На_ощупь

— Доставай телефон, тыкай клавиши по старинке и звони своим, — деловито скомандовал я и тоже вытащил свой сенсорный аппарат из чехла, провел пальцем — разблокировал. Ни одного фотона в пространство не прорвалось. Но в то же время меня не покидало ощущение, что телефон работает, все так же светит своим экраном на половину кухни, как и раньше. Как же непривычно и чуждо "потерять" зрение, не потеряв его в принципе.

Маша в полуметре мелодично выстукивала пальцами по кнопкам.

— Ты с городского звонишь? — спросил я. — Почему не мобильным?

— Я на "андроиде" сейчас ключ разблокировки не нарисую, — с досадой промямлила Маша.

Вот те на. Ключ блокировки она не нарисует. Как вы, пардон, в туалет ночью без света ходите, красавица?

Ключ блокировки. Будь он не ладен. Хорошо, что я им не пользуюсь. Кнопочку нажал, вправо пальцем провел, и вуаля!

Затем механически клацнул зеленую кнопку вызова — сейчас совсем не зеленую — и поднес к уху. Раздались гудки. Первый, второй, пятый. Леха должен был уже отозваться. Ответить, сбросить, перезвонить! Хоть как-то бы он себя на том конце провода бы точно обозначил. Я же его не первый год знаю. Что-то с ним не так. Что-то с ним произошло. В груди тревожно заныло. Ответить на вызов — много сноровки не нужно. Ночью, когда звонят, нам же хватает тактильных манипуляций, чтобы ответить, чтобы обматерить наглеца, потревожившего сон? Хватает. Почему сейчас не получается?

И тишина.

"В данное время абонент не может ответить на Ваш звонок..." — донеслось из динамика.

— Сука!

Что есть силы, я ударил ногой в дверь ванной комнаты.

Дверь отворилась, из ванны хлынул мощный темно-фиолетовый поток, волна, облако.

— Что за хрень? — удивленно промямлил я, предвкушая важность неожиданной находки.

— Это я ногти сушу. Девочкам крашу и сушу. Купила пару ламп, — медленно проговорила художница, выглянув из-за плеча.

— Ты мне начинаешь нравиться, Машка. Я тебя сейчас поцелую. И пса твоего!

Пес, будто поняв мои слова, недовольно гавкнул и попятился...

3. Илья

И на асфальтовых полях зреет только черный дым,

И не видно ни хрена в этой темени!

Люмен "Дух времени"

— И ты все это время молчала?

— А ты и не спрашивал, — пожала плечами Машка. — Плюс, я не обязана тебе обо всем докладывать. Да и вообще, откуда мне было знать, что они светятся?

— Светятся? Ты говоришь, светятся?! — чуть не расхохотался я. — Они, разуй свои красивые глаза, светят!

— Я вижу, — улыбнувшись, промямлила художница. — Вижу, не слепая.

— Только благодаря этим лампам ты и можешь сейчас видеть эту бородатую морду! — я сокрушенно гаркнул на нее, обрисовав указательным пальцем свою физиономию. — Если ты еще не поняла, что творится вокруг, и насколько ценна данная находка, то советую срочно переопределить приоритеты!

— И что же творится? — с вызовом бросила Маша.

Топтавшийся пес принял мои громкие слова за угрозу в сторону своей хозяйки, и тихо, но ровно и без лишней агрессии зарычал откуда-то из темноты. Невидимый страж не дремлет. Пожалуй, стоит быть с шерстяным зверем немного дружелюбнее, а то откусит часть моей задницы ненароком. Кому я тогда слепой и без зада сгожусь? Оно мне совершенно не нужно в свете последних событий. Совершенно. Тут бы голову холодную на плечах сохранить, об остальных частях тела думать мне некогда.

— Что творится, и сам не знаю, — я растерянно мотнул головой из стороны в сторону. — Знаю только, что свет каким-то образом для нас пропал. Пшик! И его нет! Гринч украл!

— Что значит пропал?

— Ну и вопросы у тебя, — я сморщился. — Если бы знал, милочка, подробно и детально тебе сейчас бы рассказал за чашечкой горячего кофе на кухне.

