Выбор

Меня знобило. Анжела мертва? Убили? Как же так? Почему?

Я начала лихорадочно анализировать все то, что случилось.

* * *

Было уже темно, когда подъехала к дому Олега. Вернее, дому, который я ему подарила. Небольшой, уютный, в престижном загородном районе. Хотела сделать сюрприз, всего лишь на шесть дней я улетела на отдых за границу. Решила поехать одна, не предупреждая близких. Полный релакс, массажи, СПА-процедуры, медитация, ароматерапия и так далее. Вернулась раньше, чем предполагала. Не стала открывать ворота и загонять машину во двор, боялась испортить сюрприз и пошла пешком. Прошла во внутренний двор и задержалась в тени беседки, что-то давило в туфле. Вот она сельская местность, несколько шагов пешком и уже полные туфли песка и еще не понять чего. Присела. Занялась своими ногами, не обращая внимания на странные звуки, доносящиеся из дома. Вдруг входная дверь резко распахнулась и из нее выпала девушка. Она тяжело осела на крыльце, хватаясь за перила, как за спасательный круг. В дверном проеме я различила знакомую фигуру. Это был мой Олег. Я не понимала, что происходит.

Олег говорил презрительно и жестко. Никогда не слышала от него таких слов и тем более не предполагала, что он, ранимая творческая личность, может позволить себе такой тон.

— Выметайся из моего дома, мразь, пошла вон, шлюха, — говорил он не громко, но очень четко. Злоба била из него черной струей. — Как ты смеешь мне угрожать? Думаешь, я дам тебе денег, чтобы ты смогла спокойно родить своего ублюдка? Не дождешься. Убирайся, шалава.

Мой Олег, будущий режиссер, сейчас выглядел демоном ада. Он приблизился к девушке и со всей силы ударил ее в живот. Только сейчас я заметила, что она, бедная девчушка лет двадцати, беременна, причем глубоко. Последние месяцы. Девушка застонав, скатилась с невысокого крыльца. Что он творит? Мне хотелось остановить его, но мой внутренний голос вопил во всю, стараясь остановить мой порыв. Я затаилась и ждала продолжения.

Девушка собралась с последними силами и закричала:

— Ты, тварь, ответишь за все. На этом диске, сам видел, записано много чего, что отправит тебя в места, столь отличающиеся от этого дома, который ты выдоил из несчастной богачки. Она все узнает, я тебе клянусь. И еще те, четверо, которые тоже попали под тебя. Они не дойные коровы и не заслуживают того, что ты собираешься с ними сделать. Ты, ублюдок, травишь народ гером, занимаешься криминалом и махинациями, а на родного сына тебе насрать? Это же твоя кровь! Зря я пришла к тебе. Еще надеялась, что в тебе осталась хоть капля человеческого. Ошиблась. Нужно было сразу в милицию. Или хотя бы к твоей Сергевне.

Она захлебывалась эмоциями. Она зря все это говорила. Дурочка!

Олег, почему то, был совершенно спокоен:

— Сука, вот тебе одно название. Примитивная слизь. Не желаю, чтобы моего ребенка вынашивала такая дура. Все это — ошибка, которую срочно нужно исправлять, — он развернулся и стремительно бросился в дом.

Я поняла, что он собирался делать. Выскользнув из тени беседки, бросилась к девчонке. Она не ожидала. Выпучив на меня глаза, пыталась что-то объяснить, заикалась, но я ее не слушала. Схватив ее в охапку (тяжелая, блин, высокая, красивая), я изо всех сил волокла ее к воротам. Вот мы уже на улице. Услышала, как Олег орет во всю мощь своих легкий. Он спятил. Собрался пристрелить девку из охотничьего ружья? А возможно, если верить тому, что я услышала, у него есть что-нибудь посерьезнее. До машины оставалось метров десять. Еще чуть-чуть.

— Давай шевели копытами, росомаха, — заорала я в ухо девчонке, которая явно находилась в шоковом состоянии.

Она встрепенулась и перестала виснуть на мне. Я открыла дверцу машины и затолкнула ее вовнутрь.

