Марсианин. Книга первая

Поначалу база была постоянно действующей исключительно для того, чтобы 'застолбить' место и не допустить в катакомбы чужаков. Геологоразведкой занимались мелкие группы, меняющие друг друга. Работали в них лишь добровольцы, на которых смотрели, как на смертников: несолидная на вид защита башни вызывала недоверие. Но шли годы, и она укрепила свою репутацию. В то время как отказывали герметичные купола, накрывающие марсианские поселения в других районах Марса, выходили из строя системы жизнеобеспечения скафандров, башенка работала надежно. Содержание же ценных металлов в породе было столь высоко, что добыча их окупала все затраты. Однако промышленная добыча ископаемых в первые полвека после открытия была невелика. Все упиралось в проблемы транспортировки. Но с запуском регулярных рейсов 'платформ', двигающихся по курсу Земля-Марс-Земля под действием солнечного ветра, ситуация изменилась. Эти тихоходы, прозванные марсианами 'телегами', при условии их регулярной отправки обеспечивали землянам стабильную доставку руды. Вот тогда и потребовались рабочие руки. В жерло Марса сбрасывали социальных хлам: приговоренных к пожизненному заключению, добровольцев из числа тех, кто получил большие сроки и для жизни на земле не имел никаких перспектив. Но этого вскоре стало недостаточно. Сюда потянулись желающие заработать, а чуть позже и романтики, нанимающиеся в вахты не столько для горных работ, сколько для того, чтобы отыскать здесь следы древней марсианской цивилизации. Таких было очень много. За этим летели серьезные молодые люди, главным образом техническая интеллигенция. Но и лириков хватало. Немало было среди них молодых семейных пар. Такому движению очень способствовала реклама, которую создавала этому месту научная и околонаучная литература. В 'бутылке' постоянно работали научные экспедиции, целью которых было обнаружение следов марсианской цивилизации. Впрочем, в силу малой доступности для землян из-за испарений 'стекла' многих районов марсианских недр, проводить серьезные поисковые работы было невозможно.

Около семидесяти лет назад в недрах Марса стала складываться туземная община, живущая по своим законам и согласно укоренившимся традициям. Она сумела без посторонней помощи избавиться от претензий уголовной элиты, которая пыталась поначалу установить здесь свою власть. Конечно, сделано это было не без помощи военных, развернувших в 'бутылке' базу. К тому времени нарыли уже достаточно. Истощенные выработки приспосабливали под жилье: рушили перемычки между квершлагами и штреками, там, где они образовывали достаточно густую сеть, и разделяли образовавшиеся пустоты стенами, выгораживая место для жилья. Колония разрасталась за счет высокой рождаемости и за счет 'невозвращенцев'. Рождение ребенка для женщины часто становилось причиной, перечеркивающей возможность возвращения на Землю. Община уже во втором поколении приобрела признаки внеземной цивилизации. Ее представители не только не одичали. Наоборот, сильный интеллектуальный потенциал, сконцентрированный первым поколением, определял кинетику развития нового этноса. Электронные методы обучения ликвидировали само понятие культурного центра и культурной периферии.

Таким образом, в недрах "космического яблока", как принято было называть в прессе Марс, зародилась и благополучно развивалась новая цивилизация. Эта аналогия была замечена первым поколением — поколением добровольцев-романтиков, называвших себя в шутку катэрами, от 'caterpillar', что означает 'гусеница'.

Антон взглянул на экран внешнего обзора. Вон оно, это яблоко, багровеет в компании двух горошин-лун — Фобоса и Деймоса. Сегодня это трио заметно подросло.

Глава пятая

Вернувшись от Кирилла, Володя выпил водки и поужинал. Вернее, позавтракал. Ночные страсти немного отступили и ощущения притупились, а разговор с отцом Кириллом уже не будоражил так, как там, в келье. Он вспомнил убогую обстановку монашеского жилья, а ведь к этому еще и пост, и многочасовые молитвы. Нет, это не для него. Это даже хуже, чем сейчас. Была бы Лариса, чего бы еще желать? Стало быть, искать успокоение надо не в молитве. Уютный полумрак комнаты расслаблял, и было почти хорошо: тоска отступила, оставалась лишь грусть.

