История первая. Сны зачаровня.

Утром из леса вернулся наконец-то Росни, с легкой небрежностью кивнул Эллорну, тот не оскорбился, ответил учтиво. Обо мне не вспоминали особо, сначала позвали завтракать, потом предложили пойти, прогуляться некоторое время одной, откровенно продемонстрировав нежелание говорить при мне. Разозлившись, ушла от лагеря не заметив направления. Потом пришлось изрядно поплутать, возвращаясь.

Конечно, большинство трудностей я создавала себе сама. Мое внутреннее самоосознание как-то не вписывалось в окружающий порядок вещей, я выпадала из любой системы взаимоотношений, и это начало тяготить уже не столько окружающих, сколько меня саму. Сначала я списывала все на объективные причины — к примеру, усталость, или растерянность, или присутствие эльфа как такового. Потом пришло понимание, что причина находится глубже. Иногда, в порыве честности признавалась себе, я подобна избалованному капризному ребенку, вдруг лишившемуся своих обожателей. И потому бьющемуся в бесплодной истерике, не понимая, насколько безразличен окружающим.

*

Атмосфера у костра никак не улучшалась, внутреннее напряжение меж ними висело паутиной. Рэм собрался пробежаться по окрестностям, и протягивал тетиву лука, перематывая ее заново. Эльф прислонился спиной к стволу сосны, задумчиво поглядывал вслед ушедшей девушке. Росни лениво развалился на лапнике, всем видом демонстрируя безразличие. Но в какой-то момент не выдержал сосредоточенного внимания эльфа, бросил резко:

— Ничего в ней нет, Эллорн!.. сам видишь. И Рэм также считает. Да, Рэм?

Эльф повел взглядом, ответил сдержанно:

— Думаю, еще рано обсуждать что бы то ни было. Нужно время. Нужна внимательность. Если Охотника Росни беспокоит мое присутствие...

— Ничуть! Меня не беспокоит присутствие никого из эйльфлёр, как и ваше отсутствие.

— Росни, ты дежуришь. — обрывает спор Рэм, и закидывает лук с колчаном за спину, рядом с охотничьей сумкой. — Побудь тут, мало ли... Эллорн, пошли со мною?.. За девочку не волнуйся, она крепче, чем выглядит... пусть погуляет... хищников тут нет, а коли к вечеру не вернется, сами ее отыщем.

Эльф просто делает шаг вперед, без слов показывая согласие.

Росни недовольно смотрит им вслед, потом также недовольно в небо.

Они долго идут среди высокой травы. Охотник откровенно нахмурен, эльф подчеркнуто спокоен, но именно эльф не выдерживает нескрываемого напряжения ситуации, первым нарушает молчание:

— Что тебя тревожит, друг?

— Ты. Зачем тебе девушка? С первого взгляда понятно, она не та, которую вы могли бы ждать! Нет?

— Да. С первого взгляда, ты прав.

— Так в чем дело, Эллорн? Ты вцепился в нее, даже не рассмотрев хорошенько! Она не ваша, мы оба это понимаем. Оставь девочку, не тревожь.

Некоторое время их сопровождает лишь легкий шорох сухих трав под ногами Охотника, да треньканье пичуги в прозрачной тишине дня. Эльф следит взглядом за ее полетом, и отвечает прямо:

— Рэм, я не могу ничего обещать. Я пока сам ни в чем не уверен. Пойми и ты меня, тебе известно, как высока может быть плата за ошибку!.. Как только я пойму, что она не та, которую мы ждем — сразу отпущу.

Рэм с сомнением морщится.

— Неужели отпустишь?.. — в коротком вопросе звучит длинная фраза.

Эльф ловит недоверчивый взгляд, и усмехается с легкой небрежностью.

— О, не сомневайся! Эту я отпущу. Обещаю!

*

В лагерь я вернулась под вечер, и обнаружила там троих незнакомцев. Двое были людьми, третий мог быть только чистокровным гномом: крепкий, сильный, весь закованный в броню, словно собрался на битву. С шикарной окладистой бородой и добрыми, большими глазами.

— Рэй, Ринс и Дотриндак с Трабба. — представил их непривычно веселый Росни, пояснил, неумело привирая: — Некоторое время нам всем по пути.

