Рождественская Ария

— Послушай, подружка, — начала Мэг, отламывая руку имбирному страдальцу, — я давно собиралась спросить, на какие деньги ты купила Эрику подарок? Ведь эта байдарка сделана из очень качественного дерева, иначе с чего бы ей быть такой тяжелой? Значит, и стоит она недешево.

— Пришлось отнести в ломбард кое-что из семейных драгоценностей.

— Но Кристин, у тебя нет семейных драгоценностей. Подожди-ка, ты ведь не хочешь сказать?!... — лицо Мэг выражало самый искренний ужас. Подруга лишь отвернулась.

— Кристин, ты этого не сделала! Ты ведь не заложила кольцо, которое Рауль подарил тебе в честь помолвки?!!

— А если и заложила? Что в этом такого? — буркнула Кристин, избегая взгляда подруги.

— Неужели тебе не жаль виконта? — вклинилась в разговор примадонна, — Он, наверное, всю жизнь откладывал карманные деньги, чтобы купить тебе то кольцо. Сама ведь знаешь, что граф де Шаньи держит брата в черном теле.

— Ах, даже слышать о нем не желаю! — вскрикнула Кристин. — Граф де Шаньи и есть причина всех наших несчастий, из-за него нам с Раулем никогда не быть вместе. Будь проклят закон, позволяющий брату тиранствовать над братом! Если графу заблагорассудится, он может оставить Рауля без единого су. Более того, он так и поступит, если узнает о нашей помолвке.

— Я могу замолвить за тебя словечко перед графом. На самом деле, Филипп не так уж и плох, — сказала дива, благоразумно опустив "гораздо хуже".

— Это не поможет, сеньора, он просто ненавидит меня! Еще бы, его предки вместе с Вильгельмом Завоевателем плыли англосаксов грабить, а я всего лишь безродная шведка. Неужели вы думаете, что Сиятельный Филипп де Шаньи, пред которым пресмыкается пол-Парижа, позволит брату связать судьбу с какой-то там певичкой! — мадемуазель Даее смахнула слезы и продолжила дрожащим голосом. — Недавно мы с Раулем гуляли по Монмартру, и угораздило же нас наткнуться на графа. Как только он нас заметил — а мы еще и за руки держались — его аж перекосило! Он даже за сердце схватился, я думала, с ним апоплексический удар приключится. Мы, конечно, дали деру, чтоб он не устроил скандал прямо на улице. Но с тех самых пор каждый день он допрашивает брата, в каких отношениях мы состоим. Это так ужасно! Я попросила Рауля ничего не рассказывать, ведь у графа такой несносный характер! Даже боюсь представить, что он с нами сделает, если узнает.

Карлотта покачала головой, не зная что возразить. Несколько минут члены экспедиции провели в молчании, размышляя о тяжкой женской долюшке.

— Кристин, помолвка — дело серьезное, — наконец промолвила Мэг.

— Только не для нас, — грустно отозвалась хористка. — Для нас эта была сказка, вроде тех, что рассказывают темной ночью у камина — их очарование исчезает с первым лучом зари. Всего лишь иллюзия, Мэг. Я не могу так рисковать благополучием Рауля, я его слишком... он мне слишком дорог. Просто эфемерность, мечта, а такие мечты не сбываются. Никогда. Даже под Рождество.

— Поднимайтесь обе и пойдем! Иначе будем байдарку до Пасхи тащить! — приказала Карлотта и, отвернувшись, высморкалась в кружевной платок. — Ну и холод! Пока мы здесь сидели, у меня насморк разыгрался.

Глава 13, в которой Призрак открывается с неожиданной стороны.

— Господа, может, я вам лучше спою, а? Сами знаете, какой у меня дивный голос. Поверьте, вы не будете разочарованы...

— У нас вся ночь впереди, успеем еще и попеть, и поплясать, — дарога усмехнулся в бороду. — Лучше поведай нам про прелестницу, что завладела твои сердцем, как Али-баба — сокровищами разбойников.

Перс уселся на ковер, подложил под бок подушку и взглянул на друга, как сказочный султан на Шахерезаду, с неподдельным интересом и оттенком угрозы. Де Шаньи и мэтр Рейе пододвинули кресла поближе.

