Мнимые люди.

Кто другой был бы только рад, что их муж такой чистюля. Но не да такой же степени? Создавалось впечатление, что Григорий пытается с усердием маньяка смыть с себя какой-то запах, преследующий его, как наваждение. Моется он только душистым, резко пахнущим мылом. Трёт кожу до покраснения, а после душа обливается туалетной водой с ног до головы. Весь уже провонял парфюмом. Ещё и Татьяну заставляет на ночь мазаться чем-нибудь благоухающим. Разве это нормально?

"Может Григорий смывает сначала запах другой женщины, а потом мой?", — эта ревнивая мысль точила Татьяну изо дня в день. Она срывалась, закатывала истерики, видя, как Григорий после душа надевал отглаженный костюм и в таком виде шёл на работу. Но муж только отмахивался и молча уходил, тихо прикрыв за собой дверь.

Одолеваемая тяжёлыми мыслями об измене, Татьяна вернулась с рынка с полными авоськами.

Вот и сегодня с утра пораньше её суженый убежал якобы на работу, хотя она его слёзно умоляла никуда сегодня не ходить. Просила провести эту субботу вместе с ней. Сходили бы куда-нибудь. В кино или театр. Так нет, смотался, будто ему там мёдом намазали.

К часу дня хлопнула входная дверь. Сама Татьяна в это время на кухне замешивала тесто для блинов.

-Гриш, ты?

-Угу, — буркнул муж из коридора.

-Проходи на кухню. У меня уже борщ, твой любимый готов и картошка с рыбой поспевает.

-Ага... Только сполоснусь.

Григорий прошел в большую комнату, разделся до трусов, перебросил через плечо полотенце и отправился в ванную.

Когда щёлкнула задвижка двери ванной, и послышался шум воды, Татьяна метнулась в большую комнату. Прежде неряшливый муж с недавних пор приобрёл ещё одну привычку, аккуратно складывать свои вещи, и вообще он стал необычно щепетильным аккуратистом. Вот и сейчас, свой костюм муж повесил в шкаф, предварительно разгладив и сдув с него пылинки.

Таня быстро обшарила резко пахнущий до тошноты одеколоном костюм мужа, особо ни на что не надеясь. Но в этот раз её ждала награда. Татьяна нашла во внутреннем кармане костюма женский платок со следами помады. Не поверила глазам. Замерла. Прислушалась. Звук льющейся воды прекратился.

Таня быстро сунула находку в халат, закрыла шкаф и тихо прошмыгнула обратно на кухню. В голове у неё билась только одна мстительная мысль:

"Ну гад! Сегодня ты у меня не отвертишься".

Ни о чём не подозревая, Григорий громко отдуваясь, прошёл на кухню, на ходу расчесывая пятернёй черные с проседью волосы.

"Ужас! Какие у него длинные руки. Колени задевают, — в очередной раз подивилась Татьяна, подглядывая за мужем. — Или они всегда такими были, а я раньше просто не замечала. Впрочем, красотой он никогда не отличался. И почему я в него влюбилась? Мужичок то так себе, могла и получше вариант подыскать. Наверно права баба Клава — дура я и есть дура!".

-Садись, ешь. — Жена поставила тарелку дымящегося борща на стол, перед Григорием.

-М.м.м. А запах, — восхитился он. — Обожаю, как ты готовишь борщ. Объедение.

-Хлеб будешь? — спросила Татьяна, проигнорировав похвалу мужа.

-Давай.

Таня нарезала половину батона на толстые куски, взяла в руки миску с тестом и принялась взбивать, громко стуча ложкой по эмалированной миске.

-Ну... И к кому же мы сегодня ходили? — Еле сдерживая бешенство, Татьяна подъехала с расспросами к мужу издалека, нарочито спокойным голосом.

-К Мешарековым из пятого дома, ты их не знаешь. — Григорий потянулся за куском хлеба. — Какая же ты у меня молодец, такой борщ приготовила. Ещё и блины будут? Там у нас где-то вроде банка черничного варенья завалялась. Надо будет открыть.

-И что же это у них такое произошло? Что ты спозаранку, к ним рванул. — Нервно сбивая тесто, продолжила расспрос жена.

-Кран прорвало, — лаконично ответил Григорий, мирно прихлёбывая борщ.

