1. ''Близнецы''

Терять близких больно.

Молчание. Я чувствую эмоции брата. Они зеркало моих.

— Уже четыре дня различные Отражения, миры то есть, — уточнил брат, — открыты для доступа извне. В течение месяца можно будет, если знаешь как, свободно переноситься куда хочешь. А такое повториться только лет через сорок-пятьдесят.

"Это срок..." — я говорю хоть что-то, чтобы не закричать от нахлынувшей на меня боли: брат меня покидает.

— Да. Это срок... — повторил Таль. — К тому же, если мне сейчас чудовищно трудно тебя покидать, то что будет потом? Если задержусь здесь еще больше?..

Вот и сказано.

"Я люблю тебя, брат."

Дыхание разума полное тепла...

— И я тебя. Ты мне поможешь?

"Помогу. Куда я денусь. И ты от меня тоже — никуда. Потому что, я иду с тобой."

Таль с полчаса пытался меня застрашить, заставить одуматься, остановиться... Отказаться от этой идеи — идти с ним. Его слова кружились вокруг одного только утверждения — там опасно. И я о том мире ничего не знаю.

После моей мысленной улыбки и фразы он окончательно сдался, на радость мне и себе:

"Ну ты же будешь там. Рядом. Опасности я не боюсь, я страшусь — расставания с тобой. С самым мне близким человеком."

— Пригнись!

Вопль Таля кинул меня на перрон, над головой пролетела пустая бутылка. Что за...

Бездна!!!

Вокруг крики, стоны...

Мара склонилась над Пашей осторожно держа его голову на своих руках. Окровавленную голову.

Нежилец... — всплыло в голове.

В душе сосущая пустота... Друг, которого я знаю с детства, Бог-громовержец мертв?!!

Присела... Мертвый, остановившийся взор смотрит куда-то в сторону. Удар бейсбольной битой. Рядом что-то кричит Мара, ей вторит брат. Я не слышу. Я смотрю только на парня. Мертвого.

Моя ладонь дотрагивается до слипшихся от крови волос, чувствую место, где кость вдавлена в мозг. Картина мира расплывается...

Ты плачешь?

Да — я плачу...

Я не плакала, когда убивала — это радостно. А видеть, как умирают — больно.

Лицо парня, навсегда застывшее в маске кратковременной боли, после которой только небытие, в моих ладонях.

Вернись...

Не умирай.

Зачем говорить это тому, кто перешагнул черту? Против своей воли, но уже уйдя.

Вокруг орут, меня трясут за плечи, стараются оттащить в сторону от места непонятно почему вспыхнувшего боя между непонятно кем.

В спину ударили словно ломом, лицом вперед полетела на землю. Боль от разбитого лица и отбитого позвоночника привела меня в себя.

Меня... но это уже не я-прежняя.

Веселая девушка, которая ради собственного возвышенная в своих и чужих глазах согласилась на схватку с заранее, вроде, более сильным противником исчезла. На ноги поднялся оголенный клубок ярости и жажды убивать. Темные чувства, которые постоянно плавали в моей душе, затопили разум.

С тихим, но отчетливым скрежетом, клинок вышел из ножен.

Безумно сверкая глазами убийца Паши вновь занес биту.

Из темных глубин души поднялась музыка... Слов нет. Они и не нужны. Сейчас только музыка. Музыка, не для того, чтобы биться. Биться можно с равным, я же буду их — убивать!

Музыка.

Похоронный марш всем, кто замешан в смерти этого спокойного и доброго человека, что сломанной куклой лежит на мощеном булыжниками перроне.

Взмах меча стремителен. Ему аккомпанируют клавишные музыки. Простой и жуткий мотив, словно саван окутал присутствующих.

Мой враг... не противник — именно враг! — с диким воплем невообразимой боли падает на камень, с ужасом провожая отлетевшие руки.

Новый взмах... Голова второго катится под ноги его дружкам. Люди в ужасе отшатываются. Биты, цепи, арматура в их руках дрожат...