Быстро села за руль, завела и, газанув, сорвалась с места со скоростью, достойной участника драг-рейсинга. Ни разу не обернулась. Мерс мчал нас вперед. Я не видела спидометра, но понимала, что выжимаю из машины все возможное. Нужно успокоиться, пока не вписалась в канаву или столб.

Девушка молчала. Я тоже. Съехав на проселочную дорогу, я, немного углубившись в лесок, притормозила...

Тем вечером, в подмосковном лесочке Анжела, так звали эту девушку, развенчала все мои надежды на счастливую личную жизнь. Открыла мне глаза, показала, в прямом смысле этого слова, с каким чудовищем я делила кров и постель. Я отдала свое сердце в лапы монстра. Неужели, в двадцать пять лет, возможно сотворить столько мерзостей, взрастить внутри себя такое отродье? Это было выше моего понимания. Мой разум отвергал все увиденное на диске. Я не могла поверить во все, что видела своими глазами во дворе дома, не могла осознать то, о чем рассказывала Анжела.

Наверное, многие не поймут, но когда ты воспитываешься в тепличных условиях, а затем вращаешься совершенно в других, безопасных, отрезанных от реалий современной жестокой действительности, кругах общества, то, что тогда вылилось на меня, было сравнимо, вероятно, лишь с полной потерей контроля над своей жизнью. Я ощущала себя именно так. Все, приехали, конечная остановка. "Ты здесь никто, и ничего не решаешь. Вот так тебе", — злорадно шептала судьба. "Получай. Не нужно расслабляться и верить в сказочки, дамочка. Вот тебе по морде, получи и распишись. Теперь не отмоешься и не спрячешься".

А когда Анжела показала, что в дальнейшем, когда наши отношения с Олегом уже переросли бы в еще более серьезные, он планировал, мне поплохело окончательно. Этот подонок расчитывал обобрать до нитки каждую из нас, а нас у него было пятеро, и постепенно по мере необходимости избавляться от ненужного мусора, "балласта" — так он выражался. И это были его слова. С каким цинизмом и легкостью он рассуждал об этом. Запись на диске перечеркивала все мои прежние представления не только о моем любимом человеке, но и о жизни в целом, и становилось действительно страшно.

Анжела была сильно избита, и я отвезла ее в ближайшую районную больницу. Потом я прокручивала многократно диск с записью, вслушивалась во все фразы, смотрела на то беззаконие, на ту мерзость, которую выделывал мой родной, близкий, любимый и единственный. Тот, с которым я хотела прожить долгую счастливую жизнь. Забивая по гвоздю в крышку гроба своей личной жизни, я все больше окуналась в омут безысходности. Не знаю, сколько времени находилась в состоянии полной прострации, но к середине ночи ко мне пришло понимание реальности всех проихошедших со мной за этот день вещей.

Я взяла себя в руки и поехала на тайную квартирку, чтобы попытаться трезво осмыслить происшедшее. А ведь поутру еще нужно было идти в офис. ОБЯЗАТЕЛЬНО.

Следующий день добил меня абсолютно. Дело мое жизни уплыло, на прощание помахав розовым парусом растаявших иллюзий.

Мчась по вечерним улицам, не различая дороги, я старалась найти смысл хотя бы в движении как основном рычаге жизни. Не помогло. Разбила в хлам машину, чудом не получив травм. И все, затем пустота... и карусель нереального ...

* * *

Прошлое начало обретать четкие контуры, перестав быть сплошным черным пятном в моем сознании. Все разложено по полочкам. Каждая действующая фигура получила свой статус, заполнилась совершенно новой начинкой: правдивой, осмысленной, реальной. Расставаясь с иллюзиями, которыми была заполнена вся моя жизнь, теми, что растила в себе сама, и теми, что были навязаны другими людьми, я ощутила жалость к себе. Но не ту, слезливую, противную и беспомощную, а совершенно иную. Жалость, которая перерастала в обиду. Жалость, которая требовала сатисфакции.

