Дар дракона

Еще совсем капельку... и пойду.

Так вставать не хочется. Мысли вялые, сонные. Не хватало еще на самом солнцепеке заснуть...

На миг возникло странное чувство, что это когда-то уже было. Давным-давно. Даже забылось почти. И тут же пропало.

Но ведь не может же так быть?! Или может?..

Нет, точно привиделось.

Глаза закрываются сами собой. Я пытаюсь сопротивляться, но подступившая истома оказывается сильней. И ее не отгоняет даже осознание, что я обязательно опоздаю к брату...

Тень заслоняет сияющее солнце, ласковые лучи которого уютно устроились на лице. Сон, словно испугавшись, отступает, и я открываю глаза.

Напротив девочка. Лет моих, наверное. Незнакомая только. Ни разу такой не видела, а ведь знаю всех окрестных ребят. На наших непохожа — кожа темнее моей, даже загорелой, волосы черные, словно хвост вороного коня знатного господина, что недавно проезжал через деревню. А глаза чернющие, как безлунная ночь, с какой-то искрой в самой глубине - мелькнула и пропала.

- День добрый, - говорит девочка и присаживается рядом.

- И тебе доброго дня, - отзываюсь я, продолжая пристально ее разглядывать.

Кого-то она мне напоминает... Вот только кого... Нет, не могу вспомнить...

- Что ты здесь делаешь?

- Сижу. Можно? - отзывается она, немного смущенно улыбаясь. Губы алые-алые. И вообще - она очень красива - внезапно понимаю я. Необычной, чуждой для наших мест красотой. - А меня Лейрой зовут, - добавляет девочка.

- Можно конечно, - соглашаюсь, нашаривая рукой котомку. — А я — Тайра.

Куда же я ее задевала?!

- Твоя? Держи. Она там, в стороне лежала, - подает котомку Лейра. — Ты ее, наверное, со сне отбросила.

Рубаха на ней беленого полотна, по вороту и рукаву вышитая мелкими синенькими цветочками, очень похожими на васильки. Поверх рубахи безрукавка, только подлиннее, до колена, наверное, на груди распахнута. И тоже синенькие цветочки по вороту и застежке. Я сама только-только научилась такие вышивать, долго мучалась, чтобы живыми казались.

Когда Лейра протягивает котомку, рукав сдвигается, и я вижу узкую полоску-браслет. Он словно из разноцветного волоса - черные, русые и золотые пряди замысловато переплетены. Получившийся рисунок чем-то похож на рунопись, которой пытается обучить меня отец, нахватавшийся в юности ученой премудрости.

Увидев мой любопытный взгляд, Лейра смущенно вспыхивает и пытается натянуть на браслет рукав, приоткрывая точно такой же на другой руке.

- Какие красивые! — восхищенно выдыхаю я.

Очень хочется прикоснуться к ним, потрогать.

- Красивые, - соглашается она. — Странно только...

- Что? — изумляюсь я.

- Просто ты их видеть не должна. Они зачарованы, - поясняет Лейра. — Вот никто и не замечает. Кроме меня и мамы. Может, дело в том, что тебя как маму мою зовут, - задумчиво добавляет она.

- Может. А зачем ты носишь чародейские украшения? Если их никто не видит, - разочарованно протягиваю я. — Для себя, да?

- Надо, - коротко отзывается она.

А я почему-то чувствую, что мне отчаянно надо знать зачем. Словно от этого знания зависит моя жизнь. А если не моя, так кого-то очень дорогого. Мамы? Папы? Почему?!

Про братика я почти забываю. Словно и не было его.

- Секрет, да? Но я ведь вижу браслеты, - пытаюсь уговорить Лейру. — Значит, мне знать можно.

- Ну-у... - сомневается она, теребя кончик длинной косы.

Я достаю из котомки хлеб и туесок с плотно подогнанной крышкой. Разламываю хлеб на две половинки. Одну протягиваю нечаянной знакомой. Запиваю кусок прохладным — самое то в жару — молоком.

Лейра с благодарностью берет угощение.

— Наверное, все же можно, - добавляет она, когда хлеб съеден, а мы допиваем последние капли молока. — Они для защиты. Браслеты эти.

- Как?

- Да просто, - отмахивается Лейра, откидывая за спину черную косу. — Я когда помладше была, болела сильно. Словно зачарованная стала. Думали — всё, умру, если не что похуже. Матушке тогда вообще сказали, что это отец меня зовет, лесовичкой сделать хочет.

- Лесовичкой?!

- Ей самой. Меня на деревне лесовичьим отродьем кличут. Водиться не хотят, - спокойно добавляет Лейра. — Только мне все равно. Мама меня любит, бабушка и дед тоже, и даже дядья, и братья с сестрами... А что до остальных...

- Странная ты, - я задумчиво ее разглядываю и отчего-то чувствую себя страшно взрослой. Словно мне куда больше, чем девять лет.

- И хотя все говорили, что ничего сделать нельзя, мама все равно нашла средство - эти самые браслеты, - Лейра вертит запястьями у меня перед глазами. — Только вот снимать их нельзя.

Разноцветные прядки, крепко сплетенные в единое целое, мелькают перед глазами, отчего-то начиная отливать кроваво-алым, который постепенно окрашивает браслеты полностью...

Краски окружающего смазываются, лицо Лейры расплывается.

Все вокруг затягивает неизвестно откуда взявшийся густой туман. Ветер стихает, солнце прячется за вдруг набежавшими облаками. День на глазах превращается в ночь.

И я падаю, падаю вниз, среди пустоты...

Отчего-то пустота эта кажется удивительно уютной и какой-то родной. Вокруг, насколько глаз хватает, горят разноцветные свечи. Одни с длинными, причудливо изгибающимися, яростно пылающими языками, другие — с едва тлеющими фитильками, готовыми вот-вот погаснуть. И свечей все больше и больше, они словно вертятся вокруг меня, превращаясь в пылающее, огненное светило. Которое все приближается, приближается...

И вот я уже не падаю, а лечу. Свободно парю в воздухе, раскинув руки. Ветер бьет в лицо, яркое солнце так близко.

Все, как я мечтала...

Но ведь так не бывает. Не бывает?!

И тогда я понимаю — все это - лишь сон. И полет, и бег, и луг, и Лейра.

Просто сон...

Нет, не просто!

Что-то важное было в нем. Жизненно важное. Еще бы понять что именно, запомнить...

Что же мне снилось? Что?!

Недавно такой четкий, сон тускнеет и блекнет, превращаясь в туманное воспоминание.

А полет в никуда все длится и длится...И от его бесконечности тянет такой тоской, что выть хочется.

Поскорей бы все кончилось что ли...

— Тайра, проснись, — твердил кто-то незнакомый. — Да проснись же?!

— М-м-м, — я помотала головой и попыталась поглубже зарыться во что-то гладкое и мягкое.

Но голос не затихал.

— Тайра?! — снова позвал он. — Ау-у-у?! Или тебе не интересно? — удивительно, но даже сквозь полудрему я сумела разобрать лукавые нотки.

— Какой ответ? — вяло отозвалась я, все еще не желая просыпаться. Точно помнила — снилось мне что-то очень важное, но как обычно не запомнилось. А еще вроде бы летала, но не уверена.

— На счет Лейры.

В этот миг память наконец-то пробудилась и я, ошалело крутя головой, резко подскочила на ложе, едва не запутавшись в ворохе мехов.

— Что?!

— Какая же ты все-таки соня, — лукаво улыбнулась Эсси, устраиваясь рядом. — Еле-еле тебя добудилась.

— Э-э-э, — я смущенно потупилась. — Может, сперва ответишь?

— Ах да, конечно, — расцвела драконица, отчетливо напомнив мою девочку, когда той удавалось что-то очень трудное, например, вышить первый в жизни цветок. — В общем, пока кое-то спал, словно опоенный зельем, впрочем, после такого пути, немудрено, я думала, как помочь твоей дочке. И... — Эсси многозначительно замолчала.

— Так что же?! — едва не взвыла я.

— Ладно-ладно, — нет, она точно намеренно меня мучает! — Кажется, нашла, — довольно заключила хозяйка. — И я уверена, что все правильно. Это должно сработать.

Негаданные слезы подступили к глазам. Казалось, еще миг — и я не смогу их сдержать. И странное чувство, что они сейчас как никогда лишние. Я уже так давно не плакала, пожалуй, с родов — думала, совсем разучилась.

— Тайра? — встревожено окликнула меня Эсси, тронув за плечо. — Что с тобой? — ее лицо выражало искреннее участие. — Да не волнуйся ты так. Все у нас обязательно получится, — скороговоркой выпалила она, пытаясь привести меня в чувство.

А я сидела и глупо улыбалась, глядя в ее встревоженные черные глаза, а сердце, от дикого, невозможного счастья, колотилось в груди как бешеное.

Все не зря! И долгий путь не напрасен, и безумная надежда тоже!

Лейра, девочка моя, потерпи еще немного, еще чуточку. Все будет хорошо, солнышко мое, моя радость. Только продержись, дождись. Не уходи, маленькая, только не уходи. Не позволяй ему забрать тебя у меня. Помни — ты так нужна своей маме. Очень нужна. Больше жизни, больше всего на свете. Ты — самое ценное, что у меня есть, сокровище мое. Лейра...

— Тайра?! — длинная, узкая ладонь драконицы замельтешила перед глазами. — Ты где? Очнись же! — Эсси ощутимо встряхнула меня за плечи. — Нам еще решать — что и как делать дальше.

— То есть? — тупо переспросила я, потирая глаза. Ужасно хотелось добраться до воды. Умыться и смочить пересохшее горло.

— Говорю же, нужно спокойно поговорить. Подумать, обсудить.

— Что? — вяло отреагировала я, сжимая ладонями виски. Спутавшиеся во время сна уже привычно короткие волосы закрывали лицо, мешая смотреть. Я резким движением головы откинула их назад и попыталась зачесать пальцами. Бесполезно.

Отпустившая сердце боль, казалось, выпила все силы, оставляя лишь равнодушие.

— Ладно, — смирилась Эсси, отчаявшись добиться от меня связных ответов. — Ты пока иди умывайся. Где вода, знаешь? Видела, наверное. Об источнике еще мои предки позаботились, — гордо добавила она, стаскивая с меня меха. — Потом перекусим. Еда, правда, не слишком разнообразная.

— Главное, что она есть, — отозвалась я, разыскивая в котомке деревянный гребень. — Ты права — пойду я.

Уже позже, когда мы сидели за тяжелым каменным столом, заботливо накрытым белой скатертью с золотой вышивкой и кистями по краям, и жевали немудреную пищу, Эсси продолжила:

— Я считаю, что тебе нужно как следует отдохнуть. Хотя бы седмицу, что ли. Уж не знаю, сколько ты сюда добиралась, но вымоталась изрядно. Ты себя еще в зеркале не видела. Не женщина — скелет ходячий.

— Но... — попыталась возразить я.

— На счет дочки не волнуйся, — заметила драконица. — Я пока все подготовлю, перепроверю. Не думаю, что быстрота важнее точности, не так ли?

Я согласно кивнула.

— Но время...

— Седмица так и так погоды не сделает, зато сил наберешься, в себя придешь. Я, кстати, тоже, с сыном побуду. И так, слишком часто он один остается, да и я по нему соскучилась. К тому же Р'Анни нужно как следует накормить. Вот с делами разберусь, а потом и в путь тронемся.

— Мы?! — мне показалось, что я ослышалась.

— Конечно, — кивнула Эсси. Из-за полного рта слова произносились невнятно. Хозяйка прожевала и добавила, — Неужели ты думала, что я тебя одну обратно отпущу? Если ты столько же на дорогу потратишь, то точно опоздаешь. Так что я тебя отнесу. И заметь — я сама предложила. Пользуйся, пока возможно. Вряд ли кто еще сможет похвастаться, что летал верхом на драконе.

Неужели старая, еще детская мечта о полете исполнится?! Кто бы мог подумать? Даже не верится.

Но ведь это Эсси. Она ведь такая маленькая, хрупкая. Как она сумеет унести меня так далеко?

— А ты справишься? — засомневалась я.

— Пф-фе, — фыркнула она. — Конечно, не сомневайся даже! Ты меня в истинной ипостаси не видела. Ничего, все еще впереди, — звонко рассмеялась драконица. — Женщины нашего народа крупнее мужчин. Нам ведь приходится вынашивать детеныша. И, думаю, он куда крупнее человеческого.

— Постой, — перебила ее я. Когда еще придется узнать сразу столько про легендарных драконов. — Так вы яиц не откладываете?!

— Нет, — помотала головой Эсси, отрезая себе еще кусок окорока. — Ну и глупости ты говоришь. Мой Р'Анни никогда не был яйцом, — она снова фыркнула, живо напомнив шаловливого котенка, зарывшегося носом в пух.

— А я думала...

— Ты лучше о другом подумай, — доброжелательно посоветовала драконица, по-кошачьи потягиваясь. — Кстати, готовить умеешь?

— Конечно.

— Тогда и готовь. Сейчас я тебе покажу, где и что лежит, а сама на охоту. И чтобы к моему возвращению обед был на столе! — важно приказала она и тут же расхохоталась, едва не свалив тарелку с сухарями на пол. — А то я вечно ленюсь, хотя еды полно, кладовая не позволяет пище портиться годами, матушка ее почти доверху набила. Но мясо нужно обязательно свежее — иначе Р'Анни будет плохо расти. С малышами всегда так.