УБИВАТЬ!!!

Кровь из разрезанных на куски тел течет по моему лицу, пропитывает рубашку, я ее пью... пью и не могу напиться.

... Напиться чужой смертью.

— Лилит...

Далекий голос в моей голове что-то шепчет... Не обращать внимания! Сейчас только ненависть, важна только ненависть. И пока кто-то из врагов еще стоит на ногах мне нельзя останавливаться.

— Строй держите, идиоты!

Группа ОМОНа, которую послали на устранение беспорядков, оказалась в кольце. Полтора десятка... хотя, теперь уже меньше, против полусотни нелюдей. Нелюдей в обличье зверья.

Это не люди. Это монстры!

— ЛИЛИТ!!!

Я остановилась. Сознание слегка отпустили горячие объятья ненависти.

Брат...

— Лилит!

"Да?.." — голос мой хрипит, я провожу по губам рукавом. На языке вкус крови. Чужой крови.

— Живее к Паше! Его можно вернуть!

Вернуть?!!

"Ты же некромант..."

— А я о чем же? — брат язвителен даже в такой момент. — Он останется мертв, но сохранит разум. Живее!

Миг — и я у тела. Мара пустыми глазами смотрит на меня. Она даже не видела ту бойню, что я устроила, когда мной был утрачен самоконтроль.

— На лбу — знак Ирден... — начал Таль.

Я резко перебила:

"Бери под контроль разум и проведи ритуал сам!"

— Делай что я говорю! — орет в ответ брат. — Я в твоем теле не могу пользоваться магией. Это твое тело!

Маргарита подняла на меня заплаканное лицо. Губы шепчут:

— Мертв... мертв...

Я оттолкнула ее в сторону. Некогда разговаривать. Каждая секунда повышает шанс, что вместо высшего не-мертвого, у меня получится тупой зомби.

— Ирден... Кса на груди, где сердце... Таа на животе... Таар на печени... Ра на почках...

Дикий визг и мне в волосы кто-то вцепился. От неожиданности я даже выронила нож, который взяла из дома и которым сейчас чертила по телу Паши руны.

Мара! Не мешай, дура! От пощечины девушка отлетела... все-таки рука у меня не легкая. С диким взглядом, в котором потухли последние искорки разума, она поднялась.

— Бей в руну Кса! Живее! — брат.

Подхватываю нож и погружаю его в тело Зевса.

Все застыли. Весь наш народ, с которым я ехала со Сбора.

Молчание.

Кажется, замер даже мир...

Паша открыл глаза. Глаза, в которых читался разум.

Получилось!!!

Звонкая пощечина вернула Мару в реальность. Глаза сфокусировались на мне.

— Как... он...

— Жив! — говорить о том, что Паша теперь не-мертвый... место и время не подходящее. — Бери его и живо в машину! Вот ключи, — говорю пошарив у Зевса в карманах, — отвези ко мне на квартиру — я скоро приду!

Зверье о двух ногах, которое устроило тут разборки, отступает. От увиденной бойни вывернуло даже их. Но безнаказанность глушит инстинкт самосохранения и в их тупых, ограниченных мозгах зверья вспыхнула единая мысль: МЕСТЬ!

— Народ, бегом!!! — мой вопль взвился над перроном.

От открывшийся картины передернуло даже закаленных в различных военных конфликтах омоновцев. Куски мяса, подошвы чавкают по крови... А чуть в стороне невысокая девушка с мечом в руке, как будто выдернутая из прошлых веков своей спиной прикрывает убегающих людей.

Перед капитаном отряда специального реагирования Александром Подгорным мелькнуло лицо меченосца...

Девушки.

Лиля!!!

Дочь той, с которой его связывают куда как более прочные отношения, чем секс.

Она... Что она делает?!!

Взмах клинка и зверь попытавшийся кинуться вслед за людьми, отход которых она оберегала, разлетелся на две неравные половины...

Кровь... Кишки... Вой... Живых и умирающих.

