Эскалаторы людей (Си-проект)

— Уровень колеблется, возможен первый этап корреляции.

Шаг восьмой. Время опять замедлилось, а в лицо осколки воспоминаний, как ледяная поступь неизбежного. ...пока не пришло ужасное и лаконичное по сути: "Погибли смертью героев в системе Саатарра". Это когда с джаодами "познакомились", как он узнал впоследствии. Погибли. И отец, и брат. Первый был пилотом штурм-истребителя, второй командовал ротой десантников-бейберов. И ничто уже не вернёшь, не исправишь. Тогда ему казалось, что душа омертвела, и кроме двух вечных обелисков там уже не будет ничего до конца дней. Но, увидев мать, вдруг осознал, что собственная душа по сравнению с её душой — это цветущий оазис рядом с мёртвой и выжженной пустыней. Выжженной не солнцем — горем. Нашлись, слава богу, какие-то слова утешения, идущие именно что от сердца. А после созрело и решение идти по пути воинов, коими были его отец с братом, оставшиеся в памяти его вечно живыми.

— Корреляция отрицательна... Выхожу на уровень.

Шаг девятый. Решение принято, но воплотить его в жизнь оказалось труднее, чем он думал. Оказывается, современный военный — это прежде всего профессия, и одного желания стать им было маловато. Кроме отменного здоровья и умения вертеть на турникете "солнышко", нужен ещё и характер, и ум, и воля, и выдержка, и знания, и... желание матери. С последним было особенно трудно. Почти полгода ушло только на уговоры. И, видит бог, он до сих пор чувствует перед ней вину: муж и сын, а теперь и последний, самый младший, уходит. Но и долг перед ними, уже ушедшими, он тоже чувствовал. И должен был сделать этот шаг. И сделал. На сердце вновь потеплело, ведь оно чувствовало правду.

— Корреляция неизменна. В отрицательную сторону. Пошла первая фаза.

Шаг десятый и одиннадцатый. Самым трудным было привыкнуть, наверное. К обязательному порядку, дисциплине, изматывающим тренировкам и учёбе в тактических классах и на разнообразнейших полигонах. Войти в колею, что называется. Помогали стиснутые зубы и уверенность в правильности выбранного пути. Ну, и железная воля, что он воспитал в себе со временем. Иногда думал о Кэтти, особенно ночами, тоскливыми и потому особенно одинокими. И, как ни странно, частенько стала сниться Маша. Первая любовь потому и первая, что никогда не забудется. Потом был выпуск, направление в регулярную часть. Первые командиры, боевые товарищи, и та практика, которой бы лучше на самом деле не знать и не испытать на собственной шкуре. Никому. Опасные рейды на биологически активные планеты, где учиться приходилось всему и с нуля, частые стычки с джаодами, суганцами и теми же алгойцами. Первые потери, это тоже оказалось частью жизни профессионального военного. Трэк-связь с матерью, иногда с друзьями, реже с Кэтти. И ненавязчивые вопросы о Маше: как она там? Оказывается, нормально, замужем давно, тоже за военным. Даже был укол ревности, как помнится. А потом началась война с алгойцами за обладание этим трансмиттером. Потому что по-другому нельзя, те изначально видели в людях третьесортную расу и делиться чем-либо с ними не желали в принципе. Помимо воли, в груди поднялась волна ярости и ненависти. Погань!..

— Фазу подтверждаю. Корреляция по-прежнему отрицательна.

