Право первородства - общий файл

Наташа понимала, что это личное: наверное, не все так просто, и, наверное, подруге неловко говорить. Но по старой ли, детской привычке к откровенности, а может из-за начавшего складываться стремления выведывать тайны — она не отставала, пока, вспыхнув, Таня не выложила все. И, уже начав говорить, не в силах была остановиться. Словно долго прятала в себе эмоции, молчала, а тут прорвало. Не это удивительно, так часто случается.

Удивительным стал Танин рассказ.

С одной стороны все просто: после двух лет вместе два человека расстались. Печально, но не редкость. Вот только поводы встречаются разные. Бывает, надоели друг другу, поссорились. Измена, новое увлечение, даже работа, которая стала важнее отношений — всякое случается.

Но о такой причине Наташе еще слышать не приходилось.

Все было прекрасно до самого последнего дня. Того самого, когда Танин жених, проводив ее после кино, домой не вернулся. Встревоженные родители Павла — так его зовут — позвонили в пятом часу утра. Мол, понимаем, дело молодое, но надо бы совесть иметь, хотя бы набрать номер и предупредить... Удивленная Таня не стала пугаться: может, опоздал на последний троллейбус. Деньги все растратили еще вечером, и парню пришлось идти через полгорода пешком. Мобильный "вне зоны доступа" — так мог разрядиться, что тут удивительного.

Однако когда Паша не явился домой ни к семи, ни к десяти утра, ожидание стало тягостным. По очереди обзванивали больницы, морги, милицейские участки, даже вытрезвители. Находящаяся в полуобмороке мать и хмурый отчим несколько раз ездили в морг опознавать трупы высоких темноволосых мужчин от двадцати до тридцати лет без особых примет...

Павел будто провалился сквозь землю.

В положенные сроки, через трое суток объявили в розыск. Принимавший заявление следователь не пытался обнадежить — уж больно редко в таких случаях человека действительно можно найти.

Однако этот случай стал исключением из правил. Через два с небольшим месяца Павел явился домой.

Он выглядел исхудавшим, загоревшим несмотря на октябрь месяц, был одет в жуткую грязную дерюгу, напоминавшую домотканую мешковину, и голоден как зверь. И отказался объяснять, где был все это время. Просто заявил, что все забыл.

Да, отшибло память. Как? Откуда мне знать! Прекрасно помню всю предыдущую жизнь до того злосчастного дня, когда ходил с Татьяной в кино. А с тех пор до настоящего момента — полная пустота.

Таня сразу же приехала: с одной стороны обрадованная, а с другой — здорово рассерженная. Но в ответ на упреки Павел не стал ни оправдываться, ни просить прощения. Впервые за все время знакомства они поссорились до скандала. Таня ушла, хлопнув дверью, но он не побежал за ней и не стал позвонить.

Напуганная провалами в памяти сына, мать настояла на обследовании. Но врач не нашел никаких физических причин, которые могли бы привести к амнезии.

Встал вопрос: действительно ли Павел испытал потрясение, которое, как выразился доктор, нарушило деятельность мозга? Или мнимая потеря памяти — только способ о чем-то умолчать? Таня склонялась ко второму.

Вскоре и амнезия отошла на второй план. В Павле проявились новые странности. Сразу по возвращении он первым делом нарядился во все черное. Это не так уж странно, если не вдаваться в крайности. Однако Паша, не мудрствуя лукаво, отправился в магазин и принес домой кипу новой одежды исключительно черного цвета. Черными были даже трусы, майки и носки. Надевать что-нибудь другого цвета он отказался наотрез.

Следом он продал машину, на которую копил четыре года, откладывая зарплату, подрабатывая по выходным и по вечерам. А надо было видеть сопровождавший покупку триумф! И ведь всего за три месяца до своего исчезновения.

Вооружившись газетой "Недвижимость", Павел отыскал несколько предложений о домах в мелких деревеньках. Несколько дней мотался по пригородным автобусам и электропоездам. И наконец, потратил все вырученные деньги на заброшенный хутор при Богом забытом местечке Гаврилово.

Как и следовало ожидать, поведать родным и друзьям о мотивах своих поступков, он не захотел.

После этого Павел недолго прожил в родительском доме, и только чтобы уволиться с работы. Твердо отклонив мольбы родителей, тепло, но без страсти попрощавшись с раскаявшейся Татьяной, он собрал небольшую сумку черных вещей и переехал на хутор.

— Наверняка что-то произошло, — говорила Таня, кривя губы при воспоминании об унизительной сцене расставания. Она просила, плакала, кричала, словно обращалась к стенке... — Я уверена, что у него съехала крыша. Какой нормальный человек уедет из города в глушь чтобы жить в одиночестве посреди леса в старой развалине с дырявыми стенами и крысами в подвале?

Наташа считала себя человеком с воображением, но в данном случае и она пасовала: затруднялась придумать логичное объяснение. И все же ей не хотелось удовлетвориться мыслью о сумасшествии, чем утешала себя обиженная и брошенная невеста.

Для молодой журналистки очевидным был факт, что парень хотел скрыться. Но действовал при этом как-то странно.