Зверье опять насело. Строй металлопластиковых щитов начал прогибаться.

Только не это! Если его разорвать, то опять они окажутся каждый сам за себя...

Проклятье!

В брешь ворвались монстры, размахивая вокруг ножами и цепями. А у ОМОНа только резиновые дубинки. Автоматы, дебильным приказанием мэрии, с собой брать запрещено. Во избежание случайных жертв среди мирного населения.

... А теперь в список этих жертв занесут их!!!

Волна обезумевших нелюлей поглотила омоновцев.

Последнее, что успел заметить капитан, это стремительно бегущую девичью фигуру с занесенным окровавленным мечом.

В моей душе играет новая музыка. Может несколько не подходящая к бою, но песня как никогда точно ложится на душу. Сейчас было прощание с я-прежней. Дурной на голову, но более-менее вменяемой девочкой.

Я-новая иная.

Более злая...

Более любящая проливать кровь...

Познавшая вкус смерти...

Познавшая боль утраты...

Плоть зверья рассекается, словно бумага. Сопротивления я не чувствую. Вся ненависть, вся жажда крови сейчас сосредоточена в изогнутом лезвии моего клинка.

И он берет свою жатву...

Трое зверей, словно цепные псы, накинулись на молодого бойца, только месяц как решившего защищать покой этого города. Удар по горлу ножом, четыре в область живота.

Судорогой свело горло, в горле першит...

Что это за монстры, если убивают вот так — просто за то, что ты оберегаешь других? Зачем им вообще это побоище?

... Взмах меча.

Вопли зверей на миг, на миг пока те были живы, перекрыли грохот битвы.

Лиля.

Глаза твердо, цепко осматривают дерущихся. От вида выбитых мозгов, крови, внутренностей она даже не морщится. Такими бывают не все его бойцы... не все те, кто прошел закалку войной.

Да кто она такая?!

Резко склонившись над раненным... нет — убитым, бойцом отряда ОМОНа, девушка задрала край бронежилета, осмотрела рану. Глаза стали еще серьезней. Пальцем, прямо на окровавленной плоти мертвого, стала рисовать какие-то знаки.

Девочка что, умом тронулась?!!

Александр отбивается от наседающего зверья, но вокруг Лилии пустое пространство.

Ее никто не трогает. Ее бояться.

Уходи девочка!

Крик застрял в горле Александра. На его глазах края ножевых ранений стали срастаться.

Бред!

Но он это видит!!!

Пальцами соединив рану на шее, Лиля на яремной впадине опять стала что-то рисовать.

Девушку по-прежнему никто не трогает.

Широкие разрез через все горло сросся под ее руками...

Александр уже вяло отбивается от зверья. Мозг затуманен, он не понимает того, что сейчас твориться на его глазах.

Девочка приложила ладонь к губам воина. Пальцы не ласкает дыхание... Сердце мертво.

— ОСТОРОЖНО, ЛИЛЬ!!! — заорал Александр: со спины к девочке подскочил зверь.

Не оглядываясь, Лиля схватила положенный на землю меч и, выставив его на уровне шеи, развернулась. Клинок, словно не было костей и плоти, рассек жертву чуть ниже паха.

Александру стало дурно. Лицо девочки даже не дрогнуло. Оттерев кровь с лица, взглянула на воина, кивнула ему в знак благодарности.

Не узнала.

Хотя, они так и не были представлены друг другу. Александр видел девочку только пару раз издали, когда подвозил ее мать до школы, откуда та порой самостоятельно забирала дочку.

Приложив ухо к груди исцеленного воина, Лили прислушалась. Сердце молчит. Опять рисунок на теле, прямо поверх одежды, потом — молниеносный удар в грудь костяшками пальцев.

Убитый судорожно закашлялся, заскреб ногами, прижимая руки к животу, куда ему нанесли четыре удара ножом.

Подхватив меч, Лили бегом метнулась за ближайший угол.

— Паш... Паш... Очнись!

Слезы падают на его лицо... Соленые губы целуют его.