Шаг предпоследний. Сюда, в систему Датая, они вошли где-то через неделю после начала боевых действий, поднятые по тревоге там, у себя на базе возле одиночной номерной звезды. До сих пор в ушах стояло низкое гудение тревожного сигнала, команды взводных, грохот ботинок по пандусу десантного отсека, а перед глазами — багровые всполохи ламп дежурного освещения и глаза Митрича, их ротного; наравне с отрешённостью там была и какая-то глубокая боль пополам с печалью, словно он прощался навсегда с родным и близким. Как по духу, так и по жизни. Да минует всех чаша сия!.. А потом было первое десантирование, первое проникновение в Пропасть, величие и безысходность здесь увиденного, и... Маша! Оказывается, она здесь с первых дней. Хирургической медсестрой. Ушла добровольно, как только узнала, что её муж погиб на "Финисте", том самом земном разведывательном спейс-крейсере, что алгойцы расстреляли в этой системе первым, объявив тем самым Земле войну. Маша! Сейчас, казалось, он подспудно ждал с ней встречи, пусть даже и при таких обстоятельствах. Плевать! Главное — рядом с ней. Заслонить, поддержать, просто посмотреть в глаза, — на войне это можно, в этом плане она милосердна, во всём остальном война — сука безжалостная и беспощадная. И в этот спецрейд она тоже напросилась сама, он даже не знал ничего! И сама подошла, легонько коснулась его губ своими и улыбнулась: "Давай выживем! И попробуем прожить и дальше. Ты не против?" Разве можно во второй раз предать эту пронзительную, сводящую с ума синеву?!.. Сердце рванулось птицей, но вместо вышины врезалось в грудную клетку.

— Корреляция выдержана. Есть результат. Ответ направлен по назначению.

Шаг тринадцатый. Последний. Время и реальность соединились вновь в одно целое.

Ступеньки вдруг закончились, и Павел от неожиданности притормозил, задержавшись на последней, тринадцатой, что у самого выхода-входа. И тут только сообразил, что эскалатор уже не движется, механическая лента, что неторопливо недавно вроде бы текла под ноги и заставляла её преодолевать чуть ли не бегом, сейчас замерла на полушаге и уставилась в упор своими глазами-ступенями. Павел ошарашено смотрел вниз и боялся оглянуться. Показалось или правда вся жизнь пронеслась перед глазами? Он очень хорошо знал, отчего так происходит. И поэтому не решался. Ни двинуться вперёд, ни поглядеть, что там, за спиной. И мгновенно взмок, аж до мурашек. Тьма продолжала что-то шептать необъяснимыми шорохами, плюс где-то отчётливо вздохнуло, и... не выдохнуло. "Ментальное сканирование более не ощущаю. В структуре пространства наблюдаю повышенный фон альфа-излучения. Рекомендую покинуть опасное место, нет данных для предварительного анализа окружающей системы", — "Отшельник", как всегда, вовремя и с очередной порцией скупой информации.

Павел очень медленно, до боли в пальцах сжимая "Борей", обернулся и глянул на полого спускающуюся вниз неподвижную лестницу. Почему эскалатор остановился-то? — искрой пронеслось в сознании, но искра отлетела и погасла, уступив место другому — некоторому облегчению. Он жив. И это главное. Что тут было только что, пусть разбираются специалисты, которые идут следом, с остальными ротами батальона, а он...

Он всего лишь человек. И он обещал выжить. Обещал не кому-нибудь, а двум любимым женщинам. Прежде всего матери. И вот совсем недавно Маше. И кто знает, может быть, именно это его обещание и любовь к той, далёкой и уже состарившейся и поседевшей, и другой, что буквально в двух шагах там, за светлым провалом выхода, и качнули чашу весов в сторону жизни? Сделали правильную корреляцию? Ту, что была единственно возможной и верной?..

Ступени продолжали оставаться неподвижными, будто повисли мостом над незримой пропастью. Но что-то расхотелось Павлу опробовать крепость этих ступеней. Он стоял на тринадцатой, с одной стороны первой и в то же время последней, и этого было вполне достаточно. И уверенно развернулся обратно к светлому проёму, за которыми ждала синяя глубина родных глаз, а не тьма в конце этой лестницы, что мимолётно впитала всю его сущность и... отпустила...

Куликовс Сергейс

Эскалатор 8-9-02-2006.16/l30.9-12b

Здраствуйте.

