Алтарь мечты - Часть 1

Дар начал проявлять себя ночью, девочка долго не могла заснуть, чувствуя постоянно возрастающее беспокойство, а когда всё-таки под утро заснула, то видела какие-то кошмары не давшие отдохнуть. Утро так же не обещало ничего хорошего. Однако предчувствия предчувствиями, а в школу надо было идти.

— До побачення! — Прокричала она, закрывая дверь.

Удача, лифт на этаже, ведь на каблуках особо не поскачешь. Как только двери лифта сомкнулись, школьница почувствовала лёгкую головную боль и головокружение, миг спустя, к своему удивлению, она поняла, что лифт едет не вниз, а вверх. Неужели перепутала? Удивление стало ещё большим, когда кнопка STOP не отреагировала на нажатие, однако паники не было.

Потом глаза сомкнулись и, снова открыв их, она увидела приближающийся пол лифта. Перед тем как вновь потерять сознание, она подумала, что пол очень грязный и что она наверняка испачкается, а руки, почему то, не хотят выставляться вперёд.

Бум! С глухим звуком тело встретилось с полом.

— Доброе утро спящая красавица. — Произнёс мужской голос. Голова девушки раскалывалась. Слова звучали слишком громко, резко и от того особо неприятно. Голос был явно незнаком, но и чужим назвать она его не могла, ей казалось, что она где-то его слышала.

Разлепив глаза, она увидела перед собой немолодого мужчину, явно незнакомого, но тоже как будто бы где-то виденного.

— Хто ви? — Слабо спросила девушка. Потолок и мужчина медленно плыли над ней в какой-то дымке и глаза вновь сомкнулись.

— Сложно сказать, правда тебя шокирует, а врать не люблю, да и не к чему мне это.

Смысл дошел не сразу, но когда дошел, то девушка подобралась, ей не нравилось ни состояние, в котором она прибывала, ни смысл сказанного. Внезапно, она поняла, что лежит совершенно голая. Глаза широко распахнулись и уставились на равнодушное мужское лицо.

— Де я, хто ви, що трапилось, де мій одяг?! Що вам треба?! — Потрясённо прошептала-проговорила девушка приближаясь к состоянию истерики, после чего резко села.

— Сколько вопросов. — Не весёлая улыбка наползла на лицо незнакомца.

— Допоможіть!!! Ааааа... — Завизжала девушка. Неожиданно вопль захлебнулся в очень холодной воде.

Мир стал чётче и почти перестал плыть, но от этого картина радостнее не стала — рядом с мокрой испуганной голой девушкой, сидевшей на мокром надувном матрасе в непонятном помещении, стоял непонятный тип неопределённого возраста и держал в руках наполовину пустое металлическое ведро.

— Можешь не орать, тут тебя никто не услышит. — А потом более миролюбиво добавил — Ты проспала почти двое суток и твоему организму надо подкрепиться. — Как бы в подтверждение слов желудок заурчал, но был нагло проигнорирован хозяйкой.

— Будь ласка відпустить мене! Будь ласкоооо... — Завыла девушка.

Ещё одна порция воды окатила её, но вой не прекратился, лишь на миг захлебнувшись дабы возобновиться с новой силой. Лицо несчастной обожгла пощёчина и девушка, завалилась набок, скрутилась калачиком.

—

* * *

*!

Коротко ругнулся страшный человек. Девушка ждала ещё ударов, но их не последовало, больше ей не мешали выть и жалеть себя. Шаги начали удаляться, потом опять вернулись. Звук чирканья колёсика зажигалки и запах керосина. Треск чего-то загоревшегося и запах парафина вытеснил оставшийся от зажигалки дух. Неожиданно для девушки, комната погрузилась во тьму, и единственный островок света, был от слабого колеблющегося пламени крупного огарка свечи. Тяжелые мужские шаги удалились, и женские уши услышали какое-то хеканье и скрип, а через несколько секунд и тяжелый стук. Ещё через миг короткий металлический звук и тишина. Не было слышно ни скрипа, ни шагов.

