Улыбка развоплощенного

— И что Вы ответили?

— Я? Я сказала, что самые умные как раз и уезжают в столицу, а таким дуракам, как мы с ним — самое место здесь. И мы достойны такого руководства, которое имеем. Он смутился и вернулся в свой кабинет.

— Ох уж эти женщины! Всегда много чего знают, но нужную информацию выдают, когда она уже бесполезна, — сокрушился Малахитус и добавил: — Пойдемте, дорогая Сердолика, назад к нему в кабинет или в то, что от него осталось. Надо ликвидировать последствия пожара, чтобы не поднимать лишнего шума, а то не дай Триединство, дойдет до королевского Совета! Будем тогда знать! К тому же Вам нужно привести себя в порядок. И вот еще что важно: никому ни слова, пока не узнаем, что случилось с Опалусом!

Ректор и Сердолика вернулись в разгромленный кабинет. Они даже не подозревали, что маленькая мышка, рванувшаяся по коридору из-под их ног вовсе не случайная жертва произошедших событий.

Каково же было изумление Малахитуса, когда на следующий день он увидел Опалуса, шествовавшего по коридору Академии с самым невозмутимым видом. Оторопев от такой наглости, Малахитус позвал его в свой кабинет.

— Господин Опалус, как Вы расцениваете вчерашнее происшествие? — напрямик спросил он декана факультета огня.

— Какое еще происшествие?

— Как! — воскликнул ректор. — Вы смеете отрицать, что вчера занимались запрещенной некромантией и устроили пожар в своем кабинете?

— Во-первых, пожар устроила Ваша любимица Сердолика, — довольно наглым тоном произнес Опалус. — А во-вторых, Вам, господин Малахитус, не следует забывать: о том, что моим исследованиям тут чинят препятствия, могут узнать в Эйдалон-Бравире. Тогда Вам не поздоровится! У меня есть влиятельные друзья, заинтересованные в моих разработках!

— И Вы осмелились назвать эти беззаконные деяния научными исследованиями?! — вскипел Малахитус.

— Это — настоящая наука, которая принесет славу Академии и новые завоевания короне, не то, что какие-то Ваши цветочки, — гордо сказал маг огня.

— Значит, Вы против основного правила Академии: не вмешиваться в захватнические войны! — ректор опять едва не сорвался на крик. — А мои цветочки, о которых Вы так нелестно высказываетесь, между прочим, уже спасли множество жизней!

— Спасение жизней оставьте этим мокрицам, штормовикам, которые ничего лучшего не знают, как лечить ядом медуз! — с явным презрением произнес Опалус.

— Вы еще смеете оскорблять мастера Корнерота! — возмутился намеку Малахитус.

— Я многое смею! — неожиданно заявил декан факультета огня, забыв всякий страх перед начальством. — Я — подлинный маг огня, моя сила должна найти достойное применение! Хватит прятаться по лабораториям, перебирать мелкие заклинания, мы должны увеличить наше могущество!

— Вот и ищите свое могущество за пределами Академии! — воскликнул Малахитус, окончательно выйдя из себя. — Я не позволю здесь культивировать властолюбие, это против всех наших древнейших правил! Вы уволены, Опалус! С сегодняшнего дня Вы больше не декан и лишаетесь всех полномочий! Я не боюсь Ваших, так сказать, друзей в столице, а доклад о Ваших недостойных деяниях завтра же будет в королевском Совете!

— Ну это мы еще посмотрим, — прошипел Опалус, в гневе покидая кабинет Малахитуса.

Глухой еловый лес раскрыл свои объятия мятежному магу огня. Черный круг на земле, казалось, стал еще шире, потеснив побуревший, будто обожженный кисличник. Вместо ярко-розовых шариков на коряге устроилось такого же цвета небольшое липкое существо со щупальцами, которые медленно начали вытягиваться по направлению к рукам мага. Пухлое розовое тело то надувалось, как шар, то снова оседало, тысячи крохотных красных глазок глядели прямо на волшебника.

— Пошла прочь, мерзость, — вздрогнул Опалус, выбрасывая вперед руку с мгновенно вспыхнувшим на кончиках пальцев язычком пламени.

