Эликсир

Следующий день пролетел быстро. Лидия как обычно убирала дом и готовила отцу еду. Мать её умерла несколько лет назад, и с тех пор всё хозяйство было в её руках. Лидия считала себя хорошей партией — единственная наследница большого отцовского дома, трудолюбивая, белокурая и высокая.

Но сейчас это всё уже не важно, подумала она.

В пору сумерек и обычного свидания с Валерияном боль потери начала потихоньку просыпаться. Захватив тёплую накидку и цветастый платок, девушка вышла в сад, прошла мимо такой пустой и печальной теперь лавки, и начала спускаться по тропинке к лесу. Её не покидало чувство, что кто-то ведёт, направляет той самой, знакомой с ночи, властной рукой. Ей, покинутой, приятно было думать, что там ждёт тёмная, но дружественная сила.

Земля была мокрой — от прошедшего недавно дождя, от тающего снега. Лидия осторожно ступала по неровной тропинке, стараясь не поскользнуться на полусгнивших листьях. Она была уже довольно далеко от дома, но знала эти места хорошо, и поэтому не боялась. Тем более, что под покровительством сильного нового друга ей ничто не угрожало. Лидия была всё больше в этом уверена.

Вначале девушка шла просто куда глаза глядят, но потом вдруг вспомнила, что находится недалеко от места, где бьёт родник с необычайно вкусной водой. Когда ещё детьми ходили за грибами и ягодами, они останавливались передохнуть возле этого родника,

Небо прояснилось, и стало холодней, Лидия закуталась в накидку и пошла немного быстрее. Ночь была лунной, тропинку видно было хорошо, и до цели девушка добралась довольно быстро. Показался огороженный бревнами родник и большой округлый камень, на котором так приятно было сидеть в теплые августовские дни. Она замедлила шаг и приблизилась к камню.

Из темноты леса в пятно лунного света выступила фигура, закутанная в тёмное, но Лидия не испугалась.

— Я помогу тебе... — прозвучал голос в её голове, и она потеряла сознание, падая в объятия незнакомца.

* * *

— В якой руке? — Рыжебородый молодой человек в овечьем полушубке заигрывал со смешливой кареглазой девушкой в платке, пряча от неё что-то в кулаках за спиной. Та, не принимая правила игры, пробовала бороться с ним, но молодой человек всё время уворачивался и дразнился.

— Перестань, Валюшка, отдай заколку! Я домой иду, ночь вже, мама будуть лаяться. — настаивала дама.

— Заколку? Яку заколку? Я не брав твою заколку! Признавайсь, де потеряла, с ким була?

— Дурень! Отдай!

— В якой руке?

— Да ну тебе в баню! В ливой!

Весьма довольный собой Валериян протянул девушке ладонь, на которой вместо заколки лежало несколько бесвкусное, но, видимо, не из дешёвых, золотое кольцо.

- Анюта, выйдешь за меня? — оба на мгновение посерьёзнели, чтобы опять рассмеяться. Валерьян, не дожидаясь очевидного ответа, схватил девушку на руки и неуклюже закружил.

— Пусти меня! Упадем же щас! — запищала Анюта, но вдруг испуганно замолкла и уставилась куда-то через плечо парня. — Валик!

— Шо случилось? — Валериан тут же отпустил её, встревоженный переменой тона, и оглянулся в сторону, в которую Анюта уже боязливо тыкала пальцем. За изгородью угадывалась стоящая фигура с распущенными светлыми волосами. Анюта тут же спряталась за мужской спиной.

— Это Лидка, — прошептала девушка, — она, говорят, до дому вчера ночевать не пришла... И не видев нихто, де була.

Пара замерла.

— Лида! — крикнул Валериян громко, но неуверенно. — Иди до дому, отец твой волнуються! Искали тебя, не нашли! До дому иди!

Фигура Лидии, однако, не удалялась, а наоборот, начала приближаться, но не шагами, а как будто плывя по воздуху, что было довольно пугающим зрелищем. Уже с такого расстояния, несмотря на темноту, можно было различить голубоватую бледность её лица и закрытые глаза. Валериян и Анна словно окаменели. Лидия приблизилась, подняла руку и отбросила со лба пряди грязных волос.