Быть может, речь идет о преступлении? Совершил ли Павел что-то противозаконное или стал свидетелем чего-то противозаконного? Но в таком случае, как убеждают криминальные романы, преступник или свидетель хватают деньги и, не тратя времени даже на сбор вещей, исчезают. Причем даже ближайшим родственникам не сообщают, куда — от греха подальше. Павел же поступил иначе: прожив дома около недели, он собрал средства и уехал в деревню, не скрывая своего адреса. Сомнительно, чтобы здоровый умственно и физически двадцатипятилетний мужчина мог быть настолько наивен, чтобы подобным образом прятаться от правосудия или бандитов.

Следовательно, здесь что-то другое. Наташа смогла придумать только одно: Танин жених, оказавшись в неких нестандартных, экстремальных, возможно, опасных или унизительных условиях, ударился в веру или сектанство. Правда, религиозные организации тоже подразумевают общество. Хотя бы свое собственное, а не лес и одиночество. Так что — вряд ли.

Любопытство девушки было задето.

Расставшись с подругой, Наташа поразмыслила над сложившейся ситуацией, и решила провести расследование. Журналистское! Удовлетворить интерес — ну и попробовать себя в деле. Ей подумалось, что раз история заинтересовала ее, то привлечет внимание и других.

Разумеется, это никакая не сенсация. Но что-то как раз по зубам начинающему репортеру.

Выяснить, где был Павел во время своего странного исчезновения, ей не удалось. Путь, по которому он мог проходить по дороге к своему дому, не показался чем-то необычным. Некоторые сомнения вызвал городской парк, в котором ночью, вероятно, могло произойти что угодно. Но, прогулявшись по заросшей густыми кустами аллее днем, Наташа и мысли не допустила отправиться туда в темноте. К таким отчаянным мерам она еще не готова.

Наташа напечатала на принтере несколько бланков по описанию, вытянутому у двоюродного брата, и отправилась в гости к родителями Павла. В качестве работника военкомата, который собирает статистические данные для военных сборов. Она рассчитывала, что далекие от вооруженных сил люди не припомнят, что работники этого учреждения не ходят по домам, а сразу вызывают повесткой.

Все прошло как по маслу. Дома была только Тамара Сергеевна, а что нужно расстроенной матери кроме напоминания о сыне, чтобы пуститься в рассказы? Хорошенькая девушка из военкомата смотрела с явным участием, никуда не торопилась, позволяла женщине излить свое горе, поила валерьянкой. И та, захлебываясь, поведала все, что могла вспомнить: о детстве, учебе, работе, и о странном происшествии. Татьяну мать Павла осуждала:

— Она устроила безобразный скандал, — говорила Тамара Сергеевна, вытирая платком глаза под овальными очками. — И конечно, сыграла этим свою жестокую роль. Ведь мальчик перенес тяжелую травму! Любой бы на его месте болезненно воспринял незаслуженные упреки. Что если именно из-за нее он разочаровался в людях?

Женщина могла лишь догадываться, чего наговорили друг другу Павел и Таня, и не знала, что инициатива исходила от ее сына. А Наташа к своему сожалению не могла оправдать Таню, не вызвав подозрений.

Беседа с матерью Павла не помогла приблизиться к разгадке. Напротив, занимавший Наташу вопрос оброс еще более загадочными подробностями. Она разузнала о здоровом молодом человеке с высшим образованием и такой неагрессивной профессией как программист. Павел не испытывал трудностей в общении ни с друзьями, ни с девушками, всерьез не ссорился с родителями. Никогда не стремился ковыряться в земле и жить в деревне, не любил одиночества.

Что могло заставить его бросить абсолютно все: дом, работу, невесту, друзей, и уехать в глухомань без намерения возвращаться?

Как агент по недвижимости, Наташа познакомилась и с людьми, которые продали Павлу заброшенный хутор. Дом достался семье в наследство от умершего чудаковатого дядьки и был совершенно не нужен племяннику. Никто и не надеялся, что на старую, хотя еще и крепкую избу на отшибе найдется покупатель. Но свалившийся как снег на голову молодой человек так хотел ее заполучить, что наследник даже сумел выторговать неожиданную прибыль.

— Если криминал облюбовал себе хату под малину, — рассуждал бывший владелец, — то у них найдутся средства заплатить. Конечно, стоило бы поставить в известность участкового, но что я ему скажу? Сделка была честной, документы оформлены по закону. Любой имеет право купить хату, если пожелает. Меня пошлют подальше с моими подозрениями, так что лучше рот на замке держать.

Встречи не особенно помогли продвинуться в расследовании. Наташа поняла, что единственный, кто может ей помочь — это сам непосредственный участник событий.

Она сознавала, что предпринятая поездка — авантюра. Мало ли, чем может быть опасен человек, удравший в лес, подальше от людей. И если Павел не пожелал делиться ни с кем из близких, почему он должен выложить правду незнакомой журналистке?

И все же Наташа решилась.