Стоило открыть глаза, как в висках взвилась чудовищная боль.

Скатившись с дивана парень стал корчиться в конвульсиях.

... Оживать всегда больно.

Входная дверь хлопнула.

... Боль отступила.

Паша поднял глаза, встретился с непривычно-тяжелым, можно сказать — металлическим, взглядом Лилит.

— Ты как? — голос девушки так же отдает железом.

— Нормально... А что случил...

Тут взгляд Зевса зацепился за внешность Лили. Вся, абсолютна вся, она была в крови. И ноздри, как разум осознал это, уловили металлический запах.

Парня вывернуло.

— Ну не на пол же! — взвыла девушка.

Утерев рот, Паша попытался подняться. Ему помогли. И тут же толкнули в сторону второй комнаты.

— Посидите там, я хочу с вами поговорить. Сейчас, только лицо ополосну и переоденусь.

Забивая едва ли не до полусмерти зверье, вымещая на них злость за убийства двух их друзей и восемнадцати человек, которым не повезло оказаться в этот страшный момент на перроне, отряд ОМОНа взял под контроль место разборки уличных банд.

Александр подскочил к медикам, что осматривали Егора — бойца, над которым шаманила Лиля.

— Как он?!

— Полный порядок. Ни царапинки.

— А ножевые ранения...

Медик перебил:

— Шрамы. Его ранили, по крайней мере, несколько лет назад. И я вообще удивляюсь, — мужчина непонимающе посмотрел на командира отряда ОМОНа, — как парень не умер! Это невероятно — выжить с перерезанным горлом!

Александра дернули за рукав камуфляжа.

— Отойдем...

Влад — его помощник и один из друзей, которому он мог доверить все что угодно.

Мужчина сразу взял "в карьер", как только мужчины остались одни, в стороне от основного народа и где их никто не мог слышать:

— Что это была за девчонка?!! Наши чуть умом не тронулись, когда она воскресила Егора!

Александр похрустывает костяшками пальцев. Нервничает.

— Это дочь женщины с которой я встречаюсь.

— Ну них... себе! — высказался Влад. — Она что — святая?!

— Я не знаю! Мы до этого даже лицом к лицу ни разу не виделись!

— Виделись, не виделись — к черту! — зло выругался Влад. — Ты понимаешь, что ее запекут в психушку на пожизненное содержание, после устроенного тут? Бойня! По-другому и не скажешь... Или, что скорее — усыпят как опасную!

— Да понимаю я! — с размаху Александр ударил в стену. Ужас всего происходящего требовал выхода. Хоть какого-нибудь. Ужас от того, что произошло и что еще предстоит. Что будет с матерью Лили...

Нет! Он этого не допустит! Лилю нужно...

— Тогда ты понимаешь, что ее спасать нужно! — Влад.

Александр поражено взглянув в лицо друга. Идти против закона... ради чего?!

— Она спасла одного из наших, и если бы не эта мясорубка устроенная девчонкой, то количество жертв среди народа зашкалило бы под полусотню — вышедшие с электрички спаслись только благодаря ей! Такое не забывается... — пауза, улыбка: — И, Саш, я просто тебе доверяю. Если ты хочешь ей помочь — я с тобой! Как и любой из нас!

Друзья... приятно чувствовать, что ты не один, есть те, кто тебя поддержит. Во всем.

— Я звоню ее матери, потом едем к ней! Она, скорее всего, дома. Лиля простая девочка и не понимает, что ее быстро опознают и ей нужно бежать.

— Хорошо! Я попрошу, чтобы наше отсутствие прикрыли...

Я сижу на кровати в свой спальне. Мара, обняв своего любимого, устроились прямо на полу.

Наконец, молчаливое присутствие лишнего заметили. Хорошо хоть истерики по поводу моего нервного срыва не устроили: Зевс на тот момент являл собой полноценный труп, поэтому не видел, Маре было не до того.

— Ты хотела поговорить... — Паша.

Бездна, как же не хочется начинать этот разговор...