. Взвизгнула. Снова боль. Рванула, не разбирая дороги. Темно. Жарко.

Дыхание сбито. Падаю. Кувырок. Мрак.

* * *

Я проснулась от странных ощущений: было холодно и мокро. Вдобавок к этому, мне что-то до боли упиралось в правый бок. Лишь в голове чувствовалась приятная легкость.

Открыла глаза, прямо надо мной висело тяжелое серое небо, просвечивающееся сквозь лапы елей. Шокировано заморгала и медленно встала с земли, стараясь осмотреться получше.

— Господи, как я сюда попала? — опасливо озираясь по сторонам, пролепетала я, потирая подмерзшие плечи.

Все тело знобило. Гулявший меж деревьями ветер холодил и без того замерзшие конечности.

Так, стоп, не поняла!

Словно в замедленной съемке опустила глаза вниз.

Я же голая!

Начиналась тихая истерика. Слезы потекли из глаз. Хотелось закричать, но голос пропал. Обхватила себя руками, присела на корточки и заскулила.

— Что со мной происходит?... Боже, что?...

Ветер подул сильнее, меня бил озноб, в горле стоял ком. В голове роились ужасные мысли, было страшно.

— Надо собраться. Не время раскисать, — пыталась убедить себя, но дрожащий шепот не внушал доверия.

Так, вдох — выдох, вдох — выдох.

— Дина, мать твою! Хватит! — наконец, начинала злиться.

Я со всей силы саданула себе по лицу. Как не странно — это немного отрезвило.

— Сначала надо попасть домой, истерить буду потом.

Я встала и, слегка покачиваясь, побрела вперед. Какой-то странный инстинкт подсказывал, что именно там мой дом. В голове туман, мысли путались. Опавшие еловые иголки и ветки нещадно кололи ноги. Но, стиснув зубы, я продвигалась дальше. Светлело. Воздух наполнялся птичьим щебетом. Судя по всему, было около четырех — пяти утра.

Через какое-то время, меж деревьев показался просвет. Это придало сил, и я быстрее рванула туда.

Инстинкт не обманул, уже скоро я наблюдала утренний поселок, выглядывая из-за толстой ели. В некоторых домах горел свет, лаяла одинокая собака, и солнце неспешно выползало из-за поля.

— Господи, только бы грибники не попались, — прошептала я и, чуть пригнувшись в высокой траве, стала пробираться к дому.

То слева, то справа раздавался странный шорох. Каждый раз я вздрагивала и чуть ускоряла шаг. Периодически привстав из травы, проверяла правильность направления, затем снова ныряла в это зеленое море. В голове пульсировала одна мысль — 'Быстрее, быстрее, быстрее!'

Внезапно, из-под моих ног вспорхнула какая-то птица. Я взвизгнула и отскочила, чуть не упав на землю. В сонной тишине мой возглас прозвучал очень громко. Залаяли собаки.

Так пора совершить утреннюю пробежку иначе кто-то будет лицезреть бесплатный стриптиз.

И я побежала. Трава больно хлестала по бокам, ноги были исколоты в кровь, от встречного ветра наворачивались слезы, но я мчалась вперед — к дому.

Вот, еще немного, я вижу забор. Финишная прямая. Не тормозя, преодолела метровую преграду и залетела в незапертую дверь.

Все, я дома. Сердце колотится, как у загнанного зверька, ноги гудят, в ступнях саднящая боль. Хочется лечь и умереть. Нет, лучше напиться и забыть все, как страшный сон.

Так, напиться еще успею, сначала в душ.

Повернула в кухню, дрожащими руками налила воды прямо в не мытую чашку и залпом осушила ее. Меня все еще трясло, в голове полнейшая каша. Я глубоко вдохнула, досчитала до десяти и выдохнула. С минуту постояла, собравшись силами, и развернулась к двери в ванную.

Заскочив в небольшое, уютное помещение, я щелкнула выключателем. Маленький светильник вспыхнул теплым оранжевым светом. Мне почему-то стало спокойнее. Включив воду, повернулась к зеркалу и шокировано замерла. Мое лицо было покрыто засохшей кровью.

Душевное равновесие, и так изрядно покачнувшееся за последнее время, рухнуло окончательно — я заревела. Истерика захлестнула меня с головой. Я осела на пол, короткими ногтями сдирая кровавую маску с лица. Боли не чувствовалось, лишь нарастающая паника и страх разрывали душу на части.