Уж будто бы! На смотрины пришли, сдержанно здороваясь с вновь прибывшими, поняла я. Что ж, каждой твари... ну, не совсем по паре, но наличие.

Вернулись ходившие где-то Рэм с Эллорном, сразу над компанией повисло напряжение двух полюсов: эльфа и гнома. Хоть эльф в своей легкой курточке и выглядел не столь внушительно рядом с вооруженным до зубов гномом, но, во-первых, нечто в эльфийском принце сразу выдавало бывалого бойца, а во-вторых, натянутость их отношений не смогли скрыть никакие старания Охотников.

Но все обошлось, они раскланялись, разошлись по разным краям поляны, и больше не пересекались. Даже у костра сидели строго с разных сторон. Впрочем, через день гном Дотриндак, который не запомнился мне ничем, кроме внимательных карих глаз, покинул нашу компанию вместе с Ринсом. На прощание гном пригласил меня "погостить при случае", я поблагодарила. Он ничего не сказал лично обо мне, но видно было, что моя персона его не озадачила. Он мало говорил, и уклончиво отвечал, но я поняла, гномы ничего не знали, и ничего не ждали от меня.

Рэй проводил нас до самой границы роскошного леса, который назывался Зачаровень, но в лес с нами не пошел. Он свернул по берегу речушки Точилки в сторону обжитых местностей материка, в сторону городов. Дело, для разрешения которого его пригласили, требовало его присутствия там. Рэм сердечно попрощался с ним, чувствовалось, что их связывает многолетняя дружба. Эллорн, равно вежливый со всеми, напомнил на прощание: "Тебе всегда рады в Мерцающих Дворцах!".

— Мы не уговаривались идти во Дворцы. — строго напомнил Росни, когда Рэй ушел.

Эллорн вопросительно посмотрел на Рэма, на меня, помедлил, и предложил:

— Никто не принуждает свободных Охотников. Если хотите, можно подождать остальных здесь, не углубляясь далеко.

— Не здесь, а у Шпильки, по западному склону. — решил Рэм, и все согласились.

С ним вообще редко спорили, с Рэмом. И эльф и Росни одинаково охотно соглашались с его выбором. Поскольку меня не спросили, я не высказала своего желания, но оно было, и довольно сильное. Те самые упомянутые Дворцы манили неудержимо.

Высоченная скала, торчащая из ровной земли, вполне оправдывала свое название. Шпилька в любой трактовке: как женская безделушка, или крыша башни. Склоны ее, головокружительно опасные, все же можно было преодолеть, что я и сделала немедленно, не обращая внимания на ворчание Охотников. Осторожно, не торопясь, проверяя дважды каждый уступ, на который решалась встать, влезла на самый верх, и не пожалела: вид оттуда открывался сказочный. Не похожий ни на что виденное мною до того, лес Зачаровень морем разливался до горизонта, и возможно, много дальше. На западе слегка поблескивали горные вершины, но не исключено, это были всего лишь облака.

Эллорн внезапно оказался рядом. Оценивающе глянул в мою восторженную физиономию, постоял за спиной, и, ничего не сказав, так же неслышно исчез. Я спускалась намного дольше.

У подножия Шпильки натянули два линялых полотнища, под ними настелили лапника и набросали охапки пожухлой травы. Ох, и спалось же на этих лежанках! Так беззаботно, как в те дни, мне больше не жилось. Охотники днями бродили по окрестностям, вечерами балагурили у костра. Вспоминали о былом, размышляли над настоящим. Эллорн тоже регулярно надолго пропадал, но к вечеру всегда возвращался, часто — не с пустыми руками. Я же, не умея ни охотиться, ни приготовлять пищу, проводила дни в вопиющей праздности. Гуляя по лесу, уходила дальше, чем разрешалось, залазила на пригорки, валялась в траве, бездумно радуясь жизни.

Несмотря на то, что кругом хозяйничала осень, в Зачаровне задержалось лето. Немного замерзшее, немного промокшее, но все же лето. Солнечное, хоть и неяркое, теплое, хоть и с некоторым зябким ветерком. Тогда, предаваясь сладостному безделью, я полюбила Зачаровень, полюбила сразу и навсегда.

