Саен. Лига Верных (роман-фентези)

А Создатель открывает свои секреты только верным.

Откуда он это знает? У Саена не было ответов. Он беспокойно заворочался, чувствуя, как колят сквозь полотно тонкие сухие стебли трав, взглянул на высокое, усыпанное звездами небо, что виднелось сквозь открытую дверь сеновала, и закрыл глаза. Может быть, когда-нибудь, он получит ответы на свои вопросы. Когда-нибудь он узнает все...

Глава 4

Вставали еще до рассвета. Едва край горизонта, тот самый, где должно было показаться солнце, окрасился в бледные синие тона, как Латин уже пихал в бок Саена:

— Вставай, соня, хватит спать. А то Линнур вспомнит о тебе нехорошими словами...

Ежась и кряхтя, Саен спустился во двор, к колодцу. Студеная вода прогнала остатки сна, и, накидывая на мокрое тело чистую рубашку, мальчик заглянул в хлев. Там Аннара ругала бестолковую рыжую корову.

— Чтоб тебе пусто было, глупая... Ну что ты топчешься без толку! Дай же я подою тебя, постой спокойно... Опять хвостом машешь, как помелом...

Из сеней выглянула сердитая Линнур, увидала Саена, привычно заругалась:

— Это я, по-твоему, должна с вечера запасать дров в кухне, да? Чем, по твоему, мне печь с утра топить? Что встал, глаза таращишь, поворачивайся быстрее!

Но из-за угла кузни, где находилась поленница, уже показался Латин с поленьями и сеном для растопки.

— Не ворчи, хозяйка, — весело сверкнул он зубами, — сейчас мигом растопим твою печь.

Линнур только сердито глянула на него и скрылась в доме.

Самым обыкновенным казалось это утро, но события, которые последовали после, Саен не мог назвать обыкновенными. Работа в кузне кипела вовсю, когда на пороге появился высокий черноволосый Мант. Дом его, самый большой и самый красивый, стоял на другом конце деревни. Была у Манта собственная мельница, две пары лошадей, три коровы, и его считали одним из уважаемых и состоятельных людей. Да и на совете старейшин с его голосом всегда считались.

— Это твой голубоглазый подковывал моих лошадушек вчера вечером! — прогремел его бас на всю кузню, — Наат, слышишь? Обе лошади сдохли сегодня ночью. Тебе не рассчитаться со мной, Наат!

Его глаза, красноватые, выпуклые, горели злым блеском, руки, сжатые в кулаки, упирались в бока.

— Две лошади! Две лебедушки! И у вдовы Знахи подохла нынче ночью кобылка, а голубоглазый твой позавчера подковывал ее! Что за дела творятся в твоей кузне, Наат?

Латин, работавший у очага, выпрямился, приблизился, спокойно ответил:

— Я подковывал лошадей на твоих глазах, Мант. Я кормил их чем-то? Я читал какие-то заклинания? Ты что-то видел?

— Я скажу, что видел! Скажу, что проклятие сеют в этой кузне! И на совете так скажу! Пусть голубоглазых выдворят из деревни! А Латина пусть еще и выпорят при всем народе, чтобы неповадно было! Чтобы запомнили все!

Наат отложил заготовку для меча, протер руки грязной тряпицей. Он нахмурился, но заговорил спокойно и медленно:

— Нечего языком мести и панику поднимать. Мало ли, что коней подковывали в нашей кузне. У меня, вон, в позапрошлом году пять штук овец подохло, так мне что, идти жаловаться, что это из-за сена, что я покупал у тебя? Мор напал на животных в нашей деревне, и нечего выдумывать глупостей всяких. Что-то не нравится тебе — иди жалуйся старейшинам. Тминоот пусть и разбирается. Он человек умный, бабьих воплей не поднимает, напраслины на людей не наводит. Иди, жалуйся. Только у тебя ничего нет ни против меня, ни против Латина. И сказать тебе нечего. Уходи отсюда.

Мант повернулся, плюнул на порог и сказал:

— Тебе обернется твое колдовство...

— Если я колдовал — пусть обернется, — твердо ответил Наат.