В самом деле, много ли человеку надо? Семейный уют, достаток, вечера, заполненные детскими голосами. Всего этого он лишен. Был какой-то проблеск. Какая-то иллюзия семьи. Игра в семью. Нет, видно, предопределено ему жить в холостяцком беспорядке. Случайные связи, поиск забвения в спиртном. Конечно, может с новой вахтой прилетела какая-то женщина, с которой у него могут возникнуть серьезные отношения. Как с Ларисой. Но тогда вновь предстоит болезненный разрыв. Перелюбливать каждые два года — это тяжело. Кстати, что там Кирилл говорил про венчание? Так просто или со значением? Он вспомнил сегодняшнее свидание с Ларисой. Вспомнил спокойно. Привык или водка лечит? И тут же подумал: интересно, придет еще? Не со страхом подумал, а с волнующим сердце чувством. Пускай бы. Какая разница, откуда? Она ведь теплая и живая...

Водка действовала: потянуло на общение. Надо пойти к Женику, в общагу. Где еще можно так классно набраться, как не у сердешного друга детства?

...

Пока он переживал свои драмы, произошло заселение новой вахты. В коридорах шатались незнакомые парни и молодые женщины, путали двери, спрашивали друг друга что где: осваивались. Из комнат, стоило открыться дверям, неслись гул оживленных голосов и запах консервов. Отмечали прибытие. К вечеру все перепьются. Это, как водится. Володя с трудом переносил атмосферу первых недель новой вахты. Не по душе ему были эти "привальные", не нравились хозяйские и слишком земные повадки вновь прибывших. Так, наверное, чувствуют себя невоинственные жители маленькой страны, терпящие постой чужой армии. Впереди мелькнул погонами участковый. Хотел было догнать, переговорить, спросить, что нового по Кулькову, но тут нос к носу столкнулся с Жеником.

Вид у приятеля был такой, будто с утра "работал с документами". Но нет, в дни смены вахты комендант был всегда в полном порядке, чем очень гордился и о чем постоянно напоминал начальству. Провалы начнутся недельки через две, когда все направится, покатится по инерции. Тогда вот увидеть его можно будет лишь утром во время отправки смены: согласно должностной инструкции начальникам всех рангов положено находиться на выпуске. Марсианам многое прощается, а если точнее — все. Чем еще Земля может компенсировать их поломанные судьбы?

— Вовка! — закричал тот радостно, схватил его в охапку, стиснул крепко.

— Ну ладно тебе, что ты орешь, будто год не виделись. — Но проняло, растрогало. Кто еще ему здесь так обрадуется?

-Пойдем ко мне! — Женик ухватил Володю за руку — цепко ухватил, с чувством — и поволок по коридору. — Сегодня уж ты ко мне зайдешь обязательно.

-Да я к тебе и шел.

-Врешь, гад, когда такое было?

Это правда. Он последнее время избегал встреч с другом. А ведь были когда-то неразлучны. Жилье комендантское встретило запущенностью и беспорядком. Володя с неудовольствием подумал, что у него тоже скоро будет так: первые едва заметные ростки неухоженности уже проклюнулись. Улетела Лариса, и некому полоть.

В этой общаговской комнатушке прошла Женькина жизнь. Безвыездно. Так получилось, что он никогда не жил в богадельне. На стене все еще висит картинка, нарисованная Эдиком — та самая — на которой изображен Женик в стиле "точка, точка, два кружочка". Осколок детства. А рядом — еще один портрет — акварельный. Это уже Володина работа, там Женику четырнадцать. Мгновение, выхваченное из юности. Дальше красочно оформленный стенд с винными этикетками. Это уже отзвук возмужания. Экспозиция завершена: вина Женик больше не пьет. Зачем так тратиться, когда ему подчинен весь спирт поселка?