— Я полюбил Карлотту Гуидичелли с того самого момента, как она переступила порог Опера Популер, — начал Эрик, глядя на дрова в камине, черные с красными проблесками пламени. — Вернее, еще раньше. В тот день я стоял на крыше, развешивая выстиранные рубашки на лире статуи Аполлона — увы, в подземелье белье сохнет неделю. Ее экипаж подкатил к ступеням, она выпрыгнула, легкая как лань, но... защемила край платья в дверях и рухнула на мостовую. О, когда она пререкалась с кучером, в ее голосе звучали все пять октав! Поверьте, господа, не так-то просто пропеть "Олух, почему ты не остановил лошадей?" как арию Маргариты!

Дрова весело потрескивали, чего и следовало ожидать от порядочных дров в Сочельник. В другое время года они могут трещать как зуб, выдираемый сельским цирюльником без обезболивания, но в рождественскую ночь они должны потрескивать весело и задорно. Таков их долг по отношению ко всему человечеству. За каминную решетку зацепился одинокий кусочек сажи и трепетал, поддуваемый горячим воздухом. Согласно милому суеверию, это предвещало нежданного гостя. Неужели Фирмен заявится после обильных возлияний в кабаке? Его только не хватало.

— Постой-ка. Если Карлотта-ханум так очаровала тебя, то почему ты швыряешься в нее всем, что под руку поддвернется? — удивился Перс. — Уж насколько я далек от оперных интриг, но тоже слышал, что однажды ты уронил на нее задник! Причем мне это сообщила младшая жена, подслушав разговор рыночных торговок. Эрик, неужели шайтан лишил тебя разума?

— Нет, дарога! Во-первых, я не ронял на нее задник — просто стоял на помосте, предвкушая, как она будет петь арию Элизы, заслушался и случайно положил руку на рычаг. А этот разгильдяй Буке привязал канат некрепко! Вот задник и сорвался. Признаться, мне уже надоели все эти возгласы — "Ах, Призрак Оперы стянул мою заначку! Ах, Призрак Оперы выпил мой ром, мне ни капли не оставил! О нет, мсье, я чисто вымыла пол, но Призрак Оперы пришел и натоптал!" — Эрик сжал кулаки так, что побелели костяшки пальцев, и добавил, — А если я и бросал в нее чем-нибудь легким пару раз, так это лишь для того, чтобы привлечь ее внимание. Чтобы она взглянула на меня хоть раз. Все равно, с ненавистью или с любовью. Просто чтобы взглянула.

— О, я понимаю! — рассмеялся доброжелательный концертмейстер, — Помнится, в школе я тоже дергал девочек за косы и прибивал их юбки к парте гвоздями. Эх, золотые денечки! Думаю, это простительная шалость, не так ли, граф?

— Я не ходил в школу, у меня был гувернер, — отрезал Филипп. — Эрик, я не стану оценивать, насколько эффективен такой способ ухаживания, особенно применительно к сеньоре Гуидичелли. Но ради всего святого, зачем вы запретили ей петь в Il Muto? Рауль до сих пор во сне кричит из-за той сцены, которую она закатила ему и директорам после вашего письма...

Одним прыжком Призрак достиг кресла и угрожающе навис над де Шаньи, который вжался в бархатную спинку. Никогда еще граф не был так близок к смерти, за исключением разве что того случая, когда лез в окно к супруге обладателя королевского приза по стрельбе. Глаза Призрака горели адским огнем, рот был перекошен от ярости, маска белела зловеще, как могильная плита.

— Не смейте даже упоминать эту так называемую оперу в моем Храме Музыки! Это не искусство, а балаган! — прошипел Призрак, — Пошлейший сюжет, отвратительная музыка, по сравнению с которой визг пилы покажется полночной серенадой, и к тому же автор явно списал главного персонажа с себя! Неужели я мог позволить, чтобы Ла Карлотта принимала участие в этом водевиле? Если ей хочется покрасоваться перед публикой — пожалуйста, но не петь же! Поэтому я приказал дать ей роль мальчика-пажа, без слов, чтоб не позорилась. А Кристин только начинает карьеру, главная роль ей бы не помешала, пусть даже в такой буффонаде*.