Наверное, надо представиться?.. Извольте: эскалатор прямой, горизонтальный, длина 30 метров, модель... впрочем, какая разница, как меня назвали? Это у вас имена. А у нас не так, да и не запомните всё равно. Скажете — зубодробительно слишком. Ну, если увидимся, то наступите и проедете мои 30 метров, а может, рядышком по проходу прошагаете — вы же такие, можете и не заметить. А мне что? Служить рад, а не надо, так не надо.

Я в аэропорту работаю. В длинном-длинном туннеле-проходе, который к самолётам ведёт. Я новый, мне всего четыре года: умный, у меня есть блок самоконтроля со своей памятью. И даже со своим подключением к интернету — если со мной что не так, я сам себе вызываю техслужбу.

Я тут не один, нас несколько в этом переходе. Так что нам не скучно. Иногда такие истории случаются, хоть останавливайся... я вам парочку расскажу. Заодно и спросить хочется кое-что, раз уж случай такой появился.

Вот вы все разные такие... а грустите одинаково. Нет, когда вы просто летите куда-то, всё нормально... но я никак не могу понять — у вас бывает, что вы очень сильно не хотите улетать, а всё же улетаете. И мне за вас так грустно иной раз делается... Как год назад было... прошла одна по мне... мне аж плохо стало, захотелось сервис вызвать, чтобы обслужили, полечили... зачем она уезжала? У неё тоска с каблучков водопадом на меня... вы не думайте, что вы так просто ходите, вы следов оставляете немеряно, видимых и невидимых... и её следы на мне до сих пор остались и болят... Эх, если бы я мог, я бы её назад развернул! Почему она должна была улететь? Я ведь чувствовал, что она назад готова была кинуться. А не кинулась, доехала до конца и к моему брату пошла, который следом за мной стоит, а потом — к самолётам, к посадке. Братишка мой тоже потом жаловался, что секции чуть ржавчиной не пошли.

Или вот ещё один случай, это всего три месяца как было. Я вообще сначала таких случаев аж пугался, плохо становилось... потом привык немножко.

Он перед каждым из нас минут по десять стоял, не мог на полотно встать, чтобы от вход-контроля ещё дальше уехать... и где стоял, по большому пятну оставил. Не высыхают! Да, вы скажете — нет никаких пятен, это я чушь говорю... мол, уборщик на поломоечной машине проедет, и чисто... а я вам говорю — большие пятна, красные... текло это красное с него, и у меня такое чувство было, что это жизнь его на меня вытекает... и на ступеньке, где он стоял, тоже пятно осталось... без чего вы все жить не можете, без трёх литров умираете? Без воды или без крови? Или без души? А с души у вас эта самая кровь течь может? А сердце может вытечь и остаться где-то? Не удивляйтесь, что спрашиваю, я ведь не знаю. Мне же всего четыре года! Я теперь на эти пятна смотрю и думаю — зачем он уехал? Ведь его жизнь-то здесь осталась... или это сердце? Как он теперь там где-то, без жизни или сердца?..

Я вот тогда, из-за него, в первый раз по настоящему загрустил... техслужбу вызвал, вроде мне смазка свежая нужна... а что техслужба? Они же эти пятна не отмоют... Отдышался только немного, и всё. Вот тогда я в первый раз своему братишке позавидовал, что ему такого почти не выпадает. Он на другой стороне трудится, там проход для прилетевших. Там почти все так — по деловому вперёд, либо поскорее домой... все с надеждами, радостями в основном... Ну, тоже бывает у него всякое... вот однажды праздник был у нас всех, такой праздник! Это девушка была, молодая: и она по мне прошла так, что меня аж съёжило, главный двигатель в разогрев пошёл... так она улетать не хотела... а через несколько минут вдруг слышу, по переходу — цок-цок-цок!!! Прислушался — она, по другой стороне бежит бегом, на братишку моего налетела с разбегу и по нему — тоже бегом! Ох, мы с ним напугались за неё... а ну как на выходе, где пол начинается, упадёт? Упасть-то с разбегу можно так, что только держись... покалечиться можно! А она пролетела, как ветер, его словно и не заметила... улетела в начало перехода, нам там уже ничего не видать — знаете, этот переход, он перед главным зданием заворачивается, если смотреть со стороны самолётов, то направо: и ещё немного времени прошло, мы смотрим — а в аэропорту словно ещё одно солнышко взошло, не то в главном здании, не то перед ним, на стоянке... Братишки мои, которые на другой стороне стоят, потом говорили — когда она по переходу назад пролетела, у них словно все подшипники и вся смазка обновились. Я им верю... на нашей стороне тоже такое чувство было, что мы все как новенькие стали на какое-то время.