Слегка придя в себя, переползла под душ и свернулась калачиком на дне ванны. Обжигающе горячие струи барабанили по спине, от пара нечем дышать, а я все терла лицо, не замечая, что сдираю собственную кожу.

После истерики пришла опустошенность. Слезы продолжали течь по разодранным щекам, но мне было все равно. В голове образовался вакуум. Я в отчаянии пялилась в одну точку и не могла поверить, что все это происходит со мной. В истерзанный мозг стали вползать воспоминания, один за другим прокручивая кадры недавнего прошлого. Свадьба, сафари, смерть Макса, похороны, сны...

Точно! Сон! Меня, словно громом поразила эта мысль. В памяти тут же всплыл сегодняшний кошмар — я в теле огромной кошки, охота, боль.

— Все это просто мое подсознание, — тихо бормотала я, пытаясь убедить саму себя. — Точно, на фоне стресса я становлюсь лунатиком, а кровь... Кровь — это капилляр в носу лопнул. Да. Точно. Просто кровь из носа.

В состоянии анабиоза закончила водные процедуры и, завернувшись в полотенце, пошла в зал. Там, на автомате выудив из сумки белье и белый сарафан, переоделась. Забравшись на диван и включив телевизор, заметила на ковре странную кучку обломков. Я осторожно спустилась на пол, с ужасом понимая, что это остатки моего мобильного.

— Черт! — ругалась, выковыривая из обломков Сим-карту.

Теперь я окончательно без связи с внешним миром — ни машины, ни телефона. Как жить? Хотя, ладно, надо дойти до соседей и отцу позвонить, он что-нибудь придумает. Вот только как я смогла телефон так сломать?

Ползая по полу собирая осколки, наткнулась на то, что осталось от моей вчерашней одежды. Разорванная футболка и шорты валялись под столом. Я рассеяно сгребла все в одну кучу и выбросила в мусорное ведро на кухне. Вернувшись в зал, снова уселась на диван, подобрала под себя ноги и обхватила плечи руками.

На улице уже совсем рассвело. Через открытое окно в комнату ворвался прохладный ветерок и взъерошил мне волосы. Тихо работал телевизор, показывая какой-то старый фильм, кажется, это был 'Унесенные ветром'. Я слабо улыбнулась.

Точно, подумаю об этом завтра. Только не сейчас. Лимит нервов исчерпан. Надоело. Хочу забыть весь этот кошмар.

Прикрыв глаза, немного расслабилась. Просто лежала, откинувшись на спинку дивана, и старалась не думать ни о чем. Тело горело. Голова раскалывалась от переизбытка эмоций.

Закончилась первая часть фильма и яркая реклама 'Макдоналдса' напомнила моему организму о необходимости питаться. Вставать и идти на кухню не хотелось. Но надо было что-то делать, иначе дурные мысли с новой силой начинали буравить мой мозг.

— Вы стали жертвой нападения? Не можете пережить и не знаете с кем поделиться? — эта реклама привлекла мое внимание. — Реабилитационный центр 'Мы с вами' окажет психологическую поддержку. Наши специалисты научат преодолевать страхи, помогут и выслушают. Звоните...

Это, типа, знак свыше? Ну, уж нет. Обойдусь своими силами. У меня просто стресс, я справлюсь. Надеюсь, что справлюсь.

Фыркнув, все же, пошла на кухню. Достала недоеденную вчера палку колбасы и остатки хлеба. Вскипятив чайник и, нарезав бутерброды, вернулась к телевизору. Начинались новости. Время — семь утра.

Быстренько покидав все в желудок, решила дойти до соседки.

Все же позвонить папе необходимо, да и продуктов нет. Я же тут без еды долго не проживу.

Обув балетки, я вышла из дома. Все еще налитые свинцом облака уходили на запад. Ветер обдувал лицо, принося с собой аромат скошенной травы и елей. Невдалеке щебетали птицы, радуясь прошедшему дождю.

Оказавшись за калиткой, развернулась налево и пошла в сторону трехэтажного кирпичного коттеджа. В образовавшихся лужах, комично чирикая и отпихивая друг друга, купались воробьи. Невдалеке, за кустом сирени, сидела рыжая кошка. Она сыто умывалась, не обращая внимания на резвящихся птиц. Улыбнувшись, я протянула руку ее погладить, рыженькая как-то сразу напряглась, принюхалась и, внезапно, зашипела. Я быстро отдернула ладонь, недоуменно глядя на животное, которое тут же рвануло в траву.