— Я одобряю ваш выбор! — пискнул граф, желая задобрить разбушевавшегося хозяина — К тому же, Карлотта неплохо смотрелась бы в коротких штанишках. У нее изумительные ноги... эээмммххх... то есть, я полагаю, что у нее должны быть красивые ноги, судя по всем остальным... мммххх... частям тела.

Призрак вздохнул и ослабил петлю на графской шее.

— Увы, я никогда не узнаю, какие у нее ноги, — грустно промолвил он, сворачивая удавку и убирая ее в карман. — Ни одна женщина не захочет засыпать и просыпаться рядом с гниющим чудовищем, каковым сотворила меня природа в день гнева.

— Эрик-агай, а султанша, для которой ты построил камеру пыток, женщиной уже не считается? Она любила тебя, — заметил дарога, не без удовольствия наступая на любимую мозоль.

Если оставить в покое тот факт, что она носила усы, султанша безусловно была женщиной. Эрик до сих пор с ужасом вспоминал, как прятался за жасминовым кустом, пока эти 200 пудов женственности искали его по дворцовому саду, сотрясая воздух сладострастным зовом "Эриииик! Где ты, мой ангелочек смерти? Эриииииик! Где ты, мой сладкоголосый бюльбюль?" Именно тогда Призрак научился бросать лассо. В целях самообороны.

— Но если вы так любите сеньору Гуидичелли, к чему эта авантюра с мадемуазель Даэ? То, что вы решились бесплатно давать девушке уроки пения, делает вам честь, но, насколько мне известно, ваши отношения зашли чуть дальше? — мсье Рейе укоризненно покачал головой.

Призраку снова показалось, что температура в комнате поднялась градусов на тридцать.

— Я хотел заставить Карлотту поревновать.

— Немыслимо! — вознегодовал граф де Шаньи, держа, на всякий случай, руку на уровне глаз. — Как же она могла вас ревновать, если она даже не знала о ваших чувствах?

— Я... я подумал, что она догадается. Ну, там, женская интуиция и так далее, — замялся Эрик.

Внезапно он подошел к органу и вытащил в вороха нот увесистую тетрадь, переплетенную затертой кожей.

— В моей новой опере "Торжествующий Дон Жуан" главную партию я написал специально для Карлотты. Она одна способна проникнуться моей музыкой и передать весь накал немыслимых страстей! Особенно во втором акте, когда Жуан и Аминта поведут разбойников грабить книжный магазин... ну ладно, не буду портить вам сюрприз... Так вот, если сеньора Гуидичелли и дальше будет меня игнорировать, клянусь, я отдам главную партию Кристин!

— Эрик, вы все еще не ответили на мой вопрос о Кристин Даэ, — напомнил концертмейстер, глядя на хозяина подземелий, как строгий дедушка на расшалившегося внука. — Это, по меньшей мере, безответственно — так играть ее чувствами!

— Кристин полюбила Ангела Музыки, что пел одинокой девочке в часовне, но не Эрика, Призрака Оперы, обитающего в подземном узилище. У Ангела Музыки белые как снег крылья, а в руках он держит мандолину. У Эрика скверный характер и лицом он далеко не Аполлон. Боюсь, наутро после нашего рандеву она была... слегка разочарована. Я отпустил ее. Если я и нанес ей душевную рану, то могу лишь надеяться, что вскоре она затянется. Впрочем, я даже не сомневаюсь в этом — насколько мне известно, Кристин влюблена в вашего брата, граф.

Филипп де Шаньи устало закрыл глаза и обмяк в кресле.

— Не бередите мне душу, господин Призрак. Я даже слышать об этом не желаю.

— — -

*Информация о той постановке Il Muto весьма противоречива. Согласно одному мнению, керосин в пульверизатор сеньоре Гуидичелли налил рабочий Жозеф Буке, который, кстати, покончил жизнь самоудушением во время второго акта, по одной версии, опасаясь возмездия Карлотты, по другой — в знак протеста против подавления Коммуны, по третьей, просто чтобы испортить хорошим людям приятный вечерок.**

**Впрочем, альтернативные версии следует принимать с осторожностью — в конце концов, существует и мнение о том, что Призрак Оперы на самом деле был голубоглазым блондином, а под маской скрывал надпись "На этом месте могла быть ваша реклама".