— Я не милочка!

— Ай, не цепляйся! Это к слову, — бросил я и снова погрузился в раздумья. — Почему-то твой блохастый друг ведет себя так, будто для него белый свет все еще белый, а не черный, как для нас.

Я пошевелил ультрафиолетовой лампой, что висела возле входа в ванную комнату, из стороны в сторону, насколько позволял провод. Свет, словно густой, тянущийся кисель, преодолевая невидимые титанические преграды, разбавил темноту фиолетовым туманом и осветил круглое зеркало немного выше раковины. Пес, забредший в комнату мгновение назад, сейчас увлеченно следил за моими манипуляциями, взбивая горелый воздух с улицы длинным стреловидным хвостом. Весело ему, выходит, раз отростком машет. На позитиве парень. А вообще он очень на хозяйку смахивает. Всем своим поведением, настроением, тоном, поступками. Такой же непостоянный. То рычит, как газонокосилка, то веселый, аки клиент с лечебницы.

— Видишь, оно и на ультрафиолет, сука, реагирует! — прокомментировал я свои действия.

— Он, а не оно! И он не сука! Он — Умка! Мальчик! — с вызовом поправила меня Машка и заскочила в комнату. Все то время, что я фонтанировал радостью, она осторожно топталась в прихожей. Зашла теперь в свою ванную, напрягла глазенки, почти уткнулась носом в зеркало. Повернула моську и так, и этак.

И уже через мгновение разоралась.

Я во второй раз за день подпрыгнул от неожиданности.

— Ты почему не сказал, что у меня все лицо в краске?!

— Тише, милочка, — постарался успокоить ее я, в защитном жесте выставив ладони вперед. — Тише, размалеванная. Чего завелась...

— Я не милочка! И не размалеванная! Я работала!

— Не милочка, хорошо, — ретировался я. — Просто Машка.

— Я не Машка тебе, хамло невоспитанное! Коров своих Машками будешь называть, понял? — не переставала орать девушка, оттирая краем полотенца разъяренную мордаху.

Я, честно говоря, охренел от такой реакции.

Посмотрел я на эту воительницу разукрашенную, подумал секунду, проглотил ее оскорбление — только ссоры нам не хватало. Но в то же время решил, что оставлять это на самотек нельзя. Нужно ответить, нужно закрутить эту гайку. Что-то не обидное, но резкое ну никак не хотело приходить на ум. Приходило только грубое, только резкое. А нужно что-то этакое, что-то весомое, но не колкое.

— А не пошла бы ты на... улицу! — неуверенно прокричал я, дав голосом петуха. Затем выдержал театральную паузу и добавил вдогонку уже шутливым тоном. — Откуда мне в темноте было видеть, что рожа-то у тебя все красками измазана, а? Матрешка ты наша расписная!

— Что? — раскрыла рот от удивления девушка. — Рожа!

"Твою мать. И занесло же меня к этой дуре" — пронеслось в голове.

— Ничего, — устало ответил я и отвернулся. — Ори, давай.

— Прости, — вдруг виновато пропищала девушка. — Нервы. Я не хотела повышать голос. Тем более на тебя.

"Тем более на меня" — передразнил я ее про себя.

— Забыли, проехали, — махнул рукой.

Принцесса задумалась.

Ожидала, что я сейчас начну доказывать свою правоту, а она — свою. Передеремся, перескубемся тогда, быть может, подеремся. Такой вариант развития она предполагала?

Пес почему-то рычать в этот раз на меня не стал. А я уже приготовился, что он зажужжит.

Пообтесался я для зверюги? Или чувствует животное, что ее человеку никто зла не собирается делать? А наоборот: вот этот добродушный дядька-альтруист сейчас помогает хозяйке выбраться из какой-то странной ситуации, суть которой пес до сих пор не может понять своим песьим нутром. То, что человек сейчас кричит и размахивает руками на половину ванной комнаты — дело привычное. Хозяйка всегда так кричит, если пес шкодит. Дядька, видимо, тоже нашкодил.

А значит, на доброго дядьку-альтруиста не нужно нападать.