Мое настоящее — это пустое пространство вокруг. Оно не заполнено. В нем нет целей. Сейчас ухватиться за мысль о мести было куда проще, чем отбросить все, что давило на меня и не давало покоя. Отбросить все и начать жить с чистого листа? Нет. Я так не смогу. В моей настоящей пустоте не за что уцепиться. Нужна хотя бы соломинка, и тогда возможно спасение. Но ее, эту соломинку, я не вижу. Выходит, оба пути, озвученные Сидом, заранее тупиковые. Хитер, подлец! Получается, что нет альтернативы. И выбирать не из чего. Для меня есть только один путь, который не даст мне сойти с ума. Надеюсь, в этом Сид и собирается мне помочь.

Я оторвалась от своих размышлений и взглянула на мужчину. Он наблюдал за мной. Мне показалось, на миг, что я маленькая букашка под стеклом микроскопа, а Сид азартный ученый, которому крайне любопытны мои поведенческие особенности. Что ж, пусть так. От нашего союза каждый должен получить желаемое. Как говорится, взаимовыгодное партнерство.

— Сид, мне нужно посмотреть в глаза им обоим, — решительно, без тени сомнения выпалила я. — В их глаза, когда они будут на грани, у черты, так же как и я сейчас.

Мой собеседник широко улыбнулся.

— Как ты хочешь это сделать? — спросил он. Его лицо стало жестким и непроницаемым. Двойственность ушла. Наш разговор, наконец, перешел в серьезное русло.

Он обсуждал со мной сделку. Он мне поможет. Я в этом не сомневалась. Такие, люди, как мой гость, не бросаются словами на ветер. Это чувствовалось на уровне подсознания. Таких людей, глупые — опасаются, а умные — боятся. Кто же тогда я? Я ему доверяю!

— Быстро или медленно? — уточнил он для меня.

Я пыталась обдумать план моей мести, но пока плохо получалось. Нужен стимул, пинок для скорости. И вдруг мне поступило неожиданное предложение.

— Предполагая, что ты выберешь третий вариант, — произнес загадочно Сид, — я позволил себе немного упростить нам задачу, — мужчина поймал мой жадный взгляд, полный закипающей лавы под названием "ненависть", — и решил ускорить процесс. — Взглянув на часы, он прошептал: — Сейчас как раз пришло время. Вставай, поедем, посмотрим на тех, кто причинил тебе столько страданий. Я знаю где находится каждый из них в настоящий момент.

Я зависла.

— Прямо сейчас? — прошептала, глядя широко раскрытыми глазами на соучастника моих будущих деяний. — Я не готова, что я им скажу?

Мой лепет был проигнорирован. Сид ловко зашвырнул в меня моей же сумкой. Я с трудом ее поймала, благо, что не любила больших, а то, не изловчись я сейчас, могла бы остаться на полу в гостиной.

— Мы не будем с ними разговаривать, — немного успокоил меня Сид, — просто понаблюдаем, и план действий сам возникнет у тебя в голове.

Сид подошел к двери гостиной, жестом галантно приглашая меня на выход. Всего лишь секунду я медлила, но потом, отбросив сомнения, пошла вслед за судьбой, которую выбрала для себя сама.

* * *

Мы ехали молча. Красивая машина Сида — намного лучше, чем моя, почившая в пучине моей же глупости — уносила прочь от спасительной берлоги, в которой хотелось закрыться, предавшись своим мыслям о мести. Но нет, злой рок в лице моего попутчика не дал мне такой возможности. Он заставлял действовать, то есть ЖИТЬ.

Уже вечерело. Конец рабочего дня. Постепенно улицы переполнялись людьми и машинами, превращая город в огромный муравейник — в лучшем случае, и в зловонную клоаку, отрыжку цивилизации — в худшем. Мне не хотелось забивать голову пустяками. Я смотрела сквозь пробки машин и людские толпы, не цепляясь взглядом. Сейчас я увижу их. Тех, кто сломал мою прекрасную, такую уютную и предсказуемую жизнь. Что изменилось для них? Увидим...