— Валериян, — произнесла она охрипшим голосом и открыла глаза.

Анюта визгливо заорала, но из темноты сзади материализовалась смуглая мужская рука и крепко зажала ей рот.

* * *

Лука заглянул в комнату Вернониуса. Плотные портьеры не позволяли даже лучику света проникнуть в помещение, но, несмотря на темноту, страшный беспорядок в комнате был прекрасно различим. Алхимик спал в одежде, полусидя на горе подушек, голову он свесил на грудь, где лежала раскрытая книга. Сон его был неспокоен, что проявлялось в дрожи век и неровном дыхании.

— Sir, — Лука потряс плечо мастера, — Проснитесь! Новости из деревни!

Вернониус открыл глаза, и с трудом сфокусировал их.

— Лука, мой дорогой, — проинес он медленно, — Я учил тебя никогда меня не будить, если я не попрошу об этом. Особенно днём. Лучше для тебя, чтобы это были очень важные новости.

- Говорят, в деревне нашли два трупа — мужчины и женщины. Какое-то изуверское убийство, говорят. И ещё одна девушка исчезла без следа.

— Кто говорит? — Вернониус ещё не совсем проснулся.

— Прачки да посудомойки из замка.

— Прачки да посудомойки... А погибшие кто? — Вернониус отложил книгу, медленно выбрался из кровати и окинул взглядом беспорядок.

- Погибшие все деревенские.

- И злодей тоже местный, видимо... Это же дикари! Опять не поделили грядку. Что мне, Лука, до таких происшествий? Я и поспать не успел — одиннадцатый час! — Недовольный алхимик повернулся спиной к Луке, и начал складывать разбросанные книги и манускрипты в неровные стопки.

— Не всё так просто, sir. Дикари, как вы говорите, ножом или топором бы... Sir, трупы обескровленны.

Вернониус резко повернулся, и в глазах его появилось наконец осознанное выражение. Выражали его глаза осознание опасности.

— Этого не может быть. Возможно натуральное объяснение? Какие раны?

— Раны, sir, именно такие... Многочисленные укусы. Но я сам не видел, так ... прачки говорят. Я думал, вам будет интересно.

Вернониус пригладил волосы, взял со стола небольшую флягу и отпил несколько глотков Эликсира. Судя по выражению его лица, содержимое не доставляло приятных вкусовых ощущений.

- Пойдём и мы посмотрим!

На эти слова Лука одобрительно кивнул.

— Собирайся! — распорядился алхимик — И скажи, чтоб приготовили коней!

Опять было пасмурно. Над горизонтом чуть более светлым пятном угадывалось недостижимое солнце. Неприглядные серые стены Садыбы как будто притягивали к себе утреннюю влагу. Роща под замком затаилась и собирала в себе соки, чтобы скоро выплеснуть всю свою зелёную радостную силу как протест унылому творению человеческих рук.

Деревня находилась в нескольких километрах от замка. Обогнав на выложенной камнем дороге толстых торговок живностью, возвращающихся из замка в деревню, Вернониус и Лука пришпорили лошадей.

Барон Жиль сразу предоставил этих лошадей в их распоряжение, но приучить животных не бояться стоило немалого труда. В самом начале их "знакомства" лошади вставали на дыбы и начинали бесноваться, как только кто-то из вампиров появлялся в дверях конюшни. Конюхи барона крестились, Вернониус качал головой и уходил рыться в книгах, что завершилось приготовлением загадочного снадобья, после которого лошади впали в состояние подобное оцепенению. Они давали себя гладить, осёдлывать, тупо и покорно принимали воду и сено от Вернониуса и Луки, а когда после нескольких дней окончательно пришли в себя, уже привыкли и не боялись. Тем не менее, частые конные прогулки не вошли в привычку — ночью удобнее было перемещаться по воздуху, а днём образ жизни редко заставлял предпринимать путешествия, подобные сегодняшнему.