Раздалось отвратительное шипение, запахло паленым, щупальце отдернулось, а существо, издав резкий свист, от которого у мага заложило уши, плюнуло прямо в ему в лицо противно пахнущей зеленой грязью. Опалус едва успел закрыть глаза, и тут же в его сознании раздался скрипучий голос:

— Так-то ты относишься к моему верному слуге, который пришел помочь тебе!

— Не нужна мне помощь, — стараясь казаться храбрым, произнес Опалус, но голос его предательски задрожал. Он почувствовал отголоски той неизвестной силы, которая испугала его именно здесь совсем недавно.

— Не нужна, говоришь? А кто хочет могущества и готов ради него пойти на нарушение запретов? Разве не ты?

— Назови себя, тогда мы сможем поговорить, — решительно сказал Опалус, который все еще никак не мог понять, кто же это явился в его укромном месте.

— Знаешь ли ты имя Уфу Темного?

— Имя я слышал, но знаю, что сущность, называвшая себя так, давно покинула наш мир.

— В твоих силах, о маг огня, вернуть ее! Если ты поверишь мне и будешь слушаться, получишь многое! Все маги Катахеи не смогут сравниться с тобой в могуществе, перед тобой раскроются невиданные горизонты!

— И что я должен сделать?

— Для начала — немногое. Прикоснись к моему слуге без боязни, да убери пока свое пламя, оно еще тебе пригодится.

Слова эти показались Опалусу крайне обидными, и он вместо ответа ударил яростным снопом пламени прямо в пухлое тело противного создания! Вонь от горелого поднялась еще сильнее, но голос и не думал умолкать:

— О! Ты действительно горд и силен, маг огня! Мне нравится твоя злость! Значит, ты не жалкий тип, подобный нынешним магам, которые прикидываются милосердными от слабости! Я беру тебя на службу!

Не успел Опалус сдвинуться с места, как его с ног до головы опутали розовые липкие щупальца, в мгновение ока выросшие до размера изрядной змеи и увеличившиеся в числе.

— Не бойся, я не убью тебя, лишь перенесу туда, где будет положено начало твоим великим делам.

— Это куда?! И что я, собственно, за это получу?! — сердито спросил Опалус. Маг уже понял, что эта невидимая сущность зачем-то в нем нуждается, отчего его склонность выторговывать что-то для себя проснулась даже в таком неблагоприятном окружении.

— Да ты еще и торговаться собираешься? Наверное, и интриги плести умеешь? Лучшего слуги и не придумаешь. — восхитился голос, потеряв окончательно свою свирепость, — Да мы с тобой такие грандиозные дела совершим! Ты поможешь мне, Уфу Темному, воплотиться на земле Катахеи, а я дам тебе все, о чем ты втайне мечтал.

Липкие щупальца крепко сдавили не очень-то сильное тело мага, и он потерял представление о времени и пространстве.

Очнулся Опалус в Красной Степи. Легкий ветерок колыхал зеленые пряди молодой травы, в вышине парил орел, тут и там стояли шатры, покрытые шкурами, а в воздухе носился запах овечьего молока, костров, и всего прочего, что свойственно стойбищу кочевников.

— Ага, джеггское становище, — догадался Опалус, сразу вспомнив и то, о чем говорил загадочный голос, и то, что он сам знал о воинственных джеггах, и то, на что намекал его вельможный покровитель. Всплыло и имя — Шрам. Таинственная сущность тоже не заставиа себя долго ждать.

— Иди туда, — произнес голос в голове, — для того, чтобы я воплотился, нужно много крови и жертв, джегги помогут тебе в этом!

Опалус, впрочем, и без всякого голоса прекрасно понял, что ему теперь остается уповать только на свою хитрость и умение заставить джеггов пойти против Катахеи. Других союзников поблизости явно не было, а его могущественные покровители в столице были далеко, и неудачу в Академии нужно было искупать перед ними усилиями на других направлениях.

Прошло несколько дней, но Опалуса никто в Академии больше не видел. Начались перешептывания, поползли гадкие слухи. Наконец, несколько магов огня, причем не где-нибудь, а на очередном Совете, предъявили Малахитусу претензию:

— Куда делся наш декан?