-Значит кран прорвало. И ты значит, святоша наш, с утречка, в субботу, сразу побежал к несчастным на помощь, — подвела итог супруга. — Ладно. Где деньги?

-Ну ты знаешь... — сразу замялся супруг. — Я у них уже подрабатывал. И в этот раз я им помог по старой памяти. Там работы то было чуть. Раз-два и готово.

-Так, значит мы и друзей уже завели. И сколько же их? Вся Москва, поди чай? Или только половина? — язвительно спросила Татьяна, ставя миску с тестом на стол, и идя к плите, перевернуть рыбу. — И что же. Ты теперь вообще за бесплатно работать будешь, так? Будешь помогать всем встречным поперечным, по доброте душевной.

-Ну Тань не начинай. Ну, помог разок людям кран заменить. Да и живут они близко.

-Гриш ну пойми же и ты меня. Ты же теперь бизнесмен. А в бизнесе за просто так ничего не делается, — Таня ласково обняла мужа за плечи. — Ты ведь не просто за рубль работаешь, ты здоровье своё гробишь. Целыми днями по городу мотаешься, носишься, как белка в колесе. Ну чего тебе стоит повысить таксу на свои услуги? К лету глядишь машину бы купил. Вон Семён из сто двадцатой, массажистом работает и на машине уже раскатывает, — жарко нашептывала, как змей искуситель, Татьяна на ухо мужу. — Я конечно понимаю, его услуги намного дороже твоих, но у него и клиентов за день на порядок меньше твоего. Я тут подсчитала. Если немножко увеличить таксу, то при твоей работоспособности мы заживём так же хорошо, как Семён, а может даже лучше. Я всё просчитала. Немного повышаешь таксу, и к лету мы не только покупаем машину, но и едем отдыхать на море. Представляешь! Только не на Чёрное. Ну что мы там не видели? В молодости раз побывали и хватит. Можем мы на старости лет, в конце концов, съездить в Европу, на Средиземное море, а Гриш как тебе?

Григорий подвигал плечами, избавляясь от захвата жены:

-Заладила, повысь, повысь. Не могу. Все клиенты от меня тогда разбегутся, а машина мне не очень то и нужна. Ну, накопим мы на какую-нибудь раздолбанную копейку и возись потом с ней всю оставшуюся жизнь. — Григорий доел борщ, облизнул ложку, положил второе: картофельное пюре с жареным окунем. Расковырял рыбу, чтобы побыстрей остыла и принялся есть.

-И чем ей Чёрное море не по нраву, подавай Средиземное, — прогудел муж, набитым ртом. — Радоваться надо, что любимый муж, пригласил жену съездить на море, а наша краля всё не рада!

Татьяна даже задохнулась от возмущения. Ах вот значит как? Любимый муженёк сделал ей одолжение. Милостиво так предложил назойливой жене съездить на море, а она гадина такая ещё и не довольна. Вот тут Татьяна и вспомнила про платок.

-Так значит, да? — уперев руки в бедра, сказала супруга. — Это получается, ты мне одолжение сделал? Вот значит как... А я-то дура обрадовалась. Подумала совесть у него проснулась. Решил поблагодарить жену за годы каторжной жизни, когда я, как чумовая по двум работам бегала, а вечерами его вдрызг пьяного искала по подворотням. Приводила его в порядок, возвращала ему человеческий вид, чтоб на следующий день всё началось заново, — выпалила Татьяна, вновь берясь за миску с тестом.

-Ну понеслась! Ну извини не так выразился, — поспешил Григорий купировать скандал. — Успокойся. Замнём и не будем больше об этом.

-Нет не всё! — прекращая взбивать тесто, перешла на фальцет Татьяна. — Знаю я, почему ты не хочешь накопить на машину и свозить меня в Европу.

-Ну и почему?

-Потому что все деньги тратишь на любовницу свою, а мне гроши приносишь! Я такой беленький и добренький, не хочу обдирать клиентов. Хватит мне лапшу на уши вешать! Весь двор о твоей новой бабе треплется! А я-то как дура, не верила! Думала, завидуют, что Гришка пьяница работать начал и зарабатывать стал побольше некоторых.