"Дядьку нужно защищать" — наверное, так подумал пес. Потому что громко гавкнул. Потом внимательно уставился на хозяйку, затем на меня. Потом снова на хозяйку, и как мне показалось, принялся ждать ответа на самый главный вопрос последних двадцати минут. Вместе со мной ждать. Я-то тоже не в ус ногой, ни в бровь копытом. Или как там говорят...

"Что происходит?" — так и читалось на морде пса.

Неужели, понимает животинка, что с миром что-то не то? Если понимает, то плюс один мужик в комнате мне на руку. Это не может не радовать. Баба истеричная (художница Машка) мозг нам так легко теперь не вынесет. Сперва она должна прорваться через двойное мужское логичное заграждение.

Спустя минуту мадемуазель очнулась:

— Еще раз прошу прощения, Максим. Нервы не к черту, — ответила девушка. К этому моменту она уже оттерла все пятна с лица, умылась старательно и уже что-то протарахтела сквозь полотенце.

Как мне показалось, сказала она это больше для галочки, нежели искренне.

— Оно сейчас все не к черту. Черти, зуб даю, и сами в глубокой прострации на всех кругах, — поспешил я успокоить засмущавшуюся красавицу.

Именно красавицу, ибо под слоем краски скрывалась очень милая моська с карими глубокими глазками и ровным крохотным носиком, как мне нравится. Волосы в свете фиолетовых ламп отдавали синевой, как у русалок, что я видел на картинках в интернете. Я-то знал, что Маша недавно покрасилась в ярко-рыжий цвет, но лампы настаивали на своем, вывернув вмиг привычный глазу спектр наизнанку. Я постарался представить Машку рыжей. Картинка вышла весьма заманчивой. Но не такой аппетитной, как когда ей было с русыми. И как ей не было жалко такие шикарные волосы портить? Именно портить, без поправок и оговорок. Я к покраске только так отношусь. Я в сети много прочел о плюсах и минусах бытовой химии. Больше о минусах. Их гораздо больше! Гораздо! Минус на минусе минусом погоняет. Травим сами себя!

Хотя, кто я такой, чтобы выбирать, в каком тоне мне девушка больше по душе. Не моя же барышня, не мне указывать. Но неосознанно вспомнил, как соседка выглядела до покраски. Маленькая, серенькая, тихая и незаметная, пусть и волосы, как у Рапунцель — длиннющие, вьющиеся, блестящие. Куда все теперь делось? Я на Машку обратил внимание по-настоящему лишь после того, как ко мне в лифт одним серым утром заскочил яркий оранжевый огонек. А значит, не так уж и плоха вся эта женская лако-красочная политика.

Огонек, помнится, заскочил тогда наэлектризованной шаровой молнией, посветил мгновение и исчез. Помню, только начала молния согревать мое сердце изнутри теплым мягким светом, только по пальцам онемевших рук побежали вибрирующие струйки огня целенаправленно в мозг, как грохочущие двери лифта распахнулись, и соседка убежала в неизвестность, оставив за собой шлейф пряных нежных духов.

Именно этот запах я сейчас и чувствовал в её квартире.

С того самого дня я с девушкой так близко и не пересекался.

"Эх, как же давно это было" — поймал я себя на мысли.

С тех пор сквозняк поселился в груди, голова остыла, а эмоции без точильного круга под названием "отношения" немного затупились.

Удивительно, но, как мне показалось, температура в красном пульсирующем двигателе под ребрами сейчас немного возросла, ударив мне пару невидимых звонких лещей, от которых щеки налились румянцем.

— Хьюстон! Прием! Повторяю, — Маша ткнула меня костлявыми пальцами в ребра. — Что будем делать? С улицы гарью несет, дышать невозможно.

Я вышел из минутного анабиоза. В носу действительно неприятно свербело, а из щелей в окнах и входной двери тянуло паленой резиной. Тычок оказался безболезненным, но отрезвляющим. Я мысленно себя отругал — замечтался чего-то не вовремя, чересчур глубоко задумался.

— У тебя компьютер стационарный есть? — спросил я и замер, вращая в голове во всех возможных плоскостях одну простенькую, но дельную идею.