-Все, Вовик, я свое дело сделал: вахту расселил. Теперь можно и отметить. — Он поставил на стол прозрачную пластиковую канистру. — Думаешь легко расселять? Все на нервах. Начальник рудника оборзел гад: орет "сели, где хочешь". Хотел я ему сказать: у тебя, козла, в апартаментах поселю, занял один три комнаты. Каждый раз численность повышает, а где я койко-мест наберусь? Я еще в прошлый завоз говорил: вырубайте новый коридор. Это им дорого, а мне, что делать? Я саннормы должен соблюдать или нет? Люди, хоть и на Марсе, а должны жить по-человечески. Куда ж я лишних рассую?

-Ну, ты-то рассуешь, — подольстил ему Володя.

-Я — да, — охотно согласился Женик, но вздохнул, — только трудно. Утиснулись дальше некуда.

-Все равно по двое на каждую койку лягут.

-Это точно,— хохотнул Женик. — Но ты представляешь, главный инженер, не рудниковский — Федорыч мужик нормальный! — а с фабрики, на тебе наезжать начал. Мол, зачем ему мастерская, при таком дефиците жилья, пусть на квартире рисует. Умник! Я ему врезал. Марсиан, говорю — не трожь. Тем более, что Володька — мировая художественная знаменитость! Ну ты знаешь, как я могу! Он аж сжался. Валентиныч тоже вмешался. Сам же марсианин. 'Вы, — кричит, — не смейте наши местные таланты зажимать! Его картины в лучших музеях Европы размещены! Дискриминация!' И все такое. Он мужик культурный, сказать умеет.

-Усольцев крикнул? — ехидно переспросил Володя.

-Ну, не крикнул, не крикнул — сказал. Зачем ему кричать, когда его и так услышат? Зам мэра все-таки. А может и мэром будет. Ведь сейчас какая свадьба пошла: в армию марсиан берут уже года как два, в полиции — марсиане, зам по быту — марсианин. Ну и я — человек в поселке не последний.

— А ты разве марсианин? Ты же "землянин в бессрочной командировке".

-Ладно, давай выпьем, что зря болтать. За то, чтоб все было по-нашему... И не печалься. Одна улетела, другие прилетели. Вот сейчас выпьем, и я скажу, что мне в тебе не нравится. Ладно?

Он разлил в стаканы. Интеллигентно: понемногу.

-Я тост скажу. Выпьем за правильно организованный быт. Идеал — это семья. Выпьем за семейную жизнь с марсианской спецификой. А специфика в чем? В двухгодичной периодичности. Да такая наша судьба: каждые два года менять жен. И не надо драматизировать. Это естественно. Этот ритм заложен природой не познанными нами космическими силами. Каждые два года Земля и Марс сходятся на самое близкое расстояние, и понятно, что именно в это время к нам завозят все необходимое: оборудование, рабочую силу, невест.

-Давай уж выпьем, балаболка.

-Успеешь набраться. Ты что думал, сюда женщин везут, как специалистов? Подумай сам, почему это в вахтах их примерно столько же сколько и мужиков? Или с другой стороны: зачем столько обслуживающего персонала? В три смены за пылесосом ходят! Тут же и марсианок достаточно. Они, конечно, большей частью на стекле работают и в оранжереях, но и на кухню бы хватило. Ну, вот скажи, нужны мне три поварихи?

-А разве нет?

-Не, ну, конечно, лично я возражать не буду. Но пищеблоку нет, не нужны! Да одной при этой технике много. Их сюда везут, чтоб мужики не бесились... Ладно, выпьем! Про поварих я тебе отдельно расскажу... Вздрогнули.

Закуска была отличная. Женик приволок ее с собой: оказывается он нынче принимал экзамен у новой столовской смены, и они расстарались, желая понравиться начальнику.

-Ешь, ешь, я уже напробовался... Особенно там одна есть. Поцелуева Инесса Борисовна. И я тебе скажу: во баба! Настоящая Инес-с-са! — и он размашисто очертил в воздухе ее достоинства.

— Тебя в этот раз за нее бить будут? Смотри, Кулькова нет, заступаться некому.

Женик помрачнел.

-Жалко парня давай-ка за упокой души. Дурило, не чокаются за это.