Из разговоров у костра я почерпнула многое об окружающем меня мире. Охотники как-то взялись обсуждать законность притязаний Серых людей на Западное побережье материка, и я узнала, что кроме обычных людей есть еще Серые, живущие обособленно, и постоянно воюющие со всеми без разбору. "Серыми людьми" этот народ называли в основном эльфы и гномы, отличая от просто людей. Другие люди воинственных соседей называли "воргами", как я поняла от слова "враг", "ворог". Как Серые сами себя называли, никто не знал.

Являясь коренными жителями материка, они долгое время проживали настолько скрытно, что когда однажды пришли, и запросто спалили пару крепких торговых городов, не все их приняли всерьез. За что расплатились страшной резней. Это уже потом были безрезультатные попытки вести переговоры, и тщетные происки разгромить Серых, объединившись в малые и большие альянсы. На переговоры они не шли, все захватнические войны, предпринятые племенами материка, захлебнулись в собственной крови. Эльфов, правда, Серая агрессия не затронула, да гномы, к которым сунулись как-то по неосторожности особо шалые захватчики, так размазали их по склонам любимых гор, что на том все и кончилось. А людям пришлось вести бесконечную войну, войну, которая грозила не закончиться никогда.

Что ж, подумала я, слушая легкую перепалку Росни с Эллорном, так всегда. Все хотят места под солнцем, все хотят жить. Что договориться трудно с ними, тоже не загадка, если они прятались так долго, значит, причины имелись. Да и что подразумевается под словом "договориться" на человеческом языке, я догадывалась. Наверняка не поделиться местом. Вот, теперь на Западном побережье Серые понастроили гаваней и уже их корабли хозяйничают в Светлом море, а там, глядишь, и до острова доберутся.

Про остров я уже к тому времени кое-что знала. В отличие от материка он имел название: Тронг-Нльи, и был довольно вместительным по площади, судя по рассказам все тех же Охотников. Там, на острове, люди жили кучнее, городов было больше. Там постоянно случались междоусобные войны, там резче проявлялось межрасовое противостояние. Именно там чаще всего требовалась помощь Охотников. Там любил бывать Росни, туда же он направлялся, в то время как наткнулся в лесу на меня. Рэм пристрастий не выдавал, ему одинаково комфортно дышалось в любом сообществе. Эллорн, о симпатиях которого догадаться было еще труднее, чем о пристрастиях Рэма, отзывался об острове с неприкрытой озабоченностью. Именно оттуда приходили все более тревожные вести про участившиеся в последнее время столкновения эльфийских патрулей с гномьими ватагами.

Как-то однажды Эллорн заговорил на тему, о которой я никак не ожидала дождаться комментария: об отношении эльфов к остальным расам. О нелепых притязаниях гномов на эльфийские земли, об ограниченной возможности бессмертных общаться со смертными, потому что все, чем заканчивалось такое общение, сводилось к обыкновеннейшему попрошайничеству последних. О прекрасных Мерцающих Дворцах здесь, на материке, и еще изысканнее — на острове. О закрытости эльфийских границ для любых посторонних вмешательств. И о справедливости такой самоизоляции, о праве живущих следовать своим путем.

Росни, с удивлением поначалу слушавший эльфа, скоро вызывающе запоблескивал глазами. Я побоялась, что сейчас он встрянет, и все закончится обычной вежливой перебранкой — нормальным окончанием любой беседы на любую тему между ними. Но он молчал, позволяя мне слушать красочные описания пополам с грезами, уноситься мыслями далеко от себя.

Так они и не поспорили в тот вечер, возможно, просто не успели — скоро Рэм ушел в палатку спать, и остальные потянулись к своим местам.

*

— Я поняла, что в вас не так. — сказала я Рэму как-то вечером, когда остальные разбрелись по лесу. — Вы с Росни очень похожи на эльфов. И совсем не похожи на людей... тех, что я видела до сих пор.

— Ага. — непонятно согласился Рэм.

Он сидел по другую сторону костра, наблюдая за моими попытками наточить нож, а я старалась не порезаться.

— Что "ага"? — не отставала я. — Вы ведь и вправду другие?

— Ты задаешь вопросы, которые обычно не принято задавать, девушка. — предостерег Рэм.

— Хорошо, я задам их Росни. — решила, разглядывая лезвие на свет. Зазубрин не наблюдалось. — Уж он-то мне точно ответит!

— Он тебя поколотит. — хмыкнул Рэм.

— А потом ответит. — гнула свою линию.