Аннару Саен нашел в дальнем конце огорода. Она сидела на толстом бревне, что когда-то было сухой яблоней, а рядом с ней стояло ведро, полное воды. В ведре плавал длинный черпак — поливать грядки. Саен устроился рядом. Он чувствовал пронзительную грусть Аннары, его самого разбирали тоска и злость.

— Прогонит теперь нас твой отец? — осторожно спросил он.

— Отец не верит в порчу — или что там придумал Мант, — не глядя на своего друга, ответила девочка, — я тоже не верю. Но из деревни нас прогонят, это точно. Придется все оставить и уехать.

— Но у Манта же нет никаких доказательств!

— Ну и что? Ему все равно поверят. Никто не станет заказывать у нас работу или покупать что-нибудь. И придется нам уезжать. У нас же нет земли, чтобы обрабатывать.

— А Тминоот? Он разве не заступится?

— За что он заступится? Он же не может заставить жителей деревни покупать утварь у моего отца. А если гибнет скотина — это страшно. Этого все боятся.

Аннара медленно расправила на коленях подол клетчатой длинной юбки и подперла подбородок руками. Непослушный локон выбился из косички и мягкой волной коснулся смуглой щеки, пытаясь залезть своей хозяйке в глаз, но она не убирала его. Саен, глядя на черную прядь, почувствовал, как поднимается внутри волна тугой злости. Отчего все-таки гибнут животные? И почему именно те, которых подковывал Латин? Что-то неладное во всем этом, что-то темное, странное... Как голос травы глубокой ночью...

Точно! Позапрошлой ночью он проснулся от этого голоса. Трава была слишком близко. Она была здесь в деревне, потому-то он и услышал ее. Кто-то принес траву в деревню. От нее как раз очень даже могли погибнуть лошади. Но кто осмелился связаться с такой сильной магической вещью? Кто еще разбирается в травах?

Саен поскреб русый затылок, просто сказал:

— Давай, помогу полить огород. А то, если еще Линнур заругает, то вообще житья не будет никакого, — он помолчал, и добавил, уже тише, — надо найти того, кто убивает животных.

— Как ты найдешь? — грустно спросила Аннара, с удивлением взглянув на Саена.

Тот дернул плечами, наклонился к ведру. Не стоит выдавать все свои секреты подружке. Но если трава есть в деревне — он непременно ее найдет. Он ее услышит, почувствует, угадает. Может, даже сегодня ночью...

глава 5 и 6

Глава 5

Ужинали в этот день рано. Работы в кузнице не было — никто больше не приходил ни за мотыгой, ни за лопатами. Даже Фнатх не явился за ящиком гвоздей, которые заказывал для починки прохудившейся крыши. Так его гвозди и остались стоять в углу кузни. Горн, шумно и весело горевший в былые дни, погасили, и помещение кузницы погрузилось в темноту.

Линнур, расставляя миски на столе, негромко ворчала. Зря, мол, они приютили братьев, все беды от них. Теперь придется уезжать из родной деревни, и даже дом у них никто не купит. Кому нужен дом насылающих порчу? Придется искать новое место, а к чужакам везде относятся подозрительно. Принесла же нелегкая Латина и Саена...

Саен молчал. В начале он подумал — а не Линнур ли рук это дело? Может, она в отместку стала травить животных, из-за того, что Латин отверг ее? Но тут же отмел эту мысль. Если бы колдовская трава оказалась в доме кузнеца — он, Саен, непременно почувствовал бы ее. Травы в доме нет, и не было. И Линнур к ней не прикасалась — это он тоже чувствовал.

Кто-то другой в деревне связался с травой.

Латину он сказал, что будет ночевать в доме, а выходя вечером из горницы, крикнул Аннаре:

— Я на сеновал, к Латину.

Сам тихонько пробрался к концу огорода, перешел на картофельное поле за домом и, пройдя меж грядок с проросшими ростками, добрался до окраины деревни. Здесь петляла тоненькая, светло-коричневая тропинка. Фиолетовые весенние сумерки скрадывали далекий горизонт и плоские верхушки холмов. Пахло мокрой землей, цветущей сиренью и миндалем. Саен торопливо бежал по тропинке, останавливаясь напротив картофельных участков соседей. У каждого участка он стоял и прислушивался. Иногда пробирался к шершавым доскам забора и вглядывался вглубь огородов.