И вот мне всё спросить вас хочется — ну зачем вы всё время делаете то, чего не хотите? Зачем вы уходите в самолёты, когда не можете идти, когда у вас ноги не идут, когда нам приходится вас везти? Неужели вы думаете, что если вы куда-то улетите и вернётесь через год или никогда, то что-то будет лучше? Делайте по другому! Меня, может, ругать будут... но я всё равно скажу: там, в начале зала посадки, справа, есть дверь... откуда я это знаю, это моё дело, это я не скажу... за дверью — лестница... по ней можно перейти на другую сторону, для прилетевших. Если вы не хотите в самолёт, то переходите и возвращайтесь... и всё будет хорошо!

Зачем вы не возвращаетесь?

Я, наверное, даже техслужбу не вызывал бы больше, если бы вы почаще возвращались...

Эскалатор 8/1. Downshift* — новый эскалатор от Сергейса Куликовса

Ещё одна ступень. И ещё всего одна ступень — и он будет на самом верху. Всего! одна! ступенька! И — вершина!!!

Чёрт, что ж такое? Раньше, пока шагал по этим ступеням, с каждым шагом приходило прямо вдохновение какое-то. А уж когда они иногда сами продвигались под ногами, так вообще... на радостях закатывался по кабакам, как на третьей и четвёртой было... звал всех отпраздновать, порадоваться очередному повышению... Что ж такое? Отчего вот эта, девятая — и предпоследняя, совсем не радует? Словно пустота под ногами...

А с другой стороны, что это он вдруг? Какие тут радости должны быть? Без пяти минут первый зам главы огромной компании, ну какие тут радости? Работа, работа и ещё раз работа... Работа? Да, она... И эскалатор, который он решил когда-то во что бы то ни стало одолеть. Служебная лестница-эскалатор, из должностей-ступенек...

Владимир тяжело вздохнул, встал из-за стола, подошёл к окну. Новый кабинет, новая мебель по его выбору, картины на стенах, которые сделали бы честь не одной коллекции, дорогой ковёр на полу... новый "шестисотый" с водителем у подъезда, вышколенная секретарша в прекрасном возрасте, умеющая с одного взгляда угадать, чего он от неё хочет... Квартира в тихом центре, загородный дом... сын в МГИМО, дочка в МГУ... Отдых на Канарах, поездки по "Роут-66"... горные лыжи в Альпах... охота на слонов в Африке... Всё это уже было в его жизни. Ещё раз? Он равнодушно смотрел сквозь окно, как по набережной Москвы-реки, явно дурачась, гонялись друг за другом парень с девушкой, бросая друг в друга снежками.

Письмо о его новом назначении лежало на столе. Стандартное письмо, написанное служебными фразами. Ему нужно было всего лишь ответить на него согласием.

Что ж такое? Он усмехнулся, сам над собой — что, переходный возраст до сих пор достаёт? Да вроде бы уже не тот у него возраст, чтобы ещё переходить куда-то... 44 уже... Может, просто от нечего делать такое навалилось? Ведь правда, уже почти час как длится у него неожиданная пауза в работе... отвык от покоя и тишины?

В кармане костюма завибрировал телефон. Он, не отрывая взгляда от парочки на набережной, достал его, глянул мельком — жена... подумав, нажал зелёную кнопку.

— Что-то случилось? — Он всё никак не мог оторвать глаза от двух фигурок, бегавших по свежему снегу далеко внизу. — Алло?