Мощёная дорога быстро закончилась, и они въехали в рощицу. Вернониус выглядел обеспокоенным. Лука несколько раз порывался заговорить, но вид мастера не располагал к беседе. В молчании они выехали из зарослей и увидели обширные зеленеющие поля озими, уже освободившейся от снега, а невдалеке — саму деревню.

Домов было много, все построены из солидных брёвен. Во дворах суетились хозяйки, кудахтали куры, играли дети. На краю виднелась церковь и сразу рядом — корчма. Поселение производило неплохое впечатление — барон Жиль не вмешивался особо в их дела, только взимал с каждого двора умеренные подати.

Надежды на обогащение он связывал теперь с занятиями алхимией, а отнюдь не с сельским хозяйством.

Вернониус направил коня к улице, которая казалась шире других и могла претендовать на звание главной. Запахло хлевом, что заставило обоих поморщиться.

— Куда теперь, как ты думаешь? — повернулся Мастер к Луке.

— Может, подъедем к церкви? Может, их будут там отпевать?

- Так быстро? — Вернониус хмыкнул, — не думаю. Слишком много церемоний, да и с попом нужно сторговаться... Эй, хозяйка, хозяйка! — обратился он в ближайший двор, не сходя с лошади.

— Шо вы, барин, хотелы? — занятая чем-то баба разогнулась, почтительно кивнула и медленно подошла к забору.

Во владениях де Крэтца жилось привольно, крестьяне не бедствовали, знали себе цену, поэтому и не пресмыкались перед знатью. Под впечатлением величавой поступи бабы Вернониус и сам прикоснулся пальцами к краю шляпы, а Лука кивнул.

— Мы бы хотели взглянуть на ваших ...покойных.

— Ой, горе-горе, это ж крестница моя Анютка... — баба вытерла руки юбкой, с тем, чтобы теперь уже руками вытирать якобы струящиеся слёзы, — Уже и весилье ж думали гулять после Пасхи! Я покажу где... лежать там мученики мои несчастные... — баба торопливо закрыла калитку и повела всадников несколько домов далее, не переставая причитать о мучениках и нечистой силе. За ними начали собираться любопытные дети.

Во дворе толпилось человек десять. Вернониус и Лука спешились и привязали коней к забору. Баба растолкала толпящихся возле входа.

— Дохтур с Садыбы приехали подывиться!

Родные проводили Вернониуса и Луку внутрь дома.

Мёртвые лежали на лавках, уже умытые и прибранные. Лица их были спокойны, без всяких предсмертных гримас. Обое были очень бледны.

- Можно мне взглянуть? — обратился Вернониус к темноволосой худощавой женщине с покрасневшим от плача лицом.

— Да, да, прСшу! — разрешила та дрожащим голосом и махнула рукой.

"Дохтур с Садыбы" раздвинул вышитый ворот рубахи трупа Валерияна и осмотрел следы укусов. Лука наклонился к нему.

— Лука, похоже, у нас появилась конкуренция, — прошептал Мастер.

* * *

В замок возвращались торопливо и без разговоров. Вернониус был очень хмур и всё подгонял коня. После того, как они в молчании преодолели большую часть дороги, Лука осмелился заговорить с мастером.

— Sir, вы думаете, что это нас проведал кто-то из столичных знакомых?

Вернониус как будто колебался, что ответить.

— Лука, боюсь, что этот "кто-то" не наш знакомый. Скажу больше — я бы предпочёл иметь дело с кем-нибудь более знакомым. Но, мне кажется, что начинает происходить нечто ... угрожающее.

Вампир придержал лошадь, и ученик приблизился к нему.

— Лука, тебе стоит узнать, в каком месте мы на самом деле оказались. За последние недели я успел порыться в книгах и сопоставить некоторые факты. То, что вначале казалось забавным, теперь стало настораживающим. Знаешь ли ты, из какого рода происходил создатель Эликсира?

— Ну, Краон-живодёр, — для меня это просто старая байка пугать детей, sir, разве это важно?