Дом Гнаха — низкий, сложенный из темно-серых бревен, стоял недалеко от жилища кузнеца. Всего через одно картофельное поле. Саен долго топтался за забором, дожидаясь, пока погаснет свет у Гнаха, после по забору залез на крышу хлева. Главное — чтобы не учуял пес. Хотя собак Саен не боялся. Вообще. Собаки чувствуют страх. Если ты боишься — ты добыча.

Но пес Гнаха может залаять — и испортить все дело. Если Гнах увидит Саена на крыше своего хлева — это будет конец. Его наверняка обвинят в колдовстве.

Саен какое-то время прислушивался, после перебрался на крышу стоящей рядом маленькой конюшни. Хотя покосившийся сарай с распахнутой дверью конюшней можно было назвать с трудом. Здоровый, коричневый пес, резко залаяв, выбежал из-за угла. Саен тихо сказал:

— Ну, че гавкаешь? Вот, глупая псина. Иди сюда, я сальца тебе дам.

Сказал и тихо, по-кошачьи спрыгнул с невысокой крыши на землю.

Пес еще раз гавкнул для порядка, и подбежал к мальчику, завилял продажно хвостом. Саен улыбнулся, присел на корточки, заглянул в собачьи глаза и, протягивая кусок сала, прошептал:

— Хороший пес, да? Ты хороший пес?

После поднялся — некогда с собаками болтать. Заглянул в конюшню и тут же отшатнулся. Трава была здесь. Он почувствовал ее с такой силой, что легкая дурнота ударила в голову. Еле уловимый острый запах витал под самыми балками крыши, растворяясь в запахах сена и навоза. Любое живое существо, проведя ночь в этой конюшне, к утру будет мертво. Даже человек. Потому что над травой произнесли заклинание. Только ему, Саену, трава не повредит — признает в нем своего хозяина.

И сюда приходили Темные Князья. Человек сорвал траву, совершил обряд, призвал Темных. После трава уже не причиняла ему вреда. Все просто. Для людей заговоренная трава безопасна только тогда, когда они получают силу от Темных. Только после этого они могут владеть ею. А он, Саен, может владеть ей... Да, он может владеть ей, не прибегая к помощи сильных.

Мальчик в изнеможении опустился на пол, чувствуя, как дрожат руки и ноги. Чтобы вникнуть в голос травы, ему пришлось потратить много сил.

Траву обязательно надо вынести отсюда. Он с трудом поднялся, держась за гладкие бревна, вгляделся в сумрак. Длинные сухие стебли спрятаны между верхней балкой и крышей. Надо забраться туда...

И тут он услышал, что кто-то зовет его.

— Саен, Саен.

Быстро оглянулся. Сзади, в темно-синем ночном воздухе возвышалась светлая фигура с крыльями за спиной. Это Светлый Князь! Тот самый, что заступился за него перед магом на королевском дворе!

— Саен, оставь траву здесь до завтра, — тихо сказал Светлый Князь, — ищи дома, где есть еще Доимху Тор. Но траву не забирай. Ищи того, кто владеет травой. У тебя получится...

Светлый пропал так же неожиданно, как и появился. Саен торопливо выбрался на воздух, глянул на усыпанное звездами небо, вздохнул. Хорошо бы оказаться подальше отсюда, от страшной травы, от злых людей. Они с братом сбежали из королевского двора, и Саен надеялся, что все истории с Темными останутся позади. А оказывается, что никуда не деться от странного и непонятного. От темного и страшного.

Он кивнул псу, спрятавшемуся от Светлого Князя в конуру, и поспешил к забору, за которым находилось картофельное поле и заброшенная тропинка. Надо искать еще дома, где находится трава.

