Общий файл Зари

Марисса показалась через полтора часа. Честно говоря, я была удивлена. После всего рассказанного о ней я ожидала увидеть сухонькую старушку с клюкой до подбородка, а перед моим взором предстала дородная крепкая женщина лет сорока пяти с живыми карими глазами и задорной улыбкой. Единственное, что прибавляло возраст — это седые, темно-пепельные волосы, уложенные в аккуратный пучек. В руках она несла огромную карзину, до верху наполненную ягодами, причем явно не прилагая при этом больших усилий. Спустившись с крыльца я дожидалась знахарку у калитки. Когда между нами осталось около пары метров, Марисса, не переставая улыбаться вдруг резко разжала руки с карзиной и дунула на меня чем-то с ладоней. Упали мы с плетенкой одновременно.

Спустя полтора года.

Сидя на крылечке я ощипывала мной же выпитую куропатку и смотрела на заходящее солнце. Оранжевые лучики мягко скользили вверх к макушкам деревьев, постепенно погружая лес в приятный сумрак. За версту заухал филин, предвкушая знатную охоту, вспугнутая им полевка шмыгнула под трухлявый пень, затаилась. Из дома доносились привычное громыхание посуды и скрепение половиц, аккомпонирующих тихонько напевающей под нос Мариссы. Пение было неотъемлемой частью ритуала готовки. Так спокойно и по домашнему. Я с усмешкой припомнила, с чего началось мое прибывание в месте, в последствии ставшим для меня домом.

Тогда, полтора года назад, я очнулась в до боли знакомом состоянии, а именно — связанной. Единственное, в чем состояло отличие от прошлого раза — веревки не жглись и лежала я не на земле, а на кровати. Сверху участливо взирала травница, с исследовательским интересом поводя перед моим носом связкой серых корешков. Стоило только открыть рот, как взгляд знахарки стал строгим, и желание говорить пропало. Всмотревшись в распрекрасные вампирские глаза, Марисса вскоре заговорила сама. Приятным голосом мне сообщили, что если не расскажу о себе все вплоть до цвета первых пеленок то меня спалят на костре без суда и следствия. Естественно, я возмутилась, но молчать от чего-то не смогла. Слова помимо воли сами выливались, точно описывая короткую, но уже полную приключениями жизнь. Она еще долго после этого раздумывала, но в конце-концов напоила лечебным зельем и развязала под честное обещание не грызть пожилые кости. Так и началось наше знакомство.

Оказывается, в Глушках ее сестра сразу опознала вампира, но ничего поделать со мной не могла, так как попала под вампирское очарование со всей деревней. Как выяснилось, я его неосознанно использовала, когда пыталась добиться помощи от деревенских. Единственное, что оставалось, это послать меня к тому, кто мог со мной справиться, а именно — к ее сестричке, собаку съевшей на кровососах. Мое подозрение о попытке оттянуть время отъезда подтвердилось — пока я копала корешки на пару с Арисьей, к ее родственнице отправили мальчишку с письмом о скорой посетительнице. Сомнения только в вампирском статусе рождало то, что за время присутствия гостьи никто из жителей не пострадал. Встретили меня усыпляющим вампирским зельем, а потом от души потчевали снадобьями для точного опознания, но так и не придя к точному выводу под конец просто напоили подчиняющим элексиром. Выслушав всю исторю Марисса со мной согласилась — я неправильная вампирка.