Вернониус сделал вид, что не услышал.

— Барон Краон де Крэтц.

- Барон ... так же как барон Жиль де Крэтц? И это не простое совпадение? Они родственники?

— Из того, что мне довелось узнать, барон Жиль является прямым потомком кузена Краона-живодёра. По тому, что он не совсем охотно дал мне старые книги, я догадался, что он об этом знает.

— А какая связь, мой мастер? Книги ведь не такие старые, как история Краона?

- Ты необыкновенно проницателен, Лука. Дневника самого Краона-живодёра я не нашёл! — Вернониус усмехнулся — Но шутки в сторону. Наш добрый барон поленился просмотреть книги сам, но не без оснований опасался, что они хранят какие-то "семейные скелеты". Между страниц спрятаны рукописи. Я подозреваю, что многочисленные свидетельства были уничтожены ещё дальними предками Жиля, чтобы стереть все упоминания о Краоне и постыдном родстве. Но кое-что осталось в замке, а кое-что ещё я нашёл в архивах в N. Дело в том, что по найденным мной документам и копиям можно восстановить список баронов и наследников Садыбы с момента её постройки почти тысячу лет назад. И в этом списке досадный необъяснимый промежуток длиной полтораста лет.

— Время Краона-живодёра? Рассказывайте, sir, вы умеете так увлекательно... А свидетельства о Краоне? Кроме легенд об Эликсире ничего не сохранилось?

— Вампиры, Лука, не стремятся к славе среди людей, а тем более к подробному запечатлению их деятельности в хрониках и документах!

— А может просто как раз с той эпохи в замке ничего не сохранилось — пожар уничтожил записи, или другое несчастье?

- Лука, сохранилось очень много других свидетельств. Сохранились точные рецепты пирогов с потрохами, тексты непристойных песенок и счёта за сколько-то мер овса, которые съела лошадь егеря за охотничий сезон. То, что на протяжении стольких лет источники не зафиксировали имени барона — неслучайно.

— А предания людей? Такие ужасы непросто забыть, конечно, если то, что я слышал, это правда.

— К счастью, как раз такие ужасы люди и стремятся забыть как можно скорее.

— Значит мы с вами в стенах замка кровожадного Краона, мастер? А покойники? Чьих рук дело? — вы думаете, он оставил наследников-вампиров?

— Лука.., — Вернониус выдержал паузу, — Пожалуйста, не расспрашивай меня больше, сейчас мы уже подъедем к замку, и мне ещё нужно кое-что проверить. Я очень беспокоюсь, чем последние события могут обернуться для нас.

— Хорошо, мастер. — Лука покорно замолк, хотя было видно, что теперь он тоже напуган и полон сомнений и домыслов.

Вернониус вздохнул.

— Лука, я думаю, что Краон не покинул этот мир навсегда...

IV

— Ты опять голодна? — прогудел в голове Лидии голос хозяина, и крышка его саркофага приподнялась.

Девушка поспешно закивала бледной мордочкой. Она уже давно ждала пробуждения старого вампира. Сразу же после заката Лидия выбралась из ямы, которую вырыла по приказу Краона рядом с его могилой, чтобы спрятаться от дневного света. Сорванные ногти болели, но новой, непривычной болью. Она откуда-то знала, что они отрастут снова очень скоро.

— Я хочу исты, барин, — на всякий случай Лидия повторила вслух: вдруг хозяин прослушал такую важную весть.

— Это похвально! — Краон обнажил в отталкивающей усмешке крепкие жёлтые зубы. Он поднялся из гроба и стряхнул с себя нападавший мусор. Пятисотлетний гардероб пора бы уже поменять, — подумал он.

— Пане, ты обещал, что Валериян буде с нами...

— Их пришлось оставить как известие, дура. Ты ведь тоже желаешь, чтоб о нашей силе узнали и убоялись? Забудь о молокососе. Кровь — лучшее, что в нём было, — уже часть тебя.

Краон приблизился и, умело скрывая отвращение, погладил спутанные, серые от грязи волосы юной вампирши.