Интересно, кошки меня никогда не боялись. Эта шуганная какая-то.

Пожав плечами, пошла дальше. Ворота, ведущие на территорию коттеджа, были открыты, и я заметила высокую, болезненно худую женщину в свободном зеленом сарафане. Сидя на корточках, она увлеченно пропалывала клумбу с цветами, периодически смахивая с лица непослушный каштановый локон.

— Здравствуйте, Вера Львовна, — оказавшись возле забора, поздоровалась я.

Женщина оторвалась от своего занятия и, прищурившись, посмотрела на меня.

— Диночка, здравствуй! — она улыбнулась, затем, подобрав лежащую неподалеку трость, оперлась на нее и встала. — Как ты, деточка?

— Ничего, держусь, — я разглядывала ее морщинистое лицо, и не верила, что человек может так сильно измениться за пару лет.

Я помнила ее другой: сильной, властной хозяйкой сети магазинов брендовой одежды. А сейчас — это была уставшая, измученная женщина, год назад потерявшая мужа и единственного сына в автокатастрофе.

— Это хорошо, — она сняла перчатки и, приблизившись, обняла меня. — Пойдем в дом, выпьем чаю.

Я кивнула, и мы зашли в прохладу кондиционированного помещения.

— Присаживайся, — пройдя на кухню, предложила Вера Львовна, указывая на ротанговое кресло.

— Давайте я вам помогу, — мне было неловко смотреть, как она, прихрамывая, суетится возле стола.

— Нет, что ты, я справлюсь, — женщина мягко улыбнулась, от чего ее лицо помолодело лет на двадцать. — Не часто ко мне заходят гости. Дай мне вспомнить роль гостеприимной хозяйки.

— Как ваши дела? — участливо спросила я.

— Уже полгода живу здесь — на даче. Бизнес продала, — на ее лицо снова легла тень печали. — Оставить мне его некому, а на старость хватает. Вот теперь отдыхаю, выращиваю цветы.

Вера Львовна поставила на стол фарфоровые чашки и налила в них зеленый чай, от которого исходил нежный аромат жасмина. В миниатюрной вазочке лежали конфеты, а на столе возле плиты остывал пирог.

— Как знала, что гости придут, — снова расцвела женщина. — Даже вишневый пирог испекла. Представляешь, только на пенсии научилась готовить, — улыбнувшись, добавила. — Это даже интересно.

Поставив пирог на стол, она отрезала пару кусочков и положила их на блюдца, пододвинув одно ближе ко мне.

— Угощайся.

Я откусила небольшой кусочек и тут же растаяла. Сочетание воздушного сладкого теста с кислинкой вишни было божественно, а легкие нотки ванили и корицы придавали пикантный аромат.

— Очень вкусно, — наслаждаясь каждым ломтиком, сказала я. — Вы прирожденный кондитер.

Женщина торжествующе улыбнулась, отпивая немного чая.

— Ты тоже здесь прячешься? — после недолгого молчания спросила она, внимательно изучая меня зелеными глазами.

— Наверное, да.

Она понимающе кивнула, немного помедлила и спросила:

— А ты просто в гости зашла или по делу? — и все же жилка бизнес-леди никуда не делась.

— Можно от вас позвонить? — мне стало как-то неловко. — Телефон сломался, хотела попросить отца привезти новый.

— Конечно, — она извлекла из кармана мобильный и передала мне.

— Спасибо, — пролепетала я, вводя по памяти папин номер.

Спустя три гудка мне ответили:

— Да, — послышался раздраженный отцовский голос.

— Папа, привет, это я.

— Дина? Что случилось? — взволнованно спросил он.

— Все нормально, просто сломался телефон, хотела попросить тебя привезти новый. Я же без машины и...

— Милая, извини, я не смогу, — перебил он меня. — Срочное совещание. Еще один труп.

— Опять тот же псих?

— Да, только сейчас все намного хуже. Погибший — один из наших сотрудников, — помолчав, решил: — Я пошлю к тебе Вячеслава. Так мне будет спокойнее.

— А может, лучше маму? — с надеждой спросила я.