Глава 14. Прогулка в темноте

Если примадонна не величала Кристин "Иваном Сусаниным", так лишь оттого, что не знала о существовании этого достославного персонажа. Однако она подозревала, что где-то на лексических просторах резвится термин для обозначения человека, водившего всю честную компанию по подземельям по восьмому кругу. А в том, что это был восьмой круг, не приходилось сомневаться: достаточно лишь взглянуть на стенную нишу, где лежали шпильки, числом восемь — проходя мимо этого ориентира, дива каждый раз оставляла по одной.

-Дааа, завел ты нас, Вергилий, — протянула Карлотта, аккуратно вынимая новую шпильку из теперь уже бесформенной прически. — Завел.

— Кристин, ты вроде говорила, что помнишь дорогу к логову... эээ... апартаментам Призрака, — с укором сказала Мэг.

Ее подруга смущенно потупила взгляд, как монашенка, пойманная за прочтением Декамерона.

— Даже не знаю, что и сказать. В конце концов, я ведь даже пометила дорогу! Как в сказке. Только я почему-то пометок не вижу...

— Как в сказке — значит, ты нарисовала крестики мелом? — Мэг прищурилась, силясь разглядеть каббалистические знаки на влажных стенах, но с таким же успехом она могла бы разжечь костер во время тропического дождя. Тьма была весьма основательной.

— Нет, конечно. Я не сельская учительница, чтоб ходить с карманами, полными мела!

Примадонну, пытавшуюся вернуть прическе прежнее величие но с меньшими ресурсами, вдруг посетила жуткая догадка. Кристин Даэ была известна миловидным личиком и симпатичным голоском, а вовсе не способностью к аналитическому мышлению. И вряд ли ее портрет когда-нибудь украсит вестибюль Академии Наук, и уж совершенно точно никто не упомянет ее имя рядом с именами Ньютона и Пифагора, но... но, быть может, в ее очаровательной головке была хотя бы крупица логики, положенная туда Богом эксперимента ради?

— Так что же ты носишь в карманах? — полюбопытствовала Карлотта.

— Конфеты, — улыбнулась девица. — Когда Эрик вел меня обратно, я украдкой разбрасывала карамельки, как в сказке "Мальчик-с-пальчик". Они еще были в таких ярко-красных обертках. Странно, что я теперь их не вижу.

Найти бы автора этой сказки и повести к мировому судье за дачу ложных показаний! Трюк, который Мальчик-с-Пальчик разыграл с хлебными крошками, был впечатляющим, но совершенно неправдоподобным, потому что хлебные крошки не лежали бы в лесу день-деньской — кто-нибудь смолотил бы их подчистую в первые же пару секунд. Если, конечно, Мальчик предварительно не замочил хлеб в растворе аммиака...

Сеньора Гуидичелли закрыла глаза и досчитала до десяти, огромным усилием воли подавляя человеконенавистнические порывы. Все-таки Рождество. А поквитаться с Кристин можно позже — в Опере полно закоулков, и декорации срываются чуть не поминутно...

-Сеньорита Даэ, вы не задумывались, что ваши конфеты, вместе с красными фантиками, давно уже слопали кры... — упоминать крыс при Мэг Жири было все равно, что насвистывать: "Янки дудль дэнди" в лагере южан-конфедератов, — серые зверюшки с розовым хвостом?!

— Помилуйте, сеньора, когда Ангел Музыки трепетно сжимал мою руку, мне меньше всего думалось о... пушистых зубастиках, ответственных за чуму в Средневековье!

— Неужто? А вам, милочка, следовало не куры строить, а думать о... маленьких расхитителях крестьянских амбаров!

— О, сеньора, если вы так любите... грызунов, благоразумно покидающих корабль при первых признаках несчастья, то заведите себе парочку и учите их вальсировать!