Было не по себе: ведь она даже не сообщила, куда отправляется — иначе, разумеется, ехать бы не позволили ни родители, ни начальство. Но будущий репортер еще раз повторила себе, что без риска карьеры не сделаешь, и купила билет на электричку.

По утоптанной колее Наташа шла не час, а все полтора. Наконец деревья расступились, и показался старый, покосившийся, но недавно подновленный на скорую руку глухой забор. Над досками виднелась засмоленная крыша довольно высокого дома, если не двухэтажного, то уж наверняка с просторным чердаком. Было тихо, только где-то недалеко кудахтала курица, стараясь снести яйцо. Сельский пейзаж производил впечатление заброшенного, но вовсе не опасного.

Девушка оглянулась в поисках тропинки, ведущей к парадному крыльцу, но вдоль дороги росла пышная, высокая трава. Очевидно, ходили здесь нечасто. Сразу за домом начинался луг, по которому можно было обойти дом, но Наташа решила сначала сделать несколько фотографий. Неизвестно, позволит ли хозяин.

Она прислушалась, но ничего подозрительного не услышала. Осторожно шагнула в заросли кустов, привалившихся к забору со стороны леса, и на цыпочках попыталась отыскать щель, из которой мог бы открыться обзор на фасад и двор. Однако на осторожность вскоре пришлось плюнуть. Исцарапавшись в малиннике и спотыкаясь о корни, Наташа несколько раз поворачивала и выбирала другую дорогу, чтобы не угодить в натянутую между деревьями паутину. В центре липких сетей сидели здоровенные пауки и, кажется, перешептывались, разглядывая неожиданную гостью,. Потревоженные движением, из листвы вылетали тучи комарья и с противным звоном набрасывались на беззащитные руки и ноги.

Твари не заставили Наташу изменить намерения, но где уж тут думать о тишине. Отступая под неравным натиском, она едва успела заметить густейшую паутину, развешенную на нижних сухих ветвях старой ели. Отпрыгнула назад, споткнулась, едва удержала равновесие. Попятилась, с раздражением отдирая влипшую в еловую смолу прядь волос. Ступила на присыпанную прошлогодней хвоей груду мелкого валежника, которая вдруг подалась под ногой.

Забыв обо всем на свете кроме ужасов этого кошмарного леса, Наташа с пронзительным криком провалилась куда-то вниз, и темнота сгустилась у нее над головой.

Глава I

Колдун и княжна

Солнце уже перевалило зенит и начинало клониться к закату. Его ослепительные лучи прошли горными перевалами с крутого и скалистого неприступного восточного склона старого хребта и осветили западный. Чуть более пологий, он до половины порос темно-зелеными хвойными лесами, в которые языками вдавались смелые лиственные поросли более светлого окраса.

Деревья упорно карабкались вверх. Устраивались в каждой ложбинке, тайком взбирались на ступени голой скалы и отчаянно вгрызались корнями в бесплодный камень, изо всех сил стараясь выжить. Век за веком они приступом шли на эту каменную крепость, которая хладнокровно и надменно отбрасывала их атаки, встречая смельчаков острым гранитом, твердым базальтом, холодной слюдой. Но каждая битва отдавала в руки осаждающих несколько саженей или вершков, хранящих тела погибших воинов, и через совсем малое время — год-два — на этом месте поднимались молодые крепкие побеги, которые уже не страшились неприветливости утесов.

На самой границе незримого сражения, наполовину в густом лесу, наполовину на бесплодной скале стоял замок. Толстые гранитные стены, за которые он и получил свое название, за долгие годы потемнели и сильно вросли в землю. Над замшелой каменной кладкой возвышались три тонкие башни с остроконечными крышами. Высотой они самонадеянно пытались превзойти недалекую снежную вершину, словно отражая честолюбивые стремления своих владельцев.

Гранитный Замок был стар. Много лет он провел в одиночестве, постепенно покоряясь дождю и ветру, которые желали сгладить эту морщинку на челе хребта. Но недавно древние каменные стены вновь обрели хозяев — и новый смысл существования.

В лесу, меж толстых смолистых стволов курился никем не замеченный дымок.

Небольшой покой прямо под южной башней был обставлен скудно. Массивный стол и резное дубовое кресло перед ним, заваленные свитками полки да пара тяжелых сундуков. На столе, в специальной подставке покоился хрустальный шар размером с кулак.

Вот именно — покоился.

Мужчина лет тридцати пяти в длинной боевой кольчуге поверх простого кафтана навалился на столешницу. И с невыразимым ужасом вглядывался в отполированную сферу. На высоком лбу залегли тревожные морщины, синие глаза полнились страхом и неверием: внутренние грани кристалла сияли чистотой. Только в самой сердцевине лениво клубились обрывки рассеивающегося на глазах тумана.

Вцепившись пальцами в коротко подстриженную бороду, колдун постарался сосредоточиться. Он собрал все внутренние силы — и резко вложил в отчаянный удар.

Но добился лишь слабого потемнения, продержавшегося не более нескольких секунд. Словно бросил булыжник в густое болото: поверхность слегка заколебалась, но ряска тут же затянула прореху.