— Он уволен.

— То есть, как это — уволен?! Разве это возможно без решения Совета?

— Не понравилась рожа — и выгнал! — ни с того ни с сего брякнул Малахитус.

Маги оторопели. Такое высказывание было не только совершенно против всяких правил, но и никак не согласовывалось с характером ректора.

— Что с Вами, господин ректор? Да здоровы ли Вы? — услужливо спросил мастер Корнерот и, подойдя поближе, обнаружил, что Малахитус действительно болен:

— Да у Вас же лихорадка, Вы подверглись огненной атаке замедленного действия.

— Ничего подобного, я совершенно здоров! — возразил ректор и добавил:

— Опалус практиковал некромантию, готовил секретное оружие для завоеваний, что противоречит нашим правилам, и именно за это был изгнан мной из наших рядов.

— Не может быть! — испугались маги, которые все же уважали Опалуса за его высокую квалификацию.

— Очень даже может! — поднялась с места молчавшая доселе Сердолика. — Я лично вынуждена была сразиться с Опалусом, потому что он совсем обезумел.

— А почему же Вы до сих пор молчали? — раздались возмущенные голоса.

— Мастер Малахитус просил меня сохранить это происшествие в тайне, он надеялся разобраться с этим сам, думал, что ему удастся вразумить коллегу. Но теперь молчание бессмысленно, — разъяснила чародейка и добавила, обращаясь к главе Академии:

— Господин ректор, пойдемте, я должна помочь Вам, наверняка Ваше состояние вызвано заклятием Опалуса.

— Я справлюсь сам! — сердито возразил ректор, но неожиданно пошатнувшись, начал медленно оседать на пол. Сердолика и Корнерот тут же подхватили его и на руках вынесли из зала.

Глава 3. Осада

Вождь джеггов знаком приказал вошедшему сесть. Воцарилось длительное молчание. Воины разглядывали незванного гостя, а Опалус внимательно смотрел на кочевников, пытаясь понять, кто из них будет ключом к будущему могуществу. Наконец Волчий Коготь, великий вождь Красной Степи, велел подать кумыс.

— Выпей с нами по обычаю гостеприимства, — с подобающей важностью обратился он к Опалусу.

Чародей, сдержанно поклонившись, принял из рук молодого джегга кожаную чашу и отхлебнул небольшой глоток. Нельзя сказать, что он хорошо знал обычаи степняков, хотя и читал о них. Он не спешил, не желая сделать неверный шаг, рассматривая тех, кто сидел вокруг вождя. Его внимание привлек бритоголовый воин, чье лицо рассекал широкий шрам. Бойцы помладше, что называется, смотрели ему в рот.

"Хороший экземпляр, — подумал Опалус, — в нем храбрость и жестокость сочетаются со стремлением к власти. А вот будет ли полезен старый вождь?"

Ритуал угощения затянулся. Волчий Коготь неторопливо прихлебывал кумыс. Воины застыли, словно каменные статуи. Наконец, маг огня не выдержал:

— О, великий вождь, твоя слава перешагнула рубежи Красной Степи и дошла до нас, магов Триединства...

— Будет тебе, чужеземец, ты не заезжий певец, чтоб произносить льстивые слова. Говори, зачем пришел! — прервал его Волчий Коготь, сердито поправляя свое ожерелье из желтых волчьих когтей, которое и дало ему право на нынешнее прозвание.

— Знаешь ли ты, о вождь, что в мире народилась новая великая сила? Она даст все тому, кто будет самоотверженно служить ей! — снова начал маг огня.

— Что же это за сила? — перебив Опалуса, спросил Волчий Коготь. — Мы не знаем других сил, кроме наших степных духов!

— Ваши степные духи лишь слуги этой силы! Она способна дать признавшему ее власть над всей Катахеей! — воскликнул чародей, вложив в свою речь столько пафоса, сколько мог.

— Зачем нам Катахея? — пожал плечами вождь. — Нынче мы хорошо прожили зиму, скот нагуливает жир, жены принесли потомство, а жрецы предвещают прекрасное лето. На что нам чужие земли, у нас есть все свое.