До женского носа дошел запах гречневой каши и чего-то мясного. Укол боли и бурчание живота заставили заплаканную девушку привстать и оглядеться.

Огарок стоял на полу, рядом с одноразовыми пластиковыми тарелкой и стаканчиком. В неверном свете свечи была видна гречневая каша с сосисками, сверху политыми кетчупом, в саму кашу был воткнут кусок украинского хлеба и пара кусочков листа капусты, а в стакане была какая-то непрозрачная жидкость.

Живот свело ещё сильнее и девушка, не найдя вилку принялась есть дрожащими от стресса и слабости руками, помогая себе хлебом и капустой. Жидкость оказалась вином, точнее портвейном, который пришелся очень кстати и частично успокоил девушку, рухнув согревающим целебным зельем в давно не евший желудок.

Когда она доела, ещё недогоревший огарок неожиданно потух, распространяя характерный запах горелого и пленница оказалась в кромешной темноте. В помещении было жарко и темное. Девушка встала и пошла вдоль стены, она ходила, придерживаясь за стену, и пыталась понять в каком месте оказалась.

Следуя за всеми изгибами стен, она наткнулась сначала на пластмассовый таз, пустой, потом на дверь, но на двери не было ручки или механизмов открывающих замки, хотя остатки замков она нашла. Пленница долго её ощупывала и решила, что дверь либо открывается снаружи, либо не открывается вообще. Дальнейшие путешествие вдоль стен принесло лишь столкновение с пластмассовым ведром, в котором оказался песок вперемешку с опилками, и в конечном итоге вернуло её к мокрому надувному матрасу, от которого и началась слепая одиссея.

В темноте время сложно определять. Темнота давила, не меньше давила почти полная тишина. Когда становилось совсем невмоготу узница скребла ногтями поверхность матрас, на котором сидела. Матрас был мокрым и сидеть на нём было неприятно, пока она не догадалась перевернуть его. Она сидела, плакала, жалела себя и думала.

Где я? Кто меня похитил? Зачем? У нас отнюдь не богатая семья и серьёзных денег за меня требовать не удастся. Перепутали? Может всё же перепутали? Может быть отпустят? Или продажа в сексуальное рабство? Кажется, девственницы ценятся дороже обычных девушек, наверняка так и есть. Почему я ещё девственница, если бы не так дебильно прошел тот новый год, то меня, может быть, не похитили бы. Боже мой, как же всё глупо...

Матрас один, а если бы тут содержали многих, то было бы больше матрасов. Или каждой рабыне принесут потом отдельно? Помещение достаточно большое, в темноте сложно определить но, кажется большое.

А если маньяк? Боже, только не маньяк, я хочу жить. Лучше рабство, будет шанс вернуться, только бы жить...

Щелчок. Глухой тяжелый стук. Мягкий стук и резкое громкое дыхание. Тяжелые шаги и... глаза больно резанул свет.

— Молодец что поела. — Мужчина сел рядом с ней на матрас.

— Ви мене відпустите? Я все зроблю, будь ласко. Усе що забажаєте. Благаю... — Прошептала девочка с надеждой и мольбой в голосе. Слёзы снова покатились по лицу.

— Нет. — Коротко и лаконично ответил похититель.

— Чого вам треба? Хто ви? За що?

— Прости, просто тебе не повезло. — Сказал мужчина и девушка сникла.

Глаза пленницы достаточно адаптировались к свету и смогли разобрать внешность мужчины, в первый раз она его не разглядела. Она с тоской смотрела на немолодого, но вполне ещё крепкого мужчину, возраст на вид более сорока, точно сказать было сложно. Русые волосы тронуты сединой, а серо-голубые глаза смотрят холодно и отстранённо. Тело скрыто махровым халатом.

Холодок догадки пробежался по спине. Сейчас изнасилуют? Не может быть! А как же надбавка за девственность, или это не сексуальное рабство. Под халатом, скорее всего ничего не одето.