-А ты почаще слушай! Они тебе ещё не такого наговорят! Это ж надо бабу какую-то выдумали, а ты и повелась сразу, — укоризненно покачав головой, сказал Григорий.

-Значит выдумали говоришь! А это что? — Татьяна продемонстрировала мужу платок, ткнув им ему в лицо.

-Платок.

-Сама вижу, что платок! Не слепая! — разошлась жена. — Откуда он у тебя!

-А это разве мой платок? — удивился Гриша.

-Нет мой! Стала бы я перед тобой своим размахивать, прежде измазав его в помаде. Дубина! Его я нашла в твоём костюме, во внутреннем кармане.

— А лазить по чужим вещам вредно для здоровья. — Погрозил пальцем Григорий. — И вообще, что ты ко мне прицепилась? Дай поесть нормально, — завозмущался он, уйдя от прямого ответа.

-Я, КАЖЕТСЯ, ЗАДАЛА ТЕБЕ ВОПРОС? — грозно произнесла жена по буквам.

-Какой вопрос? — прикинулся дурачком Григорий. — Ах это...Да это и не мой платок вовсе. Вспомнил! Его мне Николлета дала. Свой я дома забыл. Это когда я облился, когда мы чай пили, — наивно, по-детски ответил Григорий, не подозревая какой за его словами последует шторм.

Жена аж покраснела от злости:

-Наконец-то я услышала её имя! — злорадно выкрикнула она. — Николлета её зовут. Ути пути. Вы посмотрите. Это вам не Танька какая-нибудь, а Николлета.

-Ты об чём сейчас? — не въехал Григорий в смысл пламенного спича жены.

-О любовнице твоей, подонок! — заорала Таня. — Я ему тут обед готовлю, угодить стараюсь, жду его с работы уставшего и измученного, а он оказывается, там чаи гоняет. Ну и чем вы ещё там занимались с этой Николлетой?

-Ничем мы больше не занимались! — Григорий наконец стал закипать, а то вести ссору, когда один из оппонентов спокоен, как танк, как-то не очень-то удобно. — Просто её муж уехал в командировку. А у неё прорвало кран. Ну она и вызвала меня по старой памяти. Не может же слабая женщина починить кран. Я приехал, починил. Ну, а после, она предложила выпить с ней чаю. И чего из-за этого скандал-то раздувать!

-Ну наглец...Ну сволочь! — возмущённо завздыхала супруга. — Прямым текстом мне заявляет! Муж в командировке, а я к ней в постель!

-Заткнись! — стуча по столу, закричал в ответ супруг. — Навыдумывала тут! Дурь себе в башку втемяшила, дура баба!

-Не заткнусь! — рявкнула жена. — И давно ты с ней спишь? Я так понимаю — это из-за неё ты изменился? Стал белым и пушистым. Пить бросил. Работать стал. И всё это из-за какой-то Николлету. Когда ради меня ты не готов был даже палец о палец ударить.

-Отстань баба! Забодала! — отмахнулся Григорий от жены, как от надоевшей мухи и решил закончить разговор, засобиравшись идти смотреть телевизор.

Вот тут Татьяна сорвалась. Как говорят в народе — у неё сорвало крышу.

Она схватила с плеча полотенце, и стала ожесточённо дубасить мужа, приговаривая:

-Падла! Сволочь! Гад! — и другая ненормативная лексика вырывалась из её рта. — Я на тебя козла всю жизнь положила! Сука! За что Боже, спрашивается? Сволочь! Убью, дрянь такая! Вон из моей квартиры! И чтоб духу твоего здесь не было! Забудь сюда дорогу, сволота поганая!

Жена дубасила мужа, а он не пытался защищаться. Просто сидел себе наклонив голову, пытаясь из последних сил сохранить самообладание. Такое раньше уже было. Побуянит, побуянит и успокоится. Но в этот раз, он всё-таки не выдержал.

Безвольно лежавшие на столе руки напряглись. Ладони с силой сжались в кулак, так, что даже сухожилия затрещали. Лицо Григория исказилось, в одночасье становясь злым и чёрным. Григорий из последних сил попытался успокоить заклокотавший в нём вулкан. На секунду закрыл глаза и...

Когда он их снова открыл, то это уже были глаза совсем другого человека.