Мы подъехали к Площади Трех вокзалов, и, на удивление, сразу припарковались. Люди сновали взад и вперед. Машины отъезжали, на их место прибывали новые, и так без остановки. Людской круговорот затягивал, глядя на все это сумасшедшее представление, хотелось выскочить из машины и тоже, куда-то побежать, сливаясь с толпой. Мешанина людских пересекающихся потоков кружила голову. Я включила кондиционер на полную, хватая всем телом освежающие, даже я бы сказала, ледяные потоки воздуха. Мне стало легче.

Сид опять наблюдал. Дождавшись моего возвращения к реальности, он отрегулировал климат в машине до нормального. Показал рукой на толпу впереди нас. Я искала взглядом знакомые лица и не находила их. И вдруг я увидела его. Андрей торопливым шагом направлялся к кому-то. Прошел мимо нас, естественно не заметив, тонировка в машине Сида гарантировала нам конфиденциальность. Андрей тащил в руках большого медведя и небольшой, но очень милый букет цветов. Проследив за ним взглядом, я увидела, что он подошел к молодой женщине, на руках у которой был младенец. Рядом с женщиной стояла девчушка лет пяти и крепко держала ее за край куртки, поношенной, не дорогой, но очень элегантной.

Андрей, видно извинялся за опоздание. Но женщина, почти плача, не обращала внимания на его слова. Она смотрела на него таким взглядом, который говорил о многом, а главное о том, что теперь они вместе и большего ей не нужно. Женщина крепко обняла Андрея, и они поцеловались, не наспех, не украдкой, а страстно и любя. Девчушка повисла на Андрее и что-то радостно верещала. Отец схватил малышку на руки, отдал ей медведя и наклонился над младенцем, заглядывая под покрывало. Видно, что он разрывался, не зная кому и в какой очередности выразить свою любовь. Он повел свое семейство к машине, рассадил всех по местам и начал выезжать с парковки. Сид двинулся за ним следом.

Я была поражена. Не знала, что у Андрея есть семья. Вероятно, они не зарегистрированы. Конечно, так проще устроиться в столице и строить карьеру тоже проще. Да, он не москвич. И это подкупало. Приезжие, особенно если они талантливы и умны, самые лучшие работники, преданные и усердные. В нем было столько энергии и желания работать, достигать большего, переигрывать других, забирать от жизни все возможное, что иногда меня пугала его настырность.

Мы подъехали к новенькой высотке в престижном районе. До меня доходили слухи о том, что Андрей копит на квартиру. Видимо уже купил и теперь перевозит свой выводок в Москву. На удивление, заботливым оказался папашей. Порядочный семьянин! Был бы еще порядочным бизнесменом. Семейство моего заместителя, и он сам, вышли из машины и прошли в подъезд. Сид молчал, наблюдая за всем происходящим и за мной в том числе.

Я прокручивала в голове предательство Андрея, представляя его злорадство и паскудную шакалью ухмылку. Анализируя просчеты, которые допустила, доверившись взращенному мною Иуде, я поняла, что совершила еще одну ошибку. Обвиняя в неудаче всех, кроме себя самой, я упустила главное — это бизнес, а бизнес как азартная игра, в нем бывают и проигрыши. Нельзя все время выигрывать. Я забыла об этом, вкладывая в работу всю себя без остатка. Отдавая работе душу, я стала сама похожа на монстра: черствого и кровожадного. Вырисовывая Андрея демоном, пожравшим мои идеи, труды и сейчас нежившегося в лучах моей славы, я вспомнила себя в начале пути. Кем же я была для тех, других, по головам которых я прошлась тяжелой поступью, сминая их надежды, планы, стремления? Сравнивая нас, я видела, насколько Андрей лучше меня. Он честнее, его поступки оправданы, его помыслы не эгоистичны. Самоутверждение, власть, положение в обществе и деньги двигали мною. Я все это получила. А какие цели были у меня впереди? Сейчас я не могла себе ответить. Пора уступать место другим, более достойным. Предавать во благо других, это банальный закон выживания. Сожрать слабого, чтобы выжить самому и дать возможность вырасти своим детям — это правда жизни. Чем мы отличаемся от диких зверей? В общем-то, ничем.