В тот же миг, вторя её мыслям, полы халата распахнулись, а сам халат слетел на матрас и девушка со страхом осознала что одежды под ним действительно не было.

— Ні! — Коротко взвыла она и попыталась вскочить с матраса. Сильные руки схватили её и швырнули обратно на ложе, жертва попыталась, подтянув ноги к груди, сильно двинуть мужчину в живот или куда придётся, однако, мучитель, перехватив обе ноги, перенаправил их движение чуть вбок и вверх, после чего рывком рук в разные стороны развёл женские ноги и навалился сверху между ними. — Ні! Ні! Ні! Ііііііііііі... — Взвыла ещё громче девушка, повторяя одно и то же слово как заведённая, как будто это могло спасти, а потом сорвалась на визг. Её руки рванулись к лицу насильника, но, почти достигнув своей цели, девичьи предплечья были перехвачены и рывком прижиты к матрасу. Ноги не могли сдвинуться, его колени упирались в матрас между ними, а тело мучителя придавливало низ живота... и что-то упиралось в живот. Девушка попыталась укусить горло или лицо врага, однако, стоило ему чуть приподняться и эти цели оказались вне зоны поражения, а наказание за попытку было почти мгновенным и жестким. Резко рванувшись вниз, он ударил своим лбом жертву в лицо. Коротко всхлипнув, девочка обмякла, лишь тихонько подвывая. Тогда вес мужского тела перестал придавливать таз и мужчина сместился чуть ниже.

Лишь после этого её промежности коснулось что-то тёплое, твёрдое и одновременно мягкое. Девочка дёрнулась и сжалась как смогла. Потом оно отодвинулось и ткнулось чуть выше, лишь тогда, упиревшись в губки, он чуть надавил вглубь и почти сразу же вернулся в исходное положение, а затем повторял это ещё и ещё, раз за разом потихоньку увеличивая глубину проникновения...

— Матуся. — Прошептала девушка.

Широко раскрытые покрасневшие глаза невидяще смотрели в потолок, а из уголков глаз беззвучно текли ручейки слёз, впитываясь в волосы и затекая в уши, чуть ниже, по щекам текла кровь. Ближе к переносице, над другими уголками, образовались два небольших озерца, колеблющихся и ненадолго уменьшающихся в глубине от ритмичных толчков тела. В воздухе чувствовался запах крови, не очень сильный, но заметный. Тяжелое мужское дыхание почти заглушало негромкое прерывистое женское.

Огромный синяк болел, и девушка прижимала к нему кулёчек со льдом, руки замерзали и она их по очереди меняла. Лицо было разбито, а с носом — вообще непонятно что, толи сломан, то ли нет, но оказывая медицинскую помощь насильник его несколько раз очень болезненно дёрнул и налепил на переносицу лейкопластырь. Ещё хуже было внутри, однако там помочь было нельзя ничем. Сейчас, в полной темноте и тишине, она находилась один на один со своими тяжелыми мыслями.

Какой-то урод, при дурацких, почти невероятных стечениях обстоятельств, крадёт её, содержит в каком-то непонятном помещении, насилует, лишает девственности, бьёт и явно имеет в отношении неё какие-то далеко идущие планы, не несущие ничего хорошего ей самой.

— Треба завжди у кожній ситуаці бачити щось добре. — Запнувшись она всё-таки смогла найти сомнительный плюс. — Наприклад мені не доведеться складати іспити. — Прошептала в темноту девочка, а потом вновь разрыдалась. Всегда помогавшая жизненная позиция, в этот раз не принесла облегчения.

Она жалела себя, родителей, вредного младшего брата, обоих бабушек и единственного дедушку, которые могут и не пережить известий о пропаже внучки. Вспоминала свою жизнь и о многом жалела, о не сделанном, о сделанном, но неправильно, о том, что скорее всего, уже ничего и не исправишь и несделанное так и останется в несбывшемся. Этого несбывшегося будет много, ведь она так молода, только начала жить. — Матуся... аааааа... за що мені таке...