Струна, что удерживала его сознание, лопнула, и новая программа, до этого мирно дремавшая в нём пробудилась, запустив процесс разрушения старого сознания, и создавая новое, что-то противоестественно.

Лицо нового человека до такой степени расслабилось, что стало похоже на маску мертвеца. Глаз сделались пустыми и ничего не выражающими — бездушными.

Пробудившись, существо всего секунду находилось в прострации. Потом заметило разбушевавшуюся фурию, колошматившую своего бывшего мужа кухонным полотенцем.

Первой его реакцией был испуг, второй — нападение.

То, что раньше было Гришей, метнулось к Татьяне, проявив невероятную скорость и пластику для человека. Женщина ничего даже не успела заметить, как её шею обхватили стальные пальцы и принялись душить, дробя трахею и ломая шейные позвонки.

Татьяну было захлестнул гнев.

Муж и раньше поднимал на неё руку. Но будучи более тяжелой и физически развитой, она с лёгкостью ставила мужика на место. Но каково же было её изумление, когда она, наконец, поняла, что не может оторвать от своей шеи стальные руки прежде инфантильного супруга.

И на Таню обрушился страх. Ужас за собственную жизнь.

Из последних сил женщина попыталась опрокинуть мужа на пол, налегая на него всем своим весом. Выворачивала ему руки, сама вырывалась, стуча руками спятившего мужика куда попало, но его тело на удивление оказалось просто твердокаменным, и стоял он подобно несгибаемому столетнему дубу. Сопротивляться было бесполезно.

В отчаяние, Татьяна попыталась дотянуться до мужниного лица, до его глаз, чтобы выцарапать их, до носа и рта, чтобы разорвать, изуродовать его, вызвать у него болевой шок. Тщетно. Слишком далеко. Её маленькие руки не доставали до его паскудной морды. Тогда Татьяна, собрав остатки сил, врезала мужа по голове. Следующий её удар ногой пришёлся в промежность. Григорий даже не шелохнулся, стоял словно скала. Только его чудовищная хватка принялась с медлительностью гидравлического пресса методично сдавливать шею, круша мягкие ткани и тонкие позвонки.

Сил бороться у Татьяны уже не оставалось. Её тело истерично требовало глоток свежего воздуха. Сердце гулко стучало в груди, отдаваясь толчками крови в голове, а перед красными, выпученными глазами вставали круги и рябь, отдаляя четкость мира от умирающего тела.

-Гриша... Что ты делаешь? Отпусти... Ты же меня убьешь... — прохрипела Татьяна, в лицо мужу. Но супруг остался безучастен к её мольбам.

К своему ужасу, слыша и чувствуя, как в горле хрустит гортань, и щёлкают смещаясь позвонки, Татьяна, выдохнув остатки воздуха, из последних сил прохрипела:

-ПОМОГИТЕ... — но её неразборчивый хрип, скорее уж походил не на зов о помощи, а на крик безумного отчаяния.

Сам же Григорий больше не мог слышать жену и не мог ужаснуться содеянному. Его сознание, его разум, попросту больше не существовал, а новому Грише было глубоко наплевать на мольбы этой женщины. ОНО просто защищалось. Инстинкт самосохранения развит в НЁМ был невероятно сильно. И при первой же опасности ОНО просто атаковало предмет опасности, не задумываясь о последствиях.

Силы покинули Татьяну и она прекратила сопротивление. Её руки безвольно опустились, шея расслабилась, шум в голове усилился, забивая все звуки.

Понимая, что конец близок, Татьяна, сквозь кровавую пелену перед глазами, попыталась перед смертью всмотреться в лицо своего убийцы. Она хотела понять, что же заставило её мужа пойти на убийство, какие мотивы им двигали? Почему ОН ТАК ПОСТУПАЕТ?

Сфокусировав взгляд, и вглядевшись в страшную серую ничего не выражающую маску. Всмотревшись в бессмысленные, затягивающие в бездну чёрные глаза, в её затухающем разуме ярко вспыхнула страшная догадка:

"БОЖЕ! Это не мой МУЖ... Эта маска! Эти жуткие глаза! Разве бывают такие глаза? БОЖЕ НЕЕТ! ЧТО-ТО НАТЯНУЛО ТЕЛО ЕЁ МУЖА НА СЕБЯ, КАК ЛИЧИНУ!!!