— Ты велик, вождь, но не прав, — голос Опалуса начал приобретать льстивую окраску окраску. — Посмотри на этого молодого воина со шрамом, его глаза горят огнем, он наверняка хотел бы власти над миром. У тебя должно быть немало таких, молодых, которым надоела унылая жизнь пастухов!

— Как смеешь ты указывать мне, великому вождю Красной Степи! — гневно оборвал его Волчий Коготь и приказал:

— Шрам! Выброси чужеземца вон из шатра!

Однако Шрам даже не пошевелился.

— Шрам! Повинуйся! — вождь уже начал выходить из себя.

— Довольно я повиновался! — неожиданно рыкнул молодой воин. — Ты, Волчий Коготь, стареешь. Молодежи нужна война, чтобы проявить себя. Набегов не было уже три года! Сабли ржавеют, кони теряют боевой пыл! Ты стал совсем как стефенширский купец! Мы будем слушать этого человека, а потом сами решим, следовать за ним или нет!

— Ах, так! — окончательно рассвирепев, закричал Волчий Коготь. — Схватить его! Он покусился на власть вождя!

Но никто не бросился хватать Шрама, все слишком хорошо знали о жестокости и силе молодого кочевника и его приспешников. Воспользовавшись возникшим замешательством, Опалус, которому уже нечего было терять, метнул огненный шар, созданный одной лишь силой отчаяния, прямо в грудь вождю. Одежда на Волчьем Когте вспыхнула, и он в считанные мгновения превратился в пылающий факел. Все вокруг оцепенели.

— Так будет со всяким, кто воспротивится силе Великого Уфу! — прорычал Опалус, удивляясь про себя, откуда у него берется такая сила. — Ты, Шрам, будешь новым вождем и поведешь джеггов на катахейские земли!

Шрам, испуганный не менее других воинов, первым обрел дар речи, гордо подошел к волшебнику, и воскликнул:

— Я принимаю власть над племенем! Да будет храбрость залогом нашей победы! Хватит сидеть по шатрам!

Прошло меньше месяца, а Шрам и его воины уже сформировали из джеггов порядочное войско. Это оказалось нетрудно: погода стояла прекрасная, лошади были в полной силе, а молодым кочевникам хотелось помахать саблями, пограбить, угнать у соседей скот. Они даже не подозревали, что обычным разбойничьим набегом дело на этот раз не ограничится. Опалус тем временем усердно воспитывал джеггских колдунов, пытаясь хоть немного обучить их боевой магии. У них, конечно, были свои способности, они умели здорово заострять сабли, лечить коней, да и людей тоже, но магия огня получалась у них из ряда вон плохо. Единственное, в чем они превосходили Опалуса, это страх, внушаемый ими воинам. Устроив колдунам пару магических представлений и дав понять, что за ним стоит сила, более могущественная, чем он сам, мятежный маг надеялся, что они обеспечат ему влияние на все войско.

Особое опасение Опалусу внушала Лига Скорпиона, он боялся, что воительницы перехватят джеггов по дороге, и им не удастся начать успешные грабежи селений вокруг Стефеншира для поддержания боевого духа. Чтобы избежать встречи с грозными девами, Опалус надоумил джеггов пробираться мелкими отрядами, которые двигались, не трогая деревенек, прямо к Стефенширу. Воительницы старательно наблюдали за этими перемещениями, но пока не могли понять, к чему идет дело. На всякий случай они послали весть лорду Гелиодору. Осторожный правитель не только постарался со всей возможной тщательностью усилить оборону, но и приказал магам шторма отправить особое магическое послание в Академию Триединства. Маги, а в их числе и вновь прибывший Аметисто, срочно начали обновлять запас боевых свитков, вызывающих бурю, варить целебные настои и готовиться к боям. Однако нападать на джеггские отряды первым лорд Гелиодор не счел целесообразным — мало ли что может стоять за этими загадочными вылазками. Ведь пока джегги никого не грабили и деревень не трогали. Вот так противники и выжидали, копя силы.