На протяжении следующих месяцев проходили испытания зельями, рассчитанными на кровопийц — реакция всегда неизменно показывала принадлежность к кровососущей расе. Контролируемую жажду, переносимость света и отсутствие клыков обе дружно отнесли к неизвестному, никаких причин, объясняющих эти качества найти не удалось даже в 'Полном собрании о кровавой нечисти', пылившейся в небольшой библиотеке знахарки. Первое время Марисса не хотела меня отпускать боясь срыва, а потом мы сдружились по настоящему и травница начала обучение лекарским умениям, не забывая, впрочим, время от времени ставить свои эксперименты. Благодаря совместным усилиям, (в основном, конечно, Мариссы), нами был составлен эликсир, почти полностью скрывающий вампирское происхождение. Теперь все амулеты и заклятья определяли полудриаду-получеловека. Маскировка не идеальная, но не вампир, и ладно. Как сказала Марисса, если у новообращенного нет клана, убьет его с радостью любой представитель ночной расы, а уж охотники и подавно. В книге сообщалось, что клан дает обративший. В моем случае такового не имелось, а вампиры тут по словам травницы встречались часто не только в сказках. Обо всех этих тонкостях я и не подозревала, так что с маскировкой смирилась, а с вампирскими способностями распрощалась, потребляемые зелья все притупляли.

Так за обучением и пролетели полтора года, лекарских способностей, как и подозревала, у меня особых не обнаружилось, но благодаря нюху я точно определяла состав зелий. Единственное, что поначалу по настоящему увлекло — это яды и противоядия. Смертоносная наука давалась мне легко, как будто я не учила, а вспоминала, некоторые отделы правда были совсем не знакомы и трудно давались к пониманию, например — там, где в приготовления вмешивались чисто магические составляющее. Остальное будто вспоминалось, чувствовалось, что на самом деле знаю больше. Перечитав все, что было на эту тему у Мариссы и вытянув из нее все ее знания я догрызла трудно дающийся магический раздел. Вообще меня увлекало именно взаимодействие элементов между собой, а не человеческие болячки, которые можно при этом лечить. Марисса как-то посоветовала прочитать трактат по алхимии, просьба ее без внимания не осталась. Через пару месяцев она уже об этом желела. От рукописи не отрывал даже голод, кажется, нашлось мое призвание. Смирившись с магической стороной я начала расковыривать имеющиеся в доме артефакты. Разбирать-то разбирала, а вот собирать... Человеческая волшба, как не трудно догадаться, мне не давалась, вампирской я не знала. В итоге все амулеты в доме были по нескольку раз разобраны на части и даже восстановлены в первоначальном виде, но, увы без магии. Переодически Марисса находила очередную такую подлянку и устраивала разнос, но страсть это мою не унимало. Возиться с всяческими устройствами тянуло непреодолимо.

Из дома до ушей донесся звук падающего тела и отборнейшая ругань. Поэтичнось у Мариссы не отнять, обучающая ее магии дриада была личностью творческой.

— Кровавое отродье, так твою раз так!!! Где закрепляющая монета?!!

Е-мое, опять она на чердак полезла... Сколько раз ей говорила, давай новую лестницу сколотим, старая на нечестном слове еще до моего прихода держалась. Монета крепости, обычно примотанная на тесемке к стремянке, сейчас лежала у меня в кармане в размагиченном состоянии. Выдернув из куропаточного зада последнее перо я со вздохом направилась в дом.

Марисса нашлась на обломках почившей лестницы с кровоточащей ссадиной на коленке. Вид крови не всколыхнул ни одного чувства, сопровождающий меня повсеместно сладковатый запах давно вошел в привычку.

— Али, сколько раз я тебе говорила... — Укоризненный взгляд снизу вверх не пристыдил, и я ушла на кухню за бинтами.

Новым именем я обзавелась почти сразу с приходом. Знахарка тогда долго хохотала над тем, полученным в деревне. Оказывается с древнего языка оно переводилось как 'старательная доярка'. Не особо раздумывая Марисса нарекла меня Али — заря. По ее словам, мои глаза напоминали время, когда меркнет тьма и восходит солнце. Она видела их, как я сама, на лекарку естественная вампирья маскировка не действовала. Самое обидное, для всех окружающих мое собственное лицо не было секретом даже в зеркалах. К величайшему огорчению, ни один вампир не мог увидеть свое лицо, или лицо собрата. Только глаза. Так что насчет собственной внешности приходилось пребывать в полном неведении...