Глава 6

Остатки травы обнаружились у вдовы Знахи, у Манта — к нему попасть оказалось сложнее всего. Уже около полуночи — так думал Саен — он добрался к концу деревни, к трем одинаковым домикам братьев Тэмнаах. Их дома стояли рядком, на кольях одинаковых заборов торчали одинаковые глиняные горшки. Одинаковыми голосами залаяли собаки, и Саен, пригнувшись, пробрался за угол крайней избы, прячась в высоких кустах на краю тропы. За домами братьев вилась длинная, белеющая в свете Аниес дорога, ведущая ко второму деревенскому кузнецу — оружейнику. Саен подобрался к стене хлева, за которым начинались грядки картофеля и свеклы, приложил ухо к бревнам и отпрянул. Трава находилась прямо за этими бревнами. Ее надо достать, непременно, иначе к утру не останется ни одной живой скотины на этом дворе.

Саен подпрыгнул, ухватился за низкую крышу сарая, поставил ногу на верхнюю перекладину забора, подтянулся — хорошо, что сараи в этой деревне делают низкими, и скаты крыш отлично подходят для того, чтобы забираться на них. Сало у него еще оставалось, правда, немного. Он швырнул кусок собаке, проник в хлев, всмотрелся в густую темноту. За отдельной загородкой справа, лежали трупы овец — шесть трупов. То, что овцы мертвы — Саен понял сразу. Им уже не помочь. В углу хлева, на склизком от навоза полу, опустив голову, стояла корова. Саен не мог хорошенько рассмотреть ее в темноте, но это и не нужно.

Траву он нашел быстро. Вытащил тонкие пучки из-за балок под потолком, выбрался на улицу. Может быть, корова еще оклемается. Теперь в соседний двор. Там тоже есть трава, он уже слышит ее голос.

Рука, державшая пучок, горела огнем. Но это ничего, ожогов не будет. Может, попросить о помощи Светлых? Ведь может же Светлый Князь помочь достать траву...

Саен торопливо зашептал:

— Светлые Князья, помогите мне. Помогите мне, Светлые Князья.

Он пробрался на соседний двор. Еще один хлев. Траву тут засунули к псу в будку. И небольшой пучок, совсем тоненький, Саен нашел в курятнике. Куры, конечно, все подохли. Ни одной не осталось. А вот пес в свою будку даже не зашел.

— Умный ты, да? — прошептал Саен, вытаскивая шершавые стебли.

Лохматая белая собака лишь жалобно виляла хвостом, следуя за Саеном.

Во двор третьего брата траву не заносили — видать тот, кто это делал, торопился. Хотя, может, у него не хватило самой травы. Или была еще какая-то причина.

Саен выбрался за картофельные поля и припустил по вихляющей тропе. Добрался до холмов и остановился, чувствуя, как немеют сжимающие траву пальцы. Что надо делать теперь?

Ему стало по-настоящему страшно. Покрытые тонкими ворсинками листья словно ожили в руке, заговорили. Голос оказался таким властным, что противостоять ему уже не хватало сил. Что хочет трава от Саена? Развести огонь и прошептать заклинание. Как там говорят в храмах Днагао?

Никогда не слышанные им раньше слова сами собой всплыли в голове, сложились в длинную молитву-заклинание. Развести огонь, бросить траву, вдохнуть в себя дым, несколько раз, глубоко. Произнести слова.

Саен торопливо достал из кармана два кусочка кремня, без труда нашел на холмах сухие ветки, немного коры от растущих неподалеку кустов. Обложил мелкими камешками место для костра. Не сразу, но тонкие полоски коры вспыхнули, затрещали, свернулись трубочками. Робкие языки огня озарили лицо мальчика, но пламя уже не казалось ему яркой птицей. Он торопился. Вот страшная трава полетела в огонь, вот он наклонился, чтобы вдохнуть дым. Раз, еще раз... Все расплылось перед глазами, сверкнули разноцветные полосы, разлетелись багровые искры.

— Обещаю служить вам, Духи Днагао. Признаю вашу власть, Духи Днагао. Признаю власть вашего Короля... — начал было Саен и вдруг замер.

В его затуманенном мозгу тихой музыкой зазвучала песня, что пела когда-то мать.

"Приди и воскликни — спасенье в Скале, Создателя благослови. Приди и предстань пред лицом Вечного Духа, Того, Кто правит всеми и его воля — любовь".