Эти ультрафиолетовые лампы хороши, если есть электроэнергия в розетке. Если оная в розетках кончится — то бишь придет каюк нашей местной АЭС — нам эти лампы как мертвому припарка. До одного места. И чуйка моя, что сидит глубоко внутри и подсказывает, где не нужно сворачивать за угол, дабы на голову сверху не упал кирпич, сейчас лихорадочно замахала ручками, привлекая мое рассеянное ослепшее внимание. Подсказывает она мне, справедливости ради, в зависимости от настроения.

"А если АЭС рванет? А если свет кончится и в проводах?" — задался я парой страшных вопросов. И отвечать на них сейчас не спешил. Ибо страшно мне от таких перспектив, жутко, совсем неуютно, чувствую себя сразу полуслепым беспомощным муравьишкой.

А ведь, правда, если такое по всему миру произошло, то конец нашей цивилизации. Однозначный конец. Одно дело — инопланетяне, астероид, пророчество майя. В этих случаях, как по мне, люди будут стараться объединиться, сплотиться, выстоять, заглянуть в глаза страху, смерти и апокалипсису, выждать энное количество лет, а затем вызвать неприятеля на смертный бой и ввалить крепким запоминающихся люлей. Чтобы больше не возвращались, ага, кто бы они ни были.

В нашем же случае, когда мигом, без предупреждения и объявления войны слепнут все — шансов на возрождение попросту нет. Вымрем, как динозавры. И наше место займут новые существа. Те, кто приспособятся. Может быть, отрастят себе фонарики ультрафиолетовые на лбах, как делают те же самые удильщики на дне океана, куда не проникает солнечный свет совсем-совсем. Я передачи по Энимал Плэнет про таких зубастиков смотрел, честное пионерское. Скажу вам, эти ребята очень злые. И сдается мне, злость их напрямую связана с тем, что во лбу звезда горит. Меня бы такая хреновина на голове точно бесила.

Можно понять скотину.

Но, с другой стороны, ну никак не хотелось бы встретить вот таких же зубастых "фонариков" на поверхности спустя несколько миллионов лет непрерывной эгоистичной эволюции.

— Есть, в спальне. Пойдем, отведу, чтобы ты лоб свой не расшиб умный. А то разбросаешь мозги по квартире, мне потом убирать все, — сказала Маша и снова вырвала меня из плена глубоких раздумий о высоком. Тут же бережно взяла под локоть и аккуратно повела по коридору, подсвечивая дорогу моим же фонариком.

"Быстро прихватила брелок. Рукастая, однако" — мелькнула в голове одна поганая мыслишка. Но тут же ее вымела огромной метлой другая крепкая мысль, утверждающая мысль, которая мне тут же понравилась и полюбилась:

"Она рассчитывает на тебя, Макс! Не подведи".

С такой мыслью жить легче. Кто согласен?

Я согласен.

Тьма непривычно расступалась перед нами, словно пугливая желеобразная бесформенная субстанция, стоило мне махнуть туда фонарем. Мгла обволакивала наши трясущиеся тела, убаюкивала предметы и запахи в плотный несуществующий кокон без застежек и молний. Даже звук моего голоса, как мне показалось, стал приглушенным и грозным. Причины могут быть две: или я бессознательно перешел на шепот, или же виной всему беспросветное одеяло, накинутое кем-то поверх нашего маленького круглого шарика.

Понять бы, что происходит.

Я чересчур громко прокашлялся.

Вот, другое дело.

Мгла была везде и всюду. Лишь только сиротливое облачко фиолетового света — игрушечное, искромсанное с краев, будто его собаки грызли в подворотне, и одинокое в этом новом черном мире — конусом высверливало в смоляной тьме небольшой коридор, в окрестности которого хотя бы что-то можно было разглядеть. Напрячься, сощуриться, но рассмотреть. Вспомнился отчего-то портал из старого фильма, что я смотрел в детстве на кассете. Назывался тот шедевр так же шедеврально — "Звездные врата". При чем тут были звезды, я до сих пор не понимаю. К "вратам" нет претензий. Были там врата. Портал, если говорить совсем точно.