Не то, чтобы мне уж очень хотелось услышать то, что я и так поняла интуитивно. Но меня раздражал односторонний контроль. Вы хотите знать больше, чем я сама помню? Ладно. Но и вам придется проявить искренность.

Рэм, помрачневший, непривычно строгий, смотрел в огонь. Раскаяние немного помучило меня, но отступать было поздно.

— Хорошо, я расскажу тебе кое-что о наших именах, именах Охотников. — решил Рэм, превозмогая себя. — Наверно, надо было раньше объяснить, пока ты со своим языком не вляпалась куда!.. ну, и сейчас не поздно. Имена всех Охотников начинаются на "Р", и не бывают длинными. Имена имеют разные окончания, а по ним, и значение: открытое — значит, один из родителей был гномом. Закрытое — эльфом.

— Не сходится, Рэм! — решительно запротестовала я. — Скорее на полугнома похожа я, а не Росни!..

— Насчет Росни — разговор особый! — строго оборвал Охотник. — Его первое имя имело закрытое окончание, но он отказался от него, и выбрал другое. Причины я тебе объяснять не буду. Захочет — сам расскажет, только это вряд ли. Смотри, девушка, всерьез предупреждаю: не хочешь нажить врага, — придержи любопытство! Не выпытывай лишнего. Если ты действительно настолько сообразительна, как кажешься, посиди, подумай в тишине. Ты поймешь, почему нам не по нраву обсуждать свою родословную.

— Но ты, Рэм!.. — подавленно удивилась, чувствуя себя до крайности неловко. — Ты же не чураешься их?..

— Никто не чурается ни эльфов, ни гномов! — чуть ли не рассердился Рэм, и я прикусила язык.

Он прав. Если посидеть и подумать, многое станет понятно. Вплоть до необоснованной, на первый взгляд, неприязни второго Охотника к эльфу. Это что же должно произойти, чтобы человек отказался от собственного имени! Рэм же, решившийся на откровенность, рассказывал поразительные вещи.

— Сначала в мире не было эйльфлёр... На материке обитал горный народ, на острове — людские племена. Когда научились строить корабли, люди переселись на материк, гномы — на Остров. Но всем хватало места, и та, и другая раса, в то время немногочисленные, прекрасно уживались друг с другом. По крайней мере, так записано в летописях, да и в песнях так же поется.

А потом появились эйльфлер. Вроде бы пришли издалека, настолько дальнего, что вернуться назад уже не могут. Они рассказывают поразительные вещи про тот, свой, мир! Там не было тлена и смерти, там все — жизнь. Придя же сюда, они решили, что здесь им нравится, и поселились кому где вздумалось. Они заняли самые бесплодные земли, самые дикие уголки, куда не ходили люди. И превратили их в цветущие. Их города, из камня и дерева, не сравнимы ни с чем, созданным руками смертных!.. их пашни и сады плодоносят в четырежды обильней... и сами они, бесконечно умелые, бесконечно мудрые, бесконечно гордые!..

Поначалу они даже не отгораживались, границы как таковые возникли позже. То и люди не отрицают, что начало розни не эльфами положено: эльфы делились всем, что имели и умели сами, делились щедро и долго. Пока не поняли, что чем больше отдают, тем больше у них просят, да какое там — требуют! Настаивают, угрожают, вредить помаленьку пытаются. Ты понимаешь, чем все закончилось? Правильно. Вот так и разошлись дороги эйльфлёр и остальных, окончательно разошлись. Впрочем, эльфам сейчас ничто не угрожает. Границы они охраняют также надежно, как гномы — свои рубежи. Правда, меж собою эти два народа никак не поладят, ну хоть до войны настоящей пока дело не доходило, и верю, не дойдет. Потому как эльфы, сноровку оттачивающие столетьями, да гномы, живущие долго, не в пример людям, противники страшные!.. Конечно, мелкие стычки бывают. Но мы — Охотники — от тех стычек других оберегаем. Нас зовут в посредники, когда не могут сами договориться. Пока мы есть, не перебьют они друг друга, потому как вначале нас перебить придется. К нашим советам прислушиваются не только Верховные Управители гномьих племен, но и Королевский Дом эйльфлёр. Вон тот же Эллорн, к примеру. А почему, ты и сама догадываешься: мы почти одной крови, хоть и разной судьбы.