Нашаря бинты и склянку с обеззараживающей настойкой в верхнем шкафчике я вернулась к пострадавшей. Перенесенная на кухню и забинтованная травница еще долго ворчала за чашкой травяного взвара, я же с упоением в который раз отколупывала с монеты теперь бесполезные маленькие кристалики.

Похороненные в печи остатки лестницы весело потрескивали, за окном поздняя весна сушила слякоть и узкие звериные тропки. Уже с месяц отчаяно грызла скука. Перебрав все книги и выучив все содержимое душа рвалась к новому и неизведанному, незнание собственного прошлого тяготило. Травница давно отправилась спать, а я все смотрела на тропку, ведущую в деревню, куда мы со знахаркой частенько наведывались. Как бы не была велика превязанность к травнице, но дорога звала на поиск прошлого. На днях Марисса намекнула, что прекрасно понимает меня и не станет удерживать в глуши. Она больше не могла дать ничего нового: травы без человеческой магии давались лишь на базовом уровне, не спеша открывать секреты, а артефактор-алхимик из самой Мариссы был никакой. Нужная специальность конкретно нигде не изучалась, Равийская магическая школа, выпускающая дипломированных специалистов, закрывала двери перед всеми, кроме людей, и ко всему прочему в последнее время прослыла дурной славой. Вчера я разложила на столе найденные в избушке карты и прикинула, куда можно было бы направиться для начала. Знакомых названий на картах опять не встретилось, напрашивался вывод, что память из головы вышибло напрочь. В самом деле, не могла же я с луны свалиться?

В сумке до сих пор лежало письмо с неизвестным адресом, Бавира, как не трудно догадаться, с моим везением в атласе не было. Знахарка о таком не слышала, но дала дельный совет обратиться к картографам, если кто и мог что-то знать, то только они. Ближайший город — Вурус, где обретался нужный мне человек находился в неделе пути от Клычка.

Оторвавшись от сумерек я одернула занавеску и отправилась спать — за время, проведенное здесь организм стал до мелочей походить на человечий. Даже температуру тела мы исхитрились поднять элексирами. Сон не приносил сновидений, но помогал не выделяться и давал отдых телу. Несмотря на питание кровью животных, обычная еда тяготила и требовала время для удаления из организма.

Утро встретило привычной песенкой и громыханием на кухне. Приведя себя в порядок и посмотревшись в зеркало на свои ненаглядные глазки, (на что еще утром несчастной вампире смотреть?), я обулась и зябко завернулась в кофту. Надо с человеческой едой заканчивать, излишнее ее употребление на пару с элексирами снизило все способности до недопустимого, мерзнуть начинаю как обычный человек.

После тайком скинутых под стол оладий голодную меня отпустили в лес за нормальным завтраком и Мариссиным обедом: высушенные тушки на ура шли в супы и жаркое. Скорость от человеческой еды страдала, но охота так даже сильнее увлекала, требовалось постоянное внимание, ловкость и смекалка. Охотилась я больше, чем мы обе могли съесть, Марисса раньше мясо вообще не ела, но с моим появлением пришлось. Почти каждый день на столе лежала дичь, парадокс, но чем больше съешь человеческой едой, тем меньше насыщение и тем больше требуется крови, чтобы эта еда расстворилась.

Сегодня возвращалась я с изрядно полегчавшим косым, перекинутым через плечо. Заяц без боя не сдался, выиграный с трудом поединок поднял настроение. Со сниженными способностями не получить ни одной царапины от боевитого куцехвостого — хороший показатель. Путь до дома прошел с веселым чапаньем по развезенной утренним дождиком тропинке. Перед самой избушкой в нос залез чужой сладкий запах, у нас гости. Обтерев сапоги о мокрую траву у крыльца и только размазав лопухом грязное пятно на штанах я вошла в сени. Из кухонки, замерев с поднятой в приветствии рукой, глядел деревенский мельник. Зайчика моего заприметил...