Он нервным рывком вывернул свой стакан из-под удара. Выпили — А что, правда, будто его каким-то копьем прикончили?

— Говорят так. Но копья не нашли. Рана словно от копья.

— Может быть, отселенцы? Они психи. Могут...

— Их и крутят в первую очередь. А во вторую меня. Я ведь рядом был. А больше никаких следов.

— Не, тебя не могут подозревать. У тебя мотива нет. — с умным видом изрек Женик. А с Инесской я тебя обязательно познакомлю. — Вернулся к старой теме Женик. — Хочешь уступлю? Забыл, ты худеньких любишь, как Лариска! Ну, молчу, молчу. В среду мы собираем сабантуйчик, какую присмотришь — твоя будет. Обещаю!

-Ты их что ли выдаешь?

-Дурак! Ты знаешь кто я?

-Комендантишко!

-Темнота. Я здесь король!

— Ага король — дерьма, тепла и пара!

— Ничего себя — дерьма! Видел бы ты их! А король, потому что все женщины хозобслуги мои подданные и готовы по моему слову любого не только накормить и обшить, но и обласкать, тем более, что все равно этим будут заниматься и без указаний. Какая им разница с кого начинать?

-Не старайся. Женщины, быть может, мне скоро совсем не понадобятся.

Женик чуть было не выронил вилку.

-Ты чего, это? — Он сделал страшные глаза.

— Не, — засмеялся Володя,— Кирилл меня в монахи зовет.

— Вонна что! Так ты в святоши податься решил! В отшельники?! Отец Олодимир, отслужив обедню, отправился окрестными огородами отыскать огурчика, около ограды он обнаружил обнаженную Ольгу... Видишь, все равно этим заканчивается. А "Отче наш" знаешь?

-Долго выучить?

-Верно. Недолго.

-Зато проповедовать буду на небесах.

— Фиг там, на небесах! Что это под ногами припекает, а? Не преисподняя?

-Тем более, проповедовать у врат преисподней еще большая ответственность. Последний заслон. — Володе самому понравилось, как он сформулировал.

Алкоголь действовал: Женик сидел перед ним серьезный, созревший к настоящему разговору.

-Давай, выкладывай, что там случилось, — сказал он с грубоватым участием.— Я ж тебя насквозь вижу. Придешь ты просто так водку пить ко мне, пьянице, как же. Не Кирилл же тебя под монастырь подвел...

— Ладно... Эдика помнишь? Как он являлся?

— Ну, помню, а что? — друг его заметно встревожился.

— Приходил,— соврал Володя, сам не зная зачем. И тут же пожалел: Женик выразительно и быстро побледнел.

— Ты чего? Пошутил я. Не было Эдика. Ну, успокойся... Лариса была.

— Она же улетела!

— Значит не совсем.

— Ты можешь нормально? Она что, — он покрутил пальцами, подыскивая слово.

— Жива, не бойся, я узнавал.

— Откуда же тогда?

— Но не с корабля, это точно.

— И что делала?

— Целовалась...

— Ну, мать...— он, кажется, начал приходить в себя.— И где она?

— Растворилась... Ну, так что это было, умник? Ты ж у нас все знаешь. Посоветуй, что-нибудь.

— Нашел советчика. А что тебя не устраивает? Хуже настоящей целуется?

— Не хуже.

— Ну и пусть приходит...

— Пусть... Только она разрешения не спрашивает.

— Слушай, на полном серьезе, ответь: врешь ведь?

— Хочешь, скажу, что соврал?

— Хочу! Хочу! Я хочу жить, хоть на Марсе, но по-человечески. Не желаю, чтобы мертвецы ко мне в гости шастали, даже если это друзья детства, понял? И ты, если раньше меня скопытишься, не приходи. Давай при жизни общаться.

— Успокойся, я же сказал, что Лариса живая.

— Живая! Живая она в корабле, а здесь какая?

Володя посмотрел на друга. Тот сидел, понурив голову. Волосы его иссалились и неопрятно наползали на довольно четко уже определившуюся лысину.