На чердаке, сидя на каком-то ящике, мужчина смотрел на собственные, слегка дрожащие, руки. Потом он решительно потянулся к фляжке и крепко приложился к её содержимому. Смотря на прозрачный для него пол, и наблюдая за девочкой, он тихо произнёс в никуда:

-Прости, девочка... если сможешь.

Май 2027 года.

Человек приспосабливается почти ко всему. Узница так же не стала исключением.

Привыкла к темноте, к тишине, к регулярным изнасилованиям, после которых ей включали свет в душевой комнате, где она имела возможность помыться. Впрочем, после первого приёма душа, она начала туда ходить и в темноте. Девочка отчаянно пыталась смыть то, что смыть было нельзя.

Ещё приём душа сопровождался вручением зубной щётки и пасты. Раз в две-три недели он собственноручно коротко стриг её ногти, ей это даже казалось забавным, последний раз ей стригла ногти мама, когда она была совсем маленькой. Больше её веселил лишь процесс выноса ночного горшка. В эти моменты она особо злорадствовала.

Несколько раз, после первого акта насилия, она ещё пыталась сопротивляться, но потом перестала. Было неэффективно и травматично для неё самой. И когда она не попыталась оказать сопротивление, он сказал потрясшую её до глубины души фразу:

— Если насилие неизбежно, постарайся расслабиться и получить удовольствие.

Как правило, он был жесток и груб, но иногда, он был очень деликатен и, как это не дико ей показалось, нежен. Тогда она поняла, что от этого действительно можно получать удовольствие и стало как-то легче переносить происходящее.

Страшный человек спускался по три-четыре раза в день, хотя определить длительность дня в темноте было сложно, единственным верным способом была кормёжка. Кормление было трёхразовым, а еда — качественная и даже вкусная. В темноте многие чувства обострились, и вкус с обонянием тоже, поэтому еда так же стала своеобразным удовольствием, которое девушка старалась растягивать. Если она не ела сразу, то он уходил и она ела руками, да ещё и при свете свечи, гаснущей сразу же, как она доедала. Это её поражало особенно сильно. Несколько раз она, вместо того что бы поесть, пыталась при помощи свечи осветить темницу и обойти все помещения, но свеча гасла как только она приближалась к дверному проёму из спальной комнаты и есть приходилось на ощупь. В присутствии своего мучителя она ела при свете и столовыми приборами. В один из таких светлых приёмов пищи девушка с обалдением поняла, что не может понять, откуда именно идёт свет.

— Только сейчас заметила? — Улыбка, возникшая на его лице, была какая-то грустная и усталая. Через некоторое время он продолжил. — Ты, наверное, считаешь, что попала в лапы к маньяку? — Он выжидающе стал смотреть на девушку и та молча кивнула. — Ты почти права, — опять невесёлая улыбка — но я, скорее, ближе к учёному-авантюристу, не очень разборчивому в средствах и не признающему большинство постулатов морали современного общества.

Вот оно, сейчас он заговорит о своей навязчивой идее. Психи могут говорить о своей мании сутками. Может быть, удастся сыграть на этом и появиться шанс! — Дикая надежда вспыхнула в девочке. А 'маньяк' тем временем продолжил.

— Моя наука тебе покажется необычной. — Вновь усмешка и мужчина продолжил. — Магия.

Точно псих — подумала узница.

— Думаешь я псих, но как на счёт того же света, идущего из неоткуда и заполняющего всё, не оставляя места для теней? Это является вполне себе объективным доказательством, а не плодом больного воображения. Мог бы продемонстрировать ещё что-нибудь, но не вижу смысла. — После паузы он добавил. — Ты вряд ли поверишь, но почти всё, что я делаю, продиктовано необходимостью, а не моими прихотями. — Он забрал одноразовую посуду и направился к выходу.

— І чим саме продиктовані моє викрадення та ґвалтування? — Тихо спросила в спину удаляющегося человека девушка. Он остановился и, не оборачиваясь, ответил.