— Здравствуй, Кирич. Силки у нас полны, жене не передашь гостинец?

Мельник краснел и вяло отнекивался, а сидящая рядом Марисса незаметно мне подмигнула. Мы знали, что нынешняя зима была суровой, и есть в деревне особо было нечего. Зверье в основном ушло южнее, и мясо люди видели очень редко. Лекарка частенько приносила в Клычок пойманную мной дичь, отговариваясь знанием особых 'грибных' мест. Народ сначала стеснялся, но с наступлением затяжных метелей только благодарили. Марисса взглядом указала за печь, где обычно разделывалась добыча. Давать селянам целые обескровленные тушки мы не решались, хотя зубами на охоте я не пользовалась, предпочитая пить ее из походной кружки, всегда прицепленной к поясу. Сняв куртку и быстро содрав шкурку я разрезала тушку на куски. Так, маринад еще должен остаться... Шашлыки мои всегда шли вне конкуренции. И Киричне радость и нам приятно, все равно еще вчерашняя куропатка не съедена.

Мы втроем еще долго пили чай с ароматным ягодным пирогом, испеченным Мариссой и беседовали о перепитиях деревенской жизни. Приятно было осознавать, что простой человек принимал меня за свою без вампирского очарования. Кирич травил байки, стараясь нас рассмешить, Марисса хохотала, а я улыбалась, не размыкая губ. Широкая улыбка, как оказалось, действовала сравне привороту, так что собственные зубки всегда скрывались, как бы весело не было.

Через пару часов, когда мельник неохотно удалился вместе с передачкой, Марисса положила на покрытый крошками стол письмо. Я в недоумении подняла взгляд.

— Кирич принес. Это от моей наставницы.

— И что там? — Она меня к ней хочет на учебу отправить? Только не это, чувство юмора дриад для вампиров слишком черное, сами посудите, логическая цепочка: 'дриада — дерево — кол — вампир' позитива не внушает.

— Сейчас посмотрим. — Разорвав конверт Марисса вчиталась в содержимое. Через пару минут она отняла глаза от бумаги и улыбнулась.

— Знаешь, я давно предполагала, что ты рано или поздно соберешься уходить, и понадобится гарв. А где его можно достать, не знала, вот и спросила совета. Кажется, есть шанс достать право на существование.

Затаив дыхание, я обрадованно распахнула глаза. О таком подарке и мечтать не смела! От Мариссы мне было известно, что гарвы присуждают магически одаренным нелюдям после прохождения определенных заданий, подтверждающих их безопасность для рода человеческого. Его нельзя было передать или украсть, со смертью владельца гарв расстворялся. Маленький амулет, больше всего напоминающий желудь, представлял собой своеобразную охранную грамоту для нелюдей, приравнивая их к представителям высших рас и человеку. Артефакт разрешал вести принятый для себя образ жизни, естественно, при условии соблюдения закона. Стать обладателем гарва было очень сложно, так как вручали его обычно эльфы или дриады, на дух не переносящие никого, кроме своих. Счастливое исключение составляла наставница Мариссы, но родичи лешили ее лояльности после того, как она взяла в ученицы человека. Теперь меня интересовало одно:

— Где и у кого? Нужно съесть кого-то?

— Боги с тобой, со съесть там и без тебя справятся. — Марисса свернула письмо и отворив створку печи кинула в огонь. — Лулана узнала, что у одной лешачихи есть незапечатленный гарв, что она за него потребует непонятно, но стоит попытать счастья. В любом случае, это будет не так смертоубийственно, как у остроухих.

Да уж, за последние сто лет было вручено не больше десятка, но как и сказала травница, счастья попытать стоило. Как бы кто быстрее не сообразил... Марисса мои мысли подтвердила: