Глава 1. Велкам!

И среди всего этого вдруг захотелось позвонить Ленке Стрелковой. Пусть, дорого с мобильного, пусть отрубят через десять минут, всё равно, по хуй, зато голос услышу.

— Привет, Ленк.

— Оо! Немец наш нарисовался. Привет! Где ты, как твои дела?

— Ты не занята?

— Я для тебя, дорогой, никогда не занята... Даже не верится, что ты позвонил.

Мне было приятно, что она рада. Где-то в глубине души я сомневался, что нужен, и наверное мне надо было просто удостовериться...

— ...А у меня для тебя новость, хороший мой.

— Да? — я мял в пальцах сигарету. — Какая?

— Ты, наверное, не отгадаешь, а вот хотелось бы, чтоб отгадал.

— Ну...

— Да ладно, я мучить не буду. Мы с Вадимкой женимся!.. Сашка? Эй, ты там?

— Ух. Да... тут... Ты меня ошарашила просто, — пытаюсь улыбнуться в трубку.

— Всё хорошо? Ты что, ревнуешь, мой ловелас?

— А как же.

— Ну, не надо, мой хороший, я тебя совершенно по-особенному люблю.

— Детка... Я вас поздравляю. Я вообще не ожидал, я просто так позвонил...

— Ты не поверишь, но мы только сегодня всё решили. Димка мне предложение сделал. Вот прямо сегодня, за ужином.

Я закрыл глаза, представляя, как это может быть: делать предложение любимой женщине.

— Здорово, Ленк. Я так рад за тебя!

— Правда?..

— Конечно!..

Нас отрубили, когда Ленка начала детально рассказывать свои планы, и я дал себе слово, что напишу ей сегодня же, как только вернусь домой. Скажу, что отрубили. Да, хотя, она сама уже всё поняла.

Я крутил телефон в руках, стоял на мосту и глядел на яхты. Не знаю, что сказать. Я вообще не люблю анализировать свои чувства. Тем более, если они не сильно благородные. Ревность? Немного. Грусть? Да, пожалуй. Ленка все пути отрезала, теперь я точно только друг. И, наверное, буду последней сволочью, если попытаюсь что-то возобновить. Ладно, будь счастлива. Только, донт фогет ми. Время идёт, ничто, Саша... Алекс, не стоит на месте. Всё течёт, всё меняется. Друзья женятся. И выходят замуж. Некоторые перестают быть друзьями. Забываются или просто не хотят. Но тогда появляются новые, и не стоит так по-детски отчаиваться.

Жить, что ли, одной минутой?

— Эй, мужик, а где тут Ратхаус?

— Что?

— Ты что, русский, что ли?

Напротив меня стоял поддатый мужичонка в помятом костюмчике.

— Ну, русский, — кивнул я. — Зачем тебе Ратхаус ночью?

— Да, поглядеть хотел... — с такой тоской сказал!!.. С такими русскими глазами, не передать просто.

— Ну, я могу показать, если нужно. Он вон там, на площади.

— Погоди, — покачал головой, качнулся в сторону... Я усмехнулся. — Тихо-то как.

Я ушам не поверил.

— Друг, ты откуда?

— Из Симферополя. А ты откуда будешь?

Я кивнул ему, и мы медленно пошли по мосту в сторону площади.

— Из Москвы.

— Ааа... Москаль.

— Ха, ну... Да. Москаль...

— Пошли выпьем, а.

— Хм. А Ратхаус?

— А он никуда не денется. Завтра будет на том же месте.

— И то верно. Пойдём.

— Ты когда приехал-то? — спросил меня.

— Хм. Да вот скоро будет три месяца как.

— Ну... эта... Велкам ту Джёрмани!

— Хехе... Спасибо.

— Студент, что ли?

— Да. А ты?

— А я тут на улицах играю.

— То есть?..

— Ну, деньги зарабатываю. Езжу по Германии, стихи пишу и на улицах играю. Люди любят. Особенно что-нибудь такое, знаешь.... Эээх!! Истинно русское. Душевное что-нибудь такое. Больное. Душа-то она, знаешь, у всех душа. Не важно, немец там, русский. Вон, на кооперативчике сейчас был, пригласили сыграть... Даже костюм подарили. Сыграй, говорят!.. Николай Иваныч. Сыграй. Очень мы по музыке настоящей соскучились. Ох, ну а я что? Ну, сыграл им. Катюшу сыграл, Молдованку сыграл, и Шевченко тоже, пел, да. Тараса Григорьевича. Знаешь, вот эту? Вот:

Я так, я так её люблю!

Украину, мой край убогий...

Что прокляну святого Бога,

И душу за нее сгублю!

"Сон" называется. А вот ещё...

Как умру, похороните

На Украйне милой,

Посреди широкой степи

Выройте могилу,

Чтоб лежать мне на кургане,

Над рекой могучей,

Чтобы слышать, как бушует

Старый Днепр под кручей.

И когда с полей Украйны

Кровь врагов постылых

Понесет он... вот тогда я

Встану из могилы —

Подымусь я и достигну

Божьего порога,

Помолюся... А покуда

Я не знаю бога.

Схороните и вставайте,

Цепи разорвите,

Злою вражескою кровью

Волю окропите.

И меня в семье великой,

В семье вольной, новой,

Не забудьте — помяните

Добрым тихим словом.

Вот так. И плакал аж.

— Кто?.. — спросил я негромко.

— Американец, — вздохнул Николай Иваныч. — Американцам ж пел. На корпоративе. Ну, что, идём? Воо-он там замечательный